Авантюра Ивана Осипова была в чем-то схожей. В декабре 1741 года он явился в Сыскной приказ, то есть отдел Министерства внутренних дел, и подал челобитную, в которой признавался, что, «будучи в Москве и прочих городах, мошенничал денно и нощно», а теперь раскаялся и готов мошенников «искоренить, и для сыску и поимки моих товарищей прошу дать конвой».
Тут же он сдал список из тридцати двух известных воров и грабителей, которых он лично знал и был готов изловить в любой момент.
Московское полицейское начальство согласно было пойти на союз с самим чертом, чтобы как-то обуздать волну насилия, захлестнувшую Москву. И логика чиновников была проста: давайте мы поймаем воров руками вора, а потом с ним самим расправимся.
Однако чиновники жестоко просчитались.
Не для того Иван Осипов шел в доносчики и сыскари, чтобы попасть, как муха в паутину. Нет, он сам хотел всех использовать!
Для начала ему дали четырнадцать солдат и чиновника для ведения документации. И началась новая жизнь.
Подобно сказочной Шахерезаде, Ванька, получивший от своих бывших друзей нелестное прозвище «Каин», никогда не вычерпывал своих закромов до дна. За два года почти ежедневных походов по малинам и убежищам он выловил, судя по документам, 298 преступников. Сам же он не появлялся на людях без охраны, правда, вскоре предпочел иметь собственных охранников, некое подобие «государственной шайки». И чиновники в Сыскном приказе уже и не помышляли о том, чтобы избавиться от доносчика и сдать его. По двум простым причинам. Во-первых, тюрьмы в Москве ломились от заключенных, а это означало, что чиновники славно трудятся на ниве искоренения безобразий и им шли награды и поощрения. А во-вторых, Ванька Каин никогда не забывал благодарить своих благодетелей. Причем, как потом обнаружилось, на его содержании находилось буквально все московское городское начальство, включая городского голову.
Деятельность «доносителя» была разнообразной и очень прибыльной. Он показал себя замечательным организатором. Главная задача заключалась не в поимке воров – со временем он их все меньше трогал, тем более что они ему верно служили. Зато с помощью тех же воров Каин вымогал деньги у раскольников, которые упорствовали в своей ереси, у иностранных купцов, не желавших платить деньги полиции. Его люди выясняли, где грабители скрывают ворованное, а потом Каин отнимал это добро и отдавал пострадавшим за значительную мзду. Масса была возможностей…
Конечно же чем богаче и знаменитей становился Ванька, с некоторой гордостью носивший гадкую кличку и никогда от нее не отрекавшийся, тем больше на него поступало доносов. И когда даже покорные полицейские чины в Сыскном приказе зашевелились, чуя конец Каина, он обратился с прошением в Сенат вообще не рассматривать доносы на него. По принципу: «А кто на меня пишет? Мерзавцы и преступники!» Сенат согласился с главным сыскарем Москвы, и отныне все доносы клались под сукно, а то и сжигались.
Получив охранную грамоту Сената, Каин обнаглел. Ведь он был всего-навсего неграмотным вором, вознесшимся до положения безродного вельможи. Но время безродных вельмож миновало вместе с эпохой Петра Великого.
И тут он, купив большой дом в Зарядье и освоив лучших портных и парикмахеров города, решил жениться на Арине, дочери соседа по новому имению.
Арина Каина не полюбила. Не нравился ей этот грязный бандит. Она ему отказала.
Но Каин был бандитом, а они одинаковы во все времена. Ах, она мной брезгует?! Мы ей отомстим и своего добьемся!
Очередная операция была проведена подло, но эффективно.
Каин посадил в подвал молодого вора и предложил ему жизнь в обмен на признание в том, что Арина воровка и его помощница.
Затем он уехал по делам, чтобы никто не заметил связи между двумя событиями, а когда через три дня вернулся, ему сообщили, что Арина была подвергнута пыткам и лежит при последнем издыхании.
Вот тут-то Каин поспешил в подвал, гневно выгнал всех палачей. И сказал примерно так:
– Просто так спасти тебя, моя красавица, я не могу. Никто тебя не выпустит. Уж больно страшные против тебя обвинения. Но если ты согласишься выйти за меня, то, как свою жену, невинно оклеветанную, я тебя отсюда вытащу.
