Многие конкистадоры были тяжело ранены прежде чем успели выбраться из топи, построиться и открыть ружейный и пушечный огонь. Орудийные залпы косили индейцев как траву, убивая сразу по десятку воинов. Индейцам казалось, что белые говорят с ними громовым голосом, языком пламени, а железным кулаком поражают издали каждого смельчака, преграждавшего им путь.
Все же, несмотря на огромные потери, индейцы, казалось, не устрашились, ведь они сражались за свою страну, семьи и жилища. Ступая по грудам трупов, индейцы с громкими криками шли на испанцев, бросая в воздух песок, чтобы за облаками пыли скрыть свои потери. Выпустив в испанцев последние стрелы, индейцы бросились на них с пиками и топорами.
«Я вовек не забуду того адского шума, свиста и крика, которые раздавались после каждого нашего залпа, и до конца дней своих буду помнить, как они осыпали нас проклятиями, бросая вверх землю и сухую траву, как они притворялись, что не замечают своих потерь», – отмечал участник этой битвы Берналь Диас.
Конная атака конкистадоров (со старинного рисунка).
Под напором атакующих индейцев, волнами накатывавшихся на конкистадоров, ряды испанцев дрогнули. Такого презрения к смерти белые еще не встречали. Казалось, еще минута – и индейцы сметут их с лица земли.
Но тут раздались возгласы: «Сант Яго и Сан Педро!» Из засады выскочили всадники Кортеса. Призывая на помощь пресвятую деву Марию и хранителей Испании – апостолов Якова и Петра, – кастильские рыцари в блестящих латах и сверкающих шлемах врезались в густую толпу индейцев, рубя их мечами и топча лошадьми.
Индейцы задрожали от ужаса: они никогда не видели лошадей. Конкистадоры, сидевшие на разгоряченных скакунах, которые громко храпели, ржали и гремели удилами, казались им фантастическими, сошедшими с неба существами, чудовищами, которых не может одолеть человек и которые, придя с моря, сеют смерть и уничтожение. Всадник и лошадь являлись для индейцев единым существом с двумя головами и четырьмя ногами, бежавшим быстрее любого воина.
Суеверный страх охватил нагих воинов, и они в панике разбежались, оставив на поле боя около девятисот убитых. У испанцев же, по свидетельству хронистов, было всего двое убитых и свыше сотни раненых. Они одержали победу над индейским войском численностью в сорок тысяч человек. (Правда, относительно последней цифры, скорее всего, сильно преувеличенной, один из позднейших историков остроумно заметил, что подобные свёдения составлял, очевидно, герой комедии Шекспира – Фальстаф, прожженный плут и хвастун.) Победители, ликуя, говорили друг другу: «Само небо было за нас, иначе сил наших ни за что не хватило бы для победы над бесчисленным врагом».
Возможно, правы некоторые историки, утверждавшие, что в конечном итоге победу испанцам принесли не пушки, мушкеты и аркебузы, не толедские клинки, не крест, не безумная отвага конкистадоров, а их боевые скакуны.
Так было выиграно первое большое сражение Кортеса на новых землях. Берналь Диас с досадой повествует, что испанский историк Гомара описывает это сражение иначе: по его словам, победу испанцам якобы принес скакавший впереди Сант Яго – святой апостол Яков. Диас иронически замечает, что ему самому довелось увидеть верхом на пятнистом скакуне лишь идальго Франсиско де Морла.
«Конечно, все наши победы идут от Христа, иначе нам здесь не поздоровилось бы, ведь стоило каждому из наших врагов бросить по одной пригоршне песка и мы были бы погребены под целой горой. Конечно, божья милость все время была с нами… Возможно также, что мне, великому грешнику, не было дано увидеть апостола… Но почему же тогда никто из участников этой битвы не заметил его? Неужели мы, увидев такое чудо, не построили бы храм святому Якову, в страхе потерять его благоволение? По-видимому, не мы были плохими христианами, а Гомара – скверным писакой».
Такова была сила веры, видевшей в этой блестящей победе лишь чудо и божественное предначертание, таков был и обычай рассказывать об этом потомкам. Один из хронистов сообщает, что сам Кортес якобы видел на поле боя святого Петра, однако хронист этот полагает, что всадник, скакавший на сером боевом коне по трупам язычников, был божьим посланником, покровителем испанцев, святым Яковом. Святые, дескать, всегда появлялись в критический момент, чтобы спасти от гибели воинов христовых.
