Как это происходит? Я попытался рассказать об этом в десяти лекциях, которые есть в книге Наедине с миром, и, как мне кажется, мне удалось, благодаря слушателям, которые были хорошо подготовлены, некоторые вещи впервые сказать словами. Я думаю, что было бы не правильно и способствовало бы вашему обману – просто рассказать задним числом, как я теперь вижу, как это все происходило. Почему это способствует обману?
Потому что трансформация каждого, кто проходит этот путь, вещь совершенно уникальная, хотя в ней есть какие-то общие этапы. Есть этап послушничества, т.е. подготовки себя к тому, чтобы стать учеником. Это требование существует на всех духовных путях, но в трансформационных оно особенно важно, потому что быть учеником – это определенный образ жизни.
Значит, к этому надо готовиться; значит, прежде чем стать учеником, нужно пройти период послушничества. У некоторых вся жизнь превращается в этот период, и они так и не становятся учениками. Есть люди, неспособные быть учениками, просто неспособные в том смысле, в котором это принято на духовном пути.
Не зря мудрые люди говорят, что в наше время нет проблемы Учителя.
На каждого ученика на Земле приходится минимум пара учителей, потому что учеников мало, а учителей достаточно (Юмор?).
Следующий этап – сдача. В трансформационных путях сдача абсолютная.
Я вам приведу пример из своей истории. Я раньше не имел права его приводить, но теперь уже можно.
В самом начале, где-то недели через три, может через месяц после встречи с Учителем, случилась такая история. Он пришел ко мне, это было утром, и рассказал, что, начиная со вчерашнего вечера, его товарищи по группе социологов из МГУ, которые работали по договору с заводом, в общежитии, где они жили, его пытали. Он пересказал все издевательские пытки, которые мне были известны: зубной щеткой пол подмести, под холодный – под горячий душ, всякое-всякое… Я не буду перечислять, ну набор, в данном случае, ужасно унизительный. Потом он ослабел совсем.
Они его силком посадили в машину, отвезли в ресторан и вылили в него бутылку коньяка, чтобы он не мог звать на помощь. В общем, такое издевательство всякое-разное происходило всю ночь. И вот утром он приходит ко мне, рассказывая все это, ну просто ситуация фашистская совершенно. И говорит: Пойдешь в свидетели в милицию, скажешь, что ты был всему этому свидетелем, потому что мне больше не к кому обратиться в чужом городе.
Если ты это считаешь возможным, то пойдем, ты все это расскажешь, что ты все это видел, что это при тебе было… Я говорю: Конечно. Мы пошли в милицию, я написал все показания, расписался на каждой странице. И устно меня допрашивали. В соседнем кабинете, я сам слышал, что совершенно противоположное рассказывала та группа, и я их видел, тех мучителей. А дальше… это неважно, что было дальше. Важна вот такая ситуация. Я говорю о сдаче, напоминаю, и рассказал вам эту историю в связи с этим.
Самое главное здесь не то, что для меня не было никаких сомнений, что раз Учитель говорит – значит, надо. Самое главное то, что он разрешил мне эту сдачу. У нас же мысль как развивается: ну это ужасно трудно, но уж если я решился, то это все. Нет. Самое главное, чтобы он тебе это разрешил, принял твою сдачу.
Третий этап – разборка, т.е. вас разбирают в психологическом смысле просто на части: ядро личности, механизм само собой разумеющихся норм, структура ценностей, все это подвергается полной разборке, и это, конечно, очень болезненно. Сами понимаете, ведь от вас просто ничего не остается, одни запчасти… (Все это разделение на последовательные этапы условно, чтобы выделить принципиальные моменты.) Затем наступает четвертый этап пути – сборка. После сборки начинаются испытания сидхами, т.е. открываются миллионы разных увлекательных возможностей.
Потом нуль-переход, один, другой, третий – и наступает другая жизнь. Это такая приблизительная схема – три просветления, как угодно, или три нуль-перехода. Неважно, какими словами назвать, важно, что от вас ничего не остается. Это действительно трансформация, во всех смыслах слова.
И конечно, современному человеку это очень трудно.
