А ситуацию с казусом, случившимся на Олимпиаде в Токио он выяснил буквально за пятнадцать минут. Спросив первым, из приглашенных на беседу руководителей федерации самбо и самых авторитетных тренеров самбо и дзюдо:
- Иван Иванович, объясните мне, почему вы, будучи тренером сборной СССР, не вывели на финальный поединок своего воспитанника? Предысторию я знаю, про престиж советского государства - вы знаете, думаю еще с тех пор, когда юнцом воевали на Северном флоте.
- Я верил, что это будет правильно.
- Вы и сейчас так считаете?
- Да, считаю, Михаил Андреевич.
- А ведь Новиков мог вас ослушаться и представители Олимпийского комитета СССР его бы поддержали. Ведь вы лишили его пожизненного звания олимпийского чемпиона.
- Разрешите мне ответить на этот... щекотливый для Иван Ивановича вопрос. Ведь он уже мой ученик, - попросил Суслова Харлампиев.
- Вы не против Иван Иванович? Пожалуйста, Анатолий Аркадьевич.
- В боевых видах единоборств ученику ослушаться тренера, учителя, невозможно. Мы не только учим его приемам борьбы, мы еще его учим "что такое хорошо и что такое плохо". А Новиков, самбист-боец и находился в хороших руках. Мало того, он был первым кто поддержал Ивана Ивановича в трудную минуту.
Далее беседа касалась перспектив советского спорта на предстоящей олимпиаде в Мюнхене и особенно в таком виде борьбы, как дзюдо. О перспективах самбо, в будущем, стать олимпийским видом спорта, и о многом другом непосредственно примыкающем к спорту. Особенно поразило Михаила Андреевича то, что медикаментозная поддержка спортсмена стала необходимой и неотъемлемой частью высоких достижений и рекордов в спорте. Теперь, Михаил Андреевич был готов к докладу Брежневу о положении в спорте. Ведь именно так, он понял поручение Первого секретаря ЦК КПСС. Его мнение было сформировано в виде предложения создать всесоюзную руководящую структуру по спорту при Совмине СССР. И с этой инициативой он был готов выйти в Президиум ЦК КПСС.
Глава 10
Я. Ехал. Домой. Хотя ходу было на пару часов и времени в разлуке пролетело всего два месяца с небольшим - нетерпение буквально сжигало меня. Со мной ехал Семенов, мне удалось его уговорить поехать ко мне домой в краткосрочный отпуск. А майор Саврасов это одобрил до такой степени, что выписал Семенову командировку в Москву на козлике. Вчера вечером удалось поговорить с домашними по межгороду, они уже приехали из Крыма и были прямо переполнены новыми впечатлениями. На телефонных переговорах, в кабинке междугородней связи почтового отделении, малые не терпели поделиться со мной новостями и рвали телефонную трубку из рук друг у друга. Причем Толян был более нахальным и нахрапистым.
"Растут, однако. Одна умнеет, другой борзеет",- отметил я себе на заметку. Восторгу детей не было предела, когда я сказал, что завтра приеду на побывку домой, на целых пять суток.
Я ехал домой по гражданке, хотя супруга Василия Ивановича подогнала мне повседневную форму одежды и та теперь сидела на мне, как влитая. А когда я хотел отблагодарить ее деньгами, просто погрозила мне пальцем и сказала:
- Это самое простое, лейтенантик. Привезешь из Москвы чего-нибудь полезное, только не спиртное. Как вы с Васей, эту ткань маскировочную сообразили, так теперь нет отбоя от желающих иметь такой комбинезон. И все ее, окаянную, тащат, хоть чипок открывай. Хорошо шо Василь умеренно потребляет, а то беда могла быть. У меня сковородки тяжелые.
- Понял. Исполню, Мария Федоровна.
- Счастливый путь, лейтенант.
- Спасибо. И вам, всего, того же.