Говорят, что Арина держалась еще два или три дня. А потом, подлечив ее, Каин устроил свадьбу.
Правда, священник в церкви не испугался сыскаря и отказался его венчать – многие знали, как оказалась под венцом красавица Арина. Тогда Каин послал своих молодцов на улицу, они схватили первого попавшегося попа, избили его для верности, и тот послушно обвенчал молодых. Потом начался свадебный пир.
Чтобы показать свою силу, Каин велел хватать всех проезжающих мимо его дома и затаскивать в зал. Там стояла Арина с миской сухого гороха. Трясущейся рукой она протягивала «гостям» пригоршню гороха, и если они отказывались его грызть, то должны были тут же платить отступного.
В своем доме Каин устроил пыточный подвал, куда затаскивал как своих братьев воров, чтобы они были сговорчивей, так и богатых горожан.
Каин настолько ушел в грабежи и то, что теперь именуется «рэкетом», что забыл о своих прямых обязанностях. И в Москве началась вакханалия преступлений. Шли войны между шайками за раздел сфер влияния.
Тревожные слухи доходили до императрицы. Некоторые письма вырывались из Москвы и вызывали тревогу в Петербурге. А в 1749 году Елизавета Петровна собралась посетить старую столицу. В Москву направили князя Татищева и сделали его обер-полицмейстером, дабы он искоренил воровство и взяточничество.
Татищев был сподвижником Петра, в Москве у него не было связей и обязательств, и к своей задаче он отнесся серьезно.
Вскоре Татищев понял, что за многими преступлениями стоит неприкасаемый Иван Осипов. Татищев несколько недель выжидал, подбирая материалы, а затем дождался повода схватить сыскаря. Случай оказался и в самом деле возмутительным. Каин украл пятнадцатилетнюю дочку солдата Тараса Зевакина, потому что ему понадобилась вторая жена.
Татищев не стал тянуть с беседами, а сразу приказал вздернуть Каина на дыбу. Пытка эта была ужасной, и Каин, промучившись несколько часов, начал кричать: «Слово и дело!» На этот раз выкрутиться ему не удалось. Татищев не услышал криков Каина и продолжил пытки.
И тогда Каин заговорил.
Но заговорил так, что даже Татищева испугал. Вернее всего, на содержании Каина было столько высоких лиц города, что никакого открытого суда и быть не могло. Когда Елизавета узнала о показаниях Каина, она велела продолжить следствие и выяснить всех причастных к вымогательствам и взяткам. Но Елизавета никого не казнила смертью. Поэтому, пока разворачивалось следствие, Каина перевели в тюрьму, где он просидел больше пяти лет. Причем у него осталось немало дружков, были и припрятанные деньги. Так что в тюрьме Каин жил в отдельной камере, играл в карты, пил водку, у него бывали различные гости – конечно, это не лафа для недавнего хозяина Москвы, но жить можно…
По истечении шести лет начался суд. Довольно скорый и весьма закрытый. К тому времени тихо и негласно вся верхушка московского Сыскного приказа сменилась, чиновники ушли в отставку, так что на суде Каину было не к кому обращаться за помощью. И неудивительно, что суд приговорил его к самой страшной казни – к четвертованию. Но так как в России существовал «мораторий» на смертную казнь, то ему заменили ее вечной каторгой, а на лбу выжгли клеймо «вор».
В мае 1755 года Ивана Осипова отправили в Балтийский порт, затем есть сведения, что его перевели в Сибирь. Где и когда он умер, неизвестно.
СТАТС-ДАМА ЕКАТЕРИНЫ. ЧЭДЛИ-БРИСТОЛЬ-КИНГСТОН
Наверное, такую женщину следует осуждать и даже проклинать. Но ее мало кто проклинал. Наверное, ее вполне заслуженно можно было называть обманщицей и авантюристкой, но, несмотря ни на что, ее друзья оставались ей друзьями даже в беде.
