Данное соглашение было дополнено 15 сентября договором об оказании Великим княжеством Литовским военной помощи. По условиям договора, войска ВКЛ должны были защищать Ливонию от агрессии Москвы. В качестве платы за все это магистр и архиепископ отдали Литве девять южных волостей своей страны с тем условием, что если они захотят потом выкупить их, то должны будут заплатить литовскому великому князю 700 тысяч золотых гульденов.
Летом 1559 года ливонское правительство обратилось также к младшему сыну шведского короля Густава Ваза, герцогу Иоганну (Юхану), правителю Финляндии. Оно просило его дать взаймы 200 тысяч талеров и войско — под залог ряда земель в Эстляндии. Молодой принц, желая расширить свои владения, был не прочь пойти навстречу ливонцам, но его отговорил отец. Он сказал, что тогда ему придется иметь дело не только с Москвой, но еще с Данией и Литвой, у которых есть свои интересы в Ливонии.
В конце все того же 1559 года Меннингаузен, епископ Курземе (Курляндии) продал свои владения, в том числе острова Эзель (Саарема) и Даго (Хиума), датскому королю Фредерику II (1534–1588), только что вступившему на престол после смерти отца, короля Кристиана III.
Получив деньги, епископ уехал в Германию, там перешел в лютеранство и женился. Междутем, король Фредерик был обязан по отцовскому завещанию отдать ряд земель в Голштинии младшему брату Магнусу (1540–1583). Но вместо них он передал ему купленные владения. И вот весной 1560 года Магнус со своей дружиной прибыл на остров Эзель, в Аренсбург. Там к нему на службу поступило много ливонских рыцарей, ибо они надеялись, что Дания не оставит без помощи своего герцога.
Магистру Кетлеру появление Магнуса не понравилось. Ведь лично ему от этой сделки не досталось ни одного талера. По сему поводу едва не возник вооруженный конфликт, но 30 августа московиты взяли Феллин, и магистру стало не до Магнуса.
Магнус тем временем присоединил к своим владениям небольшой город Зоннебург на материке..
Продолжение войны
(сентябрь 1559 — август 1560 гг.)
Царь, предоставив перемирие Ордену, не думал, что немцы посмеют нарушить его. Однако магистр Кетлер получил денежную субсидию от германского императора (сто тысяч золотых), занял деньги у герцога Прусского и у богатых ливонских купцов (так, один рижский лавочник дал ему 30 тысяч марок). Он нанял несколько тысяч солдат в Германии, тем самым удвоил численность своего войска и первым возобновил войну. Впрочем, магистр надеялся на военную помощь со стороны Литвы.
Неудача Кетлера
В сентябре 1559 года Кетлер пошел из Вендена походом на Дерпт. Внезапным нападением ему удалось разбить стоявший близ Дерпта отряд воевод Захара Плещеева и князя Сабурова. В этой битве погибли около тысячи московитов.
Однако воевода дерптского гарнизона, князь Андрей Катырев-Ростовский успел принять меры к обороне города. Когда Кетлер осадил Дерпт, московиты встретили его войско орудийным огнем и отважной вылазкой. В течение 10 дней ливонцы пытались разрушить стены из пушек, но безуспешно. Среди наемников стали расти недовольство напрасными потерями. Не решившись ни на штурм, ни на долгую осаду в условиях суровой зимы, Кетлер ушел.
На обратном пути он попытался овладеть крепостью Лаис, где стоял небольшой гарнизон (400 человек) под командованием стрелецкого головы Кошкарова. В ноябре 1559 года ливонцы поставили туры, разбили стену, но не смогли ворваться в крепость, остановленные яростным сопротивлением стрельцов. Отважный гарнизон Лаиса в течение двух дней стойко отбивал приступы ливонского войска. Кетлеру так и не удалось одолеть защитников Лаиса, и он, понеся ощутимые потери, вынужден был уйти назад к Вендену. По этому поводу Карамзин писал:
«Сия удивительная защита Лаиса есть одно из самых блестящих деяний воинской истории древних и новых времен, если не число действующих, а доблесть их определяет цену подвигов».
