- Вы знаете, что Екатеринбург взят? - перебил я.
- Знаю...
- Вот и думайте лучше об этом. Извините за жестокость, но, представьте себе, что сделал бы этот "почти мальчик" с вами, если б вы были там, в Екатеринбурге.
- У меня там родители.
- Я знаю, вы говорили.
- Да... Да, конечно, вы правы. А знаете, Андрей, вы изменились за эти недели.
- В какую сторону - в хорошую или плохую?
- В нашу сторону...
ИЗМЕНА
...Измена Пичугина не только не внесла растерянности в ряды верхнеуральцев, а заставила их драться еще ожесточеннее, словно смывая с себя пятно измены. Новый командующий Верхнеуральским отрядом Енборисов вел себя так, что никакой, даже самый верный глаз не мог найти в его действиях ничего подозрительного: он отдавал точные и верные в оперативном отношении приказы, следил за дисциплиной и старался, чтобы вверенные ему верхнеуральцы воевали не хуже других отрядов. Но это была лицевая сторона медали, имелась и обратная. Немцов постоянно пробирался в расположение белых и передавал планы и приказы красного командования.
2 августа состоялось решающее заседание совета командиров, на котором твердо решили отходить на северо-запад. Еще в приказе от 17 июля главком писал:
"Получена живая связь от Богоявленского отряда, который в настоящее время группируется в районе Богоявленского и Архангельского заводов при достаточном количестве артиллерии и огнестрельных припасов и готовится действовать в направлении на Уфу и Бирск... Наша задача - пробиться на соединение со своими частями, действующими со стороны центров, с которыми и установить связь. Ближайшей нашей задачей ставлю переход всего отряда через железнодорожную линию Челябинск - Уфа..."
Все эти сведения становились известны белым.
В ночь с 1-го на 2 августа Енборисов отослал с различными поручениями всех своих помощников и нервно ждал: как сообщил связной, к нему должен был приехать человек из контрразведки. В полночь, как и договаривались, к штабу осторожно подошел Калманов. В час ночи дверь тихо отворилась, и в нее заглянул Немцов.
- Можно? - спросил он полушепотом.
- Можно, - ответил Енборисов и встал. Калманов тоже поднялся. В комнату вошел высокий человек, одетый в кожаную тужурку, на которой висел красный бант, сложенный именно так, как и требовал приказ главкома.
- Юсов? - тихонько воскликнул Калманов.
- Ну вот, Викентий, и встретились! - ответил поручик и с чувством пожал руку своему екатеринбургскому знакомому. - А теперь познакомь нас!
Калманов представил их друг другу. Все это выглядело немного картинно, потому что уже две недели эти люди - правда, заочно - тесно сотрудничали.
- Садитесь, господа! - пригласил Юсов, словно принимал их у себя дома, уселся сам и закурил. - Сегодняшняя ночь - решающая. Вам поручено прикрывать отход красных, не так ли, Алексей Кириллович?
- Так точно.
- У вас много своих людей в отряде?
- Мало, но за командиров Зобова, Каюкова, Борцова я ручаюсь.
- Хорошо. А если предложить солдатам перейти на нашу сторону и обещать всем жизнь?
- Думаю, ничего не получится.
- Тогда сделаем по-другому: отход начнете прямо сейчас...
- Но у меня приказ главкома... - начал было Енборисов.
- Оставьте! С этой минуты вы выполняете мои приказы. Итак, вы и ваши люди, ничего не объясняя, ссылаясь на обожаемого вами главкома, уводите солдат в нашу сторону. Я буду с вами. Когда дам команду "Пошел!", мы вырываемся вперед, а весь ваш отряд оказывается под пулеметными прицелами. Или они сложат оружие, или свои дурацкие головы. Но, полагаю, до кровопролития не дойдет. Мы с вами направимся в штаб, и вы в деталях расскажете план отхода большевиков. У меня все.
- Господин Юсов, - непривычно просительным голосом поинтересовался Енборисов, - могу я рассчитывать, что моя помощь учтется...
- Алексей Кириллович, когда речь идет о судьбах Родины, торговаться не нужно! Каждому воздастся по делам его! Ясно?
- Да-да...
- А я? - вдруг каким-то обиженным тонким голосом спросил Калманов.
