Осада началась 6 декабря 1370 года. Великий князь Дмитрий Иванович остался в московском кремле, а двоюродный брат его, серпуховско-боровский князь Владимир Андреевич «Храбрый» собирал войска в Перемышле (северном), чтобы ударить на литвинов стыла. Князь Пронский Владимир Дмитриевич и князь Рязанский Олег Иванович вели туда же свои полки.
Вскоре Альгерд еще раз убедился, что каменную крепость взять трудно, и предложил Дмитрию Ивановичу «вечный мир», с условием скрепить его браком своей дочери Елены и князя Владимира Андреевича Храброго. Идея брака была одобрена, но что касается «вечного мира», то Дмитрий Иванович согласился лишь на перемирие до Петрова дня, т. е. до 29 июня следующего 1371 года. После этого Альгерд двинулся назад (16 декабря). В этот раз литвины никого не грабили на обратном пути и спешили поскорее уйти домой, пока начавшаяся оттепель не закрыла им дороги.
Заключая перемирие с Москвой, Альгерд «забыл» включить в договор Михаила Тверского (скорее всего, по каким-то причинам не захотел включить). Тогда последний обратился к Мамаю в Орду и получил от него ярлык на великое княжение. При этом хан предложил ему даже войско в помощь. Михаил от войска отказался, но зато взял с собой ханского посла Сараходжу чтобы тот торжественно посадил его во Владимире на великокняжеский престол и привел всех князей к крестному целованию (клятве) на верность.
Однако Дмитрий Иванович, узнав об этом, сам поспешил во всех частях своего княжества привести к крестному целованию на верность себе бояр и «черных людей». Когда Михаил и Сараходжа прибыли во Владимир, местные жители заявили им: «У нас уже есть законный государь, а другого не знаем». Сараходже князь Дмитрий сообщил: «К ярлыку не еду, Михаила в столицу не пускаю, а тебе послу даю путь свободный». Пришлось князю Михаилу вернуться в Тверь несолоно хлебавши.
В том же 1371 году князь Дмитрий Иванович послал московское войско на Рязань, хотя Олег Рязанский и помог ему в борьбе против Альгерда. Поводом для этого стала распря, возникшая между недавними союзниками — князьями пронским и рязанским. Истинная же причина заключалась в том, что князь Олег, человек дерзкий, жестокий и коварный, во времена правления князя Ивана Ивановича «Красного» (1326–1359) воспользовавшись его миролюбивым нравом, захватил город Лопасня (на одноименной реке), принадлежавший Москве.
Перед битвой самонадеянные рязанцы говорили между собой:
«Друзья! Нам нужны не щиты и не копья, а только одни веревки, чтобы вязать пленников, слабых, боязливых москвитян» (современный перевод).
Но москвитяне под началом юного воеводы Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского наголову разгромили рязанское войско, причем князь Олег едва сумел уйти.[31]
Дмитрий Иванович никак не мог смириться со своими неудачами и с января 1372 года начал готовить третий поход на Тверь. Скоро об этом стало известно в Вильно.
Несмотря на выгодный мир с Москвой и брак дочери с князем Владимиром Андреевичем, великий князь Альгерд и в третий раз согласился помочь Михаилу Тверскому. Но, соблюдая приличие, сам он не пошел, а послал брата Кейстута с его сыном Витовтом, своего собственного сына Андрея, князя Полоцкого, и Дмитрия, князя Друцкого.
Действуя также скрытно и внезапно, как Альгерд, князья Кейстут и Андрей Полоцкий 7 апреля неожиданно осадили Переяславль (ныне Переяславль-Залесский). В то же самое время князь тверской Михаил взял город Кистма (на одноименной реке, впадающей в Мологу в 10 верстах ниже Весьегонска), воеводы которого были схвачены и привезены в Тверь.
Сразу после этого кашинский князь Михаил Васильевич отправил посла в Москву, заключил мир с князем Дмитрием и сложил с себя клятву на верность («крестное целование») князю Михаилу Тверскому.
