Когда перемещение в пространстве завершилось, они счастливо оказались в навигационном отсеке «Звездного странника», который покинули несколько дней назад после ожесточенного сражения. Тогда они едва не сварились: двигатели перегревались и жар был около пятидесяти градусов. Но, видно, ремонтные роботы неплохо потрудились: жара спала и климатические установки поддерживали температуру около двадцати – двадцати двух градусов при влажности около семидесяти процентов.
Хотя после деметрианской равнины воздух казался сухим и затхлым, пахло жженой проводкой, а кое-как заваренные борта еле слышно вибрировали, Андрей испытал острую радость оттого, что вернулся на «Звездный странник», в последние месяцы ставший для него единственным настоящим домом.
С полной серьезностью и без всякого смеха он смотрел, как капитан Крокс опустился на колено и поцеловал навигационный куб боевого флагмана, на котором виднелось несколько свежих латок.
– Здравствуй, «Странник», старый дружище! Вот я и вернулся к тебе! Я никогда не смог бы тебя покинуть, – сказал пират с дрожью в голосе.
Рогатый робот последовал примеру капитана. Он грохнулся на колени, но так как рта у него не было, а был лишь речевой динамик, то он несколько раз со звоном стукнулся о навигационный куб рыцарским шлемом.
– Заставь дурака богу молиться, он и лоб себе разобьет, – проворчал Баюн.
В отличие от пиратов и своего воспитанника, старый нянька недолюбливал «Звездный странник». Он хорошо помнил, что из-за этого корабля у них и начались все неприятности. И зачем он поддался на уговоры Андрея и забрался в тот злополучный ящик с ням-нямчиками? Ведь не попади они тогда в контейнер, продолжали бы как ни в чем не бывало жить на Деметре, даже не зная о капитане Кроксе и его боевом флагмане.
Дочь президента уже несколько минут озадаченно разглядывала свою ладонь.
– Что-нибудь случилось? Порезалась? – участливо спросила у нее Василиса.
Лависса подошла к ней, явно обрадовавшись случаю поделиться своим затруднением.
– Нет, не порезалась. Видишь это кольцо с бриллиантом?
– Красивое, – не без легкой зависти похвалила Василиса, у которой никогда не было дорогих колец и украшений.
– Ну и что, что красивое, я не об этом. Оно у меня всегда было на безымянном пальце, а сейчас почему-то переместилось на средний.
– Может, ты сама его переодела?
– Думаешь, у меня склероз? Переодеваю кольца и сама об этом не помню? – обиделась Лависса. – Если хочешь знать, это кольцо вообще не снималось, разве только с мылом. И вдруг ни с того ни с сего оно исчезает с одного пальца и оказывается на другом!
Василиса пожала плечами.
– Не знаю, как такое могло произойти, – честно призналась она.
Взмахивая пестрыми крыльями, к ним подлетел попугай, успевавший сунуть свой крючковатый клюв во все, что происходит в рубке.
– Какие пр-роблемы? Какие вопр-росы к моей пер-рсоне? – выпалил он. – Кольцо не там очутилось? Да будет тебе известно, что это совсем не то кольцо и совсем не те пальцы!
– Как «не те»? Это мое кольцо и мои пальцы! – не поняла Лависса.
– Твои-то они твои, никто их и не забирает, да совсем не те, что были раньше, – успокоил ее попугай.
– Почему? – забеспокоилась Лависса.
– Давай рассуждать логически, – терпеливо сказала носатая птица. – Из чего состоит твое тело? Каждый школьник знает, что из молекул. Могли ли твои молекулы всего за несколько секунд пролететь пол-Галактики? Задумайся об этом своей хорошенькой головкой, и ты поймешь, что, с точки зрения физики, это невозможно. За такое время этот путь мог проделать только пространственный импульс, то есть сигнал, который послал перемещатель.
– А как же мои молекулы? – недоуменно спросила Лависса, не осмыслившая пока всего процесса.
– Опять не поняла? Это же элементар-рно! Твои молекулы, молекулы твоей одежды, твоего кольца и прочего, что у тебя с собой было, остались на Деметре. Сюда же пришел только импульс и собрал твое тело из других подходящих молекул, как из конструктора. Так что ты теперь совсем новенькая, с чем тебя и поздравляю!
