– Я где-то читал, что если между строк в книжке писать молоком, то пока это место не нагреешь на лампе или не прогладишь утюгом, ничего не сможешь прочесть. Макс, я целый день вчера утюгом гладил книгу, ни одной страницы не пропустил, но так между строчек ничего и не проступило. Уже под самый конец глажки, мне неожиданно позвонила из больницы бабка и сказала, что послезавтра ее выписывают, чтобы пришел встретить. В общем, пока мы с ней болтали, я книгу утюгом спалил.
– Да, ты что?
– Вот тебе и что.
– И как же теперь быть?
– А никак, сапогом заделаем. Главное я карту нашел.
Из сумбурного рассказа своего приятеля, я восстановил картину вчерашних его поисков тайнописи. Сначала он прогладил все страницы, а потом после телефонного звонка запамятовал, что оставил включенным утюг на обложке книги. Когда телефонная трубка легла на место, из кухни запахло паленой кожей.
– Вовремя еще я успел, – похвастался Данила. – Хорошо, что это задняя обложка книжки была. Стал я смотреть, что сделать можно и вспомнил Макс, что у вас в сарае видел такого же цвета, старые хромовые сапоги.
– Да подожди ты с сапогами, ты про тайнопись расскажи, – невежливо я его перебил.
– А чего тайнопись? Расшифровал я ее.
– Как?
– А так. Оторвал я обложку, все равно думаю, новую придется ставить, а там гляжу… карта!
– Не может быть! – Я не знал, верить мне или не верить. У Данилы была богатая фантазия. Соврет и глазом не моргнет. Он начал божиться.
– Макс, еще как может быть. Я ее внутри книжки, на страницах искал, а она с внутренней стороны обложки была нарисована. А сама обложка обтягивает тоненькую дощечку. Их там две, одна с лицевой стороны, а вторая с оборотной. Хорошо, что я название у книжки не спалил.
– И что на ней? – теперь я сам, так проникся рассказом Данилы, что хотел только счастливого исхода.
Данила горестно покачал головой.
– Половина карты только осталась. Я как увидел, что сотворил, чуть сам себя как змей за хвост не укусил.
– А где теперь она?
Но вместо ответа Данила тревожно меня спросил:
– Ты дедов сапог принесешь? Я из голенища вырежу такой же кусок кожи, и закреплю его металлическими защепами, они по краям обложки идут, бабка ничего и не узнает.
Легко просить Даниле. Ему кажется это простой сапог, а это воинская реликвия. Не пойдет же в следующий раз дед в одном сапоге. Дед их одевает один раз в году, в день Победы. И я должен его отдать Даниле. А с другой стороны, он мне открыл вон какую тайну, а я жалею старое голенище. Что же делать? Как быть? Почти гамлетовский вопрос встал передо мною. Пока я нашел соломоново решение.
– С обложкой успеется, до вечера еще далеко, пошли на карту взглянем.
Глава III
Дедовы сапоги
Разувшись, мы поднялись по ступенькам в дом. Бабка у Данилы лежала в больнице, дома никого не было.
– Ну, показывай, где карта, что ты там нашел?
Данила полез в старый комод и вытащил оттуда толстую старинную книгу застегнутую на металлические застежки. Мы с трудом прочли ее название «История о Варлааме и Иоасафе». Я перевернул ее обратной стороной. На деревянной дощечке обтянутой кожей остался четкий след от утюга. Опоздай Данила на несколько минут, и начала бы дымиться вся книга, а так выгорела только часть обложки. Видно было, что Данила пробовал ее привести в порядок, но у него ничего не получилось. Кусок кожи был выжжен посередине, по контуру утюга. Я стал его рассматривать. На нем действительно едва просматривался сделанный в далекие годы рисунок. Похоже было на чертеж какой-то крепости, на рисунке осталась крепостная стена, а там где должны были располагаться внутренние постройки зияла выжженная дырка.
– Видишь, а я что говорил? – навис надо мною Данила.
Ничего, честно говоря, похожего на отметки с кладами я не видел.
– Ну, вот же смотри, – Данила тыкал пальцем в край карты, – вот одно обозначение, а вот второе.
С ума с ним сойдешь, да и только. Я тоже вроде бы что-то разглядел.
– Давай Насте позвоним, не морочь мне голову.
