Кстати, в исторической науке давно уже поставлен вопрос об арийском происхождении чжоу, и здесь я не открываю ничего нового. Г. Е. Грумм-Гржимайло, исследовавший вопрос о присутствии народов европеоидной расы в Китае в древние времена, упоминает о полемике по поводу чжоу: «Terrien de Lacouperie допускает, что народ Чжоу, то есть метисы китайцев и ди, а, стало быть, и эти ди, имели примесь арийской крови; но с этим выводом не вполне соглашаются другие ориенталисты; так, de Harlez, например, пишет: „Дарместетер прав, высказывая сомнения в арийском происхождении народа чжоу (tcheou), так как в пользу такой гипотезы можно привести лишь этнические особенности этого народа и сходство его нравов с нравами арийцев, чего, конечно, еще недостаточно для придания ей желательной достоверности; вот почему в своей книге „Les religions de la Chine“ я и назвал чжоусцев народом докитайским, приближающимся к арийцам своими обычаями“».[158]
Территория чжоусского государства (около 1100–221 гг. до н. э.) занимала земли в междуречье Хуанхэ и Янцзы, т. е. «истинно ханьские» территории, а земли южнее Янцзы принадлежали различным племенам, таким как народность мяо, которые ныне расселены крупными и малыми компактными общинами в провинциях Гуйчжоу, Юньнань, Сычуань, Ху-нань, Хубэй, Гуандун и Гуанси-Чжуанском автономном районе. Кстати, мяо — одна из древнейших народностей Китая, по древности сравнимая с ханьцами. Данный народ поклоняется своему предку — Чи Ю, который, согласно китайским источникам, то вступал в союз, то воевал с Хуанди. Впрочем, мяо не единственные обитатели юга страны, здесь проживают еще и чжуаны, и яо, и пр.
В 221 г. до н. э. Цинь Ши Хуанди, правитель царства Цинь с 246 по 221 гг. до н. э., объединил Срединное государство под своей властью и основал новую императорскую династию, которая, правда, просуществовала совсем недолго. Цинь Ши Хуанди разделил страну на 36 провинций и назначил своих чиновников управлять ими. До него чжоусские правители страны носили титул «ван», однако этот титул в эпоху раздробленности чжоусского государства присваивали себе многие феодалы и он потерял свою значимость, поэтому первый император Китая принял титул «хуан». В годы правления Цинь Ши Хуанди были стандартизированы китайская письменность, денежная система, а также система мер и весов. Первый император Китая, кроме того, что он оказался весьма деятельным человеком, оказался еще и весьма жестоким правителем и приверженцем легизма.
Легизм (он же «школа законников», или «фа цзя») представляет собой комплекс идей об управлении государством и обществом, и к европейскому понятию законности он не имеет никакого отношения. Легистские схемы и постулаты, неоднократно реализовывались в России, правда, никто никогда не говорил и даже не думал, что они легистские, поскольку вырастали они на местной почве без всякого заимствования у Китая.
Один из крупнейших представителей «законников», Шан Ян, считал, что человек по своей природе глуп и порочен, что не так уж и плохо, поскольку глупость подчиненного удобна для начальства. По мнению легистов, приказы начальства должны быть ясными и понятными и выполняться безоговорочно. Если закон и порядок обеспечены, государство становится сильным, при этом народ необходимо искусственно ослабить (лозунг «Сильное государство — слабый народ»). Поведение людей должно быть максимально регламентировано, а контроль над ними должен осуществляться с помощью системы взаимных доносов и круговой поруки.
Шан Ян откровенно презирал народ и считал, что между кнутом и пряником следует выбирать, прежде всего, кнут. Между тем т. к. Шан Ян являлся практиком государственного строительства и занимал пост министра в царстве Цинь, он серьезно работал над конкретными вопросами административного управления. В частности он создал иерархию рангов административной структуры и определил величину льгот для ее ступеней, а также награждал внеочередными рангами воинов, которые прославились в военных кампаниях, создавая таким образом стимулы для воинской доблести.
