— Не совсем, — почесал я затылок.
— Сначала, посредством принятия нового языка западными подвластными Риму русами-бореалами, была исковеркана их генетика. Опущены до принятия культуры соседей, я имею в виду тунгров и неметов.
— А потом произошло генетическое смешение и тех, и других, так? — спросил я.
— Так, именно так. Вот почему в скелетах западных немцев, особенно в их черепах, до сих пор прослеживается грубость и архаичность. Западного немца легко отличить от центрального, или восточного. Последние являются потомками венетов. По крови они близки к нам. Но не западные. Те — другие, так же как и восточные французы, которые имеют с западными немцами схожее происхождение.
— Ты имеешь в виду бургундов? — спросил я.
— Да, их, — ответил старик.
И тут я вспомнил народный германский эпос о нибелунгах. Как раз его события происходили в средневековой Бургундии. Когда я его читал, то удивлялся воинственности и кровожадности бургундов. В битве с гуннами вместо воды их правители и рыцари пили человеческую кровь, и это считалось у них достоинством.
— Что-то ты стал задумчивым? — посмотрел на меня дедушка.
— Да вот вспомнил Бургундского Хагена, Гюнтера и его братьев.
— Это из сказания о нибелунгах?
— Откуда же ещё?
— Помнишь, какие зверюги?
— Гунны царя Этцеля или Атиллы, по сравнению с ними, — сущие ангелы.
— Да, это так, кровожадности и свирепости у них хоть отбавляй. Понимаешь, откуда все эти замечательные качества?
— Из генофонда тунгров и неметов.
— А знаешь, почему неметов звали именно так? Заметь, и на германском наречии, и на славянском, это слово звучит одинаково.
— Наверное, от слова «немые»? — высказал я предположение.
— Не умеющие говорить! Какие народы не знали членораздельной речи, давай, вспоминай!
— Наверное, очень близкие к неандертальцам или сами неандертальцы. Как считают современные учёные, у них отсутствовал речевой аппарат.
— Всё так и есть, — посмотрел на свою карту дедушка. — Позднее слово «неметы» перешло на германцев в виде знакомого нам — немцы. Как ты думаешь, почему?
— Не знаю.
— Потому что неметы растворились в новом этносе, дурень! Мы же об этом уже говорили.
На слово «дурень» я не обиделся. Дед Чердынцев ругательные слова всегда говорил с особой мягкостью, полушутя, поэтому обижаться на его высказывания в свой адрес было глупо. Мне стало смешно, заулыбался, глядя на меня и седоголовый лектор.
— Суть я понял: если высокоорганизованному этносу насильно навязывается язык племени «тумбу-юмбу», естественно с условием, что свой родной язык он забудет, то генетика высокоорганизованного этноса под воздействием нового языка опускается ровно на столько, насколько позволяет этот язык.
От моих слов дедушка поморщился.
— Ну и примитив же ты. Говоришь о серьёзных вещах языком необразованного дворника. Когда ты, наконец, поймёшь, что любые звуки человеческой речи являются своего рода мантрами или звуковыми высокочастотными генераторами электромагнитных колебаний. Всё дело в них, дружище. А они, в зависимости от звуковых колебаний, — разные. Одни звуковые частотные генераторы вызывают электромагнитные колебания узконаправленного векторного характера, другие — фронтального плоскостного, а третьи — объёмного, где три вектора направляются из одной точки. Есть электромагнитные колебания не только объёмные, но и устремлённые по временному континууму. Здесь я коснулся четырёхмерности. Понимаешь, о чём я тебе говорю?
— Смутно, — честно признался я.
— Тогда я попробую объяснить тебе иначе, — вздохнул специалист по звуковым колебаниям. — Там, где ЭМК имеют векторный характер, — это поле первого измерения, где плоскостной — второго, а где ЭМК имеют объёмную конфигурацию — измерение третье.
— Теперь понятно, — прервал я разгорячённого хранителя. — Там, где объём устремляется по вектору времени — измерение четвёртое!
