В стене зиял пролом, и он, надвинув на лицо черный шарф, протиснулся в него и направился к двери черного хода. Она легко открылась, и он вошел в выстланную плитняком кухню и достал свой кольт. Комната была пуста, но прочная деревянная дверь в дальнем конце была приотворена, и до него доносился приглушенный шум голосов. Клей какое-то время прислушивался к ним, а затем, распахнув дверь настежь, вошел в бар.
Хозяин заведения в этот момент поворачивался с кувшином в руке. Он застыл как вкопанный, и на лице его появилось комичное выражение испуга.
– Капитан Свинг, – прошептал он.
Двое мужчин устроились возле очага. Один из них – старый, с длинными седыми волосами и лицом, напоминавшим желтовато-коричневое яблоко. К немалому изумлению Клея, вторым был отец Костелло.
Когда они обернулись, он негромко, с ирландским акцентом произнес:
– Вы только не поднимайте шума, и я не причиню вам никакого вреда.
Хозяин заведения попятился к двоим, что сидели у огня, и отец Костелло спокойно проговорил:
– Это хорошие люди, сын мой. Я могу за это поручиться.
Хозяин заведения, похоже, оправился от первого потрясения, и теперь лицо его выражало живой интерес.
– Ей-богу, капитан, отец Костелло говорит сущую правду. Мы здесь все ирландцы, и будь она проклята, эта чертова Британская империя!
– Да здравствует республика! – прокудахтал старик, а отец Костелло ласково положил ладонь ему на руку.
– Я не собираюсь причинять вред кому-нибудь из присутствующих, – заявил Клей. – Но мне нужна ваша помощь. Более того, я вынужден настаивать на том, чтобы вы ее оказали. – Он в упор посмотрел на хозяина заведения. – Сколько посетителей вы ожидаете в течение следующего получаса?
Тот пожал плечами:
– Местные ребята обычно приходят в восемь. Может быть, до этого времени заглянет какой-нибудь случайный посетитель, но в такую погоду я бы за это не поручился.
Клей удовлетворенно кивнул:
– Это как раз то, что нужно. В конюшне на заднем дворе есть лошадь?
Хозяин кивнул, и в голосе его прозвучала гордость:
– Да еще какая! День будете скакать – не сыщете такой чудесной кобылки. Этим летом она принесла мне двадцать фунтов на голуэйской ярмарке.
– Вы бы одолжили ее, чтобы спасти жизнь человека? – спросил Клей.
Хозяин заведения нахмурился, а затем ноздри его раздулись.
– Ей-богу одолжу, если это говорите вы, капитан. Мы здесь, в Килине, в огромном долгу перед вами после того, как вы проучили за нас сквайра Марли.
– Хороший человек! – сказал Клей. – Итак, мне вот что от вас нужно. В ближайший час сэр Джордж Гамильтон будет проезжать Килин в своем экипаже с вооруженной охраной. Они везут Кевина Рогана в Голуэй, с тем чтобы его повесили.
Отец Костелло резко выдохнул сквозь зубы, а старик перекрестился и пробормотал:
– Храни нас всех Господь!
– Я хочу, – продолжил Клей, – чтобы, когда они приедут, вы вышли на улицу и остановили экипаж. Скажите сэру Джорджу, что мост обрушился и какие-то люди пытаются его починить. Он хочет добраться до Голуэя сегодня ночью, так что, надеюсь, отправит большинство своих людей помогать в работе, а сам останется ждать здесь с Роганом.
– Если Кевин Роган убил человека, он должен предстать перед судом, – спокойно проговорил отец Костелло.
Клей покачал головой:
– Святой отец, Большой Шон собирается повесить Питера Берка, если Кевин не будет дома к полуночи. Выбирайте.
На лице священника появилось страдальческое выражение, а хозяин заведения неуверенно произнес:
– Поймите, капитан, не то чтобы я боялся за себя, но там, в Голуэе, у меня есть дочь, и я должен подумать о ней. Что сэр Джордж сделает со мной, когда узнает, что я помог его облапошить?
Прежде чем Клей успел ответить, отец Костелло спокойно проговорил:
– Мне тут пришло в голову, что если мы не поддержим вас в ваших планах, то вы, наверное, примените к нам насилие, капитан. Разве не так?
Клей моментально понял, к чему он клонит:
– Естественно, отец.