Она была загадкой. Но загадка происходила от ее характера. Она всю жизнь придумывала великие проекты, авантюры и планы, но они часто проваливались, а со стороны казалось: вот еще одна странная загадка связана с этой женщиной!
В середине 70-х годов XVIII века в Неву вошла роскошная двухмачтовая яхта под английским флагом. Вскоре к ней подошла шлюпка командира Петербургского порта, а также неких известных придворных государыни-императрицы Екатерины Алексеевны. На набережную стекался народ: такого судна на Неве еще не видели, даже у самой императрицы не было ничего подобного.
Вскоре на берег сошла единственная пассажирка яхты, дама в летах, но красоты необычайной и преисполненная горделивого изящества. Окруженные зеваками, на набережной даму ждали кареты, и кортеж немедленно двинулся ко дворцу могущественного друга императрицы Екатерины – князя Потемкина.
А тем временем под пристальным наблюдением присланных к яхте гвардейцев на берег стали сносить многочисленные сундуки, ящики и свертки.
Не надо было объяснять, кто пожаловал в Санкт-Петербург. Газеты заранее оповестили жителей столицы, что к государыне с визитом направляется герцогиня Кингстон, дама удивительной красоты и несусветного богатства.
Более того, прекрасная герцогиня еще в Лондоне заявила во всеуслышание, что поражена талантами и мудростью российской императрицы и мечтает сделать ей подарок, достойный ее величества.
А так как подарок для столь великой особы сделать нелегко, она решила представить императрице список картин, имеющихся в замке герцогини. Может быть, русская царица захочет взять себе на память какого-нибудь небольшого Тинторетто или Веласкеса? А может быть, она склоняется к Эль Греко или Тициану?
И в самом деле, в Петербург прибыл список шедевров из коллекции этой неизвестной и загадочной дамы. Сперва императрица через своего посла ответила, что в подарках не нуждается, но затем передумала и, заинтригованная, дала согласие на встречу. Вот герцогиня и приплыла в Россию, пойдя на колоссальные расходы, чтобы поразить воображение русских.
Ожидая, пока императрица ее примет, герцогиня приглашала на борт своей яхты сливки русской знати, задавала балы, благо яхта была вместительной, а французские повара герцогини поразили воображение гостей.
Герцогиня и сама наносила визиты и особо сблизилась, как рассказывают, с князем Потемкиным и графом Чернышевым, которому подарила полотно Рафаэля.
Сама герцогиня была обворожительна и мила, несмотря на свой зрелый возраст. Ее окружали поклонники, среди которых были весьма молодые люди.
Наконец императрица приняла герцогиню, хоть и с большим запозданием – в России никак не могли раскусить эту даму. Не авантюристка ли она? Не поставит ли она императрицу в ложное положение? Ведь не было еще случая в истории, чтобы некто дарил ценнейшие полотна русской царице просто так, из уважения к ней.
Должен же быть какой-то подвох, какая-то дьявольская хитрость!
А пока что герцогиня пользовалась в Петербурге всеобщей любовью и почтением. Все знали, что она богата, щедра, весела и любит нас, русских, бескорыстно. Уверяет, что ее родственники, англичане, нам и в подметки не годятся. А мы такие слова ой как любим!
«В торжественных случаях, – пишет исследователь XVIII века Карнович, – и на дворцовых выходах она являлась с осыпанною драгоценными камнями герцогскою короной на голове, следуя существующему среди английских дам обычаю надевать вместо модных шляп геральдические короны, соответствующие титулам их мужей. В Петербурге говорили, что она близкая родственница королевскому дому… Императрица приказала отвести герцогине один из лучших домов в столице, а когда сильная буря повредила стоящую на якоре ее яхту, императрица… без ведома герцогини велела произвести исправление на казенный счет».
На самом-то деле корысть у герцогини была, хотя, на мой взгляд, не столь преступная, как ожидается. А корысть была связана не только и не столько с тайной рождения герцогини, как с отношением к ней в Англии.
Для того чтобы получше разобраться в этой тайне, придется возвратиться на сорок лет назад.