У меня есть люди, с которыми я работаю уже семь-восемь лет. Я имею в виду тех, кто остались из пришедших семь-восемь лет назад. Они искренне считают меня своим учителем и себя моими учениками. Они многое прошли, многое испытали. Они очень непохожи на тех людей, которыми были, когда пришли, от них мало что осталось, и несмотря на это, им еще очень трудно, и будет еще труднее, потому что здесь действует принцип: чем дальше, тем труднее. В этом благородство пути, в том, что чем дальше – тем труднее, т.е. ты постоянно имеешь возможность сойти без всяких угрызений совести, без всяких осуждений в твой адрес. Каждый раз тебе предлагают все более сложную ситуацию, и ты сам решаешь, браться за нее или нет. Но на каком бы ты этапе ни сошел, ты остаешься с так называемой зарплатой, тебе остаются определенные знания, определенные умения, на основе которых ты можешь просто вернуться в обычную жизнь, пока еще не произошло необратимых изменений, или уйти на какой-нибудь другой путь, потому что, как правило, людей таких, конечно, с радостью встречают на любом из других путей. Их немного… на любом Пути.
Можно, например, книжку написать, и за нее даже, может, и заплатят, не материально, так морально. Я вот думал, как же вам помочь прикоснуться, увидеть, ощутить это. Но я даже не знаю, какие подобрать слова, потому что с точки зрения стороннего наблюдателя – это оскорбительно, хотя то, что в вас оскорбляется, просто защитная, рефлексивная реакция, потому что никакого желания обидеть кого-то, естественно, нет.
Лучше всего такой образ: ситуация в сумасшедшем доме. Вы все нормальные, а я сумасшедший, и вот сумасшедший пытается нормальным доказать, что его сумасшествие – это как раз и есть норма.
Наверное, эта ситуация именно так и выглядит. Это не лучше и не хуже. Как вы видите по мне, ничем особенно принципиальным я от вас не отличаюсь. То, что касается моей внутренней жизни, отношения к вам не имеет. Мои профессиональные заботы или тот мир, в котором я живу, никак не совмещаются с вашими, и поэтому если говорить о том, что реально существует для глаза, для уха, то ничем особенным от вас я не отличаюсь.
Как видите, я не экстрасенс, не телепат, не ясновидящий и телекинезом не владею, и не йог, и болею… как видите. Здесь нет заманки. В этих путях нет принципа качественного превосходства, – это, пожалуй, самое главное отличие этих путей от других. Здесь нет принципа качественного превосходства, здесь нет такой постановки вопроса, что, идя по пути, вы становитесь выше, более развитыми, еще что-нибудь для поднятия самооценки… Нет обещания каких-нибудь сверхъестественных способностей.
В этом мире ничего этого нет. Ну какие у меня сверхъестественные способности! Я элементарных вещей сделать не могу: мне уже сорок пять, а я семье квартиру сделать не могу, ну что это такое, бездомный, что здесь сверхъестественного? Меня гоняли пять лет с волчьим билетом, и я ничего не мог сделать. Я так и болтался, массажистом у спортсменов работал за сто двадцать рублей, т.е. в этом мире ничего особенного нет. Другой вопрос, что есть огромный свой мир, в котором я живу, – другой. И там, конечно, другие законы, там, может быть, что-то и происходит такое чудесное, а здесь, снаружи, ничего принципиально не меняется. Это такой своеобразный вид безумия, мне кажется, сошествия с ума.
И только то, что я умею вести себя согласованно в социальной реальности, не дает никому основания объявить меня сумасшедшим, хотя попытки такие и были.
Просто я знаю правила игры, как надо вести себя согласованно в реальности.
Но если бы я вдруг начал вслух воспроизводить свой мир и то, чем я реально живу, не Игорь Николаевич, а Я, то тут никаких сомнений не было бы. Ну, как минимум паранойяльный синдром, т.е. систематизированный бред, искусственно созданная реальность и т.д.
Конечно, должен вам сказать, что если говорить о знаниях, то больше всего труда заняло разучивание всего этого хозяйства для того, чтобы получить возможность существовать среди людей в согласованном виде. За последние восемь лет это была самая тяжелая работа. Для этого пришлось прочитать огромное количество книг, чтобы уметь играть в эти игры, изобразить психолога, изобразить режиссера, изобразить философа или еще кого-нибудь. Для этого же надо очень много знать, ведь обычный человек, по ходу жизни, просто накапливает эти знания, и они кажутся само собой разумеющимися, потому что есть средний вариант. Школа, институт, работа – и вот ты все разучил. Мне же пришлось проделать обратный путь. Когда я закончил свое обучение, то после еще самостоятельно пришлось находить форму, в которой можно было бы существовать согласованно с социальной реальностью. И все равно полностью спрятаться невозможно. Есть закон стаи: стая по запаху чужого опознает. Рано или поздно тебя все равно опознают, запах от тебя не тот.
