Жаль только, что Саранчук не мог его слышать, а то бы он, конечно, всю ночь не сомкнул глаз от страха.
А Молодой Богомол между тем до самого утра репетировал разные Боевые Приемы и фехтовал своими мечами.
Утром он снова спустился на Луг. Тяу Тяу Ма был на Своем Обычном Месте и как ни в чем не бывало жевал очередную Травинку. Богомолу сразу все стало ясно: «Ага! Он занял выгодную позицию, чтобы отрезать мне все пути». Но для настоящего Воина такой маневр был неопасен. Богомол смело выступил вперед и закричал:
— Ты что же это, решил Нам дорогу пересечь и поднять на Нас свой меч?
Тяу Тяу Ма в изумлении поднял голову и переспросил:
— Вы задали мне, кажется, какой-то вопрос?
— «Какой-то вопрос»! «Какой-то вопрос»! Глухим прикидываешься? — заорал Молодой Богомол.
Он накинулся на Саранчука и несколько раз ударил его мечом. Тот завопил от боли на весь Луг. Богомол даже сам не ожидал, что он сразу одержит Победу. Он тут же снова бросился на Тяу Тяу Ма. Но теперь он уже не просто разил врага мечом, а еще кусал его зубами и пинал ногами.
Саранчук, такой здоровенный детина, повалился на землю. Он не только не принял Боя, но даже не стал защищаться от сыпавшихся на него ударов, лишь катался по земле с громким плачем:
— О горе мне! Ой, больно! О небо! О земля!
— Тр-тр-р! Ур-ра!
— Ой-ой! Сдаюсь, сдаюсь! Покоряюсь Вам!
— Как ты смел пожелать напасть на Нас?!
— Я и не думал желать нападать на Вас.
— Ага, раскаиваешься. Значит, больше не будешь?
— Не буду, не буду. Ой, ой… Ой!..
— А знаешь ли ты, кто Мы есть? — вдруг распалившись, закричал удалец.
Тяу Тяу Ма задрожал.
— Я знаю, В-вы… Вы есть Уважаемый Молодой Богомол.
У того сразу весь гнев пропал, и он милостиво кивнул.
— Молодец! Раз ты так хорошо это знаешь, Мы согласны тебя простить. Слышишь?
— Д-Да.
— Отныне что бы Мы ни сказали, ты должен слушаться.
— Д-Да.
— С сегодняшнего дня ты поступаешь к Нам в подчинение. Ты будешь как бы Нашим младшим родственником, и Мы будем называть тебя «Братцем»! Первым Братцем!
— Д-Да…
Богомол задрал кверху голову и горделиво расправил усы. С усами это у него всегда получалось неплохо, а сегодня вышло особенно здорово. Еще бы, ведь он, совсем еще юноша, победил сегодня пожилого и почтенного Саранчука и сделал его своим Первым Братцем! «Попозже, — решил Богомол, — когда я возмужаю, у меня под рукой будет сколько угодно таких „братцев“!»
Торжественно возвращался Молодой Богомол к своему Розовому Кусту. Глаза его гордо блистали. Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым.
II
Некоторое время спустя Богомолу пришла в голову новая Замечательная Идея. Он побежал к Дому своего Первого Братца. Тяу Тяу Ма, решив, что сейчас его опять будут бить, задрожал от страха, упал на колени и почтительно приветствовал своего Повелителя. Затем он встал, вежливо скрестил усы и замер. Молодой Богомол, придав своему голосу самое грозное выражение, сказал:
— Что Мы скажем или прикажем, ты должен все исполнять!
— Да разве ж я когда возражал кому-нибудь? — поклонившись на всякий случай, ответил Тяу Тяу Ма.
— Вот и хорошо, — закивал Богомол. — Сейчас Мы кое-что прикажем тебе, а ты изволь слушать внимательно. Отныне и впредь Нам не угодно, чтобы Нас называли просто Богомолом.
Тяу Тяу Ма, конечно, ничего не понял. Пришлось Богомолу растолковать ему все подробно:
— Мы являемся Особой Исключительно Талантливой. Ты понял или нет?
— Понял.
— А каждый, у кого есть много Талантов, должен иметь Полный Титул и Звание.
— Ясно.
— Так вот. Мы — Особа Исключительно Талантливая и происходим из Рыцарского Рода. Поэтому теперь все должны называть Нас «Ваша честь, Рыцарь Богомол». Конечно, ты обязан в первую голову величать Нас, как положено, Полным Титулом.
— Ва-ша… э-э…
— Ваша честь…
— Ваша честь ры-ры… ры-ба…
— Ваша честь Рыцарь!
