– Деньги Фитиль считает, – комментировал он увиденное, – Продал «златник» жулик. Интересно сколько ему отвалил Хват?
Настроение мое резко упало. До тех пор, пока монета находилась у Фитиля, у нас еще оставались шансы вернуть ее назад. А вытащить из сейфа Хвата, и думать не моги.
Вот тебе и клад. Нашли мы, а поживились другие. Фитиль за него деньги получил, а Хват вообще враз стал миллионером. Как две никчемные мартышки, мы с Данилой слезли с дерева.
– Я им устрою, я им устрою, – грозился мой друг. А что устроит, и сам не знал. В это время на Круче разнесся торжествующий крик Кольки.
– Ура!
Мы выскочили наверх. Колька победно смотрел на нас. А по канаве стекала из бучилки вода. Прорыл таки наш недруг канаву. Данила подошел к светящемуся от счастья Кольке.
– Зря радуешься. Здесь никакого клада нет. Я специально его на карте нарисовал, чтобы вас дураков заставить осушить лужу.
– Врешь. – не поверил Колька. Но тень сомнения пробежала у него по лицу. Он знал, что от нас можно было ожидать такой шутки. – Вы о втором кладе говорили, до того как я в бочку свалился.
– А мы знали, что ты подслушиваешь на стене, – соврал Данила, – вот и травили тебя. Так, что зря ты ишачил весь день. И дальше копать будешь ты, а не кто-нибудь другой. Хват с Фитилем не полезут сюда, в грязь.
Дно бучилки постепенно показывалось из под утекавшей воды. Грязи там было по колено. Колька мысленно представил ожидающий его фронт работ и окончательно скис. А Данила его добивал.
– Так, что Коль мой тебе совет, отдай Хвату его крутую лопату, и потихоньку сваливай отсюда. Пусть сами роются как свиньи в этой жиже.
Не успел Данила до конца убедить Кольку, как на тропинке показались Хват с Фитилем. Мы нырнули в проем монастырской стены. Вовремя поспели мы и сюда. Горилла загружал последний Камаз. От мусорной свалки не осталось и следа. К Горилле приближался благодарный священник, отец Мефодий. Горилла, вытирая об спортивные штаны запыленные руки, пошел ему навстречу. Священник вытащил из кармана вторую половину гонорара, оговоренную с нами по окончании работ, тысячу рублей. Что говорил Горилла, мы не слышали, но он очень уж картинно отказывался от денег и все тянулся пожать священнику руку. Мы притаились в траве за бочкой. Наконец Камаз и Беларусь урча моторами выехали в монастырские ворота.
– Да ниспошлет бог благодать на твою бескорыстную душу, – благодарил Гориллу поп.
– Мы завсегда… Имидж все, деньги ничто… Друганом будешь, – покровительственно заявил Горилла.
Отец Мефодий не роняя собственного достоинства, повернулся и пошел к церкви. Горилла прошел мимо нас.
Когда около нас снова никого не оказалось, мы в очередной раз взобрались на бочку. А на краю обмелевшей бучилки шло совещание. Колька конечно, не выдержал и передал Хвату с Фитилем наши слова, о никчемности потуг. Как смерч к ним подлетел Горилла.
– Убью, поймаю этих стервецов, Макса с Данилой, головы как курятам поотворачиваю.
– Да, что случилось? – стал успокаивать его Хват.
– Представляете, я делаю богоугодное дело, задаром монастырю мусор вывожу, а эти…, эти…,– наконец Горилла нашел емкое слово в своем лексиконе, – а эти подлецы, деньги с попа за работу взяли.
– Ну и что? – не понял Хват.
– Как что? Я же пахал.
Хват рассмелся.
– Первый раз в жизни.
Горилла немного успокоился.
– Эх, зря я с него не взял тысячу рублей.
Вдруг Данила зашептал мне на ухо.
– Надо будет потом подойти к попу, вторую часть получить, скажем, Горилла передумал.
Я приложил палец к губам, потому, что Хват заговорил о кладах. Он вводил Гориллу в курс предшествующих событий.
– Вот Коля говорит о том, что карта может оказаться фальшивой, ее, мол, сами ребята нарисовали. Хотелось бы послушать ваши соображения.
Успокоившийся Горилла снова взвился. Если бы мы сейчас были рядом, он не знаю, что с нами сделал. Горилла зарычал:
– Я этих пацанов, умников, на дух не переношу. Вечно с ними одни приключения. Куда ни сунешься один облом. Так, что зря я мусор вывозил, площадку расчищал?