И вот мы пылили по узкому однорядному шоссе с бетонным покрытием, направляясь в Москву. Младший лейтенант Семенов, нет-нет да посматривал на свою одинокую звездочку на погоне. И тогда на, всегда невозмутимом, лице Ивана начинала разгораться не контролируемая улыбка, которую он немедленно пытался убрать с довольного лица. Я его хорошо понимал, так как сам, в той жизни, перескакивал из прапоров в офицеры. Потому знаю, что этот прыжок много сложнее и значит существенно больше, чем получение очередного воинского звания. Даже офицерского. Это новая жизненная ступень, переход в иное качество.
И в душе у меня зрел коварный замысел, пока Семенов такой размякший, подогнать ему хорошую деваху. Пусть воин расслабится и ... "Нет, все же, много во мне от бригадира осталось, другое сейчас время и люди другие". - Подумал я, поглядывая на три роскошных букеты полевых цветов, которые собрал в запретной зоне полигона. для своих женщин.
На службе всегда нормально, зато дома - очень хорошо. Семейство было в полном сборе и все как один хотели папу в личное пользование. Еще бы чуть-чуть и меня на слезу пробило. Моя семья. Воссоединились два битых жизнью кусочка и стали одним целым. А главный воссоединитель уже карабкался на меня, усердно сопя и требуя особого внимания, поэтому я почувствовал себя, как ... дома.
После объятий, поцелуев, вручения букетов и армейских подарков: Сане офицерский ремень, который он тут же продел в шлейки фирменных джинсов. "А ведь я ему денег не давал. У женщин он никогда не попросит, значит на спортивных талонах питания сэкономил. Барбос." - отметил я в уме этот факт. Толяше достался десантный, "дембельский" берет с офицерской кокардой, вываренный до такой степени, что стал как раз его головенке по размеру. Жене, кроме букета, я рассчитывал еще подарить себя, но это попозже.
Начал знакомить семью с Семеновым:
- Лейтенант Семенов Иван Иванович, мой непосредственный командир.
И теща не утерпела:
- Что, солдатиков одних не отпускают и почему ты не в форме?
Семенов дернулся было объясняться, но я ему незаметно подмигнул и сказал:
- Ивана я пригласил в гости, чтобы похвастаться своей семьей. Вами, милые мои. Он не такой счастливец, как мы с Саней. Приемный отец Ивана далеко, в Восточной Сибири. А вы, мои родные, совсем рядышком. .
Теперь я был уверен, что Семенов будет окружен вниманием и заботой Анны Павловны в полной мере. Женщины... они, в некоторых ситуациях, абсолютно предсказуемы. Саня взял лейтенанта на постой к себе в комнату, у него там было целых два кресла-кровати, кроме его персонального раскладного дивана. Резерв Главного Командования, так сказать. На этих креслах, у нас часто ночевали его друзья из детдома.
По приезду, мы с Семеновым, собирались посетить сауну, которой я не зря гордился, а уже потом и за праздничный стол сесть. Саню, я еще вчера по телефону, попросил хорошенько протопить баньку к нашему приезду и Саня с поручением справился на отлично. В небольшом предбаннике, после третьего захода, попивая чай крымского травяного сбора, лейтенант меня спросил:
- Ты, что, с тещей не ладишь?
- Да нет, она хороший человек, но дочь для нее все, а я так... приложение к ней. И, заметь, я с этим абсолютно согласен.
- Понимаю, - засмеялся Иван, - я вот всех женщин сравнивал со своей мамой... и не нашел пары.
- Здесь советы неуместны, но мама и жена, по жизни - совсем разные люди.
- Понимаю я все это, но... Мы с мамой в оккупации были. В Белоруссии. В 1944 году, когда нас освободили, мне было уже семь лет и до этого я целый год я жил один в хате, беспамятный. Маму убило осколком мины при зачистке карателями нашего района от партизан. Мы в лесу собирали грибы, а каратели стали стрелять из минометов по площадям. Меня она успела закрыть своим телом, а сама не убереглась.
Помолчали, а что тут говорить: сука-судьба, так это и так нам давно известно, Найденовым. Пришел Санька и поторопил нас с Иваном на обед, мол все остывает, все ждут, а вы здесь прохлаждаетесь. Вышли наверх, а там... понятно почему у Сани была морда хитроватая. Пришли человек пять детдомовцев во главе со Степ Степычем:
- Ну ка, поворотись сынку, - обратился ко мне Степыч с уже ставшей всем привычной цитатой, - а ты схуд, однако.