Неудачная осада Дерпта и Лаиса означала провал контрнаступления Кетлера. Что еще хуже, его выступление привело Ивана IV в дикую ярость. Он приказал воеводам Ивану Мстиславскому, Петру Шуйскому, Василию Серебряному и Андрею Курбскому не просто «отмстить неразумным ливонцам», но вообще завершить войну полным разгромом Ордена.
В феврале 1560 года небо Ливонии снова озарили пожары. Наступление шло широким фронтом и наносило огромный ущерб экономике местных территорий. Вот как описал его Карамзин:
«Россияне… устремились из Дерпта с огнем и мечем казнить вероломство; подступили к Тарвасту, где находился старый магистр Фирстенберг, стоптали его в сделанной им вылазке, сожгли предместие… Князья Мстиславский, Шуйский, Серебряный разгромили всю землю от Псковского озера до Рижского залива, в уездах Венденском, Вольмарском, где еще многие места оставались целы до сего нового и для бедных жителей нечаянного впадения.
Напрасно искав магистра и битвы в поле, воеводы пришли к Алысту, или Мариенбургу (ныне Алуксне). Сей городок был тогда одним из прекраснейших в Ливонии; стоял на острове среди большого озера и казался недоступным в летнее время: зима проложила к нему путь, и россияне, подкатив тяжелый снаряд огнестрельный…, в несколько часов разбили до основания стену. Немцы благоразумно сдалися; но глава их, командор Зибург, умер за то в Кирхгольмской темнице: ибо магистр хотел, чтобы орденские сановники защищали крепости подобно Укскилю и Кошкарову. Воеводы, исправив стены, оставили в Мариенбурге сильную дружину, возвратились во Псков.
Весною Россияне опять ходили из Дерпта в Эстонию; выманили немцев из Верпеля и засадою истребили всех до одного человека; а так называемые сторонщики Псковские, или вольница, уже не находя ничего в ливонских селах, искали земледельцев в лесах и толпами гнали их для продажи в Россию».
Сражение при Вейсентштейне
В конце мая войско Андрея Курбского и Данилы Адашева выступило из Дерпта к Вейсенштейну, или Белому Камню. По пути воеводы взяли Фегефеер, замок епископа Ревельского, и опустошили богатую Коскильскую область, где находилось много дворянских имений.
Узнав от пленников, что бывший магистр Фюрстенберг с девятью хоругвями, конными и пехотными, стоит в восьми милях от города, за вязкими болотами, воеводы устремились к нему с пятью тысячами легкой конницы, а обозы с богатой добычей под крепкой охраной отправили в Дерпт. Целый день московиты пробирались по болотам. Если бы Фюрстенберг атаковал бы их в тот момент, то разбил бы вдребезги. Но этот старый дурак ждал противника в широком поле, в десяти верстах за болотами. Солнце уже садилось. Курбский приказал своим воинам идти не спеша, чтобы кони хорошо отдохнули. Около полуночи они увидели немцев, готовых к бою, и сразились с ними.
Около двух часов шла ожесточенная перестрелка. Затем подошел резерв Курбского, ударил во фланг немцев. Ливонцы побежали, а московиты гнали их шесть верст, до глубокой реки, где мост обрушился под бегущими. Спаслись немногие, в том числе Фюрстенберг: одни утонули, другие были убиты, третьи сдались в плен. Курбский на восходе солнца вернулся к немецкому лагерю, где взял весь обоз. Он привел в Дерпт 170 знатных пленников.
Сражение при Эрмесе
Царь летом 1560 года послал в Дерпт новую рать, до 40 000 человек конницы и пехоты, при 40 осадных пушках и 50 полевых. Главным воеводам, князьям Ивану Мстиславскому и Петру Шуйскому, он приказал непременно взять Феллин, самую мощную крепость Ордена в восточной Ливонии. Московские полки медленно шли к Феллину по берегу реки Эмбах; тяжелые осадные орудия они везли на речных судах.