Затем Михаил Александрович соединился с войском Кейстута. Литвины вместе с тверичами осадили также и Дмитров. С обоих городов они взяли откуп, посады и окрестные села сожгли, а многих людей увели в плен. После этого тверская и литовская рати пошли на Кашин, который разделил участь Дмитрова и Переяславля. Кашину пришлось выплатить большую дань, а кашинский князь Михаил Васильевич снова целовал крест на верность Михаилу Александровичу.
От Кашина союзники пошли к Торжку, взяли его, и Михаил Александрович посадил там своих наместников. Но в Петров пост к Торжку подошли его давние союзники — новгородцы. Наместники князя Михаила с небольшой дружиной бежали из города. Тогда новгородцы начисто ограбили тверских купцов.
Узнав об этом, князь Михаил 31 мая 1372 года вернулся к Торжку и потребовал, чтобы его наместников снова приняли, а людей, виновных в ограблении купцов, выдали ему для расправы. Но гордые новгородцы, во главе с Александром Абакумовичем, знаменитым ушкуйником, ответили отказом. Потом они вышли из города, сразились с войском Михаилом и были наголову разбиты. Сложил свою буйную голову и Александр Абакумович.[32]
Несчастный Торжок подвергся жестокому грабежу и вдобавок почти весь сгорел благодаря тому, что поднялся сильный ветер и раздул пожар. Во время пожара одни жители сдавались врагам, другие сгорели. Те, кто заперся в каменной церкви Святого Спаса, задохнулись от дыма. Летописец сообщает, что многие женщины и девушки, с которых грабители сорвали всю одежду, оставшись нагими, от стыда бросились в реку и утопились.
Михаил же двинулся к Любутску (около современной Калуги), где стояла рать самого Альгерда, пошедшего вслед за Кейстутом. Отсюда Альгерд хотел идти на Москву. Но через несколько дней после соединений тверичей с литвинами, к Любутску скрытно подошла рать Дмитрия Ивановича. Москвичи внезапно атаковали и разгромили литовский сторожевой полк. Этой одной неудачи было достаточно для осторожного Альгерда. Он вместе с тверичами отступил за естественную преграду — крутой глубокий овраг. Московиты подошли к оврагу с другой стороны и так стояли несколько дней.
В конце концов, стороны заключили перемирие «от Спожина заговенья до Дмитриева дня» (с 31 июля до 26 октября 1372 года).
Договор (в историю он вошел как Любутский) был заключен от имени Альгерда, Кейстута и великого князя смоленского Святослава Ивановича; в нем были также упомянуты тверской князь Михаил, брянский князь Дмитрий и те князья, «которые будут в имени Ольгерда и Святослава смоленского». Трое князей рязанских (Олег, Роман и Владимир Пронский) находились на стороне Дмитрия Московского.
Альгерд поручился, что Михаил Тверской вернет все награбленное им в московских землях и отзовет оттуда своих наместников. Если же Михаил во время действия перемирия «станет воевать» Московское княжество, то князь Дмитрий имеет право наказать его, и Литва за него не вступится. Дмитрий Иванович добился также права обращения к татарам за помощью против Михаила:
«А что пошли в Орду к царю люди жаловаться на князя Михаила, то мы в божьей воле и в царевой: как повелит, так мы и будем делать, и то от нас не в измену».
Далее по-прежнему происходили мелкие стычки между Москвой и Тверью, но мы их не рассматриваем, поскольку литовские войска в них участия не принимали. Однако союз Твери с Литвой не только не был разорван, но и окреп вследствие бракосочетания Марии, дочери Кейстута, с Иваном, сыном великого князя Михаила Александровича. Венчание состоялось в Твери летом 1375 года.
В следующем 1376 году Дмитрий Иванович послал своего двоюродного брата Владимира Андреевича (того самого, что женился на дочери Альгерда) с войском к Ржеву Рать три дня простояла под стенами, город не взяла и отошла, предварительно разграбив и предав огню посад. Но ответный поход литвинов не состоялся, так как в 1377 году скончался князь Альгерд. Впрочем, если не считать этого набега, мир между сторонами соблюдался до 1406 года.