Вообще-то легизм создан именно практиками государственного управления и для таких же практиков, в отличие от теоретиков конфуцианства, которые предусматривали несколько большую свободу для народа. Таким же практическим деятелем, что и Шан Ян, являлся и Шэнь Бу-хай (400–337 гг. до н. э.), который жил задолго до него. Шэнь Бу-хай считал, что глава государства должен опираться на многих способных помощников, не доверяясь ни одному из них. По его мнению, правитель должен быть точным в словах и неторопливым в делах, обязан контролировать свои чувства и продумывать действия, при этом мудрость его не должна бросаться в глаза. Главное в управлении заключается в том, чтобы не было необходимости в постоянном вмешательстве сверху, а все двигалось как бы само собой. Правитель должен внешне выглядеть обходительным, но постоянно готовым к схватке; он должен вести себя скромно, не хвастать умом и властью, но решительно пользоваться и тем и другим. Хорошего правителя обычно не волнует, каким образом подчиненный выполняет приказ, в этом он дает ему свободу действий, но в случае неуспеха жестко спрашивает с неудачника. Несколько отклоняясь от темы, следует отметить, что генеральный секретарь ЦК ВКП(б) товарищ И. В. Сталин по всем параметрам оказался очень достойным продолжателем идей школы «фа цзя», не будучи китайцем ни в малейшей степени.
Итак, сторонники легизма при Цинь Ши Хуанди заняли господствующее положение в государстве, а поскольку они являлись людьми решительными и способными на крайние меры, то они предприняли гонения на конфуцианцев, видя в них конкурентов и идейных противников. Кстати, «в КНР во время проведения кампании „критики Линь Бяо и Конфуция“ (1973–1976 гг.) легисты были официально объявлены прогрессивными реформаторами, боровшимися с консервативными конфуцианцами за победу нарождавшегося феодализма над отжившим рабовладением, и идейными предшественниками маоизма» (Энциклопедия «Кругосвет».).
Цинь Ши Хуанди во времена своего правления предпринял строительство грандиозной Великой стены, которая должна была защищать Срединное государство от набегов северных народов. Вопреки установленным в исторической науке аксиомам, скажу, что не все из этих народов являлись кочевыми. У тех же хуннов современная археология обнаружила мощный пласт земледельческой культуры. По утверждению Д. Г. Савинова, «в письменных источниках хунны описываются как скотоводческий народ — они „вслед за пасущимся скотом кочевали с места на место“, что, видимо, было характерно для раннего, ордосского периода истории хуннов. Археологические раскопки в Забайкалье, в первую очередь открытие и раскопки знаменитого Ивол-гинского городища, вскрыли мощный пласт земледельческой культуры хуннов, сочетавшейся у них со скотоводством.[159] Тот же хозяйственно-культурный тип, сочетание земледелия и скотоводства при подсобной роли других занятий (охоты и т. д.), был характерен и для многих средневековых обществ Южной Сибири, например, енисейских кыргызов, уйгуров, кимаков».[160]
Между тем, по другой версии, Цинь Ши Хуанди не начинал с нуля строительства Великой стены, а отчасти использовал участки стен, построенных некоторыми княжествами в предшествующий период раздробленности. Так это или нет, в принципе неважно. Считается, что строительство столь грандиозного объекта подорвало силы китайского государства и привело его в запустение, а некоторые участки стены оказались в буквальном смысле «построенными на костях».
С другой стороны, необходимость в мощной оборонительной линии против северных народов явно ощущалась китайскими правительствами во все времена, поскольку уже при династии Хань, которая последовала за Цинь, вновь велись крупные работы на Великой стене. Последнее большое строительство этого сооружения отмечено при династии Мин (1368–1344 гг.), когда на данный фронт работ китайское правительство направило около 1 миллиона человек. На особенно важных участках китайцы не ограничивались постройкой одной стены, и в отдельных местах количество оборонительных рубежей достигало десяти. Основное внимание при постройке уделялось строительству башен, которые должны были находиться в зоне видимости двух соседних. Сообщения передавались с помощью дымовых сигналов или барабанного боя. Кроме того, вдоль стены располагался ямной тракт с конными подстанциями, чем достигалась высокая скорость передачи сообщений.