— A-а… Ваша честь Ры-царь…
— Ну и, наконец, Богомол…
— Ваша… честь… Рыцарь… Богомол…
— Ладно. Ты все время повторяй Наш Титул, пока язык совсем не привыкнет.
Тут Молодой Рыцарь повернулся и, выпятив грудь, торжественно направился к своему Розовому Кусту. А добродушный и послушный Тяу Тяу Ма остался стоять посреди Луга. Задумчиво выпучив глаза, беззвучно шевеля губами и качая усами, он размышлял о небывалом и величавом Полном Титуле «Ваша честь Рыцарь», которым увенчал себя Молодой Богомол.
Через день Богомол снова явился к Дому своего Первого Братца. На этот раз он шествовал с особенной важностью. Еще не дойдя даже до травяного шалашика, в котором жил Саранчук, он закричал:
— Эй, Тяу Тяу Ма, ты дома?
— Дома.
— Ну-с, как надо Нас величать?
— Бо… в-во… A-а, ва-ша…
— Ваша?
— Ваша… честь…
— Так, дальше!
— Ваша… честь… Ры-ры… Рыцарь Богомол.
Богомол милостиво кивнул.
— В следующий раз чтобы отвечал без запинки, одним духом!.. У Нас, Братец, к тебе Важное и Неотложное Дело: ты знаешь, где живет старая Жучиха из рода Муомов?
— Знаю.
— Ну и отлично. Видишь ли, Братец, молва о Нашей Доблести и Талантах, конечно, разошлась уже по всей Державе, поэтому нужно, чтобы все окрестные жители знали, — как правильно Нас величать, и выучили бы назубок Наш Полный Титул и Звание. Отправляйся-ка, Братец, к старухе Муом, и пусть она намотает себе на ус: отныне, где бы ей ни пришлось встретиться с Нами, она должна первой кланяться, оказывать Нам Всевозможные Знаки Внимания и приветствовать не иначе, как «Ваша честь Рыцарь Богомол».
— Слушаюсь.
— Давай, Братец, сейчас же и иди. А Мы сами заглянем по соседству к Тараканишке, которому тоже не мешает знать Наш новый Титул. Далеко ли до беды: захочет народ поприветствовать Нас, а как звать-величать не знает…
О, Тяу Тяу Ма безобидный и безответный, словно мягкий земляной ком! Что ему ни скажи, всех и всегда он должен слушаться. Вот и теперь он без лишних слов отправился выполнять приказание.
Итак, Богомол и Саранчук пошли каждый по своим делам.
Богомол зашагал к Тараканьему дому. Пересек он Луг и вскоре был уже у цели. Потому что, надо вам сказать, Таракан не имел своего собственного жилища, а проживал в Доме, Построенном Человеком. Там он облюбовал себе местечко в бамбуковой стене у окна.
И вообще он был не простой таракан, а Самый Робкий И Застенчивый Таракан На Свете. По части робости и нерешительности никто в целом мире не мог с ним сравниться. Даже Саранчук Тяу Тяу Ма рядом с этим Тараканом казался героем. И больше того: испокон веку Тяу Тяу Ма пренебрежительно называл застенчивого Таракана «братцем», а тот величал Саранчука «господином» и «старшим братом». Стыдливость этого Таракана доводила его до того, что он вечно сидел дома и никого не приглашал к себе в гости. Квартиру свою он с давних времен устраивал внутри бамбуковых трубочек, и полное его имя было «Таракан-Трубосед».
Подойдя поближе, Богомол огляделся по сторонам: «Ага, вон и сам Таракан. Расхаживает себе по своей бамбуковой трубке и в ус не дует!..»
Выглядел Таракан в его прекрасном темно-красном облегающем и отливающем на солнце костюме очень элегантно. Но за этим изяществом и чистоплотностью скрывалось нечто другое. Сказать по правде, Трубосед был просто пустой щеголь и франт. Верхнее платье, предназначенное для Посторонних Глаз, у него с иголочки, самое что ни есть модное. Зато сам он под этими красивыми нарядами был грязный и вонючий. Таракан очень боялся воды и поэтому никогда в жизни не умывался. Так что грязь прямо кагала с него на землю, и он весь лоснился от пота. Конечно, те, кто выше всего ценят Приятную Внешность, могут сколько угодно любоваться Трубоседом и расхваливать его элегантность и красоту. Но лучше делать это издалека; попробуйте подойти к нему поближе, в ноздри вам ударит такое зловоние, что запах протухшей рыбы покажется потом сладостным ароматом. Тут уж самым большим поклонникам моды не остается ничего другого, как заткнуть себе рот и нос и бежать во всю мочь прочь, ругаясь и обзывая Таракана-Трубоседа величайшим неряхой и грязнулей на свете.