— Ты не перебивай и слушай, — старик явно нервничал. — Ты должен уяснить, что наш русский язык потому и является самым архаичным и древним, что он, несмотря на все реформы, до сих пор остаётся не просто образным и объёмным, но и не растерял своей четырёхмерности. Звуки нашей речи всегда связаны со временным континуумом. О чём это говорит? Только о том, что он, наш русский язык, со всеми его диалектами является прямым потомком древнего космического праязыка белых богов — наших предков. Звуковые частоты нашего языка вырабатывают не только объёмную форму электромагнитных колебаний, но и временную. Это легко доказать на множестве примеров. Например, возьмём названия жилища. Что приходит в голову? Конечно, дом. Что означает это слово? Настоящее время. Если сказать в прошедшем, то надо добавить слово «был». А если взять слово «хибара»? Одно слово, но оно указывает на дом-развалюху. Значит, на временной вектор. Был когда-то дом или домик, прошло время, и получилась хибара. Но это звуковые частоты, взятые на слух. В электромагнитном поле картина иная. Там не только прошлое и настоящее, но и будущее, и всё это легко воспринимается нашим подсознанием. Кстати, подсознание как раз и работает в четвёртом измерении. Это его поле деятельности. Понял, о чём я тебе говорю?
— Не совсем.
— Тогда слушай дальше. Ты должен осознать, что генетика человека и электромагнитные колебания, рождённые нашей речью, между собой тесно связаны. Естественно, первична генетика. Слова и рождённые ими электромагнитные колебания вторичны. Что мы наблюдаем? Уравнение или систему. Так?
Я кивнул.
— А теперь вспоминай, что может дать речевой частотный примитив, например второго измерения, где действуют в электромагнитном диапазоне два вектора?
— Своего рода удар по генетике. Часть генетического кода человека по причине ненадобности начнёт деградировать. Такова природа всех систем. Любая система стремится к наименьшей отдаче энергии.
— Верно! И что произойдёт?
— Система опустится на порядок ниже. Налицо акт психической дегенерации. Почему? Да потому, что работа происходит на уровне ДНК человека. Рушится ДНК — из более сложного, оно превращается в более примитивное. Какой можно из вышеизложенного сделать вывод? Как ты думаешь? — посмотрел мне в глаза хранитель.
— В плане языков только один наш русский язык, вместе со всеми своими диалектами — языками украинским, болгарским, сербским и другими — является самым древним на Земле.
— Я не об этом! Только идиот усомнится в подобном. Мне хотелось услышать другое. Ведь тут всё яснее некуда: посредством замены языка у психически высокоорганизованного этноса на более примитивный происходит слом генетического аппарата. Следовательно, начинается дегенеративный процесс…
И тут только до меня дошло, что хочет, от меня старый.
— Уж не хочешь ли ты мне внушить, что все представители и романской языковой семьи и германской являются, по сравнению с нами, русскими, в какой-то степени дегенератами?
— Наконец-то до тебя докатило! — засмеялся дедушка. — Но заметь, мы их таковыми не считаем. Они нас — да! Мы у них — и варвары, и язычники, и дикари, и вообще, азиаты… На что это указывает? На то, что дегенератами и варварами являются как раз они, а не мы. Есть один психологический закон: обычно в несовершенстве ближнего обвиняет тот, кто более всего не совершенен. Но ни англосаксы, ни германцы этого закона, оказывается, не знают. Вот беда! Ты догадываешься, какого уровня их языки? Я имею в виду языковую романскую группу и германскую?
— Могу только предположить.
— Давай, я с интересом послушаю.
— Я точно знаю, что обе западноевропейские языковые группы: и германская, и романская, образностью не блещут. Значит, перед нами не третье измерение, а скорее всего, второе — рациональное плоскостное…
— Молодчина! Вижу, что ты меня понял. Да, и германские языки, и романские — знаковые. Они хороши только для общения на примитивном, грубоматериальном уровне. Их и создали под будущую техногенную цивилизацию. Грустно, но это так.
— Значит, и народы Запада искусственные, и их языки?
— Совершенно верно! Так оно и есть. Можно добавить, что и история западной цивилизации тоже блеф. Она с начала до конца придумана. Впрочем, — вздохнул рассказчик, — и у нас то же самое. Подлинную историю или хронологию знаем только мы, жрецы, представители высшего сословия. Остальные русичи верят мифу, который принято называть наукой.