Итак. Великая стена вполне определенно ограждала ханьские области от будущих северных провинций Китая, и на старых русских картах XIX века территория «собственно Китая» изображалась за вычетом Монголии, Маньчжурии, Синьцзяна (Восточного Туркестана) и Тибета.
Однако, что самое любопытное, кроме Великой стены, на территории сегодняшней КНР присутствуют остатки и других мощных древних оборонительных сооружений. Например, так называемый «Вал Чингисхана», который разделяется на два участка — Северный и Южный. Здесь мне представляется возможным привести данные Г. Г. Левкина,[161] бывшего в свое время заместителем начальника топографической службы Дальневосточного военного округа.
Южный Вал Чингисхана начинается в МНР (42°20? северной широты, 102°30? восточной долготы) вблизи южной границы МНР с КНР, в 10 км к северо-востоку от вершины горы Алаг-Ула и в 75 км к востоку от озера Сага-нур, находящегося на территории КНР (Внутренняя Монголия). Он проходит по большой дуге, выгнутой в сторону юго-востока, по территории АР Внутренняя Монголия и заканчивается около правого берега реки Нуньцзян (48°30? северной широты, 124°30? восточной долготы) у населенного пункта Хо-усюаньвоци (название указано по карте Северной Маньчжурии, изданной Экономическим бюро КВЖД), находящегося в 10 км к северу от г. Нирцзи (Ниэрцзи, он же Моаидаваци в провинции Хэйлунцзян, административный центр Морин-Дава-Даурского автономного хошуна) и в 30 км к западу от города Нэхэ (современный административный центр уезда Нэхэ, округ Нуньцзян, провинция Хэйлунцзян).
Интересно месторасположение Северного Вала Чингисхана, который начинается в 30 км к югу от устья реки Шу-сын-гол, впадающей справа в реку Онон-гол, в точке, имеющей координаты 48°27? северной широты, 111°30? восточной долготы. Затем на протяжении 375 километров вышеупомянутый вал проходит по территории МНР на удалении 100–175 км от границы с РФ и параллельно ей. Непосредственно в пограничной точке № 60, Товуй-тологой, находящейся на Валу, он вступает в пределы России и через 6 км пересекает железную дорогу Чита (РФ) — Харбин (КНР) вблизи от станции Забайкальск и заканчивается вблизи населенного пункта Ботокован у берега Аргуни (49°58? северной широты, 119°07? восточной долготы).
О вале Чингисхана писал в свое время прославленный летчик А. В. Ворожейкин: «Впереди на желто-сером фоне, от горизонта до горизонта, проходит темная нить. Что такое? Карта дает ответ: вал Чингисхана — наглядное свидетельство того, что ни одно государство, как бы оно сильно и могущественно ни было, не может долго существовать, если оно основано на порабощении народов. На востоке, в ста километрах от линии пути, — оккупированная японцами Маньчжурия; нет сомнения, она со временем тоже освободится от своих поработителей… За валом Чингисхана начинается зеленая степь. Вскоре показываются небольшие строения и юрты города Баин-Тумен».[162]
Точно неизвестно, насколько название Вала Чингисхана соответствует действительности, т. е. действительно ли он был построен при Чингисхане, однако народное его название именно таково. Имеется версия, что его возвели кидани или же нюйчжэни для защиты от степных кочевых народностей. Между тем если строительство Южного вала вполне может соответствовать вышеприведенному объяснению, то строительство Северного вала, согласно данной версии, выглядит неоправданным, поскольку ни от каких кочевников он не защищает. Дело в том, что ров, служащий дополнительной преградой и образующийся при насыпании вала, располагается с северной стороны, а не с южной, т. е. данное оборонительное сооружение было направлено против лесной Сибири, а не против халхинских степняков.
