Мой страх постепенно переходил в восхищение. Мы сели в машину, никто нас не преследовал.
— И вы вправду не пользуетесь никакими таинственными снадобьями? недоверчиво спросила я.
— Нет. Ловкость рук — вернее, ног, и никакого обмана.
— Но как же это вам удается? Еще пепел стал сдувать, фу… Нет, все-таки вы невозможны!
— Пепел я сдувал нарочно. Так сказать, из технических побуждений. По очищенным углям ходить проще, меньше опасности ожога. Это научный факт. Такие фокусы широко распространены в Азии и Африке. Да и не только в дальних экзотических странах: на юге Болгарии есть целые села, где устраивают пляски босиком на раскаленных углях во время так называемых «нестинарских игр», имеющих древнюю традицию, еще со времен язычества. Я этим давно заинтересовался и решил непременно ввести такой номер в свой репертуар. И эффектно…
— Да уж!
— …И позволяет неплохо разоблачать так называемые «чудеса факиров». Однажды попробовал — и получилось.
— Очень просто у вас выходит: взял — и попробовал. И получилось. Все равно, что через веревочку прыгать. Никогда не поверю, будто тут нет никаких секретов. Вы же сами говорите, что это фокус.
— Ну, фокус в том смысле, что с ним можно успешно выступать и удивлять зрителей. А секретов в самом деле нет никаких. Просто это позволяют проделывать физиологические особенности человеческого организма да законы физики, хотя, честно говоря, мне и самому тут еще не все ясно.
Он вдруг так резко затормозил, что я ткнулась носом в стекло и тревожно спросила:
— В чем дело? — озираясь по сторонам.
— Не бойтесь, за нами никто не гонится, — засмеялся Жакоб, — Просто я увидел этот уютный ресторанчик и сразу вспомнил, что мы еще не обедали. Он вас устроит?
— Ничего, кажется, неплохое местечко. Во всяком случае, тихое.
— Тогда давайте перекусим перед обратной дорогой. Мы сели за столик.
— ? Как хотите, а я все-таки не верю, будто одной лишь силой воли можно заставить себя безболезненно пройти по огню. И почему платье на ней не вспыхнуло, на этой смелой девице? Я каждую минуту боялась.
— Оно из несгораемого материала, надо будет это перенять, — деловито ответил Жакоб, принимаясь за паштет.
— Нет, тут все-таки наверняка есть какие-то секреты, только вы не хотите их мне раскрыть, — не унималась я. — Опять профессиональная тайна? Кодекс факирской чести не позволяет?
— В данном случав я ничего от вас не скрываю, честное слово. Вся разгадка, видимо, в том, что, когда я иду по раскаленным углям, обильно выделяется пот, и образующиеся шарики жидкости предохраняют ноги от ожогов. Плюс, конечно, влияние самовнушения на симпатическую нервную систему. Да вы сами наверняка проделывали, и даже не раз, такой фокус, только не в столь эффектном оформлении.
— Я? Каким образом?
— Пробуя пальцем, хорошо ли нагрелся утюг. Вспомните: вы всегда перед этим смачиваете палец слюной,
— Верно…
— Водяные пары между пальцем и горячим утюгом и предохраняют вас от ожога. А опытные паяльщики ухитряются даже, смочив ладонь слюной, направлять рукой в нужную сторону поток расплавленного олова. Сейчас я готовлю номер еще эффектнее.
— Это какой же? — насторожилась я.
— Лизну языком докрасна раскаленный стальной брусок.
— Ужас! Только мне-то уж этот фокус не показывайте. И вообще не портите, пожалуйста, мне аппетит.
Доктор Жакоб покорно склонил голову, и мы принялись за яблочный торт. Когда очередь дошла до кофе, я сказала:
— Да, а вы понимаете, что этой — простите меня — мальчишеской выходкой вы себя выдали? Теперь они знают, что вы интересуетесь их деятельностью.
— Ну, они меня и так хорошо знают, — не очень уверенно ответил Жакоб.
— Но сегодня-то они вас явно не ждали.
— Да, похоже. Всеведущий «голос» тут что-то оказался не на высоте.
Когда мы выбрались из тесноты кривых улочек на простор шоссе, я сказала:
— Ну, а теперь выкладывайте ваши выводы. Что вы новенького высмотрели, мистер Шерлок Холмс?
— Я видел то же, что и вы, — засмеялся он.
