– А ты не ошиблась? – с подозрением спросил я ее. Может быть, подумал я, она мне в отместку, что первую яму выкопал Данила, предлагает теперь повозиться в грязи. Чтобы начать там копать, нужно было сначала вырыть отводной канал. Работы на целый день, не меньше.
– Нет, Макс, не ошиблась, хочешь, расчеты покажу.
А в это время Данила ссыпал обратно в кувшин монеты и подошел к нам, стоящим, в раздумье и прикидывающим, как ловчее сначала отвести воду.
– Отдохни, – сказал я Даниле, и взял лопату в руки.
Чтобы слить затхлую воду из искусственного водоема, нужно было прокопать канаву, длиной метров тридцать. Хорошо Даниле, не пришлось ему зарываться на большую глубину, а мне, прежде чем приступить к раскопкам придется стать сначала мелиоратором, осушить свиную грязелечебницу. Данила глубокомысленно рассуждал:
– Я как собака чую запах золота. Рой Макс сначала отвод. Пусть вода сойдет. Если хочешь, я тебе проведу прямую линию, так легче копать будет.
Данила вошел в роль большого начальника, нашедшего дармовую рабочую силу которой надо дать фронт работ и дальше только контролировать. Он вырвал у меня из рук лопату и, отойдя на несколько шагов воткнул ее в землю.
– Копай здесь отводную канаву, – приказал он таким тоном как будто неделю назад сам закапывал золото.
– Отсюда?
Не успел я договорить, как за монастырской стеной неожиданно раздался грохот, и следом всплеск. Мне показалось, что там кто-то упал. Мы добежали до пролома в стене и заглянули внутрь монастырского двора. Из железной бочки прислоненной к стене торчали чьи-то ботинки, а рядом валялись опрокинутые деревянные ящики. Ноги дрыгались в бочке, кто-то нырнул головой вниз и теперь не мог выбраться.
– Скорее, а то утонет, – заорал Данила, и первым кинулся на выручку. Встав на один из ящиков, он потащил утопающего. Я ему как мог, помогал. Общими усилиями, два раза роняя обратно в бочку, трепыхающееся тело мы вытащили…, кого бы вы думали? Кольку, вечного недруга Данилы. Он был нам ровесник. Вот так встреча.
– Ты что тут делаешь? – спросил спасенного Данила. – Чего зенки вылупил?
Кольке было не до разговоров. Он видно нахлебался воды. Когда он открыл рот, чтобы выплюнуть гадость попавшую со дна бочки, оттуда вывалился головастик. Настя брезгливо передернула плечами.
А Колька как язык проглотил и пучил на нас испуганные глаза. Что он тут делает, можно было его и не спрашивать. И так было ясно, что он за нами подглядывал.
Вся голова у него была в зеленых водорослях, которые прилипли к волосам. Наконец у него в глазах появилось осмысленное выражение, и вдруг лицо стало хитрым и заискивающим.
– Вы клад нашли, и теперь новый раскапываете?… У вас карта есть?… Да?
Теперь мы точно знали, что Колька не просто так появился здесь, а по наводке Фитиля. После того, как я необдуманно выболтал Фитилю, про карту, найденную Данилой, он приставил к нам Кольку. Самому ему верзиле, неудобно было за нами шпионить. Значит, хоть и посчитал он, что, мы роем колодец, но на всякий случай решил перепроверить мою болтовню, а вдруг и правда я не вру. Теперь можно быть уверенным, что через час Фитиль будет знать, что мы нашли клад. Да не просто нашли, а раскопали его в том месте, где он был обозначен на старинной карте. Колька подошел к кувшину.
– Дайте хоть глянуть.
Настя успела рукой прикрыть горлышко кувшина. Могла бы и показать. Я знал, что Данила сунул золотую монету в карман, так что ничего интересного там не должно было быть, зеленоватые, старые монеты и все.
А Кольке стало плохо, его прошиб пот. Может быть, до него только сейчас дошло, что он мог запросто утонуть, а может, он подумал, что кувшин полон золота? Не знаю, видел он или нет, что внизу лежат никому не нужные ржавые монеты, но блеск наших глаз говорил сам за себя. Колька не отставал, он лез с новыми вопросами:
– Данила, вы считаете, что другой клад прямо посередине бучилки, да? Воду спускать сначала будете?
