В последние годы своего царствования Газан взялся за проведение судебной реформы. Необходимость в этом давно назрела, поскольку суд в государстве ильханов всегда являлся рассадником беззакония и беспорядка. Царившее здесь взяточничество принимало самые невероятные размеры. Доходило до того, что судьи, получив большую мзду с обеих сторон, выносили выгодное для каждой из них решение, так что по одному и тому же судебному делу выходили две противоречащие друг другу грамоты. Поскольку должность кадия была чрезвычайно выгодной, её обычно приобретали за большие взятки. Вследствие этого судопроизводство во многих областях отправлялось всякого рода подозрительными личностями, авантюристами и прямыми преступниками.
Взявшись за искоренение всех этих злоупотреблений, Газан постарался в первую очередь передать суды в руки достойных, честных людей. В 1300 году он обнародовал «Указ о пожаловании достоинства кадия», в котором подчёркивалось, что кадиями должны назначаться самые достойные люди «с согласия простых и знатных данной области». Нарушающие закон и виновные во взяточничестве подлежали строгому наказанию. Казна содержала на местах большое количество осведомителей, которые должны были доносить ильхану о любых замеченных ими нарушениях.
Общим результатом реформаторской деятельности Газан-хана стали качественные изменения в жизни общества и государства: укрепились финансы, поднялся авторитет центральной власти, наметился экономический подъём. Современные Газану историки (в особенности Рашид ад-дин) очень высоко превозносили его государственные заслуги и личные качества. Даже не принимая на веру все те дифирамбы, которые произносились в его честь, следует признать, что для своего времени Газан-хан был выдающимся человеком: знал несколько языков, в том числе арабский и персидский, имел познания в астрономии, медицине, алхимии. Он был замечательно красноречив, знал много притч и остроумных рассказов, живо интересовался историей. Именно по его заказу лейб-медик Рашид ад-дин написал свой знаменитый труд «Джами-ат-Таварих».
Внешняя политика Газана не была столь успешной, как внутренняя, хотя и здесь он достиг определённых успехов. В 1299–1303 годах ильхан совершил три больших похода в Сирию. Первый из них начался в октябре 1299 года. В декабре был занят Халеб. Затем войско продвинулось до Хомса, где встретилось с египтянами. Упорная битва продолжалась почти целый день и закончилась разгромом мамлюков. Хомс и Дамаск сдались победителям, однако Газан не позволил своим солдатам разграбить эти города и был очень милостив с сирийцами. В феврале 1300 года он двинулся в обратный путь. Вскоре Сирия опять вернулась под власть египтян. В 1301 году Газан предпринял второй поход, вновь взял и на этот раз разграбил Дамаск. Но едва он покинул Сирию, город предался египтянам. В 1303 году полководец Газана Кутлуг-шах вновь овладел Дамаском. Тотчас вслед за этим он был наголову разбит при Мердж ас-Суффаре. Это сильное поражение свело на нет все успехи прежних лет и надолго отбило у монголов охоту к походам в Сирию. Вскоре Газан занемог и весной 1304 года скончался.
ПЁТР I
Бойкость, восприимчивость, живость и склонность к забавам, носившим военный характер, проявились в Петре с раннего детства. Любимыми игрушками его были потешные знамёна, топоры, пистолеты и барабаны. Когда мальчику было десять лет, в апреле 1682 года, умер его старший брат царь Фёдор. За смертью его последовали бурные события: провозглашение Петра царём, минуя старшего брата Ивана V, интриги их сестры царевны Софьи, вызвавшие страшный стрелецкий мятеж в мае того года, избиение бояр, потом установление двоевластия и провозглашение Софьи правительницей государства. Когда Пётр подрос, Софья открыла против брата враждебные действия. Однако на этот раз мятеж не удался. Большинство полков остались верны царю. После долгих переговоров Софье пришлось в 1689 году отречься от власти и удалиться в Новодевичий монастырь.