- А вы, дорогой мой, останетесь здесь на тот случай, если Каширину все-таки удастся вырваться из клещей. Вас не подозревают?
- Так, чтобы впрямую, нет, но у меня такое чувство...
- Чувства оставьте барышням. Следят или нет?
- Следят скорее за Боровским.
- За этим слабонервным стихоплетом? Вот и сделайте, чтобы подозрения большевиков стали более основательными. Поняли?
- Понял.
- Сведения о планах Каширина будете передавать через того же Немцова, под каким-нибудь предлогом заберите его к себе в роту. Пароль "Екатеринбургская казарма". И еще нам нужен ваш заложник Попов: о нем почему-то очень хлопочет Омск.
- Но тогда всех заложников расстреляют!
- Попробуйте организовать побег всем заложникам, а если не получится, черт с ними. Чуть крови больше или меньше - не так важно!
Юсов обвел собеседников внимательным взглядом и поднялся. Они вышли из дома: стояла прохладная августовская ночь. Вскоре подскакали вызванные Енборисовым Зобов, Каюков, Борцов, несколько других бывших офицеров. Они пошептались в темноте и разъехались каждый к своему отряду. Юсов и Енборисов рысью двинулись в другую сторону. В одном месте их окликнул часовой, но, узнав голос Енборисова, успокоился.
...Несмотря на темноту, стало понятно, что Верхнеуральский отряд пришел в движение.
- Что за дьявольщина! - обернулся к помощнику командир четвертой сотни второго Верхнеуральского полка Акулин. - Уходить еще рано!..
- Передали приказ Каюкова - отходить! - ответил тот.
- Куда отходить?
- Туда! - махнул он рукой в темноту.
- Куда - туда?! Куриные мозги! Там же белые!
В это время из темноты выскользнули два всадника: Енборисов и незнакомый командир в кожанке.
- Товарищ Енборисов! - бросился к нему Акулин. - Почему отходим?
- Приказ главкома. Вот только что из штаба привезли! - кивнул есаул на Юсова. Тот сделал значительное лицо.
- А почему туда отходим - там же белые?! - не унимался Акулин.
- Это - маневр! Выполняйте приказ! - выкрикнул Енборисов и добавил: Выбили белых. Выбили...
- Ничего не понимаю, - пробормотал, отойдя в сторону, Акулин и спросил нахмуренного помощника: - Слушай, что-то я не помню у Каширина в штабе такого человека?
- А кто их разберет - каждый день новые присоединяются...
И вдруг из темноты выскочил какой-то всадник - размахивая шашкой, он истошно кричал:
- Братцы, нас предали, окружили, идти некуда - надо сдаваться! Кто к женам и детям - за мной!
- Ах, вот оно что! - крикнул Акулин и, выхватив маузер, несколько раз выстрелил в предателей, потом вскочил на коня, обнажил шашку и закричал ничего не понимавшим бойцам: - Не слушайте гадов, они Дутову продались! Все назад! За мной...
Люди, услышав хорошо знакомый голос Акулина, метнулись назад.
- Командуй, олух! - заорал в ухо Енборисову взбешенный Юсов. Командуй, тебе говорят!.. Застрелю!
Тем временем опамятовавшиеся люди открыли огонь по тем, кто собирался увести их к белым. Енборисов первым повернул коня и помчался в сторону поселка Спасский, где стояли дутовцы. "Не простят, не простят, не простят!" - колотилось у него в висках.
Примерно такие же события происходили в это время на позициях первого полка: красных, с недоумением последовавших было за командиром Борцовым, остановил Галунов. В Спасский ускакало всего несколько десятков человек в основном бывших офицеров и урядников.
Днем, 2 августа, приняв командование Сводным отрядом, Блюхер издал приказ: "...Ввиду того, что вверенная мне Красная Армия не имела связи с базой, которая питала бы ее как огнестрельными припасами, так и всем необходимым для армии, на совещании делегатов от всех отрядов решено было пробиться и соединиться с базой...
Но изменнический поступок Енборисова вынудил нас отказаться от дальнейших операций на Верхнеуральск, так как Енборисов, безусловно, раскроет все наши планы и средства к дальнейшей борьбе с противником, который, учтя это, будет оказывать упорное сопротивление, с тем чтобы заставить нас израсходоваться, а тогда взять нас голыми руками...