После боя Кортес отправил несколько пленников обратно к вождям табасков с требованием немедленно сложить оружие и покориться испанцам. В случае сопротивления он грозился предать страну огню и мечу и расправиться со всеми без пощады.
Уже на следующий день к Кортесу явились посланцы индейцев. Они были в черных одеяниях – знак покорности – и принесли богатые дары: ткани, золотые украшения, припасы, а также привели Кортесу двадцать молодых красивых женщин.
Испанцы особенно обрадовались золоту и стали допытываться у табасков, откуда оно у них. Индейцы показывали на запад и повторяли слово «Мехико», с трудом объясняя жестами, что это лежащая за горами могущественная страна ацтеков, столица которой зовется Мехико, или Теночтитлан.
Женщин окрестили, отслужив торжественный молебен, и Кортес роздал их своим командирам. Среди этих невольниц была замечательная красавица, названная Мариной. Она досталась Алонсо Пуэртокарреро.
Табаски больше не помышляли о сопротивлении, ведь непобедимым чужеземцам помогали сами небесные силы!
Вскоре испанские патеры окрестили табасков, предварительно разбив в храмах языческих идолов и устроив торжественное шествие. Туземцы в молчании стояли вокруг, решив подчиниться чужеземному богу, превосходящему своим могуществом богов, их предков.
Затем конкистадоры сели в лодки и поплыли вниз по реке к своим кораблям. И вскоре вся флотилия Кортеса отправилась дальше на запад, к таинственной земле золота Мексике, о которой рассказывали индейцы.
У порога земли ацтеков
Посланцы ацтеков. – Марина – верный друг и помощник конкистадоров. – Лагерь завоевателей на берегу океана. – Королевские дары. – Опасения повелителя ацтеков Монтесумы. – Не потомки ли это белого бога Кецалькоатля? – Знамения и чудеса.
Продолжая свой путь, каравеллы Кортеса подошли к острову Сан-Хуан-де-Улуа, названному так Грихальвой. 21 апреля Кортес бросил якорь с подветренной стороны острова, недалеко от побережья материка. Там теснились толпы туземцев. Вскоре к флагману подошли две пироги. Приплывшие на них индейцы привезли дары: съедобные плоды, цветы и золотые украшения, и не выказали ни страха, ни подозрений. Кортес радушно принял гостей, но не смог вступить с ними в беседу. Агилар знал лишь язык племени майя, а прибывшие говорили на каком-то чужом языке. То были ацтеки.
К великой радости Кортеса, с приезжими завела разговор Марина, одна из крещенных Кортесом табаскских невольниц. Она была родом из страны ацтеков – Мексики и говорила на двух языках – ацтеков и майя. Марина перевела речь индейцев на язык майя, а Агилар – на испанский.
Так Кортес получил возможность через двух переводчиков разговаривать с ацтеками и сразу же оценил достоинства Марины.
Как же Марина стала рабыней? Отец ее был богатым касиком в юго-восточной части Мексики, но он умер. Мать вышла вторично замуж и, желая, чтобы сын ее от второго брака унаследовал то, что по праву принадлежало Марине, пустила слух, что Марина умерла, а сама тайком продала ее работорговцам. Взяв у одной из рабынь труп ее умершей дочки, мать Марины устроила пышные похороны. Марина же попала в страну Табаско.
Кортес избавил Марину от рабства, и она с любовью и благодарностью взирала на вождя белых пришельцев.
По свидетельству современников, Марина была умна, расторопна и очень красива – с тонким открытым лицом, статной фигурой и легкой походкой. Она была «прекрасна, как богиня». Когда Пуэртокарреро спустя некоторое время по приказу Кортеса уехал с донесением королю в Испанию, капитан-генерал взял Марину к себе, и она стала его любовницей. С удивительной быстротой овладела она испанским языком, ибо он, по меткому замечанию одного из историков, был для нее языком любви.
Эта женщина, позабыв свою страну и народ, всей душой привязалась к Кортесу и была его советчицей, переводчицей, верным другом конкистадоров во всех их дальнейших походах.
