Устраивает их Паслей за бочками и сразу же оттуда поскорее выскакивает. Даже голоса не подает, чтобы не услышали его пленники. Совестно ему. Остаются с пленниками три воина хазарских. Немного, да закованы пленники, не убежать им.
Поднимается ладья до Белой Вежи. Волокут ее до Волги. Плывет она до Итиля, столицы хазарской. Доволен Паслей Жила. Считает барыши. Прикидывает, сколько заработает. Только за бочки не ходит, не хочет пленников видеть. И слугам своим не велит ходить, чтобы не проболтался потом кто. И кормят, и поят рабов воины хазарские.
Все ближе ладья к Итилю. Трудно тут уже плыть. Все время идут навстречу хазарские лодки. Одни с товарами, другие с воинами. Попадаются и ладьи норманнские. Смотрит Жила вокруг, восхищается. Много у Волги притоков. Много рыбы. Земля плодородная, тучная. Пасется бесчисленный скот. Фруктовые деревья, виноградники, сады. Все сады и виноградники орошаются из рек. Богато живет хазарская знать и купцы. Охраняют их отряды наемной мусульманской гвардии.
«Вот, – думает Паслей Жила, – куда дань идет со всех земель!»
Приплыл Жила в Итиль. Причалил, якорь бросил. Сразу поднялись на ладью Жилы проверяющие. Спросили, что везет. Все вызнали, товары осмотрели и потребовали у Жилы десятую часть товаров или их стоимость как налог кагану. Делать нечего. Пришлось Жиле раскошеливаться.
«Ничего, – успокаивает себя, – верну потом свое».
Вышел на берег, пошел на рынок, стал торговать. Хорошо идет торговля. Еще до вечера распродал Паслей Жила местным купцам мед, зерно, лен, пеньку. Удачно продал, с выгодой. Получил за них диргемы местной чеканки. Долго их рассматривал Жила, на зуб пробовал, сомневался. Похожи они на арабские диргемы, только вместо надписи «Мухаммед – посланник Бога» на них стоит «Моисей – посланник Бога». Не знает Жила грамоты, но все равно видит – отличаются монеты.
Идет по рынку, к пристани пробирается. Прикидывает: проведу ночь на ладье, а наутро уже буду сам товары покупать, на ладью грузить.
Вдруг видит: одна часть рынка отгорожена частоколом. Пробирается Паслей туда, а там вдоль стен сотни пленников стоят, сидят и лежат. Одни в колодках, другие в цепях. Третьи лишь веревками связаны, а маленькие дети и вовсе не связаны. Куда они от мамок денутся? Между ними купцы ходят, присматриваются… За кого-то пять монет дают, за кого-то одну, а за кого-то и десять.
Понимает Жила, что попал туда, где рабов продают. Разных земель тут рабы. Хочет Паслей Жила поскорее к пристани проскочить и вдруг слышит: окликает его знакомый женский голос.
Бежит он на голос, видит свою жену и дочь-красавицу. Перехвачены их локти за спиной веревкой. Плачут они, к нему бросаются, да только не пускают их. Стоят рядом с ними те воины хазарские, что пленников в трюме его ладьи везли.
Метнулся к ним Жила. Кричит:
– Отпустите их! Мои это дочь и жена!
А воины ухмыляются.
– Сам ты свою жену и дочь на невольничий рынок привез! Сам в трюм не заглядывал!.. А теперь мы их отдать не можем. Вот этому почтенному купцу мы их продали!
И показывают на одноглазого хазарского купца, что рядом стоит. Посмеивается купец, а в руках какое-то письмо держит. Присматривается Жила и видит на письме знакомую печать тудуна, к которому он за советом ходил.
Понимает Жила, что силой ничего тут не сделать. Чужая тут земля, чужие законы. Не пожалеют его, только посмеются. Одурачил его проклятый тудун. Велел схватить его жену и дочь, когда ладья отчалила, да ночью на его же ладью тайком и погрузил. И этот одноглазый с ним в сговоре.
– Продай мне моих жену и дочь! Дам тебе за них шесть диргемов! – кричит Жила.
– Зачем мне твои шесть диргемов? – говорит одноглазый. – Все давай, что у тебя есть, да еще радуйся, что я тебя пожалел! Мог бы и самого в рабы забрать, да кому ты такой толстый нужен? Никто тебя не купит.