– А сапог принесешь?
– Принесу, – пообещал я и тут же пожалел. Что теперь деду одевать в день Победы?
Как только Настя появилась в нашей кампании, она тут же взяла бразды правления в свои руки. Мы посвятили ее в историю, рассказанную приболевшей бабкой Даниле. Настя разволновалась не на шутку и стала ругать моего приятеля.
– Не мог нас с Максом позвать?
– А я что сделал? – обиделся Данила.
Я постарался его успокоить:
– Ладно, ладно не дуйся, на обиженных воду возят. Надо еще раз книгу просмотреть.
Мы ее перелистали от корки до корки. Молодец Данила хорошо он листы прогладил. Они теперь были глянцевые и легко переворачивались. Среди старинного текста нам нигде не попалось ничего похожего на чертеж изображенный на обратной стороне обложки.
– Копия чертежа должна быть, и на лицевой стороне! – неожиданно высказала гениальную догадку Настя. У Данилы вспотел лоб.
– Что и верхнюю обложку будем курочить? – жалобно спросил он.
– А что делать? – не пожалел я приятеля. Я не столько переживал из-за его церковной книги, сколько из-за обещанного сапога. – Неси плоскогубцы.
Данила нехотя сходил за инструментом.
– Макс ты только, осторожней, кожа к деревяшке насмерть прилипла. Она не хочет отрываться.
Я взял плоскогубцы и отогнул металлические защепы крепившие кожу по краям дощечки.
– Не боись, не впервой.
Схватившись с уголка я попробовал оторвать кожу от дощечки. Она видно чем-то была приклеена. Раздался сухой треск. Обложка была разорвана прямо посередине.
– Господи, бабка убьет, – запричитал Данила. – Макс, принесешь теперь оба сапога.
Дело было сделано. Обратного хода нет. С двух сторон книга была изуродована.
– Принесу. Ладно не волнуйся. У нас еще завтра целый день есть, чтобы ее восстановить, – постарался я успокоить приятеля. Я отогнул кожу. В три головы стукаясь лбами, мы склонились над изувеченной книжкой. На нас смотрела…
Послышались разочарованные голоса:
– Ничего!
– Пусто!
– Как же так?
Если у нас с Настей в глазах сквозило разочарование, то Данила весь исчесался. Разглядывая изувеченную книгу со всех сторон, он бормотал:
– Ох, обратную сторону я еще с помощью сапога как-нибудь бы заделал, а сейчас?
– Ничего страшного, – увещевала его Настя. – Мы такую надпись сделаем, она лучше старой будет смотреться. Данила, твоя бабушка и не отличит.
Но успокоить нашего дружка уже было невозможно. Он бегал по комнате, волновался, чесался и охал.
– Макс вся надежда, на тебя, на сапоги. Макс ты слышишь?
– Слышу. Слышу.
А Настя, перевернув книгу начала внимательно рассматривать остатки рисунка с крепостной стеной. Она осадила Данилу.
– Успокойся, отреставрируем тебе книгу, давай лучше поглядим, что тут нарисовано.
А смотреть особенно то было нечего. Четко была видна зубчатая стена нарисованная в виде прямоугольника и ворота. Все остальное было съедено утюгом. И вдруг Настя воскликнула:
– Смотрите!
Мы склонили голову над картой.
– Где?
– Вот за оградой, смотрите что-то помечено.
Мы вынесли книгу к окну, к свету. Почти в том месте, где шел излом и кожа на краю обхватывала дощечку, едва был виден какой-то знак, отметина.
– Вот первый клад! – закричала Настя. Я более прозаически смотрел на находку.
– По-моему от зажимов отметка осталась.
В два голоса на меня набросились Настя и Данила.
– Макс, разуй глаза, вот и линия идет от стены. Ее почти не видно, но здесь что-то нарисовано.
– И вот еще! – снова закричала Настя. Палец ее остановился на следующей вмятине. – Видишь?
– Не вижу, – я, правда, ничего не видел. Слишком смутный был рисунок. От времени он поблек и ничего мне не говорил.
– Правда не видишь?
– Правда.
– Данила, он дальтоник, – вдруг обрадовано заявила Настя.
– Что с головой у него не в порядке? – Данила обеспокоено посмотрел на меня.
