Государства с развитой экономикой могут столкнуться с катастрофическим ростом долгов, если не проведут болезненные пенсионные реформы. К такому выводу пришли эксперты рейтингового агентства Standart & Poor's.[17]
Standart & Poor's (S&P) опубликовало исследование демографической ситуации и программ социальной защиты в развитых экономиках мира. Из доклада З&Р следует, что через 50 лет эти страны могут оказаться в тяжелом финансовом положении, если не реформируют пенсионную систему. Например, размеры госдолга Германии, Франции, Португалии, Греции, Польши и Чехии к 2050 г. могут превысить 200 % ВВП. Та же судьба, несмотря на высокий уровень иммиграции и сравнительно высокую рождаемость, ждет США — 5&Р называет слишком высокими затраты на социальные программы для американцев старшего возраста. Не помогло Америке и сокращение финансирования госсектора, проведенное два года назад. Как пишут эксперты 8&Р, «с учетом нынешней ситуации государственный долг США [к 2050 г.] вырастет до 158 % ВВП против прогнозировавшихся два года назад 83 %».
Настоящая финансовая катастрофа может ожидать Японию. 5&Р прогнозирует, что размер ее госдолга к 2050 г. вырастет до 700 % ВВП. Кроме весьма щедрых пенсий, которые обещает платить японское правительство, кризис усугубляется самой высокой продолжительностью жизни и самой низкой рождаемостью среди развитых стран.
Руководитель демографического проекта американского Center for Strategic and International Studies Ричард Джексон считает: «При самом оптимистическом сценарии в течение 25 лет каждая страна [с развитой экономикой] столкнется с проблемой финансирования [социальных программ]». «От снижения рождаемости страдают все развитые индустриальные страны, — говорит аналитик 5&Р А. Хиберт. — Во всех этих государствах в будущем работоспособного населения будет меньше, чем пенсионеров».[18]
То, что корень зла надвигающейся демографической катастрофы в «старых» индустриальных странах лежит именно в политике «сверхиндустриализации» и «сверхурбанизации» и вовсе не зависит от каких-либо культурных и цивилизационных особенностей, подтверждает пример Японии, далеко не западной во всех отношениях страны. Стремительное старение населения (а точнее, очень низкая рождаемость) этой страны к 2025 году может привести вторую в мире экономику к коллапсу.
По данным министерства здравоохранения Японии, если по состоянию на октябрь 2003 года в Японии проживало 23,63 млн. людей старше 65 лет, что составляло 18,5 % общего населения в 127,44 миллиона, то по последним данным (2007 г.) показатель доли пожилых и стариков в японском обществе составил 22 %, или около 25 миллионов.
Процент холостых людей в Японии сейчас очень высок. Это дает право утверждать, что японское общество стоит на грани вымирания. Количество детей продолжает снижаться, а уровень рождаемости — практически самый низкий среди всех индустриальных стран. На рынке труда более 30 % выпускников средних школ и университетов получают частичную занятость, а не постоянное трудоустройство, причем некоторым нравится такой стиль работы.
Итак. Похоже, что дело обстоит не лучшим образом и что лидерство западного мира в сфере научных разработок может уже и не спасти его от гибели. Прогнозы на этот счет иногда пугают своей мрачностью. Так, Дм. Куруз в статье «Диспропорции производства»1 весьма здраво подмечает: «Копировать интеллектуальный капитал всегда гораздо проще, быстрее и дешевле, чем производить его самостоятельно. Поэтому технологический разрыв между западными странами и передовой индустриальной периферией (Китаем, Индией и т. д.) стремительно сокращается. Как только этот разрыв будет уничтожен, периферия выйдет из-под американского контроля. Она перестанет экспортировать рабочее время по заниженным ценам в свои метрополии. В этот момент индустриальная пирамида в развитых странах будет обрушена. Можно предположить, что население бывших метрополий из последних сил будет пытаться сохранить свой высокий уровень потребления, усиленно распродавая остатки своего капитала, и сделает тем самым процесс демонтажа европейской и американской индустриальной цивилизации особенно стремительным».
На данный момент чудовищный кризис западной цивилизации очевиден, но кризис этот заключается не в «западности» этой цивилизации, а в ее сверхиндустриализации и сверхурбанизации. Те меры, которые сейчас предлагаются, — увеличение пенсионного возраста, урезание пенсий и частичная занятость стариков — являются только лишь полумерами, и похоже на то, что правительства развитых стран оказались беспомощны перед новой напастью. Выход один — увеличение рождаемости. Как добиваться этого, не совсем ясно, может быть, частичным или даже полным освобождением женщин, желающих рожать, от работы, может — запрещением абортов, может — разного рода пропагандой, но основная работа должна идти именно в этом направлении. Это то, что касается России.