– А как же кольцо?
– Подумаешь, кольцо! Ну, пальцы перепутаны – мелкая техническая погрешность, сбой в работе программы! Радуйся, что хотя бы голова у тебя растет оттуда, откуда надо, и правая рука не перепутана с левой ногой! – И попугай зачихал в восторге от собственного чувства юмора.
Сообразив, что все сказанное попугаем чистая правда и она находится в новом теле, Лависса едва не грохнулась в обморок. И зачем она стала задавать вопросы про кольцо? Жила бы и ничего не подозревала, а теперь вот ходи и мучайся, стараясь угадать, что еще в тебе переставили.
Андрей тоже стал разглядывать себя украдкой, и ему показалось, что маленький шрам на правой ладони (упал в детстве с велосипеда) сместился на несколько сантиметров выше, чем был. В остальном же все было как будто без изменений.
– Этот пространственный перемещатель какой-то бракованный! – недовольно проворчал мальчик.
– То, что произошло с вами, ерунда! – утешил его попугай. – Вот лет сто назад, помнится, был случай, когда президенту Земли и его жене перепутали головы. То-то был скандал! Именно после этого пространственные перемещатели и запретили. Никогда не знаешь, что выкинет эта штука.
Капитан Крокс вывел на экран монитора звездную карту и предельно укрупнил сектор космоса, в котором они находились. Он был пустынным, и лишь в нескольких миллиардах километров по направлению к Альдебарану и скоплению звезд Гиады на карте различалась небольшая красная звезда.
Баюн взглянул на ее номер и пролистал звездный атлас, ища ее название.
– Урюк, Утка-II, Улей… Ага, вот: Ундина! Тут про нее всего несколько строчек: «Ундина – угасающая звезда». Вес, радиоактивность, спектр излучения, атомный состав – все как обычно, это можно опустить… А вот что интересно: «В систему Ундины входит одна планета – Оригус. Максимальное удаление орбиты – 60 млн. км. Диаметр – 6 тыс. км. Атмосфера отсутствует. Сведений о наличии биологической жизни не имеется. Ежесуточный перепад температуры – от минус пятидесяти до плюс сорока градусов. Планета была исследована роботом-зондом модели «Следопыт-I» в 2951 году. Результаты исследования, полученные со «Следопыта-I», см. в базе космоданных за тот же год».
– Ничего необычного. Вполне заурядная планетка, – заявил Андрей.
Он прочитал в свое время несколько астрономических учебников и полагал, что разбирается в астрономии.
Капитан Крокс насмешливо обернулся к нему:
– Поверь моему небольшому опыту, мы знаем о космосе очень немного. Возможно, одну миллионную всех его тайн. В нем нет заурядных планет, как нет и двух похожих. Вселенная непредсказуема, как женщина, и свободна, как океан. Ее надо уважать, и уж тем более никогда не чувствовать себя в ней хозяином. Она существовала задолго до возникновения человечества и будет существовать после него.
– Вот-вот! – поддакнул Грохотун. – Неужели ты думаешь, парень, что несколько скупых строк дурацкого отчета, сделанного к тому же древним зондом, дадут тебе полное представление о планете? Да даже исходив ее вдоль и поперек, мы ничего толком не сможем сказать. Я знавал классных ребят, которые погибли именно потому, что не учли какого-нибудь пустяка вроде песчаной зыби или не заменили фильтр в скафандре.
Попугай, удивленно склонив голову набок, взглянул на рогатого робота.
– Ишь ты, вот уж не предполагал, что ты способен на такую связную речь! – поразился он.
– Молчи, кукарекалка, пока я добрый! Я слишком долго пробыл в космосе рядом с капитаном, чтобы ничему у него не научиться, – огрызнулся Грохотун.
Крокс еще раз изучил расположение планет на мониторе, рассчитал курсы сближения и точки пересечения в пространстве и сказал:
– Предлагаю сесть на Оригус и закончить ремонт «Странника». При хорошем раскладе это должно занять у нас около двух недель. Если же производить ремонт в космосе, мы не управимся и за три месяца. Вопросы есть?
