В тот же день под вечер мы взяли мешки и двинулись «на работу». Прошли огородами — и в лес. На опушке остановились, прислушались и пошли дальше. Для храбрости держались поближе друг к дружке. Шли, шли — и наткнулись на кучу гранат, которые лежали под молодой развесистой елочкой. Мы прямо затряслись: еще бы, целый склад оружия.
— Что будем делать с ним? — задумался Марат.
— Надо спрятать, — говорю я.
Мы перетаскали гранаты на опушку и зарыли под ореховым кустом.
Чтобы никто не нашел нашего тайника, сверху насыпали листьев.
Потом снова двинулись на поиски. В одном месте нашли станковый пулемет, возле которого, уткнувшись лицом в землю, лежал убитый. Пониже правого уха чернела маленькая дырочка. Кровь, которая текла из раны, успела засохнуть. Вокруг пулемета валялись одни стреляные гильзы. Видно, пулеметчик вел огонь до последнего патрона и погиб как герой. Мы рассказали об этом деду Прокопу Сидоровичу. Он тайком сделал гроб и принес его в лес. Мы помогли ему вырыть могилу и похоронить героя-пулеметчика. Никаких документов при убитом не было, и мы не узнали ни его фамилии, ни откуда он родом.
Пулемет мы притащили в деревню и спрятали возле нашей хаты в старом погребе. Потом мы нашли еще ручной пулемет, тол, бикфордов шнур. Все это снесли туда же. Скоро наш погреб превратился в оружейный склад.
В деревню стали наезжать партизаны. Они осторожно расспрашивали, у кого есть оружие.
Однажды они приехали ночью и постучались к нам. Мама перепугалась: думала, что это полицаи.
— Что вам нужно? — спросила она.
— Где ваш Шура?
— Спит…
— Разбудите его.
Мать растолкала меня, рассказала, в чем дело. Я сразу догадался и вышел во двор. Партизан было пятеро.
— Комиссар отряда просил тебя достать гранат, — сказал один из них, должно быть, старший.
Я взволнованно прошептал:
— Это можно… У меня есть…
— Давай их сюда.
— А на чем повезете? — спросил я.
— Дотащим как-нибудь, — отозвался один из партизан.
— Сил не хватит.
— Неужто их так много?
— Много, — ответил я и повел их к яме.
Увидав, сколько там гранат, партизаны прямо за головы схватились.
— Где ты их столько набрал?
Я рассказал.
— Молодчина! — похвалил меня старший и велел двоим партизанам сходить в деревню за лошадью. Те ушли и скоро вернулись с подводой. Когда гранаты были погружены на телегу, старший вдруг спросил, нет ли у меня запалов. Я сказал, что сейчас нет, но я могу достать. Он попросил достать обязательно, потому что запалы очень нужны.
Наутро я пошел к Марату и рассказал ему обо всем. Он выслушал меня и спросил:
— А ты себе ни одной не оставил?
— Нет. А зачем?
— Мало ли что… — сказал Марат. Потом подумал и решил: — Ну что ж, отдал так отдал. Но где мы возьмем запалы?
Я открыл ему секрет. Неподалеку от нас жил такой Леванович. Его сын Игнась хвастал, что принес из лесу целый ящик запалов. Где он их спрятал — я не знал. Теперь Игнась собирался идти в полицаи. Желая показать свою преданность немцам, он решил отнести им и ящик с запалами. Чтобы запалы не достались врагу, нам нужно было найти их и выкрасть.
Мы выбрали момент, когда Левановичи были в поле, и занялись поисками. Долго кружили возле их хаты, делая вид, будто что-то потеряли и теперь ищем. Наконец заметили, что в одном месте земля на завалинке вроде бы более свежая, чем рядом. Я взял кусок толстой проволоки и стал орудовать им, как щупом. Проволока сразу наткнулась на что-то твердое. Это был ящик с запалами.
Мы, радостные, вернулись домой и стали дожидаться вечера. Как только стемнело, мы подкрались к хате Левановичей, осторожно выкопали ящик и принесли к нам. Через день приехали партизаны и забрали его. Тогда же мы отдали им и пулеметы. Партизаны от души благодарили нас.
Позже немцы сделали налет на деревню. Они схватили наших родителей. Должно быть, им стало известно о нашей связи с партизанами. Мы с братом Толей успели убежать. На опушке леса, в условленном месте, нас ожидал Марат. Немного отдышавшись, мы стали наблюдать, что делается в деревне. Наших родителей повели в подвал лесопильного завода. Мы были рядом, видели все это и не могли помочь. От досады и злости мы плакали. Родители, конечно, ничего не сказали немецким палачам. Позже мы узнали, что их и еще многих жителей деревни расстреляли.
И вот я, Толя и Марат остались круглыми сиротами. Возвращаться в деревню было опасно — нас тоже могли схватить. У нас была одна дорога — к партизанам. И мы все трое подались в отряд Бережнева.
— Придумано неплохо, — сказал он.
Партизаны дали мне тола и научили, как им пользоваться. Тол был завернут в тряпицу и перевязан нитками. Я сунул сверток в карман.
— А теперь иди. Выполнишь задание — беги к нам, — сказал Осипчик и назвал место, где они будут дожидаться меня.
Я пошел. День выдался солнечный. Люди копали картошку. В голову лезли невеселые мысли. А что, если немцы догадаются? Ясно — схватят и повесят. Но я старался отогнать подальше такие мысли. «Немцы знают меня. Им и в голову прийти не может, что я осмелюсь их взорвать», — успокаивал я себя.
Подошел к железной дороге, нашел кусок проволоки и согнул ее на конце крючком. Насобирав дров, стал подниматься на вышку. На одном столбе я заметил щель, быстро сунул в нее крючок и закрепил так, чтобы он не вывалился. Потом поднялся наверх и бросил дрова возле печки. Фашисты обрадовались, дали мне сигарету. Я закурил и стал спускаться. Сердце бешено колотилось, но я старался держать себя в руках. Поравнявшись с крючком, я в два счета подвесил на нем тол и немецкой сигаретой поджег шнур. По лестнице спускался торопливо: боялся, что тол взорвется раньше, чем я отойду.
Очутившись на земле, я сначала пошел скорым шагом, а потом припустился бежать. Бежал и думал: «А вдруг не взорвется?» Но не успел пробежать и сотни метров, как позади раздался оглушительный взрыв. Я оглянулся и увидел густой столб черного дыма. Меня охватил еще больший страх, и я поднажал, чтобы быстрее добежать до леса. Лесом пробрался в поселок Боровые. Там, километрах в пяти от железной дороги, меня поджидали партизаны. Увидав меня, запыхавшегося и взволнованного, Осипчик спросил:
— Взорвал? В ответ я только кивнул головой.
— Хорошо. Пойдем с нами, — сказал он и повел меня к командиру роты, который был в это время в деревне Пристань.
— Вот тот мальчуган, что вышку взорвал, — сказал ему Осипчик. Командир оглядел меня с ног до головы. — Молодчина! Останешься у нас, в отряде, — и отдал приказ зачислить во взвод Осипчика.
За взрыв сторожевой вышки меня наградили медалью «Партизану Отечественной войны».