Священник вздохнул:
– Тогда, похоже, у меня нет другого выбора, кроме как выйти на улицу и поговорить с сэром Джорджем хотя бы для того, чтобы спасти двух людей, находящихся здесь, от вашего гнева.
Хозяин улыбнулся и повернулся к Клею:
– Я оседлаю кобылу для вас, капитан.
Клей сказал ему, где ее оставить, и тот вышел, закрыв за собой дверь.
Когда Клей выглянул в окно на погружающуюся в сумерки улицу, священник сказал:
– Плохи дела.
Клей кивнул:
– Я не вижу другого выхода из ситуации, кроме как предоставить свободу Ирландии. Насилие порождает насилие, святой отец.
– Но неужели разумный человек обязательно должен в этом как-то участвовать? – мягко спросил отец Костелло. – Наверняка можно прожить жизнь как-то по-другому.
– Все зависит от того, какой точки зрения вы придерживаетесь, – сказал Клей. – Не так давно я встретил человека, который утверждал, что поскольку жизнь – это действие и страсть, то человек обязан приобщиться к страстям и делам своего времени, а иначе он рискует тем, что его сочтут вовсе не жившим.
Отец Костелло кивнул:
– Интересное наблюдение. Вся беда в том, что люди с легкостью способны возненавидеть друг друга. Я спрашиваю себя: как часто восставший сжигает дом какого-то человека не по политическим мотивам, а из личной мести?
– И здесь вы подходите к сути проблемы, – продолжил Клей. К ужасу своему он осознал, что говорит своим нормальным голосом.
Священник, похоже, этого не заметил.
– И еще, сэр. Я хочу, чтобы вы дали мне слово, что никого не убьете здесь этой ночью.
Клей повернулся, шарф скрывал его улыбку.
– Возможно, мне придется стукнуть по одной-другой голове, святой отец, – сказал он. – Но не более этого.
Хозяин заведения вернулся в комнату:
– Все готово, капитан.
– И вот еще что. У вас есть острый нож? Думаю, у Кевина будут связаны руки.
Хозяин заведения достал здоровенный нож из-под стойки. Клей сказал ему:
– Вы стойте там. Когда они пойдут по бару, я толкну Рогана в вашу сторону. Вы сможете перерезать его путы, пока я займусь остальными.
В этот момент на деревенской улице раздался всегда безошибочно распознаваемый звук колес, и Клей повернулся к окну. Экипаж медленно приближался по грязи, сопровождаемый вооруженными всадниками спереди и сзади.
Отец Костелло встал и кротко улыбнулся:
– Похоже, настало время для моего представления. – Он помедлил, приоткрыв дверь, и в упор посмотрел на Клея: – Помните о своем обещании.
Когда он поднял руку, кавалькада остановилась. Что сказал священник, разобрать было невозможно. Отец Костелло подошел к дверце экипажа, оттуда высунулся сэр Джордж с нахмуренным лицом. Выслушав сообщение, он отдал приказание. Четверо из его людей спешились, остальные ускакали в направлении моста. Дверь открылась, и отец Костелло снова вошел внутрь и направился к очагу, протягивая руки к пламени. Клей выжидал за дверью, и вот Кевина Рогана втолкнули внутрь, и сэр Джордж последовал за ним с пистолетом в руке.
Руки Рогана были выкручены за спину и крепко связаны веревкой. Клей пнул его ногой в спину так, что Кевин отлетел в другой конец бара, отбросил сэра Джорджа в сторону одним мощным боковым ударом и огрел дверью по лицу человека, идущего следом.
Клей задвинул засов и обернулся. В этот момент сэр Джордж приподнялся на локте и выстрелил. Пуля попала Клею в левое плечо, и от шока он застыл как вкопанный. Потом, пронзенный острой болью, ногой выбил пистолет из руки сэра Джорджа и побежал к двери черного хода.
Кевин уже был в кухне, с освобожденными руками, и Клей бросился за ним следом, подталкивая его по двору, а потом через брешь в стене. Уже почти стемнело, и лошади приветственно заржали из темноты. Клей вскочил в седло и в следующий момент уже скакал прочь через лес, Кевин – следом.