– Не знаю. Не знаю, – Хват задумчиво жевал травинку. Вдруг он предложил:
– Коля можешь быть пока свободен, иди отдохни, вот тебе деньги на мороженное.
Хват достал из кармана десять рублей. Ясно было и дураку, что он хотел спровадить Кольку. Недовольный Колька взял деньги и вдруг кинул взгляд в нашу сторону. По-моему он увидел нас. Неужели сдаст? Если бы Хват не поторопился отделаться от Кольки, наша участь была бы незавидна. А так отодвинутый в сторону в момент принятия важных решений, Колька смолчал. Может быть, у нас решил потом узнать, чем закончится их разговор. Молча, взяв деньги, он пошел в другую сторону. Молодец. Не выдал. Когда он отошел на достаточное расстояние, чтобы ничего не услышать, Хват хищно улыбнулся.
– Я вот, что думаю. Под бучилкой здесь обязательно что-то есть. Ребята сами еще вчера хотели ее осушить. Там, где ты Горилла мусор вывез, бабушка надвое сказала, подозрительно очень, есть там что или нет. Но покопать обязательно надо будет. С этим все понятно?
Фитиль с Гориллой согласно кивнули головами.
– Непонятно мне другое, где еще кусок от карты. На ней четко видно, как кто-то недавно прошелся ножом или ножницами. Что там было на том куске нарисовано, вот что мучает меня более всего.
Горилла с Фитилем как завороженные смотрели в рот Хвату. Куда им с их мозгами доглядеть то, что увидел Хват. А Хват вслух рассуждал.
– Неспроста они сказали, об этом Кольке, значит были уверены, что он передаст нам. Выходит, не хотели, чтобы мы рылись здесь? – Хват указал на грязное дно бучилки. Там можно было только свиньям рыться в грязи. Фитиль и Горилла внимательно слушали Хвата, а он им давал указания на сегодняшний вечер: – Я думаю, у нас нет времени ждать пока грязь за несколько дней подсохнет. Надо сегодня же ночью приступать. Согласны?
Фитиль с Гориллой согласно кивнули головами. А Фитиль еще спросил:
– Кольку зачем отпускали? Кто рыть будет? Может экскаватором?
– А ты что будешь делать, монеты пересчитывать? – рыкнул Горилла. Фитиль промолчал. Вопрос с рабочей силой был решен.
– И следующее, – продолжал Хват. Он оглянулся по сторонам. Никого кроме их троих на Круче не было, – Сегодня вечером ко мне домой ребята должны принести свой клад, я обещал кое-что у них из монет купить, не могли бы вы по дороге инсценировать ограбление?
– Братан, какие проблемы, – сразу согласился Горилла. – Заодно и покажу им где раки зимуют.
Если Горилла не раздумывая согласился, то Фитиль помня вчерашнюю ночь, когда ему пришлось отведать кола, неприятно поежился. Он вдруг вспомнил:
– А чего их грабить Хват. Я знаю, где сейчас находится кувшин с монетами. Я об этом еще вчера подумал, раньше тебя. Пацаны, при мне отнесли кувшин к Хромому. Он у нас краевед. Да все вы его хорошо знаете, у него во дворе еще кавказская овчарка, Балбес, близко не подойдешь. Так вот сегодня ночью, я ему дал телеграмму, что с братом плохо, Виолетта, почтальонша, родня моя, мне с телеграммой помогла. Хромой и уехал. Дом пустой. Монеты должны там остаться. Я ночью следил за домом. Он почти до утра, пока ему не позвонили с почты, с ними возился, отмывал наверно спиртом. Там этого добра было на скатерти разложено, весь стол сиял как елка в новый год. Не увез же он монеты с собой. Где-нибудь в доме наверно спрятал. Весь вопрос как залезть туда, чтобы пес не порвал?
Горилла нехорошо смотрел на рассказчика.
– Так ты от меня отдельно еще со своей родней с почты, с Виолеттой, действуешь? Крысятничаешь Фитиль? Убью. – из его уст прозвучала обычная угроза. Фитиль, находящийся под защитой Хвата не повел даже ухом.
– От тебя только одно и слышишь, убью, да убью, взял бы сам что-нибудь придумал. Если бы вчера я не предложил тебе пощупать карманы у пацанов, так и сидели бы сегодня без карты.
