Холод начал пробирать Анатолия быстрее, чем он рассчитывал. Вначале стали мерзнуть ноги. Тонкая непромокаемая ткань не пропускала воду, но была плохим теплоизолятором - колени сводило судорогой. И голени под длинными голенищами, несмотря на туго затянутые пряжки, одеревенели, словно туда просачивалась вода.
Анатолий болтал ногами, шевелил ступнями - помогало плохо. Холод быстро распространялся по всему телу. И вокруг по-прежнему царила непроглядная темнота. Даже если рядом проплывет корабль, никто не увидит одинокого человека, не услышит. А при таком шторме вряд ли кто рискнет выйти в море. И сколько ещё будет бушевать стихия? Неужели его ждет холодная, голодная смерть?
В голове затуманилось, мозг работал вяло, мысли разбегались . Он понимал, что надо что-то делать, но забыл что. Ног он уже не чувствовал, они были похожи на набухшие влагой деревяшки, тянувшие на дно и помогавшие волнам накрывать его с головой. Он отплевывал соленые сгустки, жадно хватал после этого воздух, прятал лицо от холодных, обжигающих накатов.
Потом боль притупилась, тяжело стало шевелить руками, головой. Но мозг ещё работал, и он понял, что погибает. В воображении мелькнул образ Светланы. Стало её жаль: такая милая, добрая дочь у такого жестокого отца. Доверила Анатолию самое сокровенное - взаимоотношения в своей семье. Значит, полюбила его. Могла бы быть хорошей женой. Не суждено...
Как быстро пролетела жизнь! Но он давно был готов к смерти, ещё там, в Чечне, когда не раз попал под шквальный огонь. Но там он не терял надежду. Здесь же надеяться не на кого и не на что. Жаль, что придется долго и мучительно медленно околевать. Лучше бы погибнуть от пули... А почему бы нет? У него есть пистолет. Правда, самоубийц считают малодушными людьми. Но вряд ли кто найдет его и узнает как он погиб.
Он достал из кармана штормовки пистолет. Попытался снять его с предохранителя и не смог - пальцы не повиновались.
19
Гусаров вернулся с корабля к машине расстроенным и возбужденным. Русанов, с которым он встретился на корабле, оказался вовсе не советником губернатора, а скорее всего ментом. И псевдоним-то выбрал - Иванкин... На кого он работает? На Валунского, на Пшонкина или на Тюренкова? Хотя какая разница, все они сволочи и подлецы, так и ждут момента, чтобы на чем-то поймать его, посадить за решетку... И к Светлане мнимый влюбленный прилип, чтобы за ним следить. А она, дура, развесила уши: "Такой интеллигентный, такой обходительный; умница". Втюрилась, как школьница. А пора бы уже разбираться в людях. Валерию Алексеевичу этот Русанов-Иванкин не понравился ещё у губернатора. Сидел, молчал, всех разглядывал и слушал. И в школу пришел... Зачем? Журналистом назвался. Статью написать? А где статья? Фельетон какой-то сволочонок накатал. А может, он? - мелькнула догадка. Но он тут же отогнал её, вспомнив, что уточнял фамилию автора - есть такой в "Тихоокеанской звезде". Пусть немного поутихнет, а если удастся переизбраться на второй срок, этот шелкопер узнает кто таков Гусаров. С Русановым-Иванкиным разберется Навроцкий, капитан - мужик крутой, с ментами у него свой счет.
И все-таки на душе было неспокойно. А если на корабле не один мент, и они знают, куда и зачем отправляется корабль? Дело может обернуться очень худо...
В машине его ожидала Светлана, он захватил её из школы по пути домой. Дочь сразу заметила, что отец чем-то расстроен.
- Что-нибудь случилось? - участливо спросила она.
- Как фамилия твоего поклонника, ну, того журналиста, с которым знакомила ваша директриса?
- Русанов. А в чем дело? - насторожилась Светлана.
- А вот и не Русанов, - не стал темнить Гусаров. - И не журналист он вовсе.
- А... а кто же? - опешила Светлана.
- Скорее всего мент. Иванкин - не слыхала такую фамилию?
Светлана помотала головой.
- С чего ты взял?
- Он сейчас на корабле. Под этой фамилией.
- И куда корабль отправляется?
- На обычное задание. Ловить браконьеров, контрабандистов.