Они переехали через речку на окраине деревни и вышли на тропу, которая уводила вверх, на вересковые пустоши. Сзади, из Килина, до них доносились приглушенные дождем вопли, и Клей ухмыльнулся, превозмогая боль. Как бы там ни было, максима Моргана подтвердилась, и пуля – небольшая цена за это.
Он осадил Пегин, и Кевин Роган подъехал к нему.
– Почему мы остановились здесь? – спросил он из темноты.
– Потому что здесь мы расстанемся, – сказал ему Клей. – Я спас твою жизнь, Роган. Теперь твоя очередь сделать что-то для меня. Твой отец удерживает Питера Берка в заложниках ради твоего благополучного возвращения. Если ты не будешь дома к полуночи, Берка повесят.
– Но вы ранены, – возразил Кевин. – По крайней мере, дайте я вас перевяжу.
– Поезжай домой, приятель! – воскликнул Клей с металлом в голосе. Он огрел кобылу Рогана по заду, посылая ее вперед, в ночь, и, повернув Пегин, погнал ее по вересковой пустоши.
Через некоторое время он остановился и перевязал рану черным шарфом, а потом поехал дальше, один на один с проливным дождем и ночью.
Это была кошмарная скачка, он гнал Пегин вперед, изо всех сил сжимая коленями ее бока. Он, наверное, скакал уже около часа, когда лошадь споткнулась о кочку, выбросив его из седла.
Впоследствии он не мог точно сказать, как долго пролежал там. Он помнил, как кобыла стояла над ним, проводя шершавым языком по его лицу, а потом он встал и опять взобрался в седло.
Это Пегин привезла его домой добрый час спустя. Она пересекла мощеный двор, неслышно ступая копытами под проливным дождем, и остановилась в конюшне. Какое-то время Клей сидел неподвижно, а затем сполз с седла и побрел через двор к двери, разбитый и ослабевший от боли.
Кухня был погружена в темноту, и сквозь окутывавший разум туман он спрашивал себя – спит ли Джошуа. Из-за грозы, бушующей снаружи, казалось, что сам воздух наэлектризован и гудит от энергии, как будто все и вся бодрствовало, как будто в окружающей темноте присутствовало нечто, ожидавшее, пока что-то случится. А затем снаружи сверкнула молния, и в ту долю секунды, пока длилась эта вспышка, он увидел Джошуа, Кевина Рогана и Джоанну, глядящих на него из-за стола.
То, что произошло после, запомнилось ему смутно и отрывочно. Джоанна находилась возле него, удивительно спокойная, а Кевин стаскивал с Клея мокрую одежду, пока Джошуа согревал воду. Они завернули Клея в одеяло у огня, и Джоанна поднесла бутылку с бренди к его губам и заставила сделать глоток.
Он закашлялся, когда по нему распространился обжигающий вал неразбавленного спиртного. Джошуа поставил на стол таз с водой и открыл саквояж с инструментами Клея:
– Мы должны вытащить эту пулю, полковник.
Клей сделал глубокий вдох, стараясь совладать с собой:
– Не думаю, что рука сломана. Это был пистолет малого калибра. Впрочем, тебе придется прощупать. Чуть повыше локтя. Ты уже делал это.
Кевин держал его руку, а Клей отпил еще немного бренди и стал наблюдать отстраненно, с профессиональным интересом, как Джошуа приступает к делу.
Джошуа осторожно вымыл область ранения и попытался нащупать пулю – безо всякого успеха. Потом он потянулся за зондом и осторожно вставил его во входное отверстие, проталкивая в разных направлениях до тех пор, пока фарфоровый наконечник не заскрипел о пулю. Через некоторое время он взглянул на Клея:
– Простите, полковник. Мне придется резать.
Клей слабо кивнул:
– Ты доктор. Вспоминай, чему тебя учили.
Он отпил еще немного бренди, когда Джошуа потянулся за скальпелем. Джошуа помедлил какой-то момент, пот поблескивал у него на лбу при свете очага, а затем стал прорезаться сквозь мясо к концу зонда.
Боль, пронзившая Клея, была настолько чудовищной, что он невольно издал мучительный вздох, а Джоанна еще сильнее стиснула его плечо. Когда он снова открыл глаза, Джошуа уже поднял пулю, зажав ее между пальцами, и бросил в огонь. Он вымыл руки в тазике и выдавил из себя улыбку:
– Теперь рану надо зашить, полковник.