Схватился за голову купец Паслей Жила. Рвет на себе волосы, да делать нечего. Отдал все деньги, что за товар получил, взял жену, взял дочь и пошел на ладью. Идет, плачет. Жену ругает, дочь ругает, тудуна ругает.
А одноглазый купец ему вслед насмешливо кричит:
– Теперь ты, уважаемый, и правда бедный человек!
Роальд и Сигурд
В год 6370-й (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси.
Повесть временных лет
В северу от полян живут племена чуди, словен, мери, веси и кривичей. Они платят дань уже не хазарам, а варягам. Варяги живут на берегу Варяжского (Балтийского) моря, на Скандинавском полуострове.
Во главе каждого племени вождь – конунг. Земли у варягов неплодородные, каменистые. В голодные зимы варяги нередко относят своих детей в лес. Замерзнут, не будут страдать. Первыми относят девочек. Мальчиков берегут до последнего. Мальчики – будущие воины.
Каждый год варяги собираются в дружины, садятся на быстроходные ладьи и отправляются в походы за добычей, на поиски богатства и славы. По рекам идут, по морям. И купцы они, и воины. Видят большой, защищенный город, который им не по зубам, – торгуют или на службу нанимаются. Видят маленькое поселение или деревеньку – грабят. Жителей убивают, обирают, продают в рабство. Хорошо, если успеют от них откупиться, а не успеют, так оставят от цветущего города одно пепелище. В каждом монастыре Англии и Франции возносятся молитвы: «Боже, избавь нас от неистовства норманнов!»
Под разными именами знают варягов в разных странах – норманны, северные люди, викинги, варанги, аскеманы. Не ведают варяги страха, не боятся ни пеших, ни конных. В бою сами ищут смерти. Считают варяги: нет ничего лучше для мужчины, чем умереть в сражении или в морском походе.
Корабль для варягов – дом родной. Бывает, ладьи идут в поход по две-три, но случается, для большого похода собирается и триста, и четыреста ладей.
Роальд и Сигурд – два молодых варяга. Оба крепкие, плечистые. У Роальда борода рыжая. У Сигурда борода черная, но с одной стороны седая. Ткнули его головней во время набега на франкскую деревушку. Дорого им досталась тогда эта деревушка. Хоть и внезапно напали, и всех порубили, а добычи почти никакой не взяли – только старый меч, три мешка пшеницы да хромую корову. Да и те не Сигурду достались. Он только женский гребень костяной себе прихватил, да после потерял. Да и зачем ему гребень? Не женат пока.
Одеты Роальд и Сигурд почти одинаково. Длинная рубаха, короткие мешковатые штаны. Только шапки у них разные. У Роальда – меховая, у Сигурда – войлочная.
Между собой Роальд и Сигурд смертельные враги, хотя и выросли рядом, и играли вместе мальчишками. Но все изменилось в одну секунду. Ненавидит теперь Роальд Сигурда. Ненавидит и Сигурд Роальда.
Десять зим назад дядя Роальда зарубил секирой отца Сигурда, который выбил стрелой глаз младшему брату Роальда, который украл у него белую лошадь. Вот так вот все запутано. Не смогли тогда два рода примириться. Не получилось и денежное возмещение заплатить – вергельд.
Кричат их женщины друг на друга, как где-нибудь у родника сойдутся.
– Вы виноваты! Вы у нас отца зарубили!
– А он глаз нашему брату выбил!
– А кто белую лошадь украл? Вы первые начали!
Давно околела белая лошадь, а вражда все продолжается. Уже несколько раз бросались друг на друга Роальд и Сигурд, чудом уцелели.
На щеке у Роальда – длинный шрам. От глаза идет до подбородка. Это Сигурд ударил его легким, на длинной рукояти топориком, хорошо еще, вскользь пришлось. У Сигурда нет мизинца. Это Роальд ему отсек. На коже болтался мизинец, потом Сигурд его совсем ножом отрезал и рану углем прижег. Не прирастет мизинец, чего ж ему без дела болтаться?
Так и совсем сжили бы друг друга со света Роальд и Сигурд, да тут как-то слышат крик на берегу. Побежали вместе с другими мужчинами. Смотрят, а это посланцы конунга Рюрика приплыли и всех в поход скликают.