Тем временем авангард князя Барбашин (6 тысяч легких всадников) спешил перерезать пути из Феллина к морю, так как лазутчики сообщили, что Фюрстенберг хочет отправить для безопасности богатую казну в Гапсаль. Утомив коней, люди Барбашина 2 августа расположились биваком на лесной опушке, в пяти верстах от городка Эрмес (ныне Эргеме). Жарким полднем, когда воины спали в тени, караульные вдруг подняли тревогу. Оказалось, что 500 всадников и столько же пехотинцев под начальством храброго ландмаршала Филиппа Бёлля устремились из-за угла леса к бивакумосковской конницы.
Но внезапность дала им только минутную выгоду: после первого замешательства московиты остановили натиск немцев и многих убили, а 130 рыцарей взяли в плен, в числе Бёлля. Утрата этого командира, считавшегося «последней надеждой Ливонии», стала великим бедствием для Ордена.
Взятие Феллина
В августе 1560 года войско Мстиславского, Шуйского и Курбского осадило Феллин (ныне город Вильянди в Эстонии). Его оборонял гарнизон под командованием бывшего магистра Фюрстенберга.
Осада Феллина могла, в принципе, провалиться. Толстейшие стены крепости не поддавались действию пушек, которые в течение трех недель вели непрерывный обстрел. Запасов продовольствия имелось в изобилии. Более того, огонь крепостной артиллерии уничтожил много осадных орудий. Однако через три недели немецкие наемники, не получавшие жалованья уже несколько месяцев, решили сдать крепость. В отчаянии, Фюрстенберг раздал им все свои личные средства. Увы, денег у него оказалось недостаточно. Гарнизон 30 августа капитулировал.
Заняв город, воеводы и ратники удивились малодушию воинов гарнизона, которые могли бы очень долго сидеть в осаде, так как крепость имела три кольца каменных стен с глубокими рвами, 450 пушек и множество всяких запасов.
Сдав город, все рядовые защитники получили право свободного выхода. Важных пленников, в том числе бывшего магистра, отправили в Москву. Старого Вильгельма Фюрстенберга царь Иван принял милостиво, даже дал ему «в кормление» городок Любимов.[103]
Филиппа Бёлля тоже отправили в Москву, но его судьба сложилась иначе. Представ перед Иваном IV, он сурово сказал ему:
«Ливония стоит за честь, за свободу и гнушается рабством, а ты ведешь войну как лютый варвар и кровопийца. Ты неправдой овладеваешь нашим отечеством, не так, как прилично царю христианскому».
Тираны, как известно, правды никогда не любили, а уж такие, как Иван Васильевич — и подавно. Беллю немедленно отрубили голову.
Отпущенные воины-наемники из феллинского гарнизона добрались до Риги, где магистр Кетлер повесил их, тем самым дав справедливую оценку их подлому поступку.
Спор из-за Ливонии между Вильно и Москвой
Еще в январе 1560 года в Москву прибыл Мартин Володков, посланник Сигизмунда II Августа, великого князя Литвы. Он передал Ивану IV грамоту, сообщавшую, что теперь Ливония находится под покровительством ВКЛ, и что московские войска не смеют вступать в Ливонские земли.
«Иначе я должен буду оружием защитить мою собственность: ибо магистр торжественно назвал себя присяжником Великого княжества Литовского. Мнимые права Москвы на Ливонию суть новый вымысел: ни отец, ни дед твой, ни ты сам доныне не объявлял их».
Но Иван IV так ответил Сигизмунду-Августу:
«Тебе очень хорошо известно, что Ливонская земля от предков наших по сие время не принадлежала никакому другому государству, кроме нашего, платила нам дань, а от Римского государства избирала себе духовных мужей и магистров для своего закона по утвержденным грамотам наших прародителей…
Шел ты и стоял на своих землях, а на наши данные земли не наступал и вреда им никакого не делал: так зачем было нам к тебе писать о твоих землях? Как хотел, так на них и стоял. Если какую им истому сделал, то сам знаешь. А если магистр и вся Ливонская земля вопреки крестному целованию и утвержденным грамотам к тебе приезжали и церкви наши русские разорили, то за эти их неправды огонь, меч и расхищение на них не перестанут, пока не обратятся и не исправятся».