— Ладно, ладно, не кокетничайте. Я-то вижу эти чудеса впервые, а вы ведь приезжали специально, чтобы проверить свою гипотезу о том, будто эти шарлатаны каким-то образом влияют на мою тетку. Ну и что вам удалось выяснить? Если они и шарлатаны, то весьма талантливые и ловкие. Я человек спокойный и абсолютно неверующий, но, признаюсь, на меня все это зрелище произвело сильное впечатление. Началось панегириком во славу науки, а потом…
— Да, нынешние мистики не чета прежним. Идут в ногу со временем, научились маскировать свои суеверные бредни в ультрасовременные псевдонаучные одежды. — Жакоб посмотрел на меня и добавил:- Так что разоблачить современных мистиков вовсе не так-то легко и просто. Они весьма умело пользуются тем, что, как ни могущественна наука, она не может опровергнуть существование бога.
— Почему? — удивилась я.
— А как опровергнуть то, что не имеет доказательств?
— Да, это у них ловко получается, — согласилась я. — Христос и Пифагор, Эйнштейн и Циолковский, какие-то «гималайские великаны». Ужасающая мешанина, а вот действует, впечатляет.
— В том-то и беда. Все свалено в кучу: оккультизм, буддизм, учение йогов, самые вульгарные суеверия — и приправлено научными терминами. На многих это действует, привыкли слепо верить авторитетам. Широко известные имена гипнотизируют.
— Да, впечатление производить они умеют, надо отдать им должное, — задумчиво проговорила я. — Хорошо, что я видела перед этим ваше выступление. Оно оказалось неплохим психологическим противоядием против всей этой мистики.
— Правда? — обрадовался Жакоб.
— Правда. А то бы я, наверное, в самом деле поверила в чудеса с этой девицей. Как она внезапно появилась из ничего. А как она угадывала мысли?
— Они с этим проповедником выступали раньше с якобы телепатическими опытами. Были у них тогда номера гораздо эффектнее… Но береглись, никак не давали возможности проверить их и уличить. А теперь ударились в откровенное шарлатанство.
— И со слепой как ловко было подстроено… Жакоб покосился на меня и ответил:
— Вы ошибаетесь, тут не было никакого обмана. Она в самом деле была слепой.
— И прозрела?
— И прозрела. Ничего чудесного в этом нет. Я же вам как-то рассказывал, что гипнотическим внушением можно излечивать некоторые заболевания, если только они возникли на нервной почве и не связаны с органическими повреждениями. Я сам не раз возвращал зрение таким слепцам и ставил на ноги паралитиков. Этот способ так и называется: «молниеносный гипноз». А вообще да, спектакль с выдумкой. Это самое важное, в чем я сегодня убедился. Тут чувствуется рука опытного режиссера. Одному Горану это не по силам. И кто-то снабжает их весьма совершенной техникой. Надо будет как следует заняться этими космическими огнепоклонниками. Похоже, к ним будет нелегко найти лазейку…
— Конечно, они теперь вас и близко не подпустят.
— Ничего, как-нибудь проберемся в их тайное тайных.
— Слушайте, а может, с угадыванием мыслей у них тоже не было подстроено? Может, это все-таки телепатия?
— Ну, какая там телепатия. Обыкновенное жульничество. У нее где-нибудь спрятан приемник, — может быть, даже в ухе. У него — радиопередатчик. Современная техника позволяет делать приемники величиной с маслину или даже с горошину. И такие пройдохи весьма широко используют технические новинки.
— Вы не верите в телепатию?
— Я ученый, исследователь, а наука не религия. В науке «верю» или «не верю» — не аргумент. Вокруг телепатии за последние годы напущено столько всякого мистического туману и распространяется разных домыслов, что каждый трезвый исследователь обязан относиться к этим вопросам с особой осторожностью. О телепатических явлениях мы вообще вынуждены судить лишь по чисто субъективным рассказам людей. Но человеческая психика столь сложна и мы ее еще так мало изучили, что субъективные впечатления могут быть весьма обманчивы… Так мы ехали, проносясь мимо засыпающих городков и тихих селений, болтали о всяких интересных вещах, полные впечатлений от «мистического представления».
— Какие же будут мне задания, мосье Шерлок Холмс? — спросила я, расставаясь с Жакобом.