– Ищет Рюрик себе храбрых воинов в дружину!
Задумался Сигурд. Задумался Роальд. Спрашивают:
– А хороший ли Рюрик конунг?
Обиделись посланцы. Отвечают:
– Удачливей Рюрика во всем свете нет! По триста кораблей на Англию водил. Все побережье их разграбил, монастыри пожег. Потом на Францию ходил… Столько добычи захватил, корабли едва ко дну не пошли. Кто пойдет с Рюриком – пустым не вернется!
– А сейчас он куда войной идет?
– Идет Рюрик к племенам славянским. Но не воевать, – отвечают посланцы.
– Торговать? – спрашивает Сигурд.
– Не торговать. Платили славяне дань варягам, потом собралось их много и прогнали нас. А теперь новгородцы зовут Рюрика к себе конунгом. Но не может Рюрик без большой дружины приплыть. Сила конунга – в отваге его воинов.
Озадачились Роальд и Сигурд. Не могут понять. Варягов прогнать не шутка. Они просто так не уйдут. Раз ушли, значит, есть сила в землях славянских. Спрашивают:
– А зачем опять нас зовут, раз тогда прогнали?
– Богаты земли новгородские, много у них врагов. Нужен им сильный конунг с дружиной для защиты!.. Но и с новгородцами ухо надо держать востро! Чуть им конунг не по нраву или дружина начинает купцов притеснять – сразу этого конунга прогоняют.
– А жалованье? – крикнул кто-то из толпы.
– Щедр Рюрик! Ну, кто пойдет с нами? – спрашивают послы.
– Я! – крикнул Сигурд.
– Я! – крикнул Роальд.
Посмотрели посланцы, что Роальд с Сигурдом крепкие, бывалые воины, и взяли их в младшую дружину. А в старшую не взяли. В старшую сам Рюрик отбирает, когда в бою воина увидит.
И вот сидят Роальд с Сигурдом в одной ладье. Называется их боевой корабль «драккар» – «корабль-дракон». Нос у него украшен головой дракона. Борта низкие. В шторм перехлестывает их волнами. Парус четырехугольный. Дует в него ветер, быстро летит корабль. А когда нет ветра – приходится браться за весла.
Много кораблей идет в земли Новгородские. Тянутся они длинной цепочкой. Большую дружину ведет с собой конунг Рюрик.
Косятся один на другого Роальд и Сигурд, но сдерживают себя. Суров конунг. Не любит он свар во время похода, не будет церемониться. Убьет Роальд Сигурда – отправится на корм рыбам. Убьет Сигурд Роальда – тоже отправится на дно.
Скучно Сигурду и Роальду. Рассматривают они свое оружие, точат его.
Хорошее у Роальда копье, удобное. Так сделано, что можно им и рубить, и колоть. У Сигурда копье тоже есть. Но только Сигурд больше любит топор. Хорошо Сигурд владеет топором. Еще есть у них круглые щиты и ножи на тонком кожаном поясе. А вот меч мало у кого из варягов есть. Дорого стоит меч, не по карману он ни Сигурду, ни Роальду.
Скучно и другим варягам на ладье. Ветер попутный, да и течение помогает. На веслах редко когда сидеть надо. Придумали себе варяги забаву. Сидят они на корточках вдоль скамьи, положив на нее бороды. Рыжие бороды, черные, пегие, седые. Как бороды разместят, сажают на скамью вошь, перышком ее раскрутят и смотрят, чью бороду вошь выберет. В чьей бороде она поселится, тот и победил. Хохочет довольный варяг, выпивает до дна рог, а другие его по плечу хлопают и поздравляют:
– Хороший ты воин, Снорри! Плохого воина вошь не выберет!
Приплыли варяги в земли славянские. Стоят Сигурд и Роальд в ладье, диву даются. Красивая земля. Реки, озера, высокие травы. На берегах – укрепленные поселения. Хорошо все слажено, крепко, красиво. Не сравнить ни с землей франков, ни лангобардов, ни фризов. Там одни лачуги по берегам да земляные норы.
– Гардарика! – восклицает Сигурд.
– Страна городов! – соглашается с ним Роальд.
И тут же за пояс хватается, на котором нож висит. Вспоминает, что до этого момента он с Сигурдом не разговаривал. А теперь, получается, не выдержал характера.
