— Меня заставили. Я никогда не считал тебя предателем. Я знаю по опыту, что здесь никому нельзя верить на слово — можно полагаться только на своих собратьев.
— Спасибо, Аттик. Пока!
Меня будят грубыми толчками, и я с трудом встаю с кровати. На завтрак мои коллеги не приходят. Я едва не засыпаю за столом. Начало занятий — подлинная пытка. Я изо всех сил таращу глаза. Наконец Цезарь 2 выказывает беспокойство:
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Не выспался. Колики в животе.
— Ты знаешь, где находится санчасть, и сумеешь прочесть назначения лекарств. Сходи за таблетками и отдохни. Возвращайся ровно в одиннадцать. Сегодня мы устроим тебе экзамен.
Я радуюсь неожиданной свободе действий, но, придя в санчасть, сталкиваюсь нос к носу с Цезарем 3, который наверняка меня поджидал. Я здороваюсь, начинаю рассматривать коробки и быстро нахожу то, что искал. Еще я замечаю, что урна переполнена окровавленными бинтами — вероятно, мои приятели пострадали. Я ухожу, зажав в руке две таблетки, и собираюсь избавиться от них позже в комнате. Цезарь окликает меня:
— Мето, возьми еще одну и прими их сразу.
Я беспрекословно подчиняюсь. Надеюсь, все обойдется без последствий. Заметив его ухмылку, я задумываюсь: вдруг ему обо всем известно? Я прячусь в комнате и пытаюсь вызвать рвоту, но ничего не получается. Тогда я завожу будильник и тут же засыпаю.
За столом сидят Юпитер и двое Цезарей. Я сажусь перед папкой, на которой написано мое имя. Цезарь 2 жестом приказывает ее раскрыть, а его коллега включает секундомер. Внутри такие же листы, как в моем досье, но все карты «немые» и указаны лишь названия абзацев. Я не спеша заполняю пробелы, пока они наблюдают за мной. Затем я должен описать и объяснить принцип работы телефона и велосипеда, назвать основные наружные части автомобиля.
Наконец мне протягивают фотографии. Я замечаю, что некоторые детали либо отсутствуют, либо отличаются от оригиналов. Меня просят прокомментировать снимки.
— Семья Мартен позирует перед своим домом, его координаты — Z17, L215. Если внимательно присмотреться, эта фотография немного отличается от оригинала. На первый взгляд, здесь присутствуют все основные детали, но вот здесь, например, изменен оттенок цветов, а вон там стоит маленькая девочка по имени Мелани, тогда как на подлинной фотографии она стояла с другой стороны, рядом со своей матерью Жозианой. Ну и муж, которого зовут Анри, без своих привычных черных очков… Продолжать?
— Нет, достаточно, — подытоживает Юпитер. — Сейчас мы проверим твои ответы. Возвращайся пока в свою комнату. Мы пришлем за тобой, чтобы сообщить о результатах.
Вернувшись через час, я не могу угадать по их лицам, довольны ли они. Они долго сверлят меня взглядами, а затем слово берет Цезарь 1:
— Ты показал замечательные результаты. Они продемонстрировали твою наблюдательность, а также способность понимать и запоминать информацию. К тому же мы всегда знали о твоих способностях адаптироваться и импровизировать. После того как ты получше освоишься со средой обитания на континенте, мы сможем поручить тебе настоящее задание в режиме полной самостоятельности. Для этого мы посылаем тебя на пару дней в одну приемную семью. Ты займешь место их сына, который на время спрячется. Начиная с завтрашнего дня ты будешь изучать досье и вживаться в роль этого персонажа. Помни: мы оказали тебе огромное доверие, так что не подведи нас.
После обеда я встречаюсь с коллегами. Они постепенно оправляются от ужасного испытания. Их лица непроницаемы, а тела оцепенели от боли. Я не отваживаюсь расспрашивать их. Жан-Люк предлагает поучить меня плаванию. Он рад, что я обретаю уверенность, и объявляет:
— Попрошу, чтобы в следующий раз тебе разрешили поупражняться в море. Как думаешь — справишься?
— Да, у меня такое чувство, будто руки и ноги уже когда-то были знакомы с движениями, позволяющими перемещаться в воде, и что надо было просто разбудить воспоминания.
— Мне и впрямь кажется, что ты умел раньше плавать.
— Ты ранен. Тебе не очень больно?