— Все те же: внимательно наблюдайте за тетей и все записывайте, не надеясь на память: что случилось и точное время. И за прислугой внимательно присматривайте, — многозначительно добавил он.
Это мне уж совсем не понравилось.
— А в случае каких-нибудь происшествий или появления в окрестностях вашего дома подозрительных лиц немедленно звоните мне.
— Вы думаете, происшествия еще будут?
— Непременно, — ответил он — Так легко они не отступятся. Судя по всему, работу они уже провели немалую. Все потайные ниточки хорошо замаскированы. Я думаю, теперь они даже станут действовать активнее, чтобы опередить нас.
Мне стало вдруг страшно, и дрогнувшим голосом я спросила:
— А в чем может проявиться их активность? Чего мне ждать?
— Не знаю, — честно ответил он. — Но помните, я в любой момент поспешу к вам на помощь, когда бы вы ни позвонили.
— Спасибо!
— Мы должны помешать им во что бы то ни стало. Не говоря уже о здоровье вашей тети, речь идет ведь и о солидных деньгах.
— Да, при одной мысли, что они станут вытворять в своем огненном храме на тетины деньги, у меня мурашки бегают по коже. Бр-р…
— Вот именно. Ну, спокойной ночи.
— До свидания. Надеюсь, она будет спокойной.
9. СУМАСШЕДШИЕ ДНИ
Дома все было спокойно и тихо. Тетя еще не ложилась, ждала меня, раскладывая пасьянс, сама напоила чаем с медом. Сославшись на усталость, я поспешила отправиться спать.
И ночь прошла спокойно. Утром тетя была такой же милой, заботливой, веселой. Поспела малина, и мы весь день собирали ее. Тетя увлеклась и стала напевать забавные песенки, которые слышала в юности от садовниц на сборе ягод.
А на следующее утро, когда я вышла в столовую к завтраку и привычным движением потянулась поцеловать тетю, она вдруг резко отстранила меня, почти оттолкнула и спросила:
— Где ты была позавчера?
Я молчала, потупившись, словно уличенная во лжи девчонка.
— Я все знаю. Зачем ты так нагло лгала мне? — продолжала она.
— Ты опять слышала «голос»? — спросила я убито, не решаясь поднять головы.
— Да! И он рассказал мне все о вашем подлом сговоре. Зачем ты связалась с этим проходимцем, Морисом Жакобом? Каким грязным вещам он тебя учит? Отвечай!
— Но он вовсе не проходимец. Мы хотим тебе помочь, — пробормотала я.
Но тетя гневно оборвала:
— Не лги! Я прекрасно знаю, что вы задумали. Голос открыл мне глаза. От него не скроешься, поняла?
Она стремительно встала и вышла из комнаты. А я осталась стоять посреди пустой столовой в полной растерянности.
Глухой, темный ужас поднимался во мне. Неужели от этого «голоса» в самом деле ничего не скроешь?
Я пыталась себя успокоить, что ничего сверхъестественного и мистического в этом проклятом «голосе» нет. Он вовсе не небесного происхождения, а принадлежит людям, каким-то пока еще не пойманным злодеям. А они, как все люди, конечно, не всемогущи. Доктор Жакоб непременно поможет мне…
Но плохое настроение не проходило. Весь день я бродила по дому и саду, как затравленная. Тетя заперлась у себя в комнате. Вокруг все было так тихо, что начинало звенеть в ушах.
Утром, придя к завтраку, тетя поздоровалась со мной довольно сухо, с доктором Ренаром, который был уже здесь, как всегда, приветливо. У меня отлегло от сердца.
Мы начали завтракать, постепенно завязался какой-то общий разговор о всяких пустяках. Все шло совершенно нормально, и с каждой минутой я успокаивалась и веселела. Ночные страхи начинали казаться пустыми и даже забавными…
Как вдруг я услышала странную фразу — тетя произнесла ее все тем же обыденным, ровным тоном, обращаясь к доктору:
— Ну, как же вы не помните, это случилось в прошлом году, через день после пожара. Да, именно через день, я прекрасно помню.
Мне показалось, что я ослышалась. Я переспросила:
— После какого пожара, тетя?
— Как после какого? У нас, слава богу, был лишь один пожар. В прошлом году, разве ты забыла?
Мы с доктором Ренаром переглянулись, но я все-таки робко возразила:
— Но у нас не было никакого пожара в прошлом году.