Несколько секунд старик сидел молча, потом, посмотрев на меня, сказал.
— Сбегай-ка, Белослав, в нашу баньку. Подкинь дровишек и утрамбуй побольше снегу, а я подумаю, что можно ещё тебе добавить.
Когда через несколько минут я снова уселся перед дедушкой, тот сказал:
— Знаешь, самыми умными на Западе оказались израильтяне.
— Это почему? — удивился я.
— Потому что они поняли то, о чём я тебе только что рассказал. Когда в парламенте у них возникают споры, и они не могут понять друг друга, то обычно отправляются в фойе, где переходят на варварский русский. И понимание приходит. Кроме того, в Израиле вышли работы учёных лингвистов и психологов, где утверждается, что грамматика русского языка и его глубокое знание развивает нервную систему человека так, как ни один язык мира. И чтобы дети были умными и талантливыми, надо учить их русскому языку с детства. Это раз. И второе. Ты должен знать, что Россия-матушка платит дань Западу не только деньгами или детьми, но и своими учёными. Не будь у них наших, русских мозгов, они со своими псевдоспециалистами по разным наукам давно бы загнулись. И последнее. Ты когда-нибудь слышал про Чудинова, нашего русского лингвиста?
— Конечно, слышал.
— А знаешь ли ты, что этот учёный открыл, так называемую до-кириллицу.
— Я это знаю.
— О чём это говорит?
— Наверное, о том, что Кирилл и Мефодий никакого отношения к нашей древней азбуке не имеют. Они приспособили нашу древнюю азбуку для моравов и болгар. Тем, которые в силу своего движения на запад, её утратили.
— Ты верно заметил. Всё это так, но мне хотелось другого. Чтобы ты понял, что наш русский современный язык мало чем отличается от древнего праязыка. Вот что самое главное. Иначе бы академик Чудинов не читал свободно древние наши тексты. А теперь тебе вопрос на засыпку: как ты думаешь, какой язык станет языком будущего нашей планеты: немецкий, английский, испанский или наш, русский?
— Если дегенерацию нам остановить так и не удастся, — стал рассуждать я, — то языком международного общения станет, несомненно, язык английский, потому что примитивнее его нет.
— Есть! Ты здесь зря. Например, языки народов Африки или язык маланезийцев и папуасов.
— Я хотел сказать, в Европе.
— В Европе, наверное, ты прав. А если мы всё-таки победим, что тогда?
— Тогда языком международного общения станет наш, русский язык. Не столько в силу своей четырёхмерности, сколько потому, что он может явиться тем лингвистическим инструментом, которым можно будет поднять генетику цветных гибридных рас. Или я не прав? — посмотрел я на деда Чердынцева.
— Я с тобой согласен. Наконец-то ты научился думать. Это отрадно. После бани пойдём дальше. Первый шаг уже сделан.
— Только первый шаг? — удивился я.
— Да, первый. Самого главного ты ещё не знаешь.
Глава 16.
То, что разрешается богам,
запрещено людям
Через час мы со стариком уже парились в своей бане. Жар от каменки стоял неимоверный, поэтому на головах у нас красовались старые ушанки, а на руках — холщёвые рукавицы.
— Думаю, твоим ментальным глистам не сладко! — плеснул на раскалённую гальку настой трав дедушка. — А когда нырнёшь в снег, им совсем тошно будет.
— Неужели в моей ауре живут ментальные чипы? У меня с психикой вроде всё нормально, — спрыгнул я с третьей полки на вторую.
— Я пошутил! Понимаешь, люблю пошутить. Но в снег прыгать нам всё равно придётся.
И старик подал мне свежий распаренный веник.
— Но на дворе минус шестьдесят! — взмолился я. — Как можно?
— Хоть семьдесят, такова традиция, мой друг, традиция! Иначе иммунку не расшевелишь. А она должна у нас быть крепкой! Понимаешь? В высоких широтах воздух стерилен. Здесь почти нет болезнетворных микробов, вот в чём беда!
