Мама с папой долго не могли завести детей. Обошли врачей и сдали анализы. Врачи сказали в заключение:
– Проблем нет. У вас должны быть дети.
Врачи говорили не отчаиваться и не расстраиваться, а продолжать попытки завести ребенка.
Папа умер в тот момент, когда зачал меня.
Когда, наконец, родился я, мама проговорила:
– Ты рожден нести добро.
Свято веря в то, что я должен нести добро и мир всему миру. Она боится, что Дьявол, тот самый змей-искуситель, хочет меня переубедить нести добро и мир всему миру. Хочет переманить к себе и направить на неверный путь – нести зло и войну всему миру. Мама убеждена в том, что Дьявол, тот самый змей, уже подкрадывается ко мне, начинает искушать, что у Дьявола большие виды на меня.
С того дня, как мама поверила во все это, она стала запугивать меня геенной огненной, Адскими псами и вечными муками.
– Никогда не разговаривай с незнакомыми людьми. Сам Дьявол через них, с тобой разговаривает, – повторяла она мне эти правила. – Никогда не бери у незнакомцев сладости, иначе Дьявол попадет в тебя.
– Хорошо, – пугливым голосом отвечал я.
– Не обманывай. Псы Ада разорвут тебя.
– Хорошо.
– Не воруй. Псы Ада загрызут тебя.
– Хорошо.
Мне исполнилось шесть лет. Я свято верю в то, что Дьявол подстерегает меня повсюду, и что единственное спасение – это молитва Господу нашему:
Отче наш, сущий на небесах!
Да святится имя Твое;
Да придет Царствие Твое;
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный дай нам на сей день;
и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;
и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
– А если она не поможет, – говорила мама, – то произнеси вот эту:
Да воскреснет Бог,
и расточатся врази Его,
и да бежат от лица Его ненавидящие Его.
Яко исчезает дым, да исчезнут,
яко тает воск от лица огня,
тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным
знамением,
и в веселии глаголющих:
радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень,
прогоняяй бесы силою на тебе пропятаго Господа нашего Иисуса Христа,
во ад сшедшаго и поправшего силу диаволю,
и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякаго супостата.
О, Пречестный и Животворящий Кресте Господень!
Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми
святыми во веки.
Аминь.
Она сильнее, только чем, я так и не понял.
Перед сном, мама всегда мне желает Рая небесного и защиты от искушения, приговаривая:
– И сказал Иисус «по вере вашей да будет вам». – После чего, целует меня в лоб и закрывает дверь.
Я украл у нее конфету из набора в коробке. Мама прятала конфеты в вещевом шкафу, под одеждой. Узнав о краже, она спросила рассерженным голосом:
– Какой рукой ты украл конфету?
– Я не помню.
– Вспоминай!
– Правой.
– Я говорила тебе, не воруй?
– Да.
– А говорила, что за это будет?
– Да. Псы Ада загрызут меня.
Мама вышла из квартиры и пришла только вечером, принесла какую-то книгу в руках.
– Тебе пора спать, – проговорила все тем же, рассерженным голосом.
– Ты почитаешь на ночь сказку?
– Да, но у тебя теперь будет новая сказка. – Мама села на край кровати и раскрыла книгу.
– Данте Алигьери, – начала она, – «Божественная Комедия», «Ад», «Песнь первая».
Мама читала, по песни перед сном. Потом проговаривала:
– Здесь наказания за те грехи, которые ты совершил, или можешь совершить. Подумай над тем, как себя вести в дальнейшем. Ты веришь в то, что я тебе говорю?
– Да, – отвечал я испуганным голосом. Слыша, как мои зубы бьются друг о друга.
– И сказал Иисус «по вере вашей да будет вам», - произносила мама и уходила спать, закрывая за собой дверь. Я не мог долго после этой сказки уснуть от мысли, что ко мне может подкрасться Дьявол. Пока сплю, он сделает со мной то, о чем мне читала мама.
Мама готовит в кухне. Позвала меня и посадила на табурет лицом к плите.
– Смотри внимательно, – ее голос был устрашающим.
Мама взяла сковороду, налила масло в нее и поставила разогревать. Я с интересом наблюдал за всем происходящим. Разогрев сковороду, она повернула кран синего цвета, опустила руку под воду, поднесла руку к раскаленной сковороде и сбрызнула капли воды на масло. Шипение, масло брызгами разлетается по всей плите в клубе пара. Мама берет меня за запястье правой руки, потом окунает ладонь в кипящее масло и начинает громко говорить:
– Горячо?! Я спрашиваю – тебе горячо?!
– Да мама! Мне горячо! – У меня потекли слезы.
– Больно?! Я спрашиваю – тебе больно?!
– Больно мама! Мне больно!
Я теряю сознание. Где-то далеко, слышу отрывок из Библии.
– «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну»
– Ты думаешь! В Аду будет лучше?!
– Нет! Я так не думаю!
– У самого Дьявола, такая сковорода! Ты хочешь к нему?!
– Нет, я не хочу к Дьяволу!
После этих слов, мама отпустила мою руку и обернула ее полотенцем.