– Мне, что прикажешь медаль тебе на шею повесить? Что толку с твоей карты, мы еще ничего не вырыли. Может быть она, твоя карта, фуфло.
– Сам ты … извини, – Фитиль не стал договаривать, и так было ясно, что он имел в виду. Горилла молча проглотил оскорбление, только желваки у него заходили на скулах.
Хват вернул их от готовой вспыхнуть ссоры, к реальной действительности.
– Тише, тише. Сейчас разойдемся, я должен хорошо подумать, как нам дальше быть, и соберемся вечером все у меня.
– И Колька? – спросил Фитиль.
– Зачем он нужен.
Вряд ли еще что мы могли услышать. Спрыгнув с бочки, торопливым шагом мы пересекли монастырский двор. День клонился к закату. На церкви ударили колокола.
– Знаешь почему Фитиль стал такой храбрый? – спросил я Данилу.
– Почему?
– Хвату продал наш «златник», положил пару пачек денег себе в карман, и теперь балдеет. А Хват ведь сроду не скажет Горилле, что у него с Фитилем отдельные дела, промолчит.
– Пожалуй ты прав, – согласился Данила. – Во вляпались, мы с этими идиотами. Представляешь, перероют здесь ночью все и ничего не найдут, что тогда?
– А ничего, – успокоил я приятеля, – пусть не воруют то, что им не принадлежит. Наука им будет, как в следующий раз тибрить карту.
Но до дома мы так и не дошли. Данила вдруг высказал интересное предположение.
– Макс, а откуда там вообще эта бучилка, тебе не кажется странным, лето, жара, а она никогда не пересыхает.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что на территории монастыря раньше был хлебный завод. А отстойник вынесли за монастырскую стену. Там где-нибудь должна быть труба, а конец ее в бучилке. Я думаю, туда вода сливалась. Вернемся, посмотрим?
– А на Гориллу не нарвемся?
– Не должны бы.
И точно, на Круче уже никого не было. Мы внимательно оглядели осклизлые берега. С южной стороны бучилки берег был сильнее подрыт. Труба туда и выходила. Я понял невысказанную мысль Данилы, среди ночи устроить потоп. Мы проследили направление трубы. В той стороне была бойлерная.
– Вантиль, как-нибудь открутим, – подмигнул мне Данила.
Вот теперь и мы могли перекусить.
Глава XIX
Грабитель Виолетта
У нашего дома нас поджидала Настя. Она нас обрадовала.
– Мальчики, знаете, что-то Виолетта, почтальонша слишком часто шмыгает по нашей улице. За три последних часа пять раз прошла туда, сюда.
Мы рассказали ей, то, что услышали про телеграмму от Фитиля, что был ложный вызов организованный Виолеттой.
– Вот Петр Петрович обрадуется, когда приедет к брату и увидит, что тот живой.
– Обрадоваться, может быть он и обрадуется, да только начнет переживать, чтобы вдруг дома ничего не случилось.
– А чтобы ничего не случилось, надо у дома организовать круглосуточное дежурство, – предложила Настя. Днем посижу я, а ночью вы вместе с Балбесом.
Мы стали обсуждать вероятные шаги наших противников. Первое, в чем мы единодушно согласились, так это в том, что бучилку ночью обязательно постараются раскопать. Второе, надо ждать проникновения бандитов в дом к Петру Петровичу. И третье, здесь наши мнения разделились, будут ли сегодня раскапывать место третьего клада, на территории монастыря, под бывшей свалкой?
– Жадные они, будут, – уверял Данила.
– Не успеют, и тут и там, – сомневался я. – Им выбирать из чего-нибудь придется. Хотя чем черт не шутит, если пригонят Беларусь экскаватор, они за ночь могут всю округу перерыть.
– Нет с трактором, связываться никто не будет, – сказала Настя, – копать надо тихо, чтобы никто не видел и не слышал, а от трактора шума на всю округу.
Теперь надо было спрятать монеты, да так, чтобы они железно, ни в коем случае не достались бандюкам, даже если они смогут проникнуть в дом. Где их спрятать? Мы перебрали тысячу вариантов и остановились на конуре Балбеса. Вот туда то никто из них не полезет. А Балбес из всех знакомых Петра Петровича признавал только нас. Как-то в начале лета, мы ему по глупости скормили пять килограмм вырезки телячьей и столько же колбасы. Память у пса была отличная. При виде нас у него в собачьих глазах постоянно зажигались огоньки надежды. Вдруг еще раз повезет. Но все его везение заканчивалось на костях и мослах остающихся от обеда.