Избавившись от соперницы, Пётр не сразу взял управление в свои руки. Некоторое время продолжались ещё его шумные потехи, буйные пиры и строительство кораблей. Наконец в 1695 году усилия царя обратились к действительно важному предприятию: был объявлен поход на турецкую крепость в устье Дона — город Азов. Первая осада его окончилась неудачей, поскольку у русских не было своего флота. Она, впрочем, не повергла Петра в уныние, а напротив, усилила в нём желание во что бы то ни стало проложить себе путь к Чёрному морю. Под Воронежем была основана верфь, началось спешное строительство кораблей. Весной 1696 года Азов вновь был осаждён, на этот раз с суши и моря. В июле турки сдались. Весь Дон до самого устья перешёл под контроль России.
В марте 1697 года в Европу отправилось посольство для поиска союзников в войне с Турцией. Особенные надежды Пётр возлагал на австрийцев, которые считались традиционными врагами турок. Но, увы, — склонить императора Леопольда к войне с Османской империей ему не удалось. Та же неудача постигла посольство в Голландии и Англии. Но по пути в Россию состоялась встреча Петра с новым польским королём Августом II. За пирами и весёлыми забавами венценосцы договорились о дружбе и союзе против Швеции. Таким образом, вместо продолжения прежней войны на Чёрном море решено было начать новую — на этот раз в Прибалтике.
Проведя немало времени за границей и присмотревшись к тамошней жизни, Пётр тотчас по возвращении принялся твёрдой рукой внедрять в своём государстве европейские обычаи. Прежде всего гонениям подверглись бороды и русское платье. 26 августа 1698 года, когда Пётр возвратился в Москву, Преображенский дворец наполнила толпа людей всякого звания. Тут, разговаривая с вельможами, царь собственноручно обрезал им бороды. Когда слух об этом пошёл по Москве, служилые люди, бояре и дворяне сами стали бриться. Пришедшие с бородами 1 сентября на празднование Нового года попали уже в руки шута. Всем близким ко двору людям велено было одеться в европейские кафтаны.
Одновременно начались внутренние преобразования в управлении, ломка старого и введение новых порядков на европейский лад. Первейшей заботой царя в эти годы было создание современной регулярной армии и флота. Для их формирования он ввёл постоянный рекрутский набор. Один солдат рекрутировался от 75 крестьянских или городских дворов. Пётр сам написал военный устав и «правила сражения», списанные в основном со шведских образцов. Стрельцы, составлявшие основу прежнего войска, помимо военного дела в мирное время занимались ремеслом и торговлей. Это обстоятельство не позволяло должным образом организовать боевую подготовку, и русские уступали в сражениях профессиональным солдатам иностранных армий. Теперь Пётр стал набирать солдат, которые занимались исключительно военным делом. Дворяне должны были начинать службу с рядовых в гвардии, а затем становиться офицерами в регулярных полках. К началу XVIII века таких полков было 27, сведённых в три дивизии. (К моменту смерти Петра регулярная армия насчитывала 210 тысяч человек, не считая казаков. Кроме того, 28 тысяч человек служило во флоте, в котором насчитывалось 48 линейных кораблей, а также 787 галер и других мелких судов. Всех этих людей следовало одеть, обуть и вооружить. Между тем к началу царствования Петра русская промышленность находилась в зачаточном состоянии, количество мануфактур и заводов исчислялось единицами. Царь прилагал усилия к их развитию. К концу его царствования в России насчитывалось 233 промышленных предприятия. В большинстве своём они работали на нужды армии и флота. Это были суконные мануфактуры, шившие мундиры для войска, парусные фабрики, металлургические и оружейные заводы.)
К этому времени вполне определились характер, а также привычки царя, которым он потом следовал до конца жизни. Пётр был великан двух с небольшим метров росту, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. От природы он был силач. Постоянное обращение с топором и молотом ещё более развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. В детстве он был живым и красивым мальчиком. Впоследствии это впечатление портилось следами сильного нервного расстройства, причиной которого считали детский испуг во время событий 1682 года, а также слишком часто повторяющиеся кутежи, надломившие здоровье ещё неокрепшего организма. Очень рано, уже на двадцатом году, у него стала трястись голова, а по лицу то и дело проходили безобразные судороги. Отсутствие привычки следить за собой и сдерживать себя сообщало его большим блуждающим глазам резкое, иногда даже дикое выражение, вызывавшее невольную дрожь в слабонервном человеке.