Елизавета Чэдли была дочкой отставного английского полковника, жившего на скромную пенсию в графстве Девоншир. Полковник Чэдли гордился тем, что его предок, адмирал флота, отважно сражался с испанской Непобедимой армадой в конце XVI века.
Дочь полковника (назовем ее Лизочкой, потому что все в графстве называли бы ее так, если бы в английском языке нашлось такое ласковое слово) была одним из тех прелестных созданий, которых природа дарит человечеству, чтобы ему было чем восхищаться.
Во-первых, она уже в двенадцать лет считалась первой красавицей Девоншира, а может, и всей Англии. Во-вторых, она была так умна и остроумна, что ставила в тупик даже бакалавров из Оксфорда. В-третьих, Лизочка была добра настолько, что все верили в ее умение говорить с домашними животными, а то и с дикими оленями.
Когда Лизочке исполнилось шестнадцать, ее отвезли в Лондон и там, пользуясь связями отца, а также растущей известностью красавицы, пристроили фрейлиной при дворе принцессы Уэльской. Это был не главный двор королевства, но все же самый настоящий двор.
Все нравилось Лизочке в столице. И нравы двора, и дома, и люди, и, главное, сонм почитателей, окруживших ее.
А среди них выделялся некий лорд Гамильтон. Фамилия в Англии известная, хоть и не самая знатная. Представительница этой семьи прославится тем, что ее полюбит знаменитый адмирал Нельсон.
Лизочка без памяти влюбилась в красавца вдвое ее старше, и, как пишет историк, «неопытная девушка скоро попала в сети, расставленные ей ловким волокитой, и предалась ему со всем пылом первой любви».
Лорд Гамильтон поклялся жениться на Лизочке, но потом оказалось, что ему недосуг связывать себя узами Гименея. Правда, Лизочка позже утверждала, что доброжелатели рассказали ей о романе Гамильтона с другой девицей. Разгневанная красавица разорвала помолвку, но всю жизнь любила соблазнителя.
В состоянии грусти и разочарования фрейлина назло всем вышла замуж за графа Бристоля, но сделала это в глубоком секрете, потому что иначе лишилась бы места при дворе.
Брак, заключенный назло возлюбленному, к тому же секретный, не сложился. Небогатый граф и Лизочка непрестанно ссорились. Наконец наступил день, когда Лизочка поняла: больше терпеть графа ей невмоготу. Собрав все деньги, заняв у папы, она взяла отпуск и отправилась путешествовать по Европе.
Представьте себе, на дворе середина XVIII века. Совершенно одна, без спутников, лишь со служанкой и лакеем по Европе не спеша едет молодая красавица, сказочно обольстительная и удивительно остроумная. Фигура совершенно загадочная, тем более что ни в каких сомнительных знакомствах или поступках она не замечена. У нее рекомендательные письма от особ благородного происхождения, да и ведет она себя безукоризненно.
За несколько месяцев Лизочка завела себе влиятельных друзей. К примеру, она подружилась с королем Пруссии Фридрихом Великим, который до конца жизни остался ее верным другом и состоял с ней в переписке. Король польский Август с женой считали Лизочку приемной дочкой. О простых герцогах и графах и говорить нечего.
Но у Лизочки была одна проблема: деньги. Доходы у нее были небольшие, жалованье фрейлины и все, что ей удалось сэкономить, она истратила. А у друзей она денег не брала и богатых любовников не заводила. Чем удивляла всю Европу.
Недостаток денег заставил ее оторваться от милого общества королей и лицезрения чудес архитектуры и вернуться в Англию. Там ее встретил наглый муж, который требовал денег, иначе он грозил открыть принцессе Уэльской тайну их брака. Тут уже никакая красота и остроумие не спасут. А Лизочке так понравилась светская жизнь!
После того как муж несколько раз ее избил, требуя денег, Лизочка поняла, что за свободу надо бороться. И графиня Бристоль отправилась в церковь, где она венчалась.
Там ей сообщили, что пастор, венчавший их, умер, а книги пока что находятся у его племянника, очаровать которого было делом пяти мгновений.
Елизавета попросила молодого человека дать ей на несколько минут церковную книгу, чтобы поглядеть дату рождения вымышленного дедушки. Дальнейшее было делом техники.