Между тем, прежде чем перейти к рассуждениям о том, что может случиться с монголоидной расой (генератором которой представляется Китай) в современных условиях и чего не случится с ней никогда, следует, по меньшей мере, посмотреть на то, что мы имеем. Для начала стоит вообще-то познакомиться с тем, что из себя данная раса представляет в принципе. Ее типичными признаками являются: уплощенное лицо, выдающиеся скулы, узкий разрез глаз и наличие эпикантуса (так называется складка верхнего века во внутреннем углу глаза, закрывающая слезный бугорок). Цвет волос и глаз практически всегда черный, волосы обычно прямые, а рост бороды, усов и волос на теле очень слабый. Цвет кожи у северных монголоидов светлее, чем у южных. Нос выступает слабо, переносье обычно вогнутое, толщина губ малая и средняя. Рост монголоидов невысокий, у северян пропорции коренастые, а ноги несколько укорочены.
К южноазиатской (малайская или индонезийская) малой расе относятся самые южные популяции монголоидов Индокитая, Индонезии и Меланезии. Ее представители отличаются низким ростом, смуглостью кожи, небольшим лицом и небольшой его уплощенностью, высокой и узкой формой черепа, иногда волнистыми волосами, большой шириной плоского носа и толстыми губами.
Зоной распространения дальневосточной (китайской) малой расы являются территории Китая, Кореи и Японии. Представители этого расового раздела отличаются высоким и узким лицом, высоким и узким черепом, большой частотой наличия эпикантуса, прямыми жесткими волосами иссиня-черного цвета.
Представители североазиатской малой расы проживают на просторах степей, тайги и тундры Сибири и Центральной Азии. От южных монголоидов они отличаются низким широким черепом, крайней уплощенностью большого, высокого и широкого лица, светлой пигментацией и тонкими губами и значительным развитием подкожного жира. Североазиатская раса имеет достаточно много разделов, в частности в ее составе присутствуют — туранская раса (смешение монголоидного и европеоидного комплексов) и уральская, в состав которой входят лопари, образующие лапоноидный (субарктический) тип.
В Северо-Восточной Сибири, на Алеутских островах, на Аляске, в тундре Северной Канады проживают популяции арктической (эскимосской) малой расы. Ее люди отличаются от сибирских монголоидов меньшей уплощенностью лица, большим выступанием узкого носа с высоким переносьем, широкой нижней челюстью, меньшей частотой эпикантуса и более толстыми губами. Характерными признаками данной малой расы являются смуглая кожа, значительный процент волнистых волос, очень массивное коренастое телосложение, слабое развитие подкожного жира и мощная мускулатура. Ряд вышеуказанных признаков свидетельствует, как ни странно, о ее южном происхождении.
Итак, монголоидная раса проживает практически во всех климатических поясах планеты, и любопытно, что монголоидные расовые признаки имеют тенденцию нарастать по мере продвижения с юга на север, что, кажется, может указывать именно на ее северное происхождение. Другое дело, что количество представителей той же североазиатской малой расы по сравнению с количеством представителей дальневосточной (китайской) малой расы ничтожно. Территорией распространения монголоидной расы является не только Евразия, но и Америка, но в нашем случае она находится за рамками исследования.
На огромных территориях Дальнего Востока и Сибири проживают следующие народы, представляющие собой североазиатскую малую расу. Это якуты, эвены, эвенки, буряты, сойоты, тоджинцы, тофалары, хакасы, шорцы, тувинцы, алтайцы и др. Что представляют из себя данные народы? Все они весьма и весьма немногочисленны.