Впрочем, справедливости ради надо заметить, что приблизиться к Трубоседу — очень трудное дело. И все из-за его трусливого и робкого нрава. Целый день Таракан слоняется около дверей своего дома, поводит глазами и шевелит усами, высматривая Все Вокруг. Стоит ему заслышать какой-нибудь шорох, как он сразу юрк в свой трубочный дом — и был таков. Про него даже специальную поговорку сложили: «Труслив и застенчив сосед, что твой Таракан-Трубосед…»
Богомол подошел к самому Тараканьему дому и остановился. Из круглой бамбуковой трубки наружу торчали только дрожащие усы. Тогда Богомол выпучил глаза и закричал:
— Эй, Таракан! Тарака-ан!
Дрожащие усы совсем спрятались в бамбуковое коленце. Потом изнутри послышался тихий прерывающийся голос:
— Кто это?.. Кто там такой?
— Это Мы, Рыцарь Богомол!
Длинные дрожащие усы снова высунулись наружу. Потом, озираясь по сторонам, медленно вылез и сам Таракан. Хоть он и был ужасно застенчивый и трусливый, его всегда одолевало Любопытство, больше всего на свете он любил поболтать и посплетничать. И еще он был страшный подхалим. Так уж всегда бывает: трусы — самые большие болтуны, подлизы и сплетники. Не успел Трубосед вылезти из своей трубы, как тут же принялся говорить и лебезить без умолку:
— Ах, братец Богомол… Братец Богомол, сколько лет, сколько зим! Что, твоя Уважаемая Матушка в отсутствии? Мы ведь с нею знакомы… Подумать только!..
Тут Богомол, ошеломленный вначале Тараканьим Красноречием, грозно приподнялся на своих длинных задних ногах и оборвал его:
— Хватит, нечего зря языком молоть!
— Совершенно верно… А что, братец, Мама уже разрешила тебе жить самостоятельно? Подумать только!..
— Говорят тебе, замолчи и не смей «тыкать» Нам и называть Нас «братцем»! И вообще не смей называть Нас просто Богомолом!
— Ага, ну, а…
— Это относится не только к тебе! Если ты встретишь кого-нибудь, изволь сообщать всем, что отныне Мы носим Полный Рыцарский Титул и величать Нас следует не иначе, как «Ваша честь Рыцарь Богомол»!
— О-о!..
— Да-да, не иначе, как «Ваша честь» и «Рыцарь». Может быть, ты возражаешь?
— Что вы, Ваша честь, как я могу возражать Вам? Боже мой, я только думаю о том, как справедливо и заслуженно присвоен Вам Титул Рыцаря! Наверное, с древнейших времен и до сего дня никто не был так достоин Полных Титулов и Славы, как Вы, Ваша честь. Стоит лишь разок взглянуть на Вас, чтобы убедиться в этом. Какая сила! Какое величие!
Пока Таракан изощрялся в лести, Богомол был просто вне себя от счастья. Желая продлить удовольствие, он спросил:
— Ну-у, так ли это?
Таракан закачал головою, заморгал глазами и замотал усами.
— О горе мне, я вижу, Вы не почувствовали великой искренности моих слов. Жаль! А ведь все, что я говорю, это чистейшая правда! Вы ли не достойны Рыцарского Звания, когда в свои молодые годы успели уже прославиться столькими Талантами! А сейчас, уж конечно, Ваша Доблесть и Воинское Искусство несравненны. Ведь я совсем недавно встречал Вас, времени с тех пор прошло всего ничего, а Вы успели так возмужать и Прогреметь На Весь Мир.
Вконец распалившись, Богомол сказал Таракану:
— Сейчас Мы покажем тебе кое-какие приемы. Увидишь, что такое настоящее Рыцарское Искусство.
Тут он изогнулся на своих длинных лапах и проделал несколько замысловатых бросков, прыжков, подскоков и наскоков, быстро-быстро вращая и размахивая мечами. Таракан смотрел и похваливал:
— Вот это скачок! Вот это удар! Одно слово — Рыцарь!
Потом Богомол остановился и заявил:
— Должен тебе признаться, ты тоже молодец — умеешь хвалить Нас, не то что этот тупица Тяу Тяу Ма.
Не успел он договорить до конца, как откуда-то — легок на помине — появился сам Саранчук Тяу Тяу Ма.