– У тебя у самого с головой не в порядке, – поставила его на место Настя, – он красный цвет не различает.
– А-а-а.
И тут они набросились на меня, тыча книгу мне под нос.
– Видишь?
– Смотри!
– Сюда!
– Балда слепой!
Я долго всматривался в то место где лежал Настин палец, но кроме вмятины от зажима ничего не мог рассмотреть.
– Отстаньте, я за сапогами пошел.
Но Настя не захотела меня отпускать. Она знала, что в мое отсутствие они обязательно поругаются с Данилой или даже подерутся. Незаслуженно приравненный к подслеповатому пенсионеру, я привел казалось бы неотразимый довод, сводящий на нет их орлиное зрение.
– Даже если вы там, что и доглядели, какое отношение имеет эта карта к нашему монастырю? Их на Руси было натыкано, как сейчас торговых палаток.
Уел я их здорово. Такая простая мысль им в голову не приходила. Они, собравшиеся уже делить несуществующий клад, озадаченно посмотрели друг на друга.
– Ну, я пошел за сапогами, а вы пока тут покумекайте на досуге.
Я хлопнул входной дверью. «Дальтоник», придумает же Настя. Попадись только на желчный язык Данилы, прилепится как кличка, и не отлепишь ее. Через пару минут я был у себя дома. Слава богу, во дворе никого не было. Я шмыгнул в сарай и схватил сапоги. Только бы мне дед по дороге не встретился, тогда пиши, пропало. Но мне на этот раз повезло. Воровато оглядываясь, я выскользнул в калитку. Фу, пронесло. Оставшийся путь до Данилиного дома я пробежал бегом.
– На, принес! – кинул я сапоги на пол. Данила даже не повернул в мою сторону голову. Они вдвоем с Настей, как примерные ученики склонились над картой, и что-то вымеряли линейкой.
– Сейчас узнаем, наш монастырь или нет, – сказала Настя. – Смотри Макс, длина стены, относится к ширине, как десять – к семи.
– Ну что?
– А ничего, мы сейчас сходим, измерим монастырскую стену в длину и в ширину, и если соотношение будет совпадать, значит, наш монастырь.
Данила победно посмотрел на меня.
– Принес?
– Не видишь разве?
Не успел я воскликнуть, что он делает, как в руках Данилы появились огромные ножницы, которыми стригут овец, и дедовы сапоги превратились в ботинки. Ножницы он видимо, заранее приготовил. Голенища он разрезал по шву и стал примерять разрезанные куски к обложке. Хрома хватало с запасом. Данила умиротворенно улыбался.
– Не переживай Макс, найдем клад, мы ему еще не такие справим.
А Настя, не переставая, колдовала с линейкой и черкала на бумажке какие-то цифры.
– Смотрите ребята, если длину монастырской стены взять за сто, то места наших кладов будут соответственно в десяти и пяти единицах от стены. Мы сейчас пойдем измерим стену в шагах и выведем коэффициент. Потом умножим на этот коэффициент пять, это будет место первого клада, второго надо умножить на десять. Это одна координата, а вторая от угла в тридцати и пятидесяти единицах. Понятно?
– Понятно, – сразу поддакнул Данила. – Чего ждем?
Настя развеселилась.
– Смотри Макс, как на уроках, так не может решить простую задачку, а тут все схватывает на лету. Берите лопаты, пошли.
Данила закрыл дом и спрятал ключ на притолоку. Сбегав в сарай, он вынес мне вторую лопату и мешок.
– Держи Макс.
Я был слишком расстроен, чтобы поддержать их радужное настроение. Во-первых я обидел деда, а во вторых, они мало того, что оскорбляют меня, но и считают за идиота. Я же ясно видел, что никакого знака, никакой закорючки, не говоря уже о надписи или крестике в том месте не было, куда они меня носом тыкали. Там была обычная вмятина от зажима, если что и было на карте, Данила выжег то место утюгом.
– Никто не будет закапывать клады за монастырской стеной, – заявил я им. – Копать надо внутри, а на карте в этом месте дырка. Ты Данила, похож на Ходжу Насреддина, который потерял деньги в темноте, а ищет их под фонарем.