– У меня есть один, и очень важный, – сказал Баюн. – На сколько у нас хватит кислорода? Планета лишена атмосферы, а у нас на борту трое людей: Василиса и мои воспитанники.
– Трое, говоришь? Меня ты, значит, за человека не считаешь? – криво усмехнулся пират.
Старый робот смущенно лязгнул.
– Вы, капитан, конечно, человек, но в дыхании не нуждаетесь. Я же имел в виду тех, кто дышит.
– Да уж знаю, что ты имел в виду, – качнул головой Крокс. – Ладно, я выставлю навигатору курс, а ты, Баюн, бери своих «дышащих» друзей и проводи их в пищевой отсек. Пускай перекусят, а потом ложатся спать. Надо отдать дань всем вредным людским привычкам.
– А что делать мне? – спросила Василиса.
– Иди с ними! Ты ведь тоже человек, не так ли? – сказал пират, не глядя на нее и делая вид, что изучает звездные карты.
– Значит, мне уйти? – повторила девушка.
– Вот именно!
Уловив в голосе капитана нотки раздражения и понимая, что Крокс не столько просит, сколько приказывает, Баюн, Василиса и ребята направились к лифту. Ресницы у Василисы подрагивали от обиды, она не привыкла, что за нее принимают решения, но из гордости не стала спорить. Уже у лифта робот-нянька обернулся и вновь отважился обратиться к капитану:
– Вы так и не ответили на мой вопрос. Как же запасы кислорода? Где мы сможем их пополнить?
– А, ты все об этом… Не волнуйся, старик. Пять минут назад я включил очищающие фильтры. Смерть от удушья твоим воспитанникам не грозит.
Успокоившийся Баюн шагнул в лифт, и кабинка помчалась по прозрачной шахте на нижние уровни «Странника». Василиса, с обиженным лицом стоявшая между Лависсой и Андреем, не знала, что в кабинке установлена скрытая камера и что капитан Крокс пристально разглядывает ее изображение на одном из мониторов рубки.
«Кто я, человек или робот? Голый мозг, заключенный в машину, или мужчина? Имею ли я право добиваться ее любви, или жизнь для меня уже закончилась и все, что мне осталось, – это быть наблюдателем чужого счастья?» – горько размышлял капитан Крокс.
В который раз пират задумался, почему судьбе было угодно, чтобы он встретил Василису уже после того, как стал киборгом? За что она сыграла с ним такую жестокую шутку? Впрочем, счастливчик Крокс должен был еще благодарить свою судьбу. Если бы не та злополучная, многократно проклинаемая вспышка лазера, испепелившая его тело, он давно умер бы от старости или болезни, и его тело в узкой снарядообразной капсуле, вылетев из пушки, отправилось бы блуждать меж звезд.
Это чудо, что робот-хирург Асклепий решился на уникальную операцию, никогда не проводившуюся в истории медицины ни до, ни после этого. Кстати, своим спасением капитан был обязан Грохотуну. У робота-хирурга в программе было строгое запрещение на подобные операции, связанные с помещением мозга человека в киборгизированные корпуса, – но верный Грохотун, видя, что капитан умирает, а хирург бездействует, так встряхнул Асклепия, что тот заискрил и это запрещение стерлось с его процессора вместе с законами робототехники.
Хирург схватился за скальпель, и после нескольких часов сложнейшей операции капитан приобрел тело одного из боевых роботов. Позднее Крокс переменил немало корпусов и испытал многие конструкции, пока его механический корпус не приобрел теперешний вид.
– Как поймаю я сову – оторву ей голову! – вдруг воинственно срифмовал стоявший рядом Грохотун, и Крокс вздрогнул, точно рогатый робот своей дурацкой страшилкой подглядел его мысли.
Лишь мгновение спустя он сообразил, что это всего лишь совпадение, а Грохотун, как обычно, ссорится с попугаем.
Капитан сжал руками виски, отгоняя тяжелые воспоминания, и вновь стал прокладывать курс – занятие, которое он никому больше не доверял. По его расчетам выходило, что, если не разгонять «Странник» до световой скорости, а держаться где-то близко к ее пределам, они доберутся до Оригуса примерно за неделю.
Отдав автопилоту все необходимые распоряжения и заложив в него для перепроверки параметры курса, пират встал и тяжелыми широкими шагами прошелся по рубке.