Пока же в России в отношении демографии господствует политика, которая в лучшем случае может быть названа нелепой. С одной стороны, ведется явно целенаправленная пропаганда, направленная на подрыв семейных устоев, вроде поощрения половой разнузданности и пр., с другой — приглашение в Россию китайских гастарбайтеров, призванных заместить убыль населения.
Китай подобные проблемы еще не затронули. Китай, наоборот, борется с рождаемостью, но это пока.
По сообщению агентства ПРАЙМ-ТАСС от 24 апреля 2006 г., власти Китая не намерены в ближайшие 5 лет кардинально менять политику в области планового деторождения, основы который были заложены в 1970-е годы. Об этом заявил руководитель Комитета по демографической политике и плановому деторождению Чжан Вэйцина. По его словам, благодаря принципу «одна семья — один ребенок» в течение десятилетий удается удерживать уровень рождаемости на стабильной основе. В частности, если бы не меры административного регулирования, то в настоящее время численность населения КНР была бы выше, как минимум, на 400 млн. человек.
Чжан Вэйцина так же отметил, что небольшие изменения в демографической политике необходимы, так как с каждым годом становится острее вопрос старения населения. Вызывает беспокойство и растущая диспропорция между мужчинам и женщинам. По оценкам экспертов, в стране на 100 девочек приходится 117 мальчиков, в то время как нормальный показатель должен быть на уровне 100 к 104–107.
Итак. Надеюсь, что я смог показать и доказать читателю, что китайская миграция в Россию не является кознями коварного азиатского соседа, а есть следствие политики российской власти, не желающей заниматься демографическими проблемами русского народа. Скажу прямо, я не знаю как охарактеризовать данную политику. Глупость это, или преступление, или это «тяжелое наследие советского режима» — мне не ведомо. Мне понятно только одно: обвинения Китая в скрытой экспансии безосновательны. А теория «китайского заговора против человечества» несколько надумана.
Сейчас же перейдем к вопросам другого рода, среди которых история будет занимать весьма важное место.
Вопросы и задачи
Народ можно заставить повиноваться, но нельзя заставить понимать почему.
Конфуций
Л. С. Клейн в статье «Генераторы народов»[19] выдвигает очень интересную и весьма здравую гипотезу. Он пишет о возможном наличии трех «генераторов народов» — монгольском, семитском и индоевропейском, которые выбрасывали на просторы Евразии целые волны переселенцев-колонизаторов. «Самый ранний из таких крупных генераторов (индоевропейский. — К. П.) выбросил в короткий срок огромное количество племен с культурами „североевропейского“ облика — воронковидные кубки и многогранные топоры, шаровидные амфоры, шнуровую керамику и боевой топор — фасетированный, ладьевидный и пр.»
Где размещался данный генератор — вопрос сложный и спорный. Во-первых, мы не имеем по этому вопросу каких-либо показаний письменных источников. Во-вторых, в данный вопрос активно вмешивается политика.
Монгольский и семитский генераторы Л. С. Клейн описывает следующим образом: «Монгольский степной генератор был накрепко вмурован в каменное кольцо безжизненных пустынь и прикрыт, как крышкой, густыми таежными лесами Сибири, непригодными для пастбищ. С востока вся эта конструкция упиралась в недалекий берег Тихого океана.
Вначале Великая Китайская стена, поддерживаемая мощью огромного и опытного государства, а после ее обветшания пограничные гарнизоны почти всегда закрывали щели из котла на юг. Оставался узкий выход — на запад. Семитский генератор был опущен в знойный Аравийский полуостров, как в мешок с песком. Крышкой здесь служило побережье Средиземного моря. Эта крышка была чуть приоткрыта, оставляя две щели — на юг и на север. Но с юга у щели стояли настороже грозные армии фараона, и семитская экспансия вырывалась сквозь северную щель…»
Слова Л. С. Клейна не лишены образности и выглядят достаточно убедительно, между тем существуют некоторые претензии к схеме, описанной автором статьи. О локализации индоевропейского «генератора» я уже писал[20] и пока не стану возвращаться к этой теме. В данном случае меня интересует мысль о «монгольском степном генераторе», которая вызывает серьезнейшие сомнения. Данный постулат лежит в русле извечных умопостроений о «татаро-монгольском нашествии», расписанном нашими патриотическими кругами до фантасмагорического состояния и имеет все признаки сфабрикованной политико-идеологической конструкции. Дело в том, что «монгольский генератор» оказывается какой-то уж слишком малой, можно сказать микроскопической, мощности. Так, к концу XX века численность говорящих на монгольских языках составляла всего только 6,8 (!) млн. человек.[21] Для лучшей убедительности следует привести некоторую информацию об основных, сколько-нибудь значимых, наречиях данной лингвистической общности.