Ее взор, затуманенный любовью, был не в силах разглядеть трагизма ее собственной судьбы. Ведь она помогала банде чужеземцев покорять и грабить свою родную страну и не раз, спасая конкистадоров от беды и гибели, предавала свой народ. По выражению хрониста, Марина являлась для испанцев «настоящим даром господним в нашем тяжелом деле…».
Марина была неразлучна с Кортесом, он всегда брал ее с собою, и вскоре индейцы прозвали Кортеса Малинцин (т. е. повелитель Марины, так как ее индейское имя было Малиналь).
С помощью Марины и Агилара Кортес узнал о цели прибытия индейцев. Один из них – Пильпатое, был правителем этой области, другой – Теутиле – военачальником. Они заявили, что являются посланцами могущественного правителя Монтесумы, живущего далеко от моря в горной стране Мексике, и что их повелитель хочет знать, зачем пожаловали сюда бледнолицые чужеземцы и не нуждаются ли они в чем-нибудь для продолжения своего пути?
Кортес ответил, что он послан сюда испанским королем и везет правителю ацтеков королевскую грамоту и дары. Он хочет видеть Монтесуму, чтобы завязать дружеские отношения с этой незнакомой страной.
Вручив индейцам подарки, Кортес отпустил их, а сам приказал немедленно высадить воинов на гладкий пустынный берег, выгрузить артиллерию, лошадей и разбить военный лагерь.
Индейцы толпами приходили посмотреть на чужеземцев и охотно помогали своим будущим поработителям строить лагерь, а также доставляли им плоды, коренья, дичь и другие припасы. Приносили туземцы и золотые украшения, которые дарили или обменивали на испанские безделушки.
На следующий день от индейцев прибыло новое посольство: несколько касиков с рабами, несшими дорогие подарки и съестные припасы.
Кортес, надев сверкающие доспехи, принял посланцев с почетом и дал в их честь залп из орудий, повергнув индейцев в ужас и благоговение. Затем он вместе с гостями прослушал торжественный молебен и угостил их кастильскими винами и сластями.
На вопросы посланцев о намерениях пришельцев Кортес сухо и высокомерно ответил, что он, дескать, посланец императора Карла, могущественнейшего из правителей восточных стран по ту сторону Великого океана, и желает лично встретиться с Монтесумой – пусть-де его отведут к нему.
Возглавлявший посольство касик воскликнул: «Как смеешь ты, пробыв здесь всего лишь два дня, требовать для себя такого счастья – предстать пред лицом великого государя!» Но учтиво добавил, что хотя он и сомневается, есть ли на свете властелин, могущественнее Монтесумы, но если таковой имеется, то правитель ацтеков охотно примет его посланцев.
И касик приказал рабам принести подарки для Кортеса: десять тюков тончайших тканей, нарядные плащи, расшитые птичьими перьями, и плетеную корзину, полную золотых украшений тонкой художественной работы.
Кортес изысканно поблагодарил за подарки и в свою очередь послал Монтесуме великолепное кресло, покрытое резьбой, красную суконную шапку, золотой медальон и большое количество стеклянных бус, браслетов и других украшений. В то время в Мексике стекло еще не было известно, и ацтекам эти дешевые безделушки показались сказочными драгоценностями.
Кроме того, касик заметил в лагере испанцев сверкавшую на солнце солдатскую каску, похожую на головной убор бога ацтеков Кецалькоатля, и попросил дать ее, чтобы показать Монтесуме. Кортес охотно согласился, но выразил надежду, что Монтесума вернет эту каску, полную золотого песка. По свидетельству хрониста Гомары, Кортес добавил, что испанцы страдают сердечным недугом, который излечивается лишь золотом.
Испанцы заметили, что некоторые индейцы делают на полотне зарисовки кораблей, Кортеса и его солдат, лошадей и собак, пушек, мушкетов и другого оружия, а также многих не знакомых ацтекам предметов. Индейцы пояснили, что государь их не может побывать всюду сам и что эти рисунки пополнят те сведения, которые будут срочно доставлены Монтесуме.