Мы переглянулись. Правильно я подумал, что Колька слышал часть нашего разговора, выходит он посланец, шпион Фитиля. Надо было его как-то обмануть, навести на ложный след. А на это у нас мастер Настя. Она скромно спросила, невинно похлопав ресницами:
– С каких это пор ты стал так уважительно относиться к Даниле, что даже обращаешься к нему на «Вы»? А как же я? Вот станешь передо мной на колени, при всех, я тебе Коль, так и быть точно скажу место, где надо копать в следующий раз. Его знаю только я одна.
Колька недоверчиво скосил глаза на нас, проверяя, не издевается ли Настя над ним. Но я сохранял серьезность выражения лица, а Данила вообще отвернулся.
– А не обманете? – гордость, боролась в нем со снедающим любопытством, и пала в неравной борьбе.
Колька стал на колени. Встал он не вовремя. Служба в церкви закончилась, к нам приближалась его бабка. Бедная старушка, когда увидела своего внука, стоящего перед нами троими на коленях, всего мокрого, в зеленых водорослях после купания в бочке, она сделала правильный вывод. Бабка не хуже меня знала, что Колька с Данилой враги.
Какая кошка между ними пробежала, я не знаю, но Данила на дух не выносил хитрющего Кольку. Может быть, он когда-нибудь обидел Данилу. Ведь он был его прямой противоположностью. Если Данила производил впечатление сытого, откормленного и добродушного барчука, то Колька выглядел как хмырь, худющий, длинный и завистливый, словно вырос на чужих, скудных хлебах. И так тощ, а тут еще его головой в бочку. Бабка наверно так и подумала, потому что она подлетела, и ни слова не говоря, неожиданно влепила звонкую затрещину моему приятелю Даниле.
– Коленьку моего обижать? Не позволю, я тебе бандит быстро руки укорочу.
Данила как теннисный шар отлетел в сторону и взвыл. Между бабкой и Данилой встала Настя.
– Да, кто его, вашего заморыша трогал. Мы его спасли от верной смерти. Он полез на стену и свалился головой в бочку. Да если бы мы его не вытащили, он так бы и утоп пока вы богу молились. Чего он у вас такой тощий? – наступала она на бабку. – Не с голодухи ли решил утопиться? Что за жизнь у парня, целый день на огороде, полет, и полет, сколько полоть можно? Да он родной ли вам внучок? Может быть подкидыш, а вы над ним измываетесь? Подтверди Коля, что мы тебя за ноги вытащили из бочки, – попросила она Кольку.
Бабка оторопела от такой атаки и посмотрела на виновато жмущегося внучка. А Колька, услышав про огород, и поняв, что после такой убедительной речи адвоката может навсегда избавиться от огородных мучений, как сыч молчал. У бабки сломленной Настиным напором мысли крутнулись на сто восемьдесят градусов. Теперь она смотрела на нас как на благодетелей.
– Спаси вас Христос и помилуй. Спасибо, что не дали загинуть безвинной душе.
Бабка поклонилась нам в ноги и, распрямившись, залепила на этот раз оплеуху родному внуку. Справедливость восторжествовала. Я на всякий случай отошел подальше, может быть здесь принято, раздавать всем сестрам по серьгам.
– За что? – заорал Колька, отскакивая подальше от бабки.
– Не водись с кем попало, они тебя на этот раз вытащили, а в следующий раз утопят, видишь какие бандитские рожи.
Я посмотрел на Данилу. Себя я не считал красавцем, но и на бандита не был похож. А друг мой и, правда, хотел изобразить что-то страшное на лице. Бабка взяла за руку великовозрастного Кольку и потащила на буксире за собой.
Настя, задумчиво глядя им вслед, сказала:
– Теперь Колька разнесет, что мы нашли трехведерный кувшин с золотом.
– Точно, – выругался Данила, – Колька, теперь побежит к Фитилю, и они раскопают ночью бучилку. А если еще Фитиль скажет Горилле, что мы нашли золотой клад, они сюда пригонят экскаватор, и ночью все вокруг перероют, ты утром и не узнаешь эти места.