- Так и есть, ровно на шесть кил, как заказывали. Вот сейчас сядем за стол и восстановлю, так что не задерживайте процесс Степан Степанович, - и я бросился на прорыв к столу.
Но не тут-то было... Оказывается всем необходимо со мной поручкаться и похлопать по плечу. Даже единственной девице в компании, Ксении. По детдомовскому прозванию - Ксюха. Каламбурчик получился, учитывая, как она стрельнула глазами по бравому младшему лейтенанту, чисто очередью из автомата. Похоже парню придется отбиваться всерьез, уж очень красивая и умная эта деваха. Такая может закрутить голову так, что очнешься уже в загсе.
За два сдвинутых стола поместились все и еды хватило каждому с избытком. Русское застолье, называется. А главной новостью было то, что мы сейчас просто разминаемся, основное действо состоится на нашей полянке в лесничестве и ближе к вечеру. Уже все обговорено, закуплено и люди поставлены в известность. Кто сумеет, тот и прибудет, на встречу с защитником Родины, так сказать.
- Вернее с двумя защитниками, - уточнил Степыч.
- И даже Валериан Константинович Теточкин с ансамблем будут, - с очевидным почтением заметила Ксюха.
- Каким ансамблем? - поинтересовался Семенов, явно, чтобы поддержать разговор с Ксенией.
- Конечно с "Фильмоскопом", - ответила Ксения и недоуменно посмотрела на лейтенанта.
- Это те, что Капитанов поют?
- Ну да. Это ведь Иван нашел нам эту песню.
- Где нашел, - продолжал допытываться Семенов.
- На волнах своей памяти, - таким образом я решил уйти от объяснений, а Ксения тут же подхватила.
- Вот, таким и должен быть наш Новогодний концерт: "По волнам нашей памяти",- выдала она.
"Очень умная девушка, - подумал я, - на лету схватывает". Эта умница осталась у нас до вечера и ведь действительно умна и решительно настроена. Парни поднялись на мансарду, которую Саня решил утеплить и сделать себе что-то вроде студии и качалки одновременно. Пацанский приют. Я с Леной были не против этого, но потребовали от Сани соблюдения правил общежития и особенно просили его учесть наличие в доме малых ТТ. Саня обещал, а он относился к своим обязательствам очень серьезно. Ксения же решила, что парни и без нее справятся, а потому не отходила от Семенова. Процесс пошел.
Встреча на природе прошла на высоком организационном уровне в тёплой, дружеской обстановке. Не более и не менее. Мы были рады видеть друг-друга, не было только АМ и Юры Гагарина. Ну так это люди высокого полета и они были не хозяева своему времени. Что было понятно всем присутствующим, тем более Антон Васильевич Гуляев шепнул мне по секрету:
- Настойчивый слушок идет по ЦК, мол в секретариат вводят АМ и Юру - кандидатами. А поддержка у них с самого верха. И если с АМ здесь все ясно, будет курировать науку, то с Юрой не все понятно.
- Может за молодежные организации будет отвечать, - предположил я.
- Только не это. Но такое не мы решаем.
Ко мне подходили друзья, шутили и желали идти строевым прямо в генералы, раз я за пару месяцев стал лейтенантом. Мне кажется, что больше всего этой метаморфозе: превращения меня из солдатика в бравого лейтенанта, на котором даже офицерская форма сидела ладно и привычно, удивилась теща.
И это лишний раз подтверждало, что женщины очень неравнодушны к мужчинам в форме. Защитникам. Инстинкт. А вот Елена оставалась спокойной, так как я был ее мужчиной, а у нее ничего низкого качества быть не могло. По определению. За то Санька, обормот, даже не удивился и лишь пробормотал:
- Для графа Де ля Фер это слишком мало, а для Атоса слишком много.
И как это прикажете понимать?
Общество заставило нас с Семеновым обмыть звездочки и мы пошли навстречу их желанию, благо народу вести машины домой хватало. Каждый воспитанник, выпускник детского дома, теперь имел права и был горд этим. Очень горд. О службе разговоров было мало, ну служим и служим. Восемьдесят процентов воспитанников идет в Советскую Армию и служба в ВС для них привычна и даже обыденна.