Согласно данным последней переписи населения России, взятым с сайта «Всероссийская перепись населения 2002», численность тех же тувинцев составляет 243,5 тыс. человек, численность эвенков — 35,5 тыс., эвенов — 19 тыс., якутов — 444 тыс., хакасов — 75,6 тыс., шорцев — 14 тыс., сойотов — 2,7 тыс., тофаларов — 1 тыс., тоджинцев — 4,5 тыс., бурятов — 445 тыс., алтайцев — 67 тыс. человек. Т. е. речь не идет о каких-то миллионах и тем более десятках миллионов человек. Однако почему вышеперечисленные народы, расселяясь на столь обширных территориях, не достигли величин подобных ханьским? Может быть, репродуктивные способности бурятов несколько ограничены? Вряд ли. Все дело заключается в емкости природной среды, в климатических условиях вообще и продовольственных возможностях занимаемых территорий в частности. Увы, они сильно отличаются от условий междуречья Хуанхэ и Янцзы.
Сейчас вернемся к вопросу, поднятому выше. Что позволяет сегодняшним ученым и исследователям говорить о резком уменьшении роли расовых признаков в расселении человечества по тем или иным территориям в настоящее время? Какое у них есть основание для подобных заявлений? Может, изменился климат?
Климат не изменился и расовые признаки по прежнему служат для лучшей адаптации к тем или иным условиям среды. Изменилось общее содержание жизни. Индустриализация коренным образом изменила жизнь многих народов, большинство населения развитых стран переехало в города. Чем же отличается городское существование от сельского? В современном городе связь человека и климата значительно меньше, чем в деревне, поскольку основную часть времени человек работает в помещениях с искусственной средой. Расовые признаки, в этом случае, действительно не имеют какого-то особого значения. Но… есть очень большое «но».
Городское население, как показывает современная практика, не способно к расширенному и даже простому воспроизводству. Источником народонаселения является деревня с ее крестьянским трудом и особенным жизнеустройством, когда каждый родившийся ребенок рассматривается большей частью не как потенциальная обуза, а как потенциальный работник, с малых лет помогающий по хозяйству и укрепляющий семью, а не приносящий (при городском образе жизни) дополнительные проблемы.
Сломайте крестьянство, и вы сломаете нацию.
Из жизни религий
Лучше ничего не делать, чем стремиться к тому, чтобы что-нибудь наполнить. Если чем-либо острым все время пользоваться, оно не сможет долго сохранить свою остроту. Если зал наполнен золотом и яшмой, никто не в силах их уберечь. Если богатые и знатные люди проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду. Когда дело завершено, человек должен устраниться. В этом закон небесного Дао.
Лао Цзы
Сейчас мы несколько отвлечемся от основной темы разговора и попробуем вкратце познакомиться с духовной жизнью нашего великого южного соседа. Религиозная обстановка в Китае достаточно сложна и в то же время весьма интересна. Любопытно, но Русская Православная церковь считает ханьцев не кем иными, как… язычниками. Так, цитируемый выше Архиепископ Хабаровский и Приамурский Марк отмечает следующее:
«Китайцы являют собой очень яркий пример великой цивилизации, равно поражающей как своими историческими культурными достижениями, так и безмерностью своего духовного помрачения. Культура Китая самобытна и величественна, и у китайцев, несомненно, есть немало оснований смотреть свысока на окружающие их народы. Но эта великая культура сосуществует с языческой религиозностью, которая, господствуя в умах сотен миллионов китайцев, не способна дать им ни малейшей основы для собственно духовного развития. Религиозные, духовные плоды многовекового самостоятельного развития Китая скудны до ничтожности. Вполне справедлив Л. А. Тихомиров, который, сравнивая где язычество Средиземноморья и Китая, пишет: „Все это у нас было в младенчестве народов, а у них (у китайцев) развивается „учеными“, „философами“… Такой религиозной беспомощности мы не знаем ни у одного народа нашего западного мира. Словно какая-то темная сила не допускала китайцев и близко подходить к истине“» (http://pstgu.ru).
Слова архиепископа Марка выглядят довольно шокирующе. Есть ли в них хотя бы некоторая доля истины? Попробуем разобраться.