Причаливают к берегу драккары. Сходят варяги. Встречают жители Новгорода Рюрика и его дружину.
Бродят Роальд с Сигурдом по городу, присматриваются. Мирно их здесь принимают, хотя и с оглядкой. Жалованье от конунга получай, а грабить не смей. Но все равно нравится варягам в Новгороде.
Удивляются, что много здесь, оказывается, их земляков. В разные годы варяги сюда приплывали и оставались. Многие на славянках женаты. Многие и вовсе здесь родились, язык отцов забыли. А пройдет еще полвека, так и совсем смешаются пришлые варяги со славянами. Обычаи и те смешиваются. Смотришь на иного истукана и не поймешь, чей он – варяжский или славянский. Перун или Од ин. Вроде так глядишь: Перун, а так – Од ин.
Смотрят Роальд с Сигурдом по сторонам. Богато тут живут. Дома деревянные, крепкие. Крыши не торфяные и бревна в домах не частокольцем врыты, как у варягов, а поперек лежат. Так намного теплее, не надо глиной щели заделывать. А главное, чисто живут. Вшей, от которых варягам спасу нет, здесь не жалуют. Одежду в реке стирают и колотят валиками.
Еще есть у них срубы деревянные – бани. Натопят их сильно, разденутся, обольются квасом и хлещут себя вениками. Вылезут красные и давай в реку холодную прыгать. Как тут вшам уцелеть?
Сходили Роальд с Сигурдом в баню. А там жар такой – едва живые вылезли.
– Уморили нас! – хрипит Сигурд.
– Живыми сварили! – плачет Роальд.
Отлили их водой. Смотрят варяги, что живы. Сходили через неделю в баню в другой раз, потом в третий. Понравилось им.
Не вернулись они уже в Скандинавию. Стали постепенно в землях Новгородских обживаться. Женились на славянках, детей родили. Даже между собой помирились, хотя как-то и отхватил Сигурд Роальду ножом половину уха. Ну да это он сгоряча, после попойки. Простил его Роальд. Всякое в жизни бывает.
Колотило
Княжит Рюрик в Новгороде. Сильная у него дружина. Некоторые варяги, отслужив несколько лет, просятся обратно в земли варяжские. Скучают по изрезанным своим берегам, холодному солнцу и немногословным женщинам с ключами на поясе. Другие, обжившись, остаются. На место ушедших приходят в дружину Рюрика славяне. Приобретают у варягов ратный навык.
Вот рыжебородый варяг Стегги обучает здоровенного молодого новгородца. Каждая рука у того как молот, да только зеленый совсем, неумелый. Кроме рогатины, другого оружия сызмальства не держал.
– Куда? – кричит Стегги. – Если противник в шлеме – не острием топора бьешь, а обухом! Соскользнет в бою острие по шлему! Не будет проку!
Смотрит новгородец на топорик. Видит, снабжен его обух небольшим выступом. Точно молоточек кузнечный. Хитры варяги!
– А не соскользнет обух? – спрашивает.
– Голова у тебя на плечах или горшок? И обух не соскользнет, и шлем тебе целым достанется! Продать можно, а пробитый кому нужен?
Хмыкает новгородец. Запаслив варяг. Дальше они бьются. Сердится рыжебородый Стегги, кричит:
– Щит как под удар подставляешь? Кто его кромкой подставляет? Разрубят! Не напасешься так никаких щитов! Умбоном, умбоном подставляй!
Умбон – круглая выпуклая бляха в центре щита, защищает она руку. Разобьется об умбон клинок. Соскользнет и отскочит топор на длинной рукояти.
Умел Стегги, ловок. Наседает он на новгородца. Да и тот не лыком шит. Кинулся внезапно на варяга, сшиб с ног. Поднимается изумленный Стегги с земли, головой трясет.
– Ну, – говорит, – точно лошадь меня в грудь лягнула! Как тебя звать-то?
– Колотило, – смущенно отвечает новгородец.
Качает головой Стегги. Знала мать, как назвать такого гиганта! Хотя, может, и не имя это, а прозвище.
– Хорошим воином станешь, Колотило! Только легок для тебя топор. Нужна тебе «ведьма щита»! – говорит Стегги.