- В деревне, - как сказал присутствующий на встрече председатель колхоза, - если парень не служил, так ему девушки... отказывают.
"Какое время, такие и люди." - почему-то постоянно думаю я, и повторяю как заклинание. Вспомнил я слова из песни В.С. Высоцкого: "Выучи намертво, не забывай и повторяй как заклинание "не потеряй веру в тумане, да и себя не потеряй"!
Полковник поздравил меня с офицерским званием, зачислением в состав, здесь он мне многозначительно подмигнул и сказал:
- Ты Иван, мой армейский крестник и я этим горжусь. Вчера видел генерала Дроздова, так тот хвалил тебя и поблагодарил меня. Приятно.
- Это вам спасибо, Степан Федорович. Ведь вы здорово рискнули, когда порекомендовали меня в эту, нашу, организацию.
- Я давно служу и глаз на людей у меня, по-военному, заточен. Но, конечно, было не без риска. Кстати, Дроздов мне сказал, что нашим министром внесено представление в Совмин на присвоение мне звания генерал-майор, - не удержался теперь уже бывший полковник. - Никто не знает об этом, даже мои большие начальники в Генштабе, а он знает. Очень серьезный человек, имей это в виду.
Порадовали ребята из ансамбля, классическая четверка с электрогитарами и ударником исполнила бардовские песни аранжированные Теточкиным для рок исполнения. Особенно меня поразила музыкальная интерпретация Теточкиным песни Визбора "Ты у меня одна...", в рок исполнении. Никогда не думал, что такую сугубо лирическую песню можно петь в стиле рок и ... очень неплохо. Понаблюдал за реакцией Семенова - тот был в полном восторге от исполнения песни. Значит и народ оценит если, нам, солдафонам нравится.
Спросил Теточкина:
- Интересно, как прореагировал на это исполнение сам автор, Визбор?
- Не поверишь, Иван, он сначала посмеялся, а потом попросил исполнить еще раз. И после третьего повтора сказал: "В этом что-то есть" - и разрешил включить это исполнение песни в наш репертуар. Мы сейчас можем спокойно вытянуть двух, трех часовой концерт. Исходя из нашего подготовленного репертуара. Но... людей не хватает, - сказал Валериан. - Понимаешь Иван, ребятам дают песни, кроме всего прочего, еще и потому, что они не профессионалы. Простые юноши и девушки из детдома, нам дают песню на вырост. По существу. Есть у авторов такая заинтересованность.
- Есть. - подтвердил Валентин Алексеев.
- Парни, а как вы относитесь к Высоцкому? Точнее к его песням, так как человек он... очень разный.
- Он, конечно, сейчас очень популярен среди молодежи, но его песни - дворовые, блатные или эпатажные. Нам они не подходят. - Заметил, прислушивавшийся к разговору, Степан Мефодиевич Коржаков.
И мне его мнение было понятно: советский педагог, а тем более министерский работник, иначе и думать не должен.
- Да, тогда почему студенты его песни, просто, обожают? - заметил профессор Неверов. И Василий Григорьевич был в своем праве выявить суть явления, как психолог.
К нашему разговору стали прислушиваться люди и подходили поближе.
- Ну не знаю. Я в них, тоже, ничего привлекательного для нас не вижу, - недовольно сказал Валентин.
- Вы, друзья, забываете одно, что Владимир Семенович Высоцкий - артист. Он в своих песнях играет роли, он преображается в свой песенный образ. И потому ему верят и его песням, тоже. Ведь артист играет всякие роли, как положительные, так и отрицательные. Он не оценивает, что такое хорошо, а что такое плохо - это делаем мы слушатели и зрители. Артист раскрывает образ, это его профессиональная работа. Так и Владимир Высоцкий пишет и поет разные песни и даже "отрицательные", в привычно нашем понимании. И в них он тоже искренен, когда создает образ, - пытался я высказать людям свое мнение. - Но я вижу, что вы со мной не согласны. Хорошо, Саня, дай мне свою гитару.