Кортес, стараясь произвести на индейцев еще большее впечатление, приказал всадникам пронестись галопом по сырому и твердому прибрежному песку, а артиллеристам дать залп из орудий, чтобы Монтесуме стало точно известно, каким оружием обладают бледнолицые, как велика их сила и волшебство.
И индейцы увидели, как пришельцы взлетают на спины Чудовищ, издающих громкое ржание, и несутся вскачь по песчаной равнине, как ярко блестит их оружие и звонко гремят трубы. Затем раздался орудийный залп. Из пушек вырвались клубы дыма и языки пламени, а над головами засвистели ядра. Упав в соседний лес, они разнесли в щепы стволы могучих деревьев. Индейцы в ужасе разбежались, некоторые пали ниц и лишь с большим трудом их удалось убедить, что, это только военная игра.
То была демонстрация силы, какую впоследствии нередко практиковали и другие завоеватели во многих странах.
Индейские художники дрожащими руками поспешили запечатлеть на полотне эти ужасные картины.
Поставив невдалеке от лагеря испанцев около тысячи сплетенных из веток шалашей, индейцы всячески старались облегчить жизнь чужеземным гостям. Безо всякого вознаграждения они кормили Кортеса и его командиров, а солдатам доставляли съестные припасы в обмен на разные безделушки. Так испанцы имели в избытке мясо, рыбу, маисовые лепешки, ананасы и другие тропические плоды.
Артиллерия конкистадоров (со старинной гравюры).
Спустя неделю (удивительно короткий срок, учитывая, что столицу ацтеков Теночтитлан отделяло от моря около четырехсот километров) в лагерь испанцев в сопровождении касиков прибыл целый караван носильщиков с тяжелой поклажей. Один из индейцев был удивительно похож на Кортеса. Оказывается, Монтесума, рассмотрев присланные ему рисунки, заметил это сходство и послал к белолицым пришельцам этого «ацтекского Кортеса» (как его прозвали конкистадоры).
Индейцы торжественно сложили к ногам капитан-генерала дары Монтесумы. Чего там только не было!
Берналь Диас примерно так описывает эти подарки. Самым замечательным из них было огромное блюдо чистейшего золота, величиной с колесо, изображавшее солнце и украшенное рисунками растений и животных. То было художественное изделие искусной работы, стоимость которого, по мнению испанцев, тут же взвесивших его, была не менее двадцати тысяч песо. Второе блюдо, еще больших размеров, из тяжелого, очень ценного серебра, изображало луну с расходящимися от нее лучами и различными фигурами. Кроме того, посланная Кортесом Монтесуме солдатская каска была доверху наполнена золотым песком, взятым прямо с россыпи, стоимость которого составляла не менее трех тысяч песо; этому подарку испанцы обрадовались больше всего, так как он давал им уверенность, что в Мексике и впрямь имеются богатые месторождения золота. Было еще двадцать золотых уток, сделанных так искусно, что они походили на настоящих; фигурки собак, ягуаров, обезьян; десять золотых ожерелий с подвесками, золотые и серебряные ларцы и пучки великолепных зеленых перьев, более тридцати тюков хлопчатобумажных тканей разной окраски; украшенных яркими перьями.
Далее шли серебряные щиты и шлемы, доспехи с золотыми украшениями, чудесный золотой лук с двенадцатью стрелами и два драгоценных жезла длиной по пять футов каждый; огромный золотой паук в золотой паутине, ожерелья и браслеты из чистого золота, жемчуг, драгоценные камни, и золотоносный песок, роскошные плащи, расшитые разноцветными перьями, зеленые чальчивитли (нефриты), ценившиеся ацтеками выше золота и жемчуга.
С нескрываемым восторгом взирали испанцы на сказочные сокровища, восхищавшие их своей искусной выделкой. Алчность конкистадоров разгоралась все сильнее, ибо они убедились в невиданных богатствах этой страны и в том, как заманчиво завоевать ее.
Это было уже похоже на сказочные богатства Азии, искать которые отправился еще Христофор Колумб. Здесь обитали не голые дикари, а жители могущественного цивилизованного государства, подобного тем, которые описывали Марко Поло и Джон Мандевиль. Казалось, испанцы нашли наконец Золотой Херсонесе, или Офир, откуда, согласно библейскому сказанию, царь Соломон привозил золото для украшения своего храма.