– Что же теперь делать? – поникшим голосом спросила Настя.
– Единственное, правильное решение в этой ситуации, пустить их по ложному следу, предложил я.
– А как? – спросил Данила.
Глава VII
По ложному следу
Ох, и хитроумный план был придуман нами, почище троянского коня. Мы перебрали несколько вариантов и остановились на следующем. Это был конечно Настин план. Начала она как всегда издалека:
– Если исходить из непреложного факта, что мы с найденным кувшином засветились, и что Колька нас обязательно заложит Фитилю, я предлагаю всучить им куклу.
– Нужна была им игрушка, нашла, чем их купить? – буркнул Данила.
Настя не обращая внимания на его реплику, продолжала:
– Не ту куклу, что ты имеешь в виду, а план, карту, записку, наконец, ту, что ты спалил.
Ничего, не понимая, мы таращили на нее глаза.
– Я предлагаю нарисовать самим план монастыря и показать на нем места захоронений еще нескольких кладов. Только места должны быть такие, чтобы до них трудно было добраться. Я даже знаю, где один можно нарисовать. Вон под стеной видите, какая куча мусора лежит, вот там и надо указать место следующего клада. Пока они уберут эту кучу, знаете сколько времени пройдет, а мы за это время что-нибудь придумаем. Постараемся отвести воду и раскопать второй клад. Как?
Она на минуту замолчала, ожидая нашей реакции. Мы с Данилой переглянулись.
– А чего, можно попробовать, – сказал Данила, – у нас же верхняя обложка осталась целой, только порвана пополам. Я думаю, так даже естественней будет, Фитиль подумает, что мы случайно на карту наткнулись, когда восстанавливали книгу.
Насте понравилась наша идея.
– Самое главное нарисовать ее правдоподобно и подсунуть эту дезу Кольке. А там пусть они с Фитилем разбираются. Согласны? Вот потеха будет, там же еще старинное название книги есть.
Не успел я до конца осознать гениальность идеи, как Данила вылез со встречным предложением.
– Я такую карту могу нарисовать, пальчики оближешь, по ней можно будет даже до Америки доплыть.
Когда мы пришли к Даниле домой, в руках у него в очередной раз оказались ножницы для стрижки овец.
– Послужи Варлаам послушнику Даниле на святое и богоугодное дело… Аминь!
Ножницы щелкнули и оскопили Варлаама и Иоасафа. Под самый корешок Данила срезал у старинной книги обе обложки. Теперь дощечки надо было обтянуть новой кожей, приклеить и закрепить ее с корешком книги.
– У меня клей «Момент» есть, пошли ко мне, заодно пообедаем, – подсказал я Даниле, как ему найти выход с переплетом книги.
– Согласен, заодно подумаем как карту составить, – он рассовал оба куска кожи срезанных с книги, по разным карманам.
Когда мы пришли, бабушки не было дома, кормить нас было некому.
– Скоро появится, – успокоил я Данилу и Нстю.
Мы высыпали у меня в комнате на стол содержимое кувшина, и остались недовольны. Дрянь, а не клад, если бы не золотая монета, и смотреть не на что было бы.
– Мне кажется, это серебро, не пойму, почему оно проржавело? – с видом знатока сказал Данила. – Говорите, что рисовать, – поторопил он нас, – не зря же «секир башка» книге делали.
И тут перед нами встала первая проблема, о которой мы не подумали. А что, собственно говоря, писать и рисовать, и чем писать? Вариант письма обычными чернилами был нами, изначально отвергнут. Никто из нас толком не знал, существовали ли чернила, в далеких от нас веках.
– Кровью буду писать, – сразу нашел выход Данила и вытянул руку, – режьте.
Настя его осадила.
– Тебе хорошо, кровопускание пойдет тебе только на пользу, и ты еще будешь как античный герой, а как Максу быть, если бабка войдет и увидит, что у него из руки капает кровь. Что она подумает?
– Что мы сатанисты, – заржал Данила.
– Смейся, смейся, а ты знаешь, что надо рисовать?
– Нет.
– И я не знаю, пошли в библиотеку.
Оказывается, нарисовать карту и написать письмо, это вам не хухры, мухры. Надо владеть навыками древнерусского письма, и иметь хоть какие то знания по истории.