Может, это просто недостаток квалификации и я еще не достиг такого качества, чтобы делать свою работу, которую я считаю нужной делать, и при этом совсем уметь растворяться. Я умею, но не очень. Не всегда у меня это получается.
Хорошо, что кончился договор и я уже имею право говорить своим языком, пока во всяком случае, на той работе, которую делаю сейчас.
А раньше было безумно трудно, потому что все нужно было переводить на китайский, т.е. любую фразу нужно было переводить. Я не имел права говорить ни с кем на своем языке, кроме одного человека, а его я видел раз в год. Я все время говорил на языке тех, с кем я общался. Это хорошая практика, потому что мы же все иностранцы, вы это знаете. Это хорошая практика, потому что я научился говорить о своем на любом языке.
Я имею в виду на русском, но на любом психологическом языке, в рамках русского языка. Я думаю, что я знаю русский язык, потому что на нем я могу говорить и с маленьким ребенком, и с профессором, и с бичом – мне все равно, с кем. Я на этом языке с любыми людьми договорюсь.
Какой же смысл вообще в этих путях? Это очень трудно объяснить.
Какой же смысл в любви? Довольно сложный вопрос: какой смысл в любви.
Но, наверное, он есть. Ведь находятся те, кто хотят по этим путям идти.
Те, кто в силу неизвестных причин уловили этот запах, запах другой жизни.
Я часто думаю, почему за двадцать лет пути у меня не было никогда никаких проблем выбора? Я влюбился сразу и на всю жизнь. Я – везунчик, это, наверное, не типичный пример. Но именно в этот трансформационный вариант я влюбился. Мне в нем нравится. Мне нравится то, что нет канона.
Мне нравится то, что нет ритуалов, что нет инициации, что нет рецептуры, что все это нужно открывать самому, что каждый шаг дается все с большим и большим трудом. Мне вот это все ужасно нравится, и поэтому меня они никак не волновали, приглашения переметнуться в другие варианты. Я экстрасенсом решил побыть, попробовать, узнать, что за жизнь такая у экстрасенса. Пожил три месяца экстрасенсом – скучно. Я не говорю, что эти пути – самое лучшее для всех, и я вас всех не призываю ринуться на эти пути. Я вас даже не призываю вообще ринуться ни на какие пути, если у вас нет такого неодолимого желания. Вполне достаточно хорошо жить в духовном убежище и уже этим приносить пользу себе и людям. Просто когда я об этом говорю, я, естественно, говорю о своей любви. И влюбленный он всегда такой, он не может быть совершенно объективным, он говорит о возлюбенной. Он не может не быть уверенным, что она самая прекрасная.
Таково свойство любви.
Я могу вспомнить, как я катался по комнате, бился головой об стенку, кричал, сходил практически с ума и просил Школу об одном: чтобы мне разрешили умереть. Я делал это трижды. Это не значит, что все проходят через это, но со мной это было так. На третий раз, если перевести на человеческий язык, мне матом ответили, что умереть – это самое легкое – не стоило вставать на этот путь, если ты встал на него для того, чтобы просто умереть. Два раза я чуть с ума не сошел, ну т.е. я находился в ситуациях, в которых я боролся с тем, чтобы не сойти с ума, какая-то часть меня очень этого хотела в силу напряжения. Три раза я был на краю физической смерти … Ну а социальной бякой, цацой, так это вы уже знаете, – я был и бякой и цацой, а в итоге в основном – нищим был. Хотя бывал материально обеспеченным, но это, как правило, долго не длилось.
Просто учеба обходится очень дорого, потому что нужно самому искать те ситуации, которые поставят тебя в экстремальное положение, никто ж тебе эти ситуации не подарит. А поскольку жизнь у нас построена по принципу обратному, до убаюкивания, как в детстве начинается и так до конца, до смерти продолжается, то нужна масса собственных личных усилий, чтобы найти те ситуации, которые дадут тебе возможность сделать еще шаг.
Предельные ситуации, потому что главная технологическая особенность трансформационных путей – это то, что шагом считается только сугубо экстремальное, т.е. экстремальность считается нормой, т.е. ты должен так суметь организовать свою жизнь, если хочешь учиться, чтобы постоянно находиться в экстремальных условиях.