Попугай и Грохотун, видя, что капитан не в духе, снизили голоса и стали ругаться шепотом.
– Попка – дурак! – шептал рогатый робот.
– От «гения» слышу! – вполголоса парировала хитрая птица.
Тем временем Баюн раздвинул легкие пластиковые створки замораживателя, внутри которого в самовоспроизводящихся контейнерах хранились основные составляющие всякой пищи. На высоком красном баке было объемно оттиснуто «Белки», на втором – «Жиры», на третьем – «Углеводы». Витамины и микроэлементы хранились отдельно.
– Белки – для мышц, углеводы – для движения, жиры – для движения и отложения, – сказал Андрей, передразнивая школьного учителя-голограмму, твердившего это почти на каждом уроке биологии.
– Что это за варево? Нельзя было сделать все красиво? У меня одни надписи отшибают аппетит! – поморщилась Лависса.
В президентском дворце она привыкла к разнообразным блюдам, приготовленным без консервантов, которые подавал официант-андроид в черном смокинге.
– Не забывайте, что «Звездный странник» строился как военный звездолет. Смотрите, что сейчас будет!
Баюн нажал на кнопку, и внезапно перед ними вспыхнула голограмма мордастого парня в поварском колпаке и с лычками старшины. В его огромных ручищах был половник с пригоревшей кашей. Хотя это была всего лишь голограмма, дочка президента попятилась, пока не ощутила спиной корпус Баюна – своего надежного защитника.
Очертания повара проявлялись все яснее и яснее, пока он не приобрел вполне нормальный вид.
– Чего, парни, явились? Жрать небось охота? Напоминаю, с оружием вход в пищевой отсек запрещен! – громко произнес повар, глядя куда-то сквозь них.
– А где нам его оставить? – спросил Андрей.
На поясе в кобуре у него висел небольшой бластер, который дал ему около часа назад капитан Крокс.
Но на этот вопрос голограмма ничего не ответила.
– Он на это не запрограммирован, – сказал мальчику Баюн.
– А на что он запрограммирован?
– Точно не знаю. Но можешь спросить у него, что сегодня на обед, – предложил робот-нянька.
Не успел Андрей и рот раскрыть, как немедленно получил ответ:
– Борщ украинский – 300 граммов, каша перловая – 200 граммов, говядина – 50 граммов. Хлеб – 500 граммов, – точно хорошо заученное стихотворение, оттарабанил повар.
Откуда-то из-за баков выехал поднос с пластмассовыми тарелками. На середине отсека поднос замер и принял форму столика. Несмотря на простоту меню, над пищей поднимался аппетитный аромат, и проголодавшийся Андрей сразу же схватил ложку.
– Но это синтезированная пища! – сказала Лависса, подозрительно принюхиваясь.
– А чем, ты думала, питаются в космосе? Натуральная еда – слишком большая роскошь, и ее могут позволить себе только обеспеченные жители богатых планет!
Василиса придвинула к себе тарелку с украинским борщом и стала с аппетитом есть.
Понаблюдав, как ее друзья уплетают за обе щеки, светловолосая дочь президента последовала их примеру. Первое время она ухитрялась сохранять на лице аристократическое выражение и держала нож в правой руке, а вилку в левой, но вскоре отбросила и то и другое и стала быстро работать ложкой.
Робот-нянька стоял рядом, скрестив на груди руки, и, словно заботливая бабушка, с любовью наблюдал, как они уминают борщ и перловую кашу.
– Хорошо есть – помогать Родине! Двадцать раз пищу жуй, чтоб не пролез к нам буржуй! Кто хорошо ест, тот хорошо воюет! Щи и каша – пища наша! – бодро восклицал голографический повар и размахивал поварешкой, будто это была шашка, а сам он сидел на коне.
– Мне приходилось слышать и другие пословицы! Например, сытое брюхо к учению глухо, – заспорил Баюн, но голограмму невозможно было остановить.
– Да здравствует граф Суворов Ляксандр Васильич! Тяжело в учении – легко в бою! Пуля – дура, штык – молодец! – бойко отвечал повар, и Андрей едва не подавился перловкой, пытаясь представить себе штыковую атаку в космосе.