– Если будешь плохо себя вести, не будешь слушаться меня, то Дьявол тебя окунет в такую сковороду целиком.
Когда прошел тридцать четвертый вечер, мама перестала читать сказку. Снова все стало, так же как и было до того, как я украл конфету. Я вел себя хорошо и послушно.
Когда мне исполнилось семь лет, мама сказала:
– Число семь – это число совершенства, число идеала. Бог, довел весь мир до совершенства за семь дней.
Я так и жил, не греша ни в чем, пока однажды, не нашел коробку конфет, в том же месте, в том же шкафу, под той же одеждой. В коробке не хватало несколько конфет. Не поборов свое искушение, я съел конфету и запомнил, сколько осталось штук. Когда мама пришла, я сделал вывод, что она ничего не заметила. Иначе, давно бы уже угрожала мне геенной огненной. На следующий день, снова открыл коробку конфет, пересчитал. Конфет было на две меньше. Понял, что мама не заметила недостающей конфеты, и съел еще одну. Мама снова ничего не заметила, и я отправился спать, но уснуть уже не мог.
Получается, что я украл конфеты. Вспоминаю мамины слова: «Не воруй. Псы Ада загрызут тебя». Мне становится страшно, меня начинает всего трясти от страха. Слушаю в ночи скрежет своих зубов. Закрываю глаза, потом открываю, боясь, что Дьявол окажется в комнате. И так много раз. Я знаю, что он за мной придет.
И он пришел. Точно такой, как его описывала мама: животное, красного цвета, с копытами, длинным хвостом на кончике которого, извивается огонь. В глазах горит пламя, на голове рога и вилы в правой лапе. Странно, что с вилами в лапе, он напоминает Бога морей – Посейдона. За спиной была дверь, а над дверью надпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий!» Левой свободной рукой, Дьявол хватает меня за ногу, и тащит в дверь. В испуге, я кричу: «Да воскреснет Бог…», но это не помогает. Дьявол, все равно затаскивает меня за дверь. За дверью, слышу рычание тех самых псов Ада.
Дверь захлопывается.
За все свои грехи и злодеяния.
Я в лапы к Люциферу, сразу угодил.
Сжав меня, он проговорил:
«Я трону, лишь твое сознание.
Дьявол всегда, был около тебя.
1
», внизу «VICTORIA». По всей видимости, это групповая семейная фотография. В комнате помимо меня находится папа, бабушка и двое неизвестных. Я подхожу, снимаю фотографию, трясу со всей силы и вешаю обратно.
Тьма заполнила комнату. Тишина. Включаются красные аварийные огни. Их свет пробивается через тьму, и блекло освещает комнату. Единственное, что изменилось в комнате, это появившаяся у стены под фотографией кровать без постели и матраца, голый металлический каркас с металлической натянутой сеткой. На кровати лежат свернутые в один рулон старые одеяла и настенные ковры. Мы подходим и пытаемся развернуть рулон с краев, чтобы посмотреть, что в него завернуто. С одной стороны мы обнаруживаем ноги человека, а с другой голову. Мы освобождаем лицо старой женщины – она мертвая. Бабушка пятится назад и падает. У нее испуганное лицо, она вертит головой и произносит:
– Это невозможно! Это моя бабушка! Как она могла оказаться здесь, ведь ее похоронили десятки лет назад?
Я подхожу к фотографии, и вижу, как день сменяет тьма, на всех окнах появились решетки, крыльцо залито кровью, люди исчезли, вспышка молнии освещает всю фотографию, а дата поменялась с «…2013г.» на «…1013г.». Мы все ложимся спать на пол, и нас начинает трясти, словно электрический заряд проходит по всему телу. Всех охватывает страх. Все мычат и скулят от боли, но сказать никто ничего не может.
Тишина. Тьма рассеялась. Нас окружает дневная обстановка в комнате. Кровать с рулоном исчезла, фотография вернулась в прежний вид, и дата поменялась на «…2013г.». Все сидят молча, и в тишине раздается звук разбивающейся посуды из кухни. Я открываю дверь, и заглядываю в кухню. В ней бьет посуду мой дядя, а потом встает на стул, надевает петлю на шею, и вешается. Дверь захлопывается. Комната вновь погружается во тьму, сквозь которую пробиваются красные мигающие аварийные огни. Нас всех начинает снова трясти, словно в приступе эпилепсии. Передо мной появляется маленькая девочка, и говорит: «Если ваш котенок нашкодил, нужно его наказать!» Она бьет мне пощечину, и добавляет: «Если же котенка обидеть, то месть его будет жестока». Я открываю рот, и пищу как мышь, так громко, что сам начинаю глохнуть, и просыпаюсь.
Проснувшись, я сразу же осмотрел комнату, но она отличалась всем от комнаты из сна, что непременно меня успокоило. Я открыл шторы, и посмотрел в окно. Канун нового года. На улице много людей, как взрослых, так и детей. Солнце не согревает, но ослепляет, именно таким оно бывает только в морозную, снежную зиму. Отражение лучей от белого, кристального снега освещает всю улицу.