– Обязательно зашей, – сказал ему Клей и собрался с духом, но природа никогда не доводит человека до крайности. При первом же прикосновении иглы он погрузился в благословенный мрак.
Глава 10
Когда Клей очнулся, отсветы пламени корчились и извивались на потолке его спальни, принимая самые причудливые очертания. Какое-то время он лежал в полном неведении, а потом вспомнил, и боль захлестнула его, когда он попробовал пошевелить левой рукой.
Он застонал, и тут же холодная ладонь легла ему на лоб. Повернув голову, он обнаружил, что у кровати сидит Джоанна и лицо ее наполовину скрыто полумраком.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– В данный момент не слишком хорошо. Который сейчас час?
Услышав, что почти два часа, он полежал молча, стараясь сосредоточиться на предыдущих событиях, и через некоторое время произнес:
– Надеюсь, они освободили Берка?
Она кивнула:
– Как только приехал Кевин.
Снова наступило непродолжительное молчание, потом он спросил:
– Как ты узнала про меня?
Она пожала плечами:
– На этот раз тебе не приходилось особенно рассчитывать на то, чтобы сохранить все в тайне, – во всяком случае, от Роганов или от меня. Все было настолько очевидно... Кевин первый смекнул, что к чему. Он узнал Пегин.
Клей вздохнул:
– Рано или поздно это должно было выйти наружу.
– Что толкнуло тебя на это?
Он покачал головой:
– Я и сам толком не знаю. Поначалу я пытался убедить себя, что это из-за Марли, что его нужно проучить. Но теперь я не уверен. Кевин Роган как-то сказал мне, что ни один человек не может жить в этой стране и сохранять нейтралитет, что рано или поздно мне придется встать на чью-то сторону или уехать, – и он был прав. То, что я здесь увидел, – грязь, нищета, деградация – порождено людьми вроде твоего дяди и Марли. Я презираю их и все, что они отстаивают.
Джоанна стиснула его руку, и слезы заблестели в ее глазах.
– Я знаю, Клей, я знаю. Но что ты можешь сделать? Разве кто-то может с этим что-то сделать? За такими людьми, как мой дядя и Марли, – авторитет закона и мощь британской нации. Ты военный человек. Положа руку на сердце, неужели ты думаешь, что у Ирландии есть хоть малейшая надежда завоевать свободу силой оружия?
Он покачал головой:
– Конечно нет, но есть другие способы. Если поднять голос, и достаточно громкий, возможно, англичане сами как-то изменят положение вещей. Мне с трудом верится, что ваш дядя и Марли – типичное явление.
– И все-таки такие люди, как Кевин Роган, продолжат борьбу, – сказала она. – Фении восстанут если не в этом году, то в следующем. Невиновные будут гибнуть наряду с виноватыми, одно бесчинство будет сменяться другим до тех пор, пока та малая толика сочувствия, которую способна вызвать к себе Ирландия, не улетучится.
В глубине души он понимал: то, что она говорит, – правда, и, тронутый отчаянием в ее голосе, взял ее руку и мягко сказал:
– Всегда есть надежда – то единственное, ради чего этим людям стоить жить. Ради этого и из гордости за свой народ.
Она откинула прядь темных волос со лба и встала:
– Мне нужно идти. Даже если мой дядя вернулся домой, вместо того чтобы продолжить путь в Голуэй, возможно, мне повезет, и я сумею пробраться в свою комнату никем не замеченной. Я живу в западном крыле, в некотором удалении от его комнаты, и у меня есть ключ от маленькой двери, которая ведет на конюшенный двор.
– А что с Кевином? – спросил он. – Он уехал?
Она кивнула:
– Он знает место в паре миль от фермы, где будет в безопасности день-два.
– Им нужно отправить его из страны как можно быстрее. Ваш дядя непременно обратится в полицию.
– А как насчет тебя? – серьезно спросила она. – Тебе не приходило в голову, что Берк заподозрит, кто ты такой, особенно когда услышит от моего дяди во всех подробностях о том, что случилось в Килине?
Клей попытался сесть на подушках:
– Подозрение – это одно, а доказательство – другое. В конце концов, у меня есть определенная репутация. Джентльмен не разъезжает ночью по сельским просторам в черной маске, да еще под таким комичным, отдающим мелодрамой именем, как капитан Свинг.