— Пройдет. Нас застали врасплох. Кто-то их предупредил. Но… ты же знаешь, мне нельзя об этом говорить.
— Знаю.
Моим товарищам запретили несколько дней заниматься спортом, так что остаток дня я вынужден одиноко слоняться из своей комнаты в спортзал и обратно. К счастью, в классе я обнаруживаю на своем столе новую папку:
ДЕТИ-БРОДЯГИ
Новые законы о семье повлекли за собой многочисленные побеги подростков, как правило, поощряемые самими родителями, невзирая на то что власти создавали такие учреждения, как Дома, где им предлагались благоприятные условия.
Большинство детей-бродяг сбиваются в банды, которые живут подаянием, воровством и торговлей наркотиками. Бригады по борьбе с преступностью среди несовершеннолетних регулярно устраивают рейды в отдаленных кварталах или в подвалах центральной части города, где они скрываются.
Эти молодые люди без труда находят молчаливую поддержку у населения. Взрослых, нарушивших закон, судят и приговаривают к тюремному заключению.
Равным образом проводятся информационные кампании, призывающие всех и каждого к соблюдению законов и побуждающие население доказывать свою сознательность, сообщая о присутствии детей-бродяг. Речь идет о всеобщей безопасности, а также о необходимости обрести баланс между ресурсами, которыми мы располагаем в этот тяжелый период кризиса, и количеством людей, имеющих к ним доступ в нашей Зоне.
Вместе с тем мы хотим напомнить, что насильственные действия в отношении этих молодых людей, «вооруженная охота за детьми» и разнообразные виды отлова официально запрещены и караются тюремным заключением.
Ниже приписано карандашом:
Мето, ты должен остерегаться как официальных проверок, так и редких, но порой грубых действий населения, а тем паче — самой этой молодежи, которая способна предстать в привлекательном облике, чтобы проще было развратить тебя и заманить в свои сети. В прошлом мы уже оплакали смерть нескольких членов группы «Э», погибших в ходе выполнения заданий.
Вечерние посиделки были отменены, и всех отправили по своим комнатам на час раньше. Я надеюсь, что меня навестит Клавдий: не терпится узнать, как себя чувствует Октавий.
Однако на сей раз приходит Ромул. Я уже не доверяю ему, ведь его помощь небескорыстна, и я не хочу быть виновным в убийстве.
— Зашел повидаться, — начинает он. — Ты ничего не хочешь спросить?
— Как ты догадываешься, у меня много вопросов, но цена за них кажется мне чересчур высокой. В последний раз ты попросил меня отравить твоего отца…
— Ты не вправе так со мной разговаривать! — возмущается он. — Во-первых, насколько мне известно, он остался жив. Я просто хотел, чтобы он немного помучился, и уверяю тебя, это мелочь по сравнению с тем, каким мукам он подвергал меня. Он сделал все для того, чтобы у меня никогда не было друзей. Еще в раннем детстве он внушил мне чувство безнаказанности, позволяя делать что угодно и побуждая к насилию над другими. Он преследовал при этом одну-единственную цель: отдалить меня от ровесников и сделать ненавистным для них. Затем он ежедневно пытал меня холодильником — так сказать, «для закалки». И все это лишь для того, чтобы все боялись меня, а сам я когда-нибудь заменил его и встал во главе его мафиозной империи. Но теперь я уже пугаю его, и он стремится любой ценой отстранить меня от власти. Он отказывает мне в том, что причитается мне по праву. Когда-нибудь я обязательно убью его, но не волнуйся: я сделаю это сам, ради удовольствия.
Ромул вне себя от злости, но умудряется не повышать голос. Он делает длинную паузу, словно переводя дух, а затем добавляет слабым голосом:
— Мето, у меня нет никого, кроме тебя. Ты один видишь во мне нормального человека, почти друга. Я не хочу испортить наши отношения. Я попросил тебя всего-навсего обменяться услугами. Я могу рассчитывать только на тебя. Верь мне, я никогда не толкну тебя на риск. Я дорожу тобой и пришел сегодня, чтобы дать тебе совет. Я знаю, что завтра вечером ты отправишься на континент. Эта поездка станет испытанием. Ты встретишь там человека, которому захочешь рассказать все. Не поддавайся соблазну. Пусть себе говорит. Главное — не выдай себя, ведь малейшее твое слово, малейший твой жест будут записаны в его актив. До скорой встречи, Мето.