Многолетнее движение вперёд развило в Петре подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Он был обычным и весёлым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал. Если Пётр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-нибудь строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли. За ручной труд он брался при всяком представившемся к тому случае. Охота к ремеслу развила в нём быструю сметливость и сноровку: зорко вглядевшись в незнакомую работу, он мигом усваивал её. С летами он приобрёл необъятную массу технических познаний. По смерти его чуть не везде, где он бывал, рассеяны были вещицы его собственного изготовления: шлюпки, стулья, посуда, табакерки и тому подобное. Но выше всего ставил он мастерство корабельное. Никакое государственное дело не могло удержать его, когда представлялся случай поработать топором на верфи. И он достиг большого искусства в этом деле; современники считали его лучшим корабельным мастером в России. Он был не только зорким наблюдателем и опытным руководителем при постройке корабля: он сам мог сработать корабль с основания до всех технических мелочей его отделки. Морской воздух нужен был ему как вода рыбе. Этому воздуху вместе с постоянной физической деятельностью он сам приписывал целебное действие на своё здоровье. Отсюда же, вероятно, происходил и его несокрушимый, истинно матросский аппетит. Современники говорят, что он мог есть всегда и везде; когда бы ни приехал он в гости, до или после обеда, он сейчас готов был сесть за стол. Вставая рано, часу в пятом, он обедал в 11–12 часов и по окончании последнего блюда уходил соснуть. Даже на пиру в гостях он не отказывал себе в этом сне и, освежённый им, возвращался к собутыльникам, снова готовый есть и пить.
Любитель живого и невзыскательного времяпрепровождения, Пётр был заклятым врагом всякого церемониала. Он всегда конфузился и терялся среди торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом. Будничную жизнь свою он старался устроить возможно проще и дешевле. Монарха, которого в Европе считали одним из самых могущественных и богатых в свете, часто видели в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных собственной женой или дочерьми. Дома, встав с постели, он принимал в простом стареньком халате из китайской нанки, выезжал или выходил в незатейливом кафтане из толстого сукна, который не любил менять часто. Ездил он обыкновенно на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать.
Пётр упразднил натянутую пышность прежней придворной жизни московских царей. В то время во всей Европе разве только двор прусского короля-скряги Фридриха Вильгельма I мог поспорить в простоте с русским. При Петре не было видно во дворце ни камергеров, ни камер-юнкеров, ни дорогой посуды. Обычная прислуга царя состояла из 10–12 молодых дворян, называвшихся денщиками. Возвратившись из заграничного путешествия, он перевёл в разряд государственных почти все пахотные земли, числившиеся за его отцом, и сохранил за собой только скромное наследие Романовых: восемьсот душ в Новгородской губернии. К доходам своего имения он прибавлял лишь обычное жалованье, соответствовавшее чинам, постепенно им проходимым в армии или флоте.
На следующий год по возвращении царя из Европы началась Северная война. 23 августа 1700 года русские полки приступили к осаде Нарвы. Надеялись, что город долго не продержится, но гарнизон оборонялся с большим мужеством. Между тем наступила осень. 17 ноября пришло известие о приближении шведской армии, возглавляемой самим королём Карлом XII. В ту же ночь Пётр оставил лагерь и уехал в Новгород. Здесь его догнало известие о полном поражении русских войск. Было потеряно большое количество солдат и почти вся артиллерия. Однако одержав победу над русскими, Карл не стал наступать вглубь России, а обернул свои войска против Польши. В этой стране он увяз на многие годы. Тем временем, благодаря энергичным мерам, Россия быстро восстановила свои силы после нарвского поражения. В октябре 1702 года Пётр захватил стоявший у истоков Невы древнерусский Орешек. Крепость была переименована в Шлиссельбург (то есть ключ-город ко всей Лифляндии).