— Что же, мне изменяет память? — тетя потерла лоб. — Нет, я же прекрасно помню, что это случилось именно в прошлом году, пятнадцатого апреля. Вы тоже должны помнить, доктор. Вы же прибежали одним из первых. Пламя уже начало охватывать кровлю.
Я точно знала, что никакого пожара у нас никогда не было.
Наверное, я смотрела на тетю с таким ужасом, что она вдруг снова пришла в ярость, как и вчера
— Ты опять притворяешься, будто я все это выдумала! — закричала она, так сильно стукнув по столу, что чашки запрыгали. — Хватит изображать меня сумасшедшей. Ты же прекрасно помнишь этот пожар, сама получила сильные ожоги.
Не было никакого пожара, и не могло от него остаться следов на моей руке. Но тетя возмущалась так убедительно, что и я тоже пристально уставилась на собственную руку.
Нет, на ней не было никаких шрамов. Но доктор Ренар, делая мне знаки глазами, сказал:
— М-да, похоже на старый ожог. Теперь я вспоминаю…
Тетя оттолкнула мою руку, швырнула на пол салфетку и, гневно крикнув:
— Наглая, лживая девчонка! — выскочила из столовой.
Дверь за ней так хлопнула, что жалобно зазвенели хрустальные подвески старинной люстры.
— Что же это такое! — простонала я. — Ведь не было никакого пожара, и шрама у меня нет, ну, посмотрите, — и залилась слезами.
— Конечно, не было, — сказал доктор Ренар, поглаживая меня по руке.
— А вы ей поддакиваете.
— Но с ней нельзя спорить, когда она в таком состоянии. Вы должны сдерживаться, дорогая моя, и не противоречить ей,
— Соглашаться с любой глупостью, какую она скажет? Подтверждать каждое бредовое видение, какое ей только привидится? И вы считаете, будто таким образом мы ей поможем? Ведь она сходит с ума на наших глазах, доктор, а мы ей бессильны помочь.
— Придется, видимо, все-таки вызвать опытного психиатра, — тяжко вздохнув, ответил Ренар. — Позвоните доктору Жакобу, посоветуйтесь с ним,
— А, что он может! — махнула я рукой, но все-таки пошла в свою комнату, вытерла слезы и набрала номер домашнего телефона Мориса Жакоба.
Через несколько минут в трубке раздался встревоженный голос:
— Здравствуйте. Что у вас стряслось?
Я рассказала об ужасной утренней сцене.
— И все? — ответил Жакоб с явным облегчением. — Ну, чего же вы так перепугались? Обыкновенные внушенные так называемые ложные воспоминания. Ничего страшного, завтра ваша тетя будет опять нормальной. Уж доктор-то Ренар должен был разобраться…
— Доктор Ренэр считает, что тетю надо непременно показать опытному психиатру. Поэтому он и посоветовал позвонить вам.
— Ну, по-моему, такой нужды нет. Удивляюсь, что старый опытный врач так переполошился. Хотя, впрочем, он в шорах: упорно считает, будто у вашей тети какое-то психическое заболевание, а «голос» — лишь навязчивая галлюцинация. Но вы не пугайтесь. Утреннее происшествие снова подтверждает мою правоту. Ложные воспоминания бывают и у нормальных людей, непроизвольные. У тети это явно внушенное воспоминание…
— «Голосом»?
— Несомненно. Я вас очень прошу: проверьте хорошенько, незаметно для тетки, нет ли все-таки у нее в спальне каких-нибудь репродукторов. Они могут быть совсем миниатюрными, прятаться в подушке, где-нибудь в изголовье кровати, в ночном столике, даже в лампе.
— Постараюсь, — ответила я, — только это трудно. Тетя в последние дни явно подозревает меня в чем-то, не доверяет мне. Это, наверное, ей внушает «голос».
— Крепитесь, — сказал доктор Жакоб и, оживившись, добавил: — Да, я навел справки о той женщине…
— О какой женщине?
— Ну, о слепой, которая от внушения прозрела. Помните, вас еще так это поразило? Ее зовут Агнесой Рутен.
— Ну?
— Как я и предполагал, у нее не было органических расстройств зрения. Просто полгода назад от сильного нервного потрясения возник истерический амвроз, это вполне излечимо. Жалко, не встретил я ее до того, как она попала в лапы этих шарлатанов. Одной атеисткой было бы больше…