- А почему ты решил, что он мент? Борьба с браконьерами, контрабандистами - интересный материал для журналиста.
- А зачем было фамилию менять? Ко всему, он накануне устроился работать в охрану концерна "ПАКТ".
Светлана задумалась. После небольшой паузы спросила с тревогой:
- Даже если он милиционер, что тебя напугало?
- Ничего, - зло ответил отец и включил зажигание. Мотор взревел, и машина рванулась с места. - Я хотел бы, чтобы моя дочь была более разборчива в выборе поклонников.
Дома Гусаров редко пил в одиночку, а в этот вечер опустошил почти всю бутылку коньяка. Пил один в своем кабинете, запретив жене и дочери заходить к нему. Но и коньяк не смог вытеснить из груди тревогу. Если ментов подослали на корабль, значит, давно и Навроцкий и он у них под подозрением. А может, один Навроцкий? Мужик он не промах, своего не упустит, у него на пути не меньше соблазнов, чем у мэра... Тогда зачем мнимый журналист подбирал ключики к мэру, даже дочку его заарканил? Нет, дело не только в пограничниках.
Несмотря на выпитое, спал он плохо. Всю ночь снились кошмары: то этот Русанов-Иванкин хватал его за горло, чтобы задушить, то барахтался в бушующем море и тянул руки, прося о помощи.
Проснулся Гусаров рано и, выпив кофе, заторопился в офис. Дел было невпроворот, но он не мог ни на чем сосредоточиться, даже понять смысл оставленных ему с вечера секретаршей документов. Он то курил, то расхаживал по кабинету, почти не спуская глаз с телефона. Но аппарат молчал. А пора бы Навроцкому уже подать о себе знать.
Включил радио. Может, в последних известиях что-нибудь сообщат о нападении на катер... Нет. Только о событиях в Чечне, о баталиях в думе, о забастовках шахтеров, учителей, врачей.
Лишь в десятом часу к нему явился сам Навроцкий. По его усталому и озабоченному лицу Гусаров понял, что операция прошла не так, как планировалось.
- Докладывай, - усаживая в кресло капитана, потребовал по старой военной привычке мэр.
Навроцкий тяжело вздохнул и выпалил на одном выдохе:
- Баксов на катере не оказалось.
- Как? - недоверчиво воскликнул мэр.
- Так, - спокойно развел руками Навроцкий. - Вместо баксов Батурин вез видиотехнику. Либо вас кто-то сильно подкузьмил, либо губернатор в последний момент передумал и вместо валюты решил взять видиотехнику, а выручку за неё пустить в оплату долгов и на предвыборную кампанию.
- Чушь! - рубанул рукой Гусаров. - На что люди будут покупать эту технику, когда им за хлеб нечем платить?.. Валун и тут нас обошел, скорее всего валюту отправил другим путем.
- Не мог он отправить, - возразил Навроцкий. - Там остались Балакшин и Манохин.
- А наш доверенный?
- Наш плыл на катере.
- Кстати, что с катером?
- Как и планировали. Отправил за Преображение. Там разгрузятся и где-нибудь бросят, пока погода хреновая и авиация не вылетела на поиски.
Гусаров снова нервно заходил по кабинету.
- Как на катере восприняли досмотр?
- Как и положено. Вначале повозмущались, а потом, когда поняли, в чем дело, стали грозить.
- Буров сделал все как надо?
- Мужик он крутой. - Навроцкий замолчал, прикусив губу.
- Крутой, но... - мэр понял, что капитан о чем-то умалчивает.
- Но одного при досмотре проморгал, - вынужден был сознаться Навроцкий. - Тот мент, о котором вы предупредили, сиганул в воду.
- Как?! - оторопело уставился на капитана мэр. - Мент ушел?
- Далеко он в такой воде не уйдет, - успокоил его Навроцкий. - А до берега было миль шестьдесят. Два часа хода кораблю. За два часа он три раза окочурится.
- Думаешь? - все ещё недоверчиво сверлил взглядом Гусаров Навроцкого.
- Знаю.
- Ну, ну. На всякий случай надо Потехина предупредить, пусть возьмет фото в охране "ПАКТа" и раздаст своим сыщикам. Мало ли что, - высказал свои соображения вслух мэр.
Капитан возражать не стал.