Как говорил Гурджиев – в счет идут только сверхусилия, просто усилия вообще никуда не засчитываются. Поэтому я и говорю, что это путь для сильных людей, потому что мало того, что ты должен находиться в экстремальных условиях, ты еще сам их себе должен найти, создать, а это обходится дорого. Вы думаете, что это так просто – мотаться из города в город, бросать себя из одного места в другое, и только обжившись, сразу, как только почувствовал, что начинаются гули-гули, спи, хороший, отдохни, нужно тут же взять себя за шкирку и выкинуть себя из этой ситуации, потому что если гули-гули, так может и годик пролететь, а когда путь кончится, и успеешь ли ты пройти или не успеешь, никаких гарантий. Как известно, на духовных путях не выдают гарантийных обязательств на будущее. В трансформационных путях необходимость постоянного сверхусилия – это норма, это просто норма. Когда мы говорим: Ох, как трудно! Как пережить все это! – это радость, т.е. внешне в согласованной реальности ты говоришь: Ох, боже мой! – а внутри себя ты счастлив, потому что есть шанс. Это не так просто сделать. Это кажется, что жизнь полна экстремальных ситуаций. Того, что мы считаем экстремальными, тяжелыми обстоятельствами в обычной жизни, хватает на первые три года учения, максимум. Через три года, куда ни глянь – все просто, и надо искать. У Кастанеды, помните, Дон Хуан говорит, что мелочный тиран – находка для воина. Что он считал мелочным тираном? – Человека, который имеет право тебя убить. Это мелочный тиран. Это называется мелочный тиран, потому что тираном человек не в состоянии быть. Этому нужно долго учиться, чтобы он стал крупным тираном, поэтому это находка для воина.
На трансформационном пути экстремальная ситуация тоже находка, потому что если их нет, то нет и шансов. Те из вас, кто читал первую книжку, помнят, что в начале первой лекции я обращаюсь к тем, кто присутствовал в аудитории (а большинство из них люди, прозанимавшиеся семь-восемь лет), с сообщением, что у них ничтожный шанс, его почти нет!
Это у них. И я им говорю правду. Самое страшное, а может быть смешное, а может быть никакое, что они-то это знают. За шесть-семь лет учебы они поняли это, они поняли, что шанса почти нет для них. Хотя они вроде бы прошли через массу очень сложных ситуаций. Так что, как видите, у нас, как ни странно, получилась некая иерархия вариантов. Хотя мы говорили о всеобщей сложности путей, о том, что переход из одной жизни в другую – это трудно, но, говоря о путях воздействия, о медитационных вариантах, нагнетания никакого мы не ощущали. Когда заговорили о путях управления ситуацией, в первый раз возникла тема, что это довольно сложный и требующий определенных, достаточно жестких предпосылок вариант. Сегодня мы дошли до того места, которое действительно является самым трудным, и это признается всеми посвященными людьми, т.е. людьми, которые прошли какой-либо духовный путь. Это воспринимают все. Когда я вам говорю, что у меня восемь входных посвящений – это не означает, что у меня восемь медалей на груди, это означает только одно: что, пройдя своим путем, идя по нему, я имел возможность вступать в контакты с представителями других путей. И в большинстве случаев это были обоюдные контакты, взаимопонимание и помощь. Помощь, кстати говоря, на духовных путях вы знаете как звучит: падающего подтолкни, чтоб не упал. Помощь состоит в том, чтобы не давать человеку заснуть, чтобы не дать впасть в состояние спи спокойно, дорогой товарищ. Друг – это не тот, который тебя убаюкивает, а друг – это тот, который, когда ты вздремнул, подножку вовремя подставит, чтобы ты плюхнулся и проснулся. Все за рамками нашей логики и красивых рассказов о духовности, поэтому на меня и злятся некоторые или не злятся даже, а считают меня не правым в том, что я рассказываю слишком много, как им кажется, но я не вижу просто другого выхода для решений той рабочей задачи, которая у меня существует. Еще раз повторяю: как говорил мой учитель (и за двадцать с лишним лет, с тех пор как я его встретил, я уже неоднократно в этом убеждался), можно прожить с человеком рядом двадцать лет, быть уверенным, что он из себя ничего не представляет, и только потом дорасти до него и понять, что это учитель твоих учителей, потому что трансформационные пути в этом мире не дают никакой функциональной, качественной выявленности, никакого преимущества.