Он бежал, прихрамывая и спотыкаясь на каждом шагу. Представ перед Богомолом, он задрожал и громко заплакал. Болтун Таракан решил, что случилось нечто ужасное, и на всякий случай юркнул в свой трубочный домик. Богомол сначала тоже немного испугался, но потом, признав своего Первого Братца, мгновенно успокоился. Подбежав к нему, Тяу Тяу Ма, наконец, обрел дар речи и принялся жаловаться и голосить:
— Ох, смерть моя!.. О, горе мне, горе!..
— Что случилось? Видел ты старуху Муом?
— О-о!.. Она схватила меня и колотила меня, пока не перебила мне лапу… О-ох!..
Действительно, когда Саранчук выпрямился, стало видно, что у него перебита одна правая лапа.
— Кто посмел сделать это?! — разгневался Богомол.
— Старуха Муом…
— Кто?! Ей что, жить надоело?!
— О-о!.. Она била меня и душила, а потом откусила усы.
Тут Богомол совсем вышел из себя:
— Горе ей! Эта старая карга меня ни во что не ставит! Расскажи-ка подробно, как было дело.
И Тяу Тяу Ма начал рассказывать:
— Когда я пришел к старухе Муом, она спросила меня: «Что тебе надо, презренный?» Я ей ответил: «Его честь Рыцарь Богомол велел передать вам, что отныне вы должны величать его „Ваша честь Рыцарь Богомол“ и первой Ему кланяться. Тогда она выпучила свои глазищи и грозно произнесла: „Кто это такой Его честь Рыцарь Богомол?“ Я очень испугался и даже не решался повторить Ваше Имя. Тогда она стала кричать, что ничего толком не расслышала, и начала избивать меня и пытать меня, чтобы силой заставить назвать Вас. Когда же я еще раз сказал Ваше Имя, она принялась хохотать, да так, что я подумал, как бы она не лопнула. А нахохотавшись, она стала ругать вас Отборнейшими Выражениями. Потом она снова схватила меня и откусила оба уса, перебила лапу и вообще хотела забить меня насмерть. Пришлось ползать перед ней на коленях, пока она не согласилась оставить мне жизнь. Напоследок она потребовала, чтобы я передал „этому недоноску Богомолу“, то есть Вам, Ваша честь, что… что будет называть Вас не иначе, как „молокосос“… Ох-ох-ох!.. Как мне больно, если бы Вы знали!..»
Таракан тем временем сидел в своей трубе. Выслушав все от начала до конца и не найдя ничего для себя угрожающего, он снова вылез наружу и высказал свое мнение:
— Ну и дела! Старая ведьма совсем спятила. Подумать только, она осмелилась оказать неуважение самому Рыцарю Богомолу! Ваша честь, Вы должны примерно наказать ее за наглость, пусть все увидят, каков Вы бываете во Гневе!
— Совершенно верно! — воскликнул Богомол. — Мы не можем прощать такие дерзости. Придется Нам ее проучить!
— Лучше всего Вам сейчас же отправиться к ней, — подхватил Таракан, — а то она успеет скрыться. Я не сомневаюсь, что дело обстоит так: сначала она, ослепленная гордыней, избила и оскорбила Тяу Тяу Ма, но потом, осознав весь ужас содеянного, затрепетала от страха перед Вашей честью и жаждет спрятаться куда-нибудь от справедливой мести.
Богомол решил, что так оно и есть. Он, не откладывая дела в долгий ящик, то лётом, то скоком поспешил к Дому Старой Жучихи Муом.
Старуха Муом у обочины тропинки жевала Травинки. Богомол подскочил к ней поближе и закричал:
— Эй ты, старое чучело!
— Что это там за грубиян? — подняла голову Жучиха.
— Это Мы, Рыцарь Богомол!
Жучиха пригляделась к нему внимательнее и покровительственным тоном произнесла:
— Я-то думаю, кого там принесла нелегкая. А это, оказывается, ты, малыш. Молодцом, молодцом… Совсем недавно, когда я тебя видела, ты был не больше рисового зернышка, а теперь вот подрос немножко…
Богомол пришел в неописуемую ярость.
— Что ты там бормочешь, старая образина? Замолчи сейчас же! И стой смирно, пока Мы не накажем тебя за то, что ты осмелилась избить Нашего Первого Братца! Если же ты посмеешь…
— Ха-ха! Вот мы сейчас увидим, чего ты стоишь, молокосос!
И старая Жучиха надвинулась на Богомола… О господи, где уж Богомолику, маленькому и слабенькому, недавно появившемуся на свет, сражаться со здоровенной Жучихой! Ведь у Муомов сила огромная, лапы страшенные и челюсти здоровенные — просто ужас! Он даже опомниться не успел от ее первого удара, как очутился на земле. Сжалившись, Жучиха больше не стала его бить. С трудом приподнялся Богомол и, ковыляя, поспешил убраться прочь.