Отказавшись в силу приведенных причин от первого направления, мы должны выбрать новое направление на присоединение к нашим силам, опирающимся на базу. Оставаться здесь, в Белорецке, мы не можем, так как противник наш отказ сочтет за нашу слабость и поведет против нас активные боевые действия, с тем чтобы нас взять в кольцо, и тогда нам трудно будет прорвать это кольцо.
Может быть, у многих красноармейцев возникнет сомнение в том, стоит ли идти в новом направлении, не лучше ли остаться здесь и где-нибудь укрыться. Товарищи, такое решение будет весьма гибельным, так как легче всего переловить и передушить нас поодиночке, а когда же мы будем двигаться кулаком, справиться с нами трудно, потому что мы можем бороться и пробивать себе путь сплоченной силой. Итак, вперед! Кто малодушен, оставайся, но помни, что одиночки - не сила и легко могут быть переломлены противником.
Главнокомандующий Б л ю х е р".
Из донесения штабу Уральского корпуса белых:
"Сдавшиеся главари красных показывают, что большевики решили прорваться на Уфу, двигаясь по дороге Белорецкий - Богоявленский заводы и Стерлитамак. Состав отрядов они определяют в 1300 кавалерии, около 4500 пехоты при 13 орудиях, пулеметах, 2 легковых и 1 грузовом автомобилях. Командуют красными Иван Каширин, Блюхер, Томин. Недостаточно патронов, снарядов, питания..."
- Поручик, - отчитывал Юсова начальник контрразведки, - как же вы умудрились не довезти этого Енборисова? Объяснитесь!
- Господин полковник! - твердо отвечал провинившийся. - Операция сорвалась... Началась перестрелка... Случайная пуля...
- Ну и бог с ним. Каюкова отправьте в Омск, может быть, там из него еще что-нибудь вытрясут. Надеюсь, свой человек у вас остался?
- Конечно.
- Мне нужны сведения о дальнейших планах большевиков. Не исключено, что в сложившейся ситуации они придумают что-то новенькое.
- Слушаюсь, господин полковник.
- И тоньше нужно работать, поручик, тоньше...
...Из инструкции генерала Ханжина начальнику 3-й дивизии Уральского корпуса генералу Ончокову:
"Преследовать большевиков приказываю самым энергичным образом, стараясь не только догнать хвост колонны, но и перерезать ей путь, дабы скорей их ликвидировать и очистить от них край".
Из телеграммы генерала Ончокова генералу Ханжину:
"Вследствие измученности конского состава перехватить дорогу противнику не удается. Хотя известны его передвижения и стоянки, обойти не удается вследствие бездорожья по горам..."
Дневник военспеца Главного штаба
Сводного Уральского отряда
Андрея Владимирцева
3 августа, Белорецк
Вчера утром был совет командиров. Закрытый. После того как белые спокойно въехали в Белорецк, после измены Пичугина и Енборисова мы стали осторожнее. Теперь каждый день нагрудные красные ленты складываются и прикалываются по-особому. Так что даже если накануне разведка противника выяснит наши знаки отличия, утром следующего дня они уже будут другими.
На совет, который собрали в доме управляющего Белорецким заводом, командиров пропускали по документам, рядовых вообще не допускали.
Во главе стола сидели Блюхер, Каширины, Томин.
Первым, опираясь на костыль, поднялся Николай Дмитриевич. Медленно и каким-то нарочито уверенным голосом он сказал о том, что отряд, несмотря на победу под Верхнеуральском, попал в сложную ситуацию, что первоначальный план движения, предложенный им, как показали события, был неправильным. Верным был план Блюхера, поэтому и командование Сводным отрядом нужно передать Блюхеру.
- Да и с раненой ногой какой я главком! - закончил он тихо.
Слова Каширина не были неожиданностью, накануне вопрос о новом главкоме обсуждался на собраниях в отрядах. И все-таки мне жаль Николая Дмитриевича. Кто же знал, что так все сложится, что Екатеринбург сдадут!
Кандидатуру Блюхера поддержал Томин, многие другие командиры. Некоторые при этом виновато поглядывали в сторону Кашириных.