Монгольский язык. Обычно этот лингвоним применяется к языку монголов-халхинцев Монгольской Народной Республики.[22] Этот язык также называется халха-монгольским или просто халха по основному диалекту. Он имеет статус государственного языка МНР, а число его носителей составляло на 1995 г. около 2,3 млн. В более широком смысле термин «монгольский язык» включает в себя также язык монголов Внутренней Монголии, автономного района Китая, и соседних провинций Хэйлунцзян, Ляонин и Гирин. Число говорящих на этом языке (данные 1982 г.) составляло 2,713 млн. человек.
Бурятский язык (до 1958 г. официально называвшийся в СССР бурят-монгольским). Распространен на территории Республики Бурятия в составе Российской Федерации, в некоторых районах Читинской и Иркутской областей. Число этнических бурят в СССР по переписи 1989 составляло 421 тыс. человек, из них около 364 тыс. назвали бурятский язык родным; в Монголии проживает около 65 тыс. бурят (1995) и еще примерно столько же в КНР (по данным 1982 г.).
Дагурский (он же даурский) язык представлен носителями, проживающими в двух удаленных друг от друга регионах КНР: в провинции Хэйлунцзян (одна из провинций исторической Маньчжурии), в Хулунбуирском аймаке автономного района Внутренняя Монголия и в уезде Чугучак Синьцзян-Уйгурского автономного района, у самой границы с Казахстаном. Этнических дагуров (1990 г.) насчитывается около 121 тыс. человек, из них около 85 тыс. двуязычны т. е. владеют дагурским и китайским языками.
Дунсянский язык распространен на юго-западе провинции Ганьсу в КНР, в Баоаньско-Дунсянском автономном уезде автономной префектуры Линься. Число говорящих (1990 г.) составляет около 374 тыс.
Монгорский язык распространен на востоке провинции Цинхай и в провинции Ганьсу в КНР. Число носителей (1982 г.) — 90 тыс.
Калмыцкий язык (он же ойратско-калмыцкий), или западно-монгольский. Распространен в европейской части России, в Калмыцкой Республике — Хальмг Тангч, а также на территории Ростовской, Волгоградской и Астраханской областей. Число калмыков в СССР на 1989 г. составляло 173 тыс. человек, из них 156 тыс. назвали родным языком калмыцкий. Здесь следует дать короткую историческую справку.
Калмыки пришли на территорию современной Калмыкии в конце XVI — начале XVII веков, и здесь следует отметить, что калмыки, строго говоря, не те, кто пришли, а те, кто остались. Те, кто пришли, назывались ойраты. Калмыки, иначе «хельмг», т. е. «остаток» (тюрк.) — этноним, обозначающий ойратов, не принявших ислам. Некоторое время в составе России существовало относительно автономное Калмыцкое ханство, но в 1771 году его ликвидировали, и недовольная политикой русского правительства группа знати во главе с наместником Убаши увела подвластных себе людей (две трети от проживавших в России) обратно в Джунгарию. Переселение оказалось плохо подготовленным, и больше половины ушедших калмыков погибли в результате голода и болезней. На сегодняшний день в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая проживает около 150 тыс. их потомков.
Итак, как лично может убедиться читатель, число говорящих на монгольских языках крайне незначительно, чтобы говорить о каком-то «степном генераторе».
Между тем только на славянских языках общаются, по данным Лингвистического энциклопедического словаря (М., 1990), свыше 290 млн. человек, а на германских около 550 млн. Причем прошу читателя учесть, что в группу германских языков входит еще и английский. Всего же к концу XX века на языках индоевропейской семьи общалось около 2,5 млрд. человек. Следует отметить, что арабский (семитский) мир, так же как и индоевропейский, представляет собой весьма многочисленную общность, но в данном случае я не стану подвергать его рассмотрению.
Таким образом, «монгольский генератор» не тянет даже на батарейку от ручных часов. Нельзя сказать, что идея Л. С. Клейна о генераторах народов лишена смысла, наоборот, она крайне интересна, но только в том случае, если она будет очищена от политической конъюктуры. Но если реально ни о каком «степном монгольском генераторе» говорить не приходится, то значит ли это, что Л. С. Клейн кругом неправ? Вовсе нет. Речь идет о генераторе народов монголоидной расы, но это вовсе не Монгольская республика, а хорошо известный нам Китай.
И здесь необходимо вспомнить следующее. Хорошо известный русской публике Хэлфорд Джон Маккиндер (1861–1947 гг.), создатель теории «хартленда», утверждал в 1943 году следующее: «Замена, контроля русских над глубинными районами континента на какой-либо иной не изменит географического значения осевой позиции (the pivot position). Если, к примеру, Китай, используя японскую организацию, развалит Российскую империю и завоюет ее территорию, на этом месте возникнет желтая угроза всемирной свободе, так как в таком случае Китай соединит преимущество широкого выхода в океан с ресурсами великого континента».[23]