Ягайло, Витовт и Дмитрий Донской
После смерти Альгерда, в соответствии с его завещанием, престол великого князя в мае 1377 года занял старший сын от брака с Ульяной Тверской — 27-летний Ягайло (1350–1434).
Однако у Альгерда был еще и 52-летний сын Андрей (1325–1399), от первого брака с Марией Витебской, который по феодальному праву должен был наследовать отцу как старший среди всех сыновей. Он княжил в Полоцке и после смерти Альгерда заявил о своем праве на престол, но потерпел поражение в борьбе с Ягайло и вынужден был в 1378 году бежать в Псков, где псковичи посадили его на княжение с согласия великого князя Дмитрия Ивановича, к которому Андрей ездил на поклон в Москву.
Московский князь решил воспользоваться смутой в Литве, и в 1379 году Андрей Альгердович, вместе с серпуховским князем Владимиром Андреевичем и московским воеводой Дмитрием Михайловичем Боброком-Волынским, двинулись на Литву, взяли пограничные города Трубчевск и Стародуб, разграбили села в их окрестностях, захватив много скота.[33]
Позже, в 1381 году, когда великокняжеский престол в Литве некоторое время занимал Кейстут, Андрей вернулся в Полоцк. В 1386 году он снова выступил против Ягайло, снова был разбит, попал в плен и три года находился в тюрьме. Освобожденный в 1390 году Витовтом, стал на его сторону в борьбе со Скиргайло. Князь Андрей Полоцкий погиб в битве с татарами на Ворскле.
Другой сын Альгерда — Дмитрий, князь Трубчевский, не оказал сопротивления московским полкам. Он покинул город вместе с семьей и боярами, поехал в Москву и стал служить великому князю московскому. Дмитрий Иванович дал ему в удел город Переяславль.
Усобица между Ягайло и Андреем почти не сказалась на жизни Литвы. Но через некоторое время началась куда более сильная усобица между Ягайло (сыном Альгерда) и Витовтом (сыном Кейстута).
В Полоцке после Андрея Альгердовича княжил сын Кейстута, тоже Андрей, но по прозвищу «Горбатый». Ягайло и его фаворит боярин Войдыла захотели отнять у него Полоцк, чтобы отдать родному брату Ягайло — Скиргайло (1352–1394). Так они и сделали в 1377 году.
Но после того как Скиргайло прибыл в город, выяснилось одно негативное обстоятельство. Оказалось, что хотя его мать (Ульяна Александровна) была православной, сам он, как и отец, отдает предпочтение язычеству. В жемойтских и литвинских деревнях это прибавляло ему популярности. Однако жители православного Полоцка категорически не желали видеть своим князем столь сомнительную личность. Горожане терпели более трех лет, а в 1381 году схватили князя, привязали задом наперед к старой кляче и под улюлюканье выгнали за городские ворота. В Придвинье вплоть до начала XX века можно было услышать поговорку: «Поехал, как Скиргайла с Полоцка».
Тогда оскорбленный в лучших чувствах Скиргайло собрал своих сторонников, литвинов и жемойтов, позвал на помощь отряд Ливонского ордена и осадил Полоцк. Однако четырехмесячная осада не принесла ему успеха.
Кейстут, узнав о полоцких событиях, решил упредить дальнейшие действия Ягайло в нежелательном для него направлении. В ноябре 1381 года он неожиданно явился с большим отрядом в Вильно, занял город, взял в плен Ягайло с его родней и челядью, повесил Войдылу, захватил все грамоты, в том числе последний договор с немцами. Ягайло пришлось дать клятву никогда больше не воевать против Кейстута, после чего его отпустили, дав в удел Витебск.
Великим князем литовским стал Кейстут. Но в июне 1382 года войско Ягайло внезапно осадило Трокский замок, где в это время находились Кейстут и Витовт. Скиргайло, вызвав Кейстута на переговоры, сумел захватить его в плен и отвез в Кревский замок.[34] Через пять дней дядю Кейстута по приказу любящего племянника задушили в подвале башни золотым шнурком от его собственного кафтана.
Совершив убийство, Ягайло устроил дяде пышные похороны, объявив народу, что тот скончался естественной смертью.