Так мы и впрямь друзья? Друзья лишь потому, что настоятельно нужны друг другу? Как бы мне хотелось, чтобы он объяснил промелькнувшее в его речи об отце выражение «мафиозная империя»! Юпитер стоит во главе мафиозной империи…
Меня грубо расталкивают, и я с трудом открываю глаза. Это Аттик.
Он кладет мне в ладонь два металлических предмета. Я выпрямляюсь и недоверчиво рассматриваю оба предмета: ключ Аттика и короткий закругленный напильник.
— Я подумал, что это тебе пригодится. Я могу давать тебе ключ, пока убираю в комнате: его нужно возвращать на место до прихода слесаря. Каждую ночь мы берем ключи из его письменного стола и кладем обратно после обслуживания. Один напильник валялся на его верстаке. Меня никто не видел — по крайней мере я на это надеюсь.
Я с трудом произношу слова благодарности и, засовывая руку под матрас, нахожу там свою заготовку. Я принимаюсь за работу над умывальником, энергично шлифую и вскоре чувствую, как нагревается металл. Изредка я приостанавливаюсь, чтобы сравнить свое изделие с образцом. Такое чувство, что я не продвигаюсь вперед ни на йоту. Порой Аттик бросает на меня заговорщические взгляды.
Перед тем как отпустить его, я горячо жму его руку. Я знаю, какой опасности он подвергается и как обходятся с непокорными слугами.
— Не благодари меня. Я рад помочь тебе. Ты не попробуешь свой ключ?
— Кажется, он еще не готов, и мне хочется немного поспать.
— Погоди, я сам попробую.
Он наклоняется и пытается засунуть ключ в замочную скважину, но быстро оборачивается и разочарованно сообщает:
— Надо сточить еще пару миллиметров у основания, это займет немало времени. Пока, Мето!
Утром меня приятно удивляет прием членов группы «Э» за завтраком. Они обступают меня, словно героя: им уже сообщили о моем предстоящем отъезде на континент.
— Мы гордимся тобой, твоими успехами, — начинает Стефан. — После этого последнего испытания мы с радостью будем считать тебя полноправным членом команды.
— Если тебе нужны советы, — добавляет Бернар, — не стесняйся и расспрашивай нас хоть целый день.
Не обходится без дружеских похлопываний по спине и по голове. Затем мы завтракаем, обмениваясь улыбками. Все эти восторги выглядят преувеличенными. Возможно, за их дружелюбием кроется нечто другое?
Я с огромной радостью выхожу на утреннюю пробежку. Как мне не хватало свежего воздуха! Издали я внимательно осматриваю все те места, где уже сталкивался с Октавием, однако сегодня нигде его не вижу. Надеюсь, что это просто случайность и что его состояние не ухудшилось. Мы бежим в спокойном темпе. Видно, что некоторые мои товарищи только оправляются от ранений.
После душа меня отводят в комнату, где я готовился к предыдущему заданию. Цезарь 2 вручает мне досье. В самом начале я нахожу фотографию белокурого подростка с кругами под глазами.
— Мы сделаем тебя похожим на него — изменим цвет волос. Не волнуйся, дождем не смоет. Потом даже трудно будет убрать краску. Все остальное, как обычно, выучишь наизусть.
Мне велят намочить волосы. Цезарь надевает очень тонкие перчатки и наносит на мою шевелюру краску, после чего маленькой кисточкой красит мне брови, ресницы и мягкий пушок над верхней губой. Затем я вынужден ждать около часа, не шевелясь, но время летит быстро, поскольку я уткнулся в досье. Меня зовут Мишель Шен, мне четырнадцать лет, и я учусь в четвертом классе. Далее идет список учителей и их предметов, а также имена двенадцати моих одноклассников. Затем я знакомлюсь со своими родителями, домом и садом, своей комнатой и письменным столом. Я надолго задерживаюсь на карте района «X», раскрашенной двумя цветами. В списке условных обозначений указывается, по каким улицам мне ходить можно, а по каким — нельзя. Мне запрещается приближаться к коллежу и местному полицейскому участку. В центр я могу добираться лишь двумя маршрутами.
Наконец я читаю список своих обязательных задач:
• Спросить дорогу не менее трех раз.
• Купить напиток под названием «Оранжадо».
• Приготовить себе завтрак.