Понятно, что это попытки доказать словами законность прав на Ливонию ни к чему не привели: спор могло решить только оружие.
Весной того же года литовский великий гетман Николай Радзивилл «Рыжий» занял с войсками ливонские замки вдоль Западной Двины (Ашерат, Луцен, Мариенгаузен, Розитен и другие). Свою ставку он расположил в Динабурге (позже Двинск, ныне Даугавпилс).
Утрата Ливонией независимости
Падение Феллина фактически решило участь Ливонского ордена. Вслед за ним сдались города Тарваст, Руя, Верполь и многие замки. Князь Андрей Курбский разбил нового орденского ландмаршала фон Мюнстера под Вольмаром. Узнав, что отряды легкой ливонской конницы приближаются к Вендену, он встретил их как врагов и обратил в бегство.
Но это же время воевода Михаил Яковлев опустошил приморскую часть Эстляндии, захватив множество скота и различного имущества, ибо туда бежали со всем своим имуществом жители более южных районов.
Когда он шел мимо Ревеля, отряд горожан (около тысячи человек), сделал вылазку. Однако храбрые ревельцы не умели воевать в поле: частью они погибли, частью сдались в плен, лишь немногим удалось вернуться назад.
Отчаявшись своими силами защититься от Москвы, Кетлер 21 ноября 1561 года (по другим данным, 28 ноября) подписал в Вильно новый договор с Великим княжеством Литовским. Согласно его условиям, Ливонский Орден прекратил свое существование. Сигизмунд II Август стал государем Ливонии, с обещанием не изменять ни законов ее, ни веры, ни прав граждан. В договорной грамоте было сказано:
«Ливония, терзаемая лютейшим из врагов, не может спастися без тесного соединения с великим княжеством Литовским и с королевством Польским. Сигизмунд обязан вступиться за христиан, утесняемых варварами; он изгонит россиян и внесет войну в собственную их землю: ибо лучше питаться кровию неприятеля, нежели питать его своею».
Земли Ордена по договору были разделены следующим образом. Средняя часть его территории, расположенная к северу от Западной Двины (Даугавы), а также Латгалия (южнее Двины) вошли в состав Литвы (Задвинское герцогство). На территории юго-западнее Двины было образовано наследственное герцогство Курляндия и Семигалия (Земгалия), вассальное по отношению к Литве.[104] Последний магистр Кетлер сложил с себя монашество и стал светским правителем, с титулом герцога, в Курляндии и губернатором в остальной части Ливонии.[105]
Северо-восточная часть Ливонии с городами Дерпт и Нарва осталась в руках Москвы. На острове Эзель и ближайших к нему участках побережья Курляндии властвовал герцог Магнус.
Карамзин писал:
«Тогда новый магистр Готгард Кетлер, с согласия всех рыцарей, архиепископа рижского и городов Ливонии отдался польскому королю Сигизмунду-Августу. Ливония признала польского короля своим государем; Орден прекращал свое существование в смысле военно-монашеского братства (секуляризировался); сам Кетлер вступал в брак и делался наследственным владетелем Курляндии и Семигалии; Ревель с Эстляндией не захотел поступать под власть Польши и отдался Швеции: кроме того, остров Эзель, в значении епископства эзельского, отдался датскому королю, который посадил там брата своего Магнуса.
Сигизмунд-Август, сознавая себя государем страны, которая ему отдавалась добровольно, естественно возымел притязания на города, завоеванные Иваном. Уже в 1561 году, до формального объявления войны, начались неприязненные действия между русскими и литовцами в Ливонии».
В том же 1560 году умер старый шведский король Густав I Ваза. Магистрат Ревеля немедленно отправил делегацию к его старшему сыну, вступившему на престол под именем Эрик XIV.[106] Ревельцы просили взаймы денег, чтобы лучше подготовиться к обороне от московитов. Корыстный Эрик ответил им так:
«Денег по-пустому не даст, но если ревельцы захотят отдаться под его покровительство, он не из властолюбия, а из христианской любви и для избежания московского невыносимого соседства готов принять их, утвердить за ними все их прежние права и защищать их всеми средствами».