- И вот ещё что, - потер в задумчивости мэр подбородок. - Надо на всякий случай продумать версию, куда подевался с корабля Русанов-Иванкин, если кто-то знал, что он отправился к тебе на корабль. - Гусаров скрыл, что в горячности ляпнул о нем дочери.
- Давно продумано, - заверил Навроцкий. - В плавание он с нами не ходил, просто подвозил к кораблю друга Сидорова. Кстати, он в госпитале, мент крепко огрел его рукояткой пистолета по макушке, а Дырдыру из автомата наповал... Менты зря хлеб не едят, кое-чему их учат. И не плохо учат.
- А как же с Сидоровым? В госпитале спросят, откуда рана.
- Вы уж совсем считаете нас за дураков, Валерий Алексеевич, - обиделся Навроцкий. - Погода-то вон какая была. И без пистолета можно было так трахнуться об угол, что и не подняться.
- Я так, на всякий случай. В общем, держи меня в курсе.
- Само собой.
Навроцкий ушел, а Гусаров подошел к сейфу, достал из него бутылку коньяка, налил почти полный стакан и выпил залпом. Но и на этот раз коньяк не затушил тревогу.
20
В это ненастное утро Валунский тоже не находил себе места: утром должен был прибыть катер с видеоаппаратурой, шел уже одиннадцатый час, а от Батурина ни слуху, ни духу. Губернатор позвонил в штаб пограничников. Там подтвердили, что катер был встречен в нейтральных водах, досмотрен и в сопровождении корабля капитана Навроцкого направился в порт. Примерно в шестидесяти милях от берега Навроцкий оставил катер и вернулся в квадрат патрулирования.
Не давал о себе знать и Балакшин, тоже вышедший из порта Хакодате на рыболовецкой шхуне, нанятой у японских рыбаков, с коробками из под видеоаппаратуры, в которых находилась валюта. За этот груз Валунский беспокоился больше всего. Денег, полученных от концерна "ПАКТ", хватило лишь на выплату энергетикам и шахтерам за один месяц. А тут ещё черт попутал связаться с коммерческим директором совместного предприятия "Ширпортреб" Долгоруким, уговорившим выделить из "ПАКТовских" денег два миллиона долларов на покупку в Китае пуховиков - легких и теплых курток, пользующихся у населения большим спросом.
- Зима на носу, куртки вмиг разойдутся и дадут большую прибыль, заверил Долгорукий.
Прошло две недели, а ни курток, ни самого Долгорукого.
Валунский поручил Севостьяну заняться выяснением, куда запропастился коммерческий директор, и тот сообщил пренеприятнейшее известие: Долгорукий ни с кем не договаривался о покупке курток, сбежал с деньгами за границу.
Ищи ветра в поле!
Не зря говорят: беда не ходит в одиночку. Домой хоть не заявляйся, Нонна совсем озверела, по поводу и без повода устравивает скандалы; вместо отдыха - ад. Надо тоже принимать какое-то решение. Но это потерпит, а вот с катером и со шхуной...
Он позвонил начальнику службы безопасности, начальнику управления внутренних дел края, командующему армией, справился, не поступило ли о катере и шхуне каких-либо сообщений - он проинформировал их ещё утром - и, не услышав ничего утешительного, попросил приехать к концу рабочего дня, предчувствуя, что и к этому времени ни катер, ни шхуна не объявятся. Распорядился секретарше приготовить выпивку и закуску человек на шесть.
День прошел в томительном ожидании. Будто в наказание, ему почти никто не звонил, не просился на прием, оставив его одного со своими невеселыми мыслями. Лишь после обеда подполковник Севостьян пролил слабый свет на случившееся: от своего человека он узнал, что катер Батурина был дважды досмотрен в море, и якобы во второй раз на нем были обнаружены наркотики. Катер был арестован и направлен в одну из наших бухт. В какую, узнать ему не удалось. И, пожалуй, самым неприятным из этого сообщения было то, что на катере каким-то образом оказался Русанов.
Валунский снова позвонил в штаб пограничников. Но там информацию Севостьяна не подтвердили. Заверили, что никто катер два раза не досматривал и никто его не арестовывал.
- Да вы сами можете связаться с Навроцким, он на берегу, и он вам все объяснит, - посоветовал дежурный офицер.