В апреле 1703 года русское войско под командованием Шереметева выступило из Шлиссельбурга вниз по правому берегу Невы и 25 апреля вышло к небольшому земляному городку Ниеншанцу, сторожившему устье реки. Вечером 30 апреля началось бомбардирование, а утром 1 мая Ниеншанц сдался. 16 мая на острове, называвшемся прежде Янни-Саари и переименованном Петром в Люст-Эйланд (Весёлый остров) был заложен город Санкт-Петербург. Первою постройкой его стала деревянная крепость с шестью бастионами. В крепости была поставлена деревянная церковь во имя Петра и Павла. Определено было место для гостиного двора, пристани, государева дворца, сада и домов знатных вельмож. Строительство этого города, которому суждено было вскоре стать новой столицей России, послужило поводом к такому отягощению народа, с каким едва ли могли сравниться прежние времена. Со всей страны ежегодно сгонялись на болотистые берега Невы десятки тысяч работников, которые умирали здесь без числа от голода и болезней. На их место вели новых, так что вопреки всему город вырастал со сказочной быстротой. Людям разного звания под угрозой огромных штрафов и отнятия имения было приказано переселяться в Петербург и строить здесь дома.
Война тем временем продолжалась. В июле 1704 года, не выдержав русской осады, капитулировал Дерпт. Затем была захвачена Нарва. В последующие годы боевые действия велись не так интенсивно. Карл XII сумел наконец победить Августа и заставил его отречься от престола. Из Польши шведы двинулись в Белоруссию. В июле 1708 года Карл занял Могилёв и стал дожидаться здесь прихода из Лифляндии генерала Левенгаупта с 16 тысячами войска, артиллерией и провиантом. Однако генерал продвигался чрезвычайно медленно. Зато король получил весть от украинского гетмана Мазепы о том, что вся Малороссия готова восстать против царя при первом появлении шведского войска. Карл был так увлечён этой вестью, что в начале августа, не дождавшись Левенгаупта, выступил из Могилёва на Украину. Пётр не преследовал Карла и обратил все силы на Левенгаупта. 27 сентября он настиг шведов недалеко от Пропойска у деревни Лесной. Упорный бой продолжался пять часов. Наконец русские ударили в штыки, овладели всею артиллерией и почти всем обозом.
Весной 1709 года Карл несколько раз приступал к Полтаве и держал город в сильной блокаде. Пётр двинулся на выручку. 20 июня русская армия переправилась через Ворсклу, расположилась лагерем и стала укреплять его шанцами. Пётр оттягивал начало сражения, дожидаясь прибытия 20 тысяч калмыков, но Карл, узнав об этом, приказал двинуть войско в битву. Рано утром 27 июня ещё до восхода солнца шведы пошли в атаку с намерением опрокинуть русскую конницу, стоявшую перед лагерем. Для этого им пришлось пройти сквозь редуты под сильным огнём русской артиллерии. Русская конница отошла, и шведы угодили под ещё более убийственный огонь из лагеря. Господство русской артиллерии было подавляющим. Карл прекратил преследование и отступил в лес. Тогда русские вышли из лагеря и построились в две линии против шведов. Пётр объехал с генералами всю армию, ободряя солдат и офицеров. «Вы сражаетесь не за Петра, а за государство Петру порученное, — говорил он, — а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия, слава, честь и благосостояние её!»
В 9 часов битва возобновилась. Армии сошлись вплотную, и начался рукопашный бой. Пётр распоряжался в самой гуще, не избегая опасности: одна пуля прострелила ему шляпу, другая попала в седло, а третья повредила крест, висевший на груди. Через два часа шведы дрогнули по всему фронту. Карла с больной ногой возили между солдатскими рядами, как вдруг пушечное ядро ударило в коляску, и король очутился на земле. Солдаты, находившиеся вблизи, подумали, что король убит, и ужас овладел полками. Бегство стало всеобщим. На поле боя осталось до 9 тысяч убитых. Уцелевшая половина шведской армии (около 16 тысяч) под командованием Левенгаупта отступила сначала в лагерь, а потом поспешно отошла к Днепру. Однако переправиться через него было не на чем. Запорожцы едва успели перевезти на лодках Карла и Мазепу, как 30 июня явились русские войска во главе с Меншиковым. Возобновить битву не представлялось возможным. Левенгаупт и все его солдаты сложили оружие. Победа Петра была полной — одна из лучших армий того времени, девять лет наводившая ужас на всю Восточную Европу, перестала существовать. Сам Карл едва успел бежать от преследователей в турецкие владения.