Следует отметить, что китайские власти всегда весьма подозрительно относились к христианству и к тому же исламу, т. е. к «авраамистическим» вероисповеданиям, обычно стараясь препятствовать их распространению в стране (это не касается могольской династии Юань). Широкое распространение в Китае имеет буддизм, но является ли реальный буддизм, ^ принятый в Китае и вообще в Юго-Восточной Азии, религией того же уровня, что и христианство, — есть большой вопрос.
Человек, воспитанный в христианской традиции, инстинктивно ожидает и от иных исповеданий чего-то подобного, т. е. единого Бога и стройной религиозной доктрины с мощным духовным наполнением. Между тем представления человека христианской культуры (в данном случае русского) о буддизме проистекают из книг, зачастую написанных западными авторами, мыслящими в категориях, весьма далеких от категорий Востока. Если же мы предпримем попытку взглянуть на дело не предвзято, то можем столкнуться с некоторыми весьма интересными вещами. Послушаем современного путешественника и наблюдателя, нашего соотечественника, А. М. Тюрина, долгое время наблюдавшего религиозную жизнь Китая собственными глазами.
«Реальная религия стран ЮВА и Китая (здесь мы рассматриваем только ту часть религии Китая, которая в общепринятых представлениях называется „буддизм“), включает четыре составляющие. Первая — поклонение духам предков. В Таиланде им через служителей храмов (в виртуальном объекте „буддизм“ их считают буддийскими монахами) посылают посылки: пластмассовые ведра, наполненные вещами первой необходимости (сигареты, спички, мыло, консервы и др.). Во Вьетнаме и Китае духам предков посылают символические посылки: сжигают бумажные символы золота, денег, продуктов питания, одежды и др…
Вторая составляющая реальной религии стран ЮВА и Китая — боги, демоны и святые. Высшие боги — Будды. Самые известные из них — толстый веселый Будда (в Таиланде и Вьетнаме его называют китайским) и худой, самоуглубленный Будда (в Таиланде его называют таиландским). Причем худой Будда главней толстого Будды, если судить по их местам на алтаре. В Северном Таиланде Буддами являются Шива и Генеша. В Китае, кроме толстого веселого Будды, имеется по меньшей мере еще три Будды. Их статуи в храмах расположены рядом. В Тибете поклоняются своему Будде. По старшинству сразу за Буддами идут младшие боги и демоны. Их много. В Южном Вьетнаме самая почитаемая из них — Тхиенхау (Thien Hau). Ее статуи стоят перед большинством храмов. Есть и храмы, посвященные только ей. Видел я ее статуи и в Китае, Гонконге, Лаосе. В Китае статус младших богов имеют некоторые исторические личности. В религии имеются и святые. Это люди, ставшие Буддами „регионального“ масштаба, или люди, вступившие в непосредственный контакт с Богами и получившие от этого контакта конкретные результаты. Стоящие в храмах статуи святых или их изображения на картинах можно легко отличить от изображений богов. У всех богов, включая Будд, — огромные мочки ушей, иногда „до плеч“. А у святых — нормальные человеческие уши.
Богов надо кормить. В Таиланде им два раза в день ставят в маленьких чашечках еду и питье. Еда та же, что кушают рядовые таиландцы. Во Вьетнаме и Китае богов кормят в основном фруктами. Исключением являются Камбоджа и Лаос, где богов почти не кормят. Богов надо окуривать благовониями, и главное — им надо молиться. У них можно допросить жизненных благ и исцеления от конкретных болезней. Например, в Таиланде человек, просящий исцеление, наклеивает на статую Будды специальную, размером с почтовую марку, золотистую бумажку. Причем наклеивает ее на строго определенное место, ту часть тела, которая у просящего нездорова. И естественно, Богам надо строить красивые храмы, где им будет удобно жить и принимать от людей почести и угощения. Эту часть религии региона следует отнести к религиям многобожников-идолопоклонников.
