— Будет исполнено, князь!
Мальчонка сиял от удовольствия. А как же? Забег выиграл, да еще и справу новую получит!
Следующим днем Федор с мальцом уехали в Коломну, я же уговорил плотников-рязанцев взяться за строительство конюшни. Худо-бедно, но четыре избы уже готовы, даже печи в них сложены. Холопам и ратникам теперь есть где жить, а лошади пока под открытым небом ночуют.
Через пару дней мы выехали в Москву, на скачки: я, Тит в новой одежде верхом на арабском скакуне, и Федор с парой ратников — для охраны и солидности. Помня наставления Купецкого, я прихватил с собой и красный княжеский плащ.
Скачки должны были проходить аккурат на Яблочный Спас или, по-церковному, на праздник Преображения Господня.
Как уже повелось, мы остановились на постоялом дворе. Тит отказался спать в комнате, снял новые одежды, переоделся в старое платье и, как ни уговаривал его Федор, пошел ночевать в денник — на соломе, рядом со скакуном. Неволить парнишку я не стал, пусть его…
И вот настал день скачек. Народ с утра потянулся к церкви, сходили и мы. А уж затем пошли на Воронцово поле.
Прослышав про скачки, здесь собралась толпа желающих поглазеть на бесплатное развлечение.
Я подошел к группе бояр, стоявших у небольшого шатра.
— Доброго здоровий, бояре.
— И тебе того же.
— Кто Гутионтов будет?
— Я, князь, — ответил с поклоном дородный боярин. — Желаешь в скачках поучаствовать?
— Желаю. Выставляю жеребца с наездником.
— Это хорошо, прибавляется нашего брата. Чисто мужское занятие. Забег — рубль серебром. Ставки делать будешь?
— Буду. Только поперва немного, я тут новичок.
— Новичкам всегда везет. На кого ставишь?
— На своего жеребца.
— И сколько же?
— Двадцать рублей.
Голоса бояр, гомонящих рядом, враз смолкли, все повернулись ко мне. Я увидел на их лицах изумление. Вот черт! Надо было бы через людей узнать сперва — какие ставки здесь делают. Много я поставил или мало?
— Рискуешь, князь. Однако ставку принимаю. Правила знаешь?
— Покамест нет.
— Они простые. Все лошади выводятся за версту. По взмаху флажка начинается гонка. Кто первый придет, того и победа. Только запрещаются шпоры.
— Понял, спасибо.
Я вернулся к своим людям, объяснил правила.
Федор с Титом не спеша поехали к месту старта. Предчувствуя скорое начало, зеваки выстроились вдоль места забега. Всего в забеге участвовало семь лошадей.
Гутионтов сам поднял красный флажок, поглядел на конников — все ли готовы? — и дал резкую отмашку начала забега.
Лошади сорвались с места. Издалека не было видно, кто вырвался вперед. По мере того, как всадники приближались к зрителям, рев толпы нарастал: «Давай, давай, вперед, не сдавайся!»
Когда большая часть версты была пройдена, стало видно, что вперед от основной группы вырвались две лошади.
Меня охватил азарт: я стал вглядываться в лидирующих скакунов. Кто впереди?
Летели секунды, нарастало волнение.
На одном из коней я разглядел всадника в синей рубахе. А второго просто не было видно. «Мой!» — екнуло сердце. Понятно, мальчонку не видно из-за головы коня.
Стук копыт нарастал, пыль плотной пеленой скрывала основную группу участников забега — кроме первых двух. Внимание всех было приковано к ним.
За сто шагов до финиша мой скакун вырвался вперед. Тит почти лежал на лошади, его маленькая фигурка было мало заметна на фоне коня. Лишь рубаха вздымалась и опадала под напором ветра.
И вот кони пересекли финишную черту. Мой скакун был на два корпуса впереди. Народ завыл, засвистел, закричал. Шум поднялся просто оглушительный.
— Первым пришел скакун князя Михайлова! — громогласно объявил боярин.
— Поздравляю! Князь, у тебя прекрасный скакун и хороший наездник. Только уж мал больно, — подивился боярин Гутионтов.
— Так пацан еще, вырастет.
— Князь, прошу получить выигрыш!
Боярин отсчитал серебро. Я получил сорок рублей. Если не учитывать свои вложенные двадцать, то чистая прибыль — двадцать рублей. Неплохо! Но я не обольщался. Часто победа на скачках случайна. Сегодня мой жеребец пришел первый, завтра — другого владельца.
Ко мне подъехали сияющие Федор и Тит. Я снял с седла мальчонку — легонький совсем — и подбросил в воздух.
— Молодец, не посрамил боярина! В награду держи рубль.
При виде серебряной монеты глаза парнишки радостно вспыхнули. Рубль — деньги серьезные, корову купить можно. А для парня, что больше медной полушки в руках сроду не держал — так целое состояние.
На постоялом дворе мы закатили пирушку. Тит, как главный герой дня, сидел за столом рядом со мной — по правую руку.
Пир продолжался до вечера, пока не опустел щедро накрытый стол — с жареным поросенком да рыбными пирогами, да рыбкой копченой, исходящей немыслимым ароматом. И выпили много — за победу арабского скакуна и юного наездника, за удачу, однако Титу, ввиду малолетства, наливали только квас. Наелись так, что еле встали из-за стола. Тит все оглядывал да оглаживал свою новую одежду, где за кушаком рубашки лежал сверкающий рубль.
— Служи князю верно, и всегда сыт, одет и обут будешь, — пьяно поучал мальчонку Федор. — А постарше станешь — в ратники пойдешь, в боевые походы, за добычей. Хочешь в ратники?
— Не, дяденька Федор, не хочу. Я лошадей люблю.
— Ну, тогда за заслуги твои князь тебя конюхом главным поставит али стремянным. То честь большая, да только заслужить ее надо. Вот видишь, я из простых холопов десятником стал.
Федор икнул и чуть не свалился с лавки.
— Все, хлопцы, все сыты и пьяны, — по комнатам, отдыхать! Завтра возвращаемся в Охлопково.
Когда мы заявились в имение, ратники — из числа оставшихся — сразу же стали спрашивать Федьку:
— Ну, как скачки прошли? Федор показал большой палец.
— Мальчонка наш, даром что мал пока, первым пришел, за что князь рубль серебряный ему жаловал, да пир в его честь закатил. — И хвастливо добавил: — И мы на том пиру были, мед-пиво пили!
Ратники завистливо вздыхали.
Имение мое медленно, но