• Дойти ночью до статуи Триумвирата, ни разу не наткнувшись на полицейский патруль (местонахождение убежищ определить днем).
• Поговорить как минимум с тремя людьми за стенами дома и выяснить, как их зовут, сколько им лет, в каком классе они учатся или кто они по профессии.
• Дважды проехаться на автобусе.
Я должен записывать в блокноте все полученные сведения и свои комментарии по поводу трудностей, с которыми столкнусь при выполнении этих задач. Необходимо также представить отчет о моих расходах, колпачок от «Оранжадо» и прочие возможные доказательства успешной работы.
К досье прилагается толстый конверт с деньгами, который я должен вручить своим «родителям», а также небольшая сумма для оплаты моих покупок.
Цезарь споласкивает мои волосы, а я сушу их и усаживаюсь перед зеркалом, чтобы оценить результат. Вид у меня непривычный и как будто помолодевший. Затем я приступаю к изучению плана Зоны № 17. Ключевые места выделены цветом, среди них — пристань, дом Шенов и полицейские участки. Я закрываю глаза, мысленно представляя расстояния и запоминая названия. Я хочу запросить также фотографии фасадов, которые послужат зрительными ориентирами.
Цезарь уводит меня в раздевалку, чтобы я натянул на себя новую одежду. Мальчик, которого я должен заменить, предпочитает потрепанные вещи свободного покроя. Меня смущает их ширина: я чувствую себя неуютно. Мое появление за обедом вызывает оживление. Многие смеются, и я их понимаю.
После обеда Жан-Люк помогает мне укладывать рюкзак. Он показывает потайные карманы для денег, рояльной струны и остро заточенного с одной стороны шила, защищенного чехлом из толстой кожи.
— У тебя будет отличный шанс применить его во время ночной вылазки.
— А ты уже им пользовался?
— Да, на меня напали дети-дегенераты, и мое лезвие отпугнуло их.
— Дегенераты?
— Так их называют. Они были не в себе, будто у них крыша поехала. Цезарь 2 мне объяснил, что они употребляют вещества, которые изменяют восприятие и делают их агрессивными.
— Ты испугался?
— Еще бы.
Вечером я снова встречаюсь с Цезарем 2, который приносит мне фотографии улиц, по которым мне предстоит ходить, а также указывает места встречи:
— Ты должен быть в порту ровно в половине пятого. Через два часа после прибытия на континент отправляйся пешком к жилищу Шенов. Тебе нельзя садиться на автобусы, которые ездят по утрам. Они ходят полупустыми, и тебя сразу же засекут. Если попадешься, не паникуй. Нам мгновенно сообщат, и мы сразу же организуем твое возвращение. Не отвечай ни на какие вопросы — ни слова, понял? Даже лгать не пытайся, просто молчи. Если почувствуешь, что ареста не избежать, по мере возможности избавься от подложных документов. Все ясно, Мишель?
— А обратно как?
— Ты вернешься через три ночи. О деталях договоришься с капитаном. Кстати, ничего ему не рассказывай — этому человеку не очень-то можно доверять. Вечером сразу после ужина пойдешь спать. Но если тебя будет что-то беспокоить, без стеснения приходи ко мне. Запирать тебя не будут, а я всю ночь дежурю в библиотеке.
Вечером я никак не могу заснуть. Не дает покоя мысль о том, что наконец-то я познакомлюсь с континентом на практике, хоть мне и придется столкнуться с миром, известным только по карточкам. Я закрываю глаза, пытаясь немного отдохнуть, но меня будит Клавдий:
— Это ты, Мето? Что ты сделал с волосами? Я было подумал, что перепутал комнату. Ты еще и в одежде! Что, собираешься выходить?
— А, это ты? Я уезжаю на пару дней на континент с фальшивыми документами. Посмотрю на тамошнюю жизнь, а потом расскажу тебе.
Пару секунд Клавдий изумленно молчит.
— Ты хочешь сказать, что увидишься со своей семьей?
— Я не смогу свободно там перемещаться — не забывай, что посылают меня Юпитер и Цезари. Но думаю, что получится хотя бы пройти мимо родительского дома: я запомнил адрес. Авось хоть одним глазком увижу кого-нибудь из родных. Вообще-то на большее я и не рассчитываю. Главное — воспользоваться случаем и подробно изучить возможности побега для нас всех. Но ты пришел сообщить мне новости об Октавии?