— Беда? — изумился я. — Это же здорово!
— Какой же ты у меня глупый! — глядя мне в глаза, вздохнул дед Чердынцев. – Неужели тебе не понятно, что без иммунки человек обречён. Можно концы отдать от элементарной простуды. Вот и приходится стимулировать свои доморощеннее бактерии, то высокой температурой, то резким охлаждением. Чтобы они всегда были в форме. Тогда и иммунка будет в порядке. Понял или нет, бестолочь?
Старик, глядя на меня, засмеялся.
— Давай, грейся, парься и в сугроб. А потом я тебе расскажу ещё об одной информационной технологии разрушения ДНК человека.
После банного обряда и крепкого настоя чая с брусникой, дед забрался на свою любимую печь и, глядя на потолок, сказал:
— Мы с тобой разобрали влияние языка на генетику. Пускай не досконально, чтобы ты понял, о чём идёт речь. Но для полного понимания рождения новой Атлантиды надо знать ещё кое-что. Прежде всего, откуда она проросла. Тогда у тебя появится целостная картина. Помнишь Генриха Шлимана, который, якобы, откопал древнюю Трою?
— Почему — якобы? — спросил я.
— Потому что с Троей он ошибся. Он её не нашёл. На месте великой Трои возник ионийский Пергам. Но здесь другая история, поэтому на ней останавливаться мы не станем. Речь у нас пойдёт о другом. Генрих Шлиман, кроме Трои, раскопал ещё и Микенскую цивилизацию. Такие города, как Микены, Пилос, Орхомен и Тиринф. Работал он и на Крите. Так вот мало кто знает, что все ахейские города покоятся на руинах древней допотопной цивилизации Орианы. О ней упоминает в «Тимей и Критий» великий и мудрый Платон. Знаешь такого?
— Знаю! — засмеялся я.
— Платон называет ту древнюю цивилизацию праафинской. О ней его родственнику Солону рассказывал египетский жрец из храма Нейт, в Саисе. Именно они, эти самые праафиняне, и разгромили оккупационную армию атлантов. Точнее наши предки ориане, колонии которых находились в современной Греции, Ливане, Палестине и на севере Египта. В те далёкие времена никаких религий на Земле не было. Поэтому — ложь, что олимпийские боги были даны грекам, точнее ахейцам, потомками той далёкой допотопной цивилизации. Всё намного сложнее.
Иберийские гибридные народы Балкан приняли представителей белой орианской расы колоний за расу богов. Так как у иберов религиозного института в те времена не было, скорее всего, они являлись банальными примитивными шаманистами, то обожествление людей белой расы подняло сознание балканских гибридных племён на новую ступень понимания реальности. Великая война с атлантами и последовавший за ней потоп опустошил и Пелопоннес, и Антиду. Колонии ориан превратились в руины. Об этом написано и у Платона. А когда волны потопа схлынули, на пустующие земли с Балкан пришли предки первых греков. По языку они были представителями нордической расы, но по крови смесью бореалов и иберов. Отсюда у них и дикие нравы. Я имею в виду воинственность и человеческие жертвоприношения. Эти поселенцы, скорее всего, были шаманистами, но ранее белых богов они знали не понаслышке. Потому что повсюду, вдоль побережья моря и на его дне, стояли разрушенные циклопические постройки древних цивилизаций.
Позднее, примерно через тысячу лет в середине IV тысячелетия до н.э. на юг Балканского полуострова пришли пеласги и лелеги. Они явились сюда с северного Причерноморья после великой битвы народов, которая описана в Махабхарате. Дело в том, что на территории Великой степи, где сошлись войска легендарных Пандавов и Куравов, из-за применения оружия Индры, возник сильный радиационный фон. Он-то и вытеснил жителей трипольской культуры с их территорий на юг Балканского полуострова. Здесь они назвали себя лелегами[9] и пеласгами (аистами, с древнего греческого языка). Но беда была в том, что во время переселения они утратили свой жреческий корпус. Почему так произошло, не ясно, но факт остаётся фактом. Возможно, им в этом помогли. Но пойдём дальше.