– Ну, как знаешь, была бы честь оказана, – похоже, мой дружок совсем не расстроился. Ему что, сегодня вечером он срежет с книги остатки кожи и вставит на ее место голенища с дедовых сапог. Книга вообще износу не будет знать. Настя с Данилой, как два метеора маячили впереди. А я не взял ни лопату, ни мешок.
– Догоняй, – крикнули они мне.
Глава IV
Дальтоник
Оказывается, Данила не первый раз с лопатой подступал к монастырю. Я вслушивался в то, что он рассказывал Насте.
– Боюсь только, как бы нас поп не погнал. Он вредный, не даст толком яму вырыть. Прошлый раз я, начал копать яму прямо перед ступеньками крыльца, на выходе из церкви, так поп целый час ругался, пока я засыпал ее и еще грозился меня в милицию сдать. Можно подумать ногу сломал, подвернул всего лишь ногу, а шуму было, а шуму, и бабка тоже хороша, нет, чтобы заступиться, еще хворостиной меня отодрала. Но ничего на этот раз мы ему мешать не будем. Главное, точно место вычислить.
Когда мы подошли к монастырю, приближалось время воскресной службы. На его территории сейчас обосновалась женская обитель с настоятельницей монахиней, но службу в церкви нес как обычно дородный батюшка, священник. Как назло, с лопатой мы ему попались на глаза, когда он, прихрамывая, из трапезной, перебегал в церковь. На минуту он остановился напротив нас.
– Копать на территории монастыря, я вам категорически запрещаю, – сказал он. – Идите, вон за ограду и копайте себе на здоровье, хоть до центра земли. Может быть, что и найдете, кладоискатели. А лучше шли бы загорать.
Поп отвернулся от нас и поспешил к себе на службу. А мы пошли к пролому в стене, и вышли за пределы монастыря.
– Меряйте стену в шагах, – приказала нам Настя. – Коэффициент, я на бумажке вывела, посмотрю, как сейчас на месте определитесь.
Я рассмеялся и предложил распределить роли следующим образом:
– Я буду землемером, а Данила землекопом.
С этой стороны монастырь выходил на Кручу, внизу бежала спокойная река, никто здесь не ходил. Я зашагал вдоль стены. В длину она равнялась двумстам шагам. Я завернул за угол и стал считать по новой. Сто сорок шагов. Этот результат я и доложил Насте.
– Двести – в длину, сто сорок – в ширину.
Она обрадовалась.
– Во, а я что, говорила, десять к семи. Наш монастырь нарисован на карте!
Торжеству Насти и Данилы не было предела. Обозревая окрестности, Данила вслух восторженно рассуждал:
– Монастырь, когда построили? В 1358 году он уже стоял. Представляете, сколько за это время здесь золота можно было зарыть. Тонны! Но основной вопрос даже не в этом, а в другом, – объяснял он Насте, – интересно в каком столетии клады были золотые, а в каком серебряные?
– Если взять за основу, мою предпосылку, – не отставала от него в научных изысканиях Настя, – а она теоретически безупречна, то мы могли бы сейчас, одновременно, раскапывать два клада, возьми Макс еще одну лопату, – она с осуждением посмотрела на меня.
– Главное, точно определить место, где надо копать, – перебил ее Данила.
Настя стала отмерять шаги от стены. Наконец она остановилась над какой-то небольшой ямкой, метрах в десяти от стены.
– Клад здесь, – категорично заявила она и очертила ногой небольшой круг.
Брать в руки лопату я не собирался, а согласился лишь побыть рядом, понаблюдать, как у них помаленьку, с глубиной ямы начнет исчезать зуд золотой лихорадки.
Настя прошла еще метров шестьдесят вдоль стены и снова остановилась. Справа была бучилка, огромная лужа больше похожая на отстойник, залитая водой. Настя остановила взгляд посередине лужи.
– Второй клад здесь, – воскликнула Настя.
Данила недоверчиво покосился на нее.
– А ты не ошиблась?
– Мы же с тобой вместе считали, – призвала она его в свидетели.
Я смотрел на огромную бучилку и думал: «Какой же глубокой верой надо обладать, чтобы так смело предсказывать местонахождение клада по небольшой вмятине на карте, но самое главное, не предсказывать, а иметь терпение и охоту раскапывать то, чего нет в природе. Как психиатр в сумасшедшем доме смотрит на своих пациентов, так и я смотрел на своих друзей.