Я прохожу в соседнюю комнату, и бужу младшую сестру. Нам нужно успеть одеться к моменту, когда мама и папа приедут за нами, чтобы отправиться в магазин за подарками.
– Я вела себя хорошо в этом году? – спросила она.
– Хорошо. Почему спрашиваешь?
– Если ты ведешь себя плохо, то Дед Мороз не подарит подарок.
– Он каждый год дарит. Не думаю, что в этом году, ты вела себя хуже, чем в предыдущих годах.
– Вот бы на него посмотреть! Он же добрый?
– Злой, не подарил бы ничего. Можно дождаться двенадцати ночи, подкрасться и посмотреть на него.
– Ты каждый раз так говоришь, но всегда засыпаешь.
– В этот раз не засну, обещаю.
– А где мы спрячемся?
– За елкой. Он сначала под елку подарки кладет, а потом в шкатулки стоящие над камином. Как только подарки окажутся в шкатулке, мы выйдем, поздороваемся и скажем спасибо.
Так с сестрой мы и решили поблагодарить Деда Мороза. Я хотел ему сказать спасибо за костюм Человека-паука, подаренный мне несколько лет назад. Я ходил в нем каждый день в садик. Мне нравилось представлять себя Человеком-пауком, ведь у меня была веревка с петлей на конце. Я забрасывал петлю на шею другим детям, и тянул ко мне, представляя, что это моя паутина. Дети начинали плакать и кашлять, а мне доставляло удовольствие ощущать себя сильнее других. Через некоторое время нянечка отобрала у меня «паутину», сказав, что я делаю больно другим детям, а этого делать нельзя. После этого я перестал играть в Человека-паука, ведь именно притягивать «паутиной» мне нравилось больше всего.
Родители повезли нас в торговый дом, чтобы подобрать подарки родственникам. У входа стоят грязные дети с протянутыми руками.
– Кто они? И почему они грязные? – сказал я.
– Это дети беспризорники, что означает – у них нет семей, – сказала мама.
– Но, ты же говорила, что у каждого ребенка есть семья? – сказал я.
– Понимаешь, милый. Каждому ребенку нужна семья, но не каждой семье нужен ребенок. Поэтому, не у всех детей есть родители, – сказала мама.
– Почему? – сказал я.
– Потому что, раньше автомобиль был роскошью, а сейчас стал необходимостью, но ребенок наоборот, раньше был необходимостью, а сейчас стал роскошью, – сказал папа.
– Я не понял его слов, но переспрашивать не стал.
– Дед Мороз нам подарит подарки? – спросила сестра.
– Если вы вели себя хорошо, – сказала, улыбаясь, мама.
Объездив гостей, поздравляя с наступающим новым годом, домой мы вернулись уже вечером. Мы зажгли на елке гирлянды и звезду. Поужинали в новогодней, праздничной обстановке, и около десяти часов, нас отправили спать.
Я разбудил сестру в одиннадцать часов ночи. Мы потихоньку спустились в низ, где стояла елка. Родителей в комнате нет. Мы спрятались за елкой, и начали ждать.
– А если он не придет? – шепотом спросила сестра.
– Придет, и ты его сегодня увидишь. Я обещаю.
В комнате тихо, приглушенное освещение, в камине потрескивают дрова, и от этого нас клонит ко сну. Я дал обещание, что сестра увидит Деда Мороза, и я должен его сдержать, хотя она уже уснула. Я придвинулся к ней и облокотил ее голову себе на плечо. Мои глаза стали закрываться и я задремал.
Меня разбудили шорохи в соседней комнате. Я протер глаза, и начал всматриваться в дверной проем, попутно толкая потихоньку сестру.
– Что случилось? – спросила она.
– Кажется, он пришел.
Мы вместе начали смотреть в дверной проем, и наше ожидание оправдалось. Дед Мороз зашел в комнату, и направился к елке. Я подумал, что он нас заметит, но елка оказалась настолько пушистой, что разглядеть что-то сквозь нее сложно. Да, и зачем ему всматриваться в елку, ведь не за ней же он пришел. Дед Мороз положил упакованные подарки под елку, и направился к камину. Он находился спиной к нам, и раскладывал подарки в шкатулки, поэтому мы вышли из-за елки, и подошли к его спине незамеченными. Как только подарок погрузился в последнюю шкатулку, Дед Мороз повернулся к нам. Из-за шапки и бороды, разглядеть на лице можно лишь глаза. Они смотрят на нас. Я подтолкнул сестру вперед, довольный от того, что она никогда этого не забудет и будет вспоминать мой подарок всегда. Есть ли лучше подарок на новый год, чем встреча с Дедом Морозом?
– Спасибо, Дед Мороз! – сказала сестра, и потянула его за бороду.
Борода сползла на подбородок, и мы увидели лицо папы. Его глаза расширились еще больше, он молчит, видимо не зная, как отреагировать и как отреагируем мы. Я посмотрел на сестру, но на ее лице нет разочарования, ведь она подумала, что Дед Мороз, это папа, поэтому она смотрела на него, и радость выразилась во всех чертах ее лица.