Библиотека была рядом с монастырем. Когда библиотекарша увидела, что мы втроем попросили во время летних каникул литературу по истории родного города, она приятно удивилась и постаралась нам выдать, все что имелось на эту тему. А имелось очень мало. Три тоненькие книжки. Слава богу, что хоть это было.
– Не затеряйте, – предупредила библиотекарша. – Единственные экземпляры.
Обрадованные, как на крыльях, мы понеслись обратно. Теперь у нас на руках было, хоть, что-то. Все три книги были одного автора.
– Ищем скорее план монастыря, – приказала Настя, и мы расселись каждой со своей книгой.
Никакого плана в них, конечно, не было, но мы почерпнули массу полезных сведений. Только и раздавались по комнате наши восклицания, и голоса зачитывающие отдельные строки или даже целые абзацы. Я никогда еще не получал от чтения специфической литературы такого удовольствия. Данила подпрыгивал на месте. А Настя вообще не давала нам рот раскрыть своим вольным пересказом. Наконец Данила нашел выписки из текста писцовых книг семнадцатого века. Слушайте, торжественно он объявил:
– «в монастыре келья келарская да палатка казенная, да сушило, да ледник каменный, да восемь келий братских, поварня и хлебня каменные, изба и амбар. Вокруг монастыря ограда каменная длиной 100 сажен, а поперек 70 сажен, на святых воротах шатер, верх каменный. Вблизи монастыря расположилась подмонастырская слободка и неподалеку село Селиванова гора, где жили монастырские слуги и ремесленники. В 1656 году знатный боярин Иван Андреевич Милославский построил в монастыре третий каменный храм в честь Всемилостивого Спаса».
– Молодец, – похвалила его Настя и не забыла про себя, – Видите, как я правильно пропорции соблюла, десять к семи, как в писцовой книге.
Но Данила снова перехватил инициатаву:
– Все ребята, мы теперь знаем, что на территории монастыря один храм и две церкви.
– А ты, что считать разучился, сам сосчитать не мог на месте до трех? – недовольно проворчала Настя.
– Сосчитать то я мог, – огрызнулся Данила, – но если третье строение, то есть храм Всемилостивого Спаса построили в 1656 году и об этом есть официальная запись, то когда поставили две первые церкви об этом нигде записей нет. Поэтому если я на карте нарисую только две церкви, тот, кто на нее посмотрит сразу решит, что карту составляли до 1656 года. Карта будет древняя, древней не бывает.
Предложение Данилы мне понравилось. Он был невысокого мнения о живших на территории монастыря братии.
– А. а…монахи не были чертежниками, и не рисовали на миллиметровой кальке, а так лепили, как бог на душу положит, поэтому все их чертежи должны быть приблизительными. В центре я рисую две церкви, а вокруг стену и привет. Вы обратили внимание, что, в писцовых книгах упомянуто про хлебню, поварню, амбар. Хозяйственные были мужики, монахи.
Данила вытащил из кармана разорванный мною до половины лоскут кожи с лицевой обложки оскопленной книги и стал карандашом намечать контуры будущих церквей. Рисовать он любил. На карте постепенно появились две церкви – Благовещения и Сергия Чудотворца и монастырская стена.
– Как? – представил он на наш суд свое творение.
– Полный отпад, – похвалила Настя, – поздний Ренессанс.
– Чего? – Даниле не понравилась похвала.
– Ничего, – одернула его Настя, – направление в искусстве так называется. Ты казармы для монахов забыл нарисовать. – На минуту она замолчала, шевеля губами. – На языке вертится, а вспомнить не могу, не казармы, а это, место где они спали и, проштрафившись, молились.
– Трапезная, что ли? – спросил Данила.
Теперь Настя перешла на него в наступление.
– Тебе только пожрать, ничего больше не знаешь. Кельи ты забыл нарисовать. Добавь кельи.
Данила снова уткнулся над куском кожи. Наконец он выдохнул:
– Все. Можно монахам ордера раздавать, пусть заселяются.
Рисунок у Данилы получался великолепный, ему бы еще тропинки нарисовать по которым бегали монахи, и хоть в музей выставляй. Когда картина приняла окончательный вид, Данила снова заволновался.