Первые две составляющие религии стран ЮВА и Китая, поклонение духам предков и идолам, образуют самодостаточную систему, вполне удовлетворяющую повседневные нужды рядовых граждан. Она включает и служителей эамов, которые оказывают рядовым гражданам различные ритуальные услуги от помощи в отправлении в последний путь тела умершего родственника до благословения на хорошую работу новой грузовой машины. В систему „вмонтированы“ еще две составляющие, являющиеся, по сути, ее декоративными элементами. Одна из них — миф об индийском принце Гаутаме. Наиболее известное проявление этого мифа — идентификация с принцем Гаутамой одного из Будд. Материально это выражается в наличии в храмах серии картин или фресок, в наглядной форме описывающих канонизированный путь Гаутамы к просветлению. Неотъемлемой составной мифа об индийском принце Гаутаме является приписываемое ему учение об этом пути. В Камбодже и Лаосе почти все храмы, построенные в последние десятилетия (а старых храмов там почти нет), имеют на своих стенах символику „пути Гаутамы“. В Таиланде я видел всего один такой храм. Храм старый, деревянный, расположен горном городке в приграничной с Бирмой зоне. В храме Имеется что-то типа картинной галереи. Картины написаны примитивно. На них — „путь Гаутамы“. Во Вьетнаме я видел четыре храма с подобной символикой. Картины написаны на их стенах. Все храмы новые и расположены они в провинции Бария-Вунгтау (два храма), в городе Далате (Южный Вьетнам) и в городе Хойане (Центральный Вьетнам). В Китае подобных храмов я не видел.
Третья составляющая реальной религии стран ЮВА и Китая находится в концептуальном противоречии с ее первой и второй составляющими. Действительно, как можно почитать духов предков, если сущность, покинувшая тело предка, находится в другом теле, возможно, и не человеческом? И зачем „кормить“ статую Будды, которая является отображением просветленного принца Гаутамы? Ведь сам Гаутама-Будда сегодня является сущностью, которая не нуждается ни в еде, ни в поклонении перед ней.
Четвертая составляющая религии стран ЮВА и Китая видна фрагментарно. Ее проявления напоминают о христианстве. Это те же серии картин, аналогичные картинам из жизни христианских святых, восковые свечи, приспособления для пожертвования денег, обрызгивание водой при благословении (это я наблюдал в вышеописанном старом храме в Таиланде, причем кисточки для обрызгивания почти такие же, как в православных храмах), колокола, монастыри, богослужения, храмы. Часто над головами Будд, младших богов и святых имеются нимбы. Сюда же можно отнести и встреченные мной в Китае наглядные представления об аде, почти идентичные христианским».[26]
Таким образом, А. М. Тюрин подтверждает практическими наблюдениями слова архиепископа Марка. Китайский буддизм есть идолопоклонничество и язычество со сложной и развитой мифологией, но тем не менее нисколько от этого не прекращающее быть этим самым язычеством. Реальная религия Китая, как считает А. М. Тюрин, есть самодостаточный симбиоз поклонения духам предков и многобожия-идолопоклонства с включением чуждых для него составляющих — мифа о Гаутаме и ритуалов, похожих на христианские.
По словам видного российского востоковеда проф. А. А. Маслова: «Китай в силу ряда причин — причин очень сложных и не до конца понятных — не вошел в „религиозную“ стадию духовного становления, хотя, разумеется, возникло много течений, которые принято называть религиями, например, буддизм, или порою так именуется даосизм».[27]
Весьма жесткую характеристику буддизму вообще, а не только его китайскому варианту, дает и Л. Н. Гумилёв: «Буддизм, как известно, не является связью человека с богом, потому что он отрицает бога, а точнее — относится к этой проблеме с абсолютным равнодушием. Буддизм также и не средство спасения души, бессмертия которой он в общем-то не признает. Целью буддизма является спасение избранных, т. е. монахов, „ставших на путь“, а мирянам, сочувствующим буддийской доктрине, за помощь и милостыню буддийской общине монахов предлагается „утешение“ и возможность хорошего перерождения, с тем чтобы в одной из последующих жизней, спустя миллионы лет, стать монахом. Эта идея проходит красной нитью через всю сутру „Мудрец и дурак“».[28]