По поводу дальнейшего направления движения были разные предложения, в том числе - идти в Туркестан, к Зиновьеву, или отсидеться в районе Белорецка, дождаться наступления красных. Но это были уже отголоски прежних заблуждений, и большинством приняли решение двигаться на северо-запад для соединения с Красной Армией, которая, судя, по данным разведки и сведениям белых газет, действовала именно там.
Когда стали голосовать, видно было, с каким трудом поднимают руки белоречане, ведь уйти - значит, оставить здесь свои семьи, а как обращаются с ними белые, уже известно.
Блюхер выступал на совете несколько раз, иногда резко обрывая кого-нибудь, но чаще твердо и размеренно бросая слова, оглядывая при этом собравшихся спокойными серыми глазами. Садясь на место после окончания речи, Василий Константинович обычно морщился - наверное, Павлищев прав: у главкома что-то со спиной.
Принимая план Блюхера, красные решили из тактических соображений объяснить новое направление изменой Енборисова, знавшего о всех наших планах, но при этом не скрывать и всех трудностей. Мне нравится манера большевиков не юлить, а говорить прямо, как все есть на самом деле.
Последним выступил Василий Константинович. Он снова говорил о том, что не только мы, а вся республика сейчас переживает трудности. У нас мало боеприпасов - по 80 снарядов на орудие и менее сотни патронов на бойца, у нас почти нет медикаментов, один-единственный врач и несколько сестер милосердия. Если мы не пробьемся к Красной Армии, то погибнем! Но задача не только в том, чтобы прорваться, а в том, чтобы, идя к своим, бить белых, разворошить их тыл, как муравьиную кучу.
- Вы все знаете, - продолжал Блюхер. - У нас мало продовольствия, одежды. Кое-что, думаю, мы возьмем у неприятеля и заплатим за это своей кровью. А вот за то, что мы будем брать у населения, придется платить деньгами. За мародерство - ревтрибунал и расстрел! Поэтому все имеющиеся деньги, мануфактуру, продовольствие, обмундирование - сдать в общий фонд. Кроме того, нужно...
- Это почему сдавать? - вдруг вскочил один из стерлитамакских командиров. - Нам рабочие из центра прислали последнее, чтобы мы им хлеб выменяли! Не можем мы сдавать! Не имеем права сдавать!
- Заставим! - взвился Томин.
- Заставите? Нас, красных бойцов, силой заставите?! Уйдем от вас...
- Снарядами проводим! - побагровел Томин.
Блюхер не обрывал спорящих, но все почему-то вдруг замолкли и поглядели в его сторону. Главком стоял с неподвижно угрожающим лицом. Когда установилась тишина, он продолжил:
- Кроме того, нужно сдать медикаменты и простыни для нашего лазарета. Затем штаб предлагает некоторые изменения в формировании. Мы формируем три отряда: Белорецкий - командующий Томин, Верхнеуральский - командующий Иван Каширин, Уральский - пока исполняющим остаюсь я. Это наши предложения. Сегодня же нужно обсудить кандидатуры, сначала на партийном активе, а потом на собрании бойцов. Николай Дмитриевич согласился выполнять обязанности заместителя главкома. И последнее: приказ об изготовлении патронов на заводе выполнен?
- Да! - радостно отозвался помощник главкома Баранов. - Матрицы готовы!
- Все уничтожить, а то нашими же пулями беляки нас и проводят. Совещание закрыто. Давайте, товарищи, споем наш пролетарский гимн.
Когда пение замолкло и командиры стали выходить из комнаты, Блюхер окликнул Павлищева и меня. Мы остановились. Опустевшие стулья еще сохраняли особенности характера сидевших на них людей: одни стояли ровно, другие были нервно развернуты... В доме так накурили, что, казалось, поднимается странно удушливый утренний туман.
- Иван Степанович, - начал главком. - Мне трудно будет командовать уральцами. Вы понимаете: общее командование требует человека целиком. Мы советовались и решили доверить вам командование Уральским отрядом.
- Никак не могу, товарищ командующий! - неожиданно ответил Павлищев.
- Почему? Уральским полком командовали, а отрядом не сможете? Иван Степанович, мы с вами не первый день воюем!