Губернатор разыскал по телефону Навроцкого - тот находился дома, - но капитан и вовсе опроверг сообщение начальника уголовного розыска.
- Катер мы действительно сопровождали, - сказал Навроцкий. - Но не досматривали. Оставили его в нашей прибрежной зоне и вернулись в район патрулирования. Вот на этом наши функции и закончились.
О Русанове Валунский спрашивать не стал: если он был на корабле, возможно оказался и на катере. Надо ждать от него известий.
К 18 часам к офису губернатора подъехали генеральские лимузины. Военные любили точность - появились, будто сговорившись, одновременно. Пшонкин и Белецкий - в генеральской форме, Тюренков - в штатском. Здоровались с губернатором не так торжественно, как прежде, сочувствовали и выражали соболезнование.
Светлана накрыла на стол. Выпили молча, не приступая к главной теме. Валунский налил по второй и спросил, глядя своим сотоварищам в глаза:
- Что будем делать?
- Ждать улучшения погоды, - ответил Белецкий. - Как только шторм прекратится, подниму вертолеты на поиск.
Губернатор осушил рюмку одним глотком, обратился к начальнику управления внутренних дел края Тюренкову.
- Что могло случиться, Петр Викторович? Как ты думаешь?
Тюренков долго тянул коньяк, словно оттягивая ответ. Потом закусил долькой лимона.
- Что могу сказать... С утра ломаю над этим голову. Если б не погода, ясное дело... Но катер мог и на рифы наскочить.
- Какие рифы! - возмутился Валунский. - Батурин знает подходы к бухте как свои пять пальцев.
- Мало ли что на катере могло произойти, - стоял на своем начальник управления внутренних дел. - Ты хорошо знал команду?
- Откуда, - махнул рукой губернатор. - Те, что работают постоянно, конечно, ребята надежные. А те, что на рейс набрали, кто их разберет!
- То-то и оно, - Тюренков снова взялся за закуску. - Ныне преступные элементы, как тараканы, в каждую щель лезут. А катер, я думаю, найдем, не иголка. По своей линии я всех предупредил, ищут.
- И служба безопасности задействована, - отозвался Пшонкин, наливая себе сам очередную рюмку. Выпить он любил. От чрезмерного и ненормированного употребления спиртного в сорок пять он растолстел, лицо обрюзгло и стало красным, как у многих гипертоников. Но начальство его ценило - дело он знал и умело управлял подчиненными: все, что творилось в крае, незамедлительно докладывалось в Москву. Друзей на службе у него не существовало, хотя со всеми руководителями края он был на дружеской ноге. Однако стоило кому-то оступиться, он не покрывал его.
Валунский знал это, знал, что к губернатору у него особый интерес и каждый его шаг известен начальнику службы безопасности, потому старался сам держать его в курсе дела, чтобы не вызывать излишней подозрительности. Тюренков попроще, может, потому, что за самим грешков немало, но на него можно положиться и тогда, когда надо действовать в обход закона.
Добрее всех и душевнее - Белецкий. С ним Валунский откровенен как с братом, командующий армией не раз выручал его. И вот на этот раз, с оружием. Более пяти тысяч автоматов списали на счет взрыва склада и отправили на катере. Жаль, если все труды напрасны. Потому Белецкий угрюм и молчалив, переживает не менее губернатора.
В кабинет вошла Виктория, неся кофе. Расставила миниатюрные чашечки возле каждого, шепнула на ухо Хозяину.
- Мне в институт пора. Я договорилась с уборщицей, она утром все уберет.
Раньше губернатор отпускал свою секретаршу. Но с некоторых пор он заметил, что около неё вьется старший лейтенант, артиллерист. Несколько раз Валунский, вернувшись раньше намеченного в офис, заставал его в приемной. Видел как-то в выходной Викторию с ним в городе. Это ему начинало не нравиться - чего доброго, ещё влюбится. Офицер он видный - высокий, смазливый, бравый. При появлении губернатора лихо отдавал честь, извинялся и быстро исчезал.
- Твой поклонник? - спросил как-то Валунский.
- Они все тут поклонники, - уклончиво ответила Виктория. - Своего командира разыскивал.
- Кто его командир? - поинтересовался губернатор.
Виктория пожала плечами.
- Я не спрашивала.
Вечером у неё на квартире Валунский продолжил разговор о старшем лейтенанте.