Витовт в это время болел. Больного князя и его жену Ягайло держал под крепкой стражей. Несомненно, он готовил двоюродному брату туже участь, что и его отцу. Однако Витовта спас находчивость жены Анны, княжны Смоленской, и преданность ее служанок. Когда Витовт поправился, он по-прежнему притворялся больным. Жена ежедневно навещала его вместе с двумя служанками. Наконец она получила от Ягайло разрешение (только для одной себя) уехать в Моравию.
В ночь перед отъездом Анна пришла проститься с мужем и задержалась у него дольше обычного: в это время Витовт переодевался в платье одной из служанок, Елены, которая осталась вместо него. Невысокий рост и гладкое свежее лицо молодого Витовта обманули стражников. Он благополучно вышел из тюрьмы вместе с женой и второй служанкой, нашел лошадей, высланных из Волковыска от тамошнего тиуна, и вскоре был уже в Слониме. Оттуда Витовт поехал в Берестье (Брест), а на пятый день приехал в Полоцк.
Елена, не вставая с постели, так хорошо изображала больного князя, что только на третий день Ягайло доложили о бегстве, после чего разгневанный князь велел убить храбрую служанку.
* * *
Смуты в Литве дали возможность Дмитрию Ивановичу заняться ордынскими землями. В 1380 году ему удалось разбить войско хана Мамая на Куликовом поле.
В «Истории России с древнейших времен» С. М. Соловьева говорится, что рязанский князь Олег «спешил войти в переговоры с Мамаем и с Ягайлом литовским». По его мнению, Олег и Ягайло рассуждали так:
«Как скоро князь Димитрий услышит о нашествии Мамая и о нашем союзе с ним, то убежит из Москвы в дальние места или в Великий Новгород или на Двину, а мы сядем в Москве и во Владимире; и когда хан придет, то мы его встретим с большими дарами и упросим, чтоб возвратился домой, а сами, с его согласия, разделим Московское княжество на две части — одну к Вильне, а другую к Рязани, и возьмем на них ярлыки и для потомства нашего».
Соловьев С. М. История России с древнейших времен, Книга II, с. 285
Однако в логике Соловьева есть весьма существенный изъян. Великое княжество Литовское никогда, ни по какому поводу не просило у Золотой Орды одобрения своих политических акций. И в ярлыках великих ханов — в отличие от московских правителей — оно абсолютно не нуждалось.
Действительно, Ягайло собрал большое войско и двинулся в поход, но куда и зачем? На помощь хану, только он опоздал: Дмитрий Донской уже разбил Мамая. Именно так всегда утверждали рус кие учебники по истории. На самом же деле никому не известны подлинные намерения Ягайло. Литовский князь действительно шел на юго-восток, в сторону Дона, однако почему-то не через вассальное ему Северское княжество, а через владения союзников Дмитрия Ивановича — черниговских князей. Естественно, что через враждебные земли он шел с боями.
Видимо, Ягайло вовсе не стремился соединиться с Мамаем, ему было гораздо важнее использовать сложившуюся ситуацию для захвата бассейна верхней Оки, где он давно «положил глаз» на местные княжества. «Летописная повесть» гласит, что литовцы «не поспеша… на срок за малым, за едино днище или менши», то есть, они находились на расстоянии одного дневного перехода от места сражения. Но «Сказание о Мамаевом побоище» утверждает, что Ягайло дошел лишь до Одоева, находившегося в 140 км от Дона (а это, как минимум, четыре или даже пять дневных переходов) и, узнав о выступлении войска Дмитрия Донского к Дону, «пребысть ту оттоле неподвижным».
Кстати замечу, что никто до сих пор не знает точного места Куликовской битвы. Согласно «Полному географическому описанию нашего Отечества», изданному в 1902 году под редакцией знаменитого географа И. И. Семенова-Тянь-Шанского, Куликово поле представляло собой степную «поляну», протянувшуюся на 100 км (!) по Всему югу нынешней Тульской области с запада на восток (от верховья реки Снежедь до Дона) и на 20–25 км с севера на юг (от верховьев Улы до верховьев Зуши).