«В „Описании Маньчжурии“, составленном под общей редакцией Дмитрия Позднеева и вышедшем в свет в 1897 году, сказано, что Паллас высказывал гипотезу о строительстве оборонительного земляного сооружения в качестве оплота монгольской династии против нападения диких сибирских народов. К сожалению, какие сибирские народы имел в виду Паллас, нам не известно».[163]
Однако вернемся к нашим ханьцам. Династия Цин правила недолго, после смерти Цинь Ши Хуанди в стране начались волнения, его сын, вступивший на престол под именем Эр Ши Хуанди, оказался неспособным к власти человеком, в конце концов был убит в результате заговора, а в октябре 207 г. до н. э. цинская столица была захвачена мятежниками во главе с Лю Баном, который и стал основателем следующей династии Хань (206 г. до н. э. — 220 н. э.). Здесь следует отметить, что при династии Цинь у ханьцев не было ровным счетом никакого контроля за сегодняшними территориями Синьцзяна, Монголии и Маньчжурии. Контроль над территориями сегодняшних южных провинций являлся фрагментарным. При династии Хань ситуация не поменялась в корне, лишь усилилось влияние ханьцев на юге, да еще оказался под императорской властью Хэсийский коридор и незначительная территория на востоке Синьцзяна.
Первый период династии Хань длился с 220 г, до н. э. до 25 г. н. э. и носил название Ранней (Западной) Хань (китайской историографией выделяется в особый период время правления Ван Мана (9–23 гг. н. э.) и последующие 2 года правления Лю Сюаня). Именно во времена Западной Хань (при императоре У-ди) китайцы узнали о западных странах и начали устанавливать торговые связи с ними. К этим же временам относится и становление Великового шелкового пути.
Эта транспортная артерия начиналась в китайском столичном городе Сиане, который расположен на притоке Хуанхэ — реке Вэй, питающей плодородные почвы равнины Гуаньчжун — одного из древнейших очагов китайской цивилизации. В течение около 1200 лет Сиань (до XIV века Чаньань) был столицей многих китайских династий, а в эпоху Тан город насчитывал около одного миллиона жителей.
О Сиане Марко Поло сообщал: «А через восемь дней, как я говорил, большой и знатный город Кенжин-фу [Сиань]. Город большой, знатный, самый главный в царстве. В старину царство то было большое, богатое, сильное, и было там много добрых и храбрых царей. Теперь тут царит сын великого хана Мангалай. Отец дал ему царство и венчал царем. Город торговый и промышленный. Шелку у них много; работают тут всякие золотые и шелковые ткани. Всякую нужную войску сбрую делают тут; все тут есть, что нужно человеку, чтобы жить в довольстве и дешево».[164]
Далее можно крайне схематично (реальные торговые дороги были весьма разветвлены) обрисовать основную транспортную магистраль Великого шелкового пути. Из Сианя караваны следовали в Ланьчжоу (Гаолань, административный центр провинции Ганьсу) вдоль Великой китайской стены, кончавшейся неподалеку от Дунхуана. Затем следовало разветвление — северная трасса шла через Хали, Турфанский оазис и Урумчи, выходила в Семиречье, южная трасса шла на Хотан, далее на Херкент, затем на Кашгар, в Ташкент, далее в Самарканд.
После Самарканда путь шел на Бухару, Ашхабад, Тегеран, Тебриз и, наконец, приходил в Константинополь, бывший в средние века крупнейшим торговым центром мира. Также существовали ответвления к северо-восточному побережью Индии, по другим перевалам — к Пешавару, Кабулу и Герату и вне горных территорий путь ветвился, уходя к второстепенным торговым пунктам. Кроме того, существовала ветвь пути, ведущая через Волгу в южные русские степи и дальше — в Крым и Восточную Европу. Одним из торговых пунктов этой ветви являлся, к примеру, Сарайчик (Гурьев, ныне Атырау).
Наряду с Китаем, Индией, Индокитаем, странами Малой Азии, Транскавказа, Ближнего и Среднего Востока, Византии и др. — в торговлю в пределах Великого Шелкового Пути были также вовлечены Нижнее Поволжье, Булгария, Владимиро-Суздальское княжество, ряд стран Центральной и Западной Европы и т. д.
Здесь следует отметить, что сильнейшее негативное вляние на континентальную торговлю Евразии оказала эпоха великих географических открытий, относящихся к концу XV — началу XVI в. Главные торговые связи между Европой и Азией, также как и между Старым и Новым Светом, стали осуществляться посредством морских путей.