Я каждый день аккуратно, если суп или борщ был мясной, собирал косточки в газетку и кормил с руки Балбеса. Мне было интересно, насколько высоко может подняться культура поглощения пищи у собаки. Выводы были неутешительные. За стол с людьми его сажать я бы не рекомендовал. Ел, он конечно очень аппетитно, но уж очень чавкал, и не закрывал никогда пасть. А за это еще в детстве меня ругал дед, за столом едят с закрытым ртом.
Придумали мы другое. Еще вчера мы удлинили цепь у Балбеса, довязав ременные вожжи. Так вот сегодня вожжу мы надрезали ножом так, что пока Балбес ее сильно не натягивал, он был на привязи, а если бы рванулся, порвал ее. И тогда пес на свободе, а тот на кого он бросился бы… сами понимаете. Монеты вдвоем с Данилой мы высыпали в тряпочку, завязали ее и со всеми мерами предосторожностей сунули под собачью конуру к Балбесу. Пусть теперь суются ночные гости.
Но самую страшную штуку придумал Данила. Под окном выходящим в сад мы поставили самострел. У Хромого на стене висела двустволка. Патроны мы нашли в коробке из под обуви. Данила предложил выковырять пыж и заменить дробь на соль. Дробь мы выковыряли, а вот соль не стали засыпать, от греха подальше, не дай бог в глаз попадет. Получился пугач. Вот эту двустволку заряженную холостыми патронами мы и положили под окнами со стороны сада. Привязать провод к спусковому крючку, сделав обычную растяжку плевое дело. Подготовившись, таким образом, к ночи, за дом Хромого мы были спокойны.
Не давал нам покоя «златник» попавший в сейф к Хвату. Как его оттуда достать? И когда? Не будет же Хват сидеть ночью у себя дома и ждать результатов раскопок. Вот на это время мы и спланировали ответный набег на дом Хвата. Казалось, мы все предусмотрели, везде вырыли ямы нашим недругам, нигде не должно было быть осечки.
Вечер медленно опускал золотое покрывало на плечи земли. Перистые облака розовыми фламинго вышагивали у горизонта.
Когда нас позвала бабушка ужинать, я насильно отправил в себя незамысловатую еду. Аппетита никакого не было. Один Данила никогда не смешивал житейские переживания с чревоугодием. Одно никогда не влияло на другое. Подкрепившись на предстоящую ночь, мы стали пережидать томительные минуты. Настю, сегодня пораньше мы спровадили домой. Наконец ночь начала фонарями, зажигать звезды на небе. Кто нанесет первый удар?
– Не полезут они к Хромому в двенадцать ночи, буду яму рыть на бучилке, – сказал Данила и посоветовал мне. – Разбежались, иди сделай вид, что ложишься спать и вылазь в окно.
Данила, попрощавшись, ушел.
Обмануть деда с бабкой легко. Я закрылся у себя в комнате и через час тихо надел кроссовки и выглянул в окно. Что такое? На крыльце дома Хромого мелькнула тень Померещилось что ли? Да нет. Тень, нагнувшись, достала из под половика ключ, открыла замок, и вошла в дом. Балбес даже не чухнулся. Я обрадовался. Наверно вернулся Петр Петрович. Сейчас загорится свет. Но свет не загорелся, а тень мелькнувшая за окошком задернула шторы. Видно было, как кто-то зажег карманный фонарик. Петр Петрович так поступать не будет, – подумал я. Неприятный холодок защекотал мне спину. Кто это может быть? Балбес чужих в дом не пустит, не такой он дурак, чтобы пустить в дом чужих. Он только на хозяина, и на нашу троицу не лаял? Неужели Данила?
Я выскользнул в окно и стал красться вдоль забора. Вдруг мне показалось, что я увидел между досками забора в дальнем конце огорода огонек сигареты. По-пластунски, змеей я заскользил между грядками. Когда я дополз до конца огорода и, отодвинув в сторону доску, выглянул наружу, то увидел метрах в десяти две фигуры. Фитиль и Горилла наслаждались сигаретами.
– Ну и умный ты Фитиль, что бы я без тебя делал? – похвалил приятеля Горилла.
– А то. – польщенный Фитиль выпустил дым колечками. – Я еще в первый день, вчера, как увидел, что Макс с Данилой понесли кувшин с золотом к Хромому, все думал, как проникнуть в дом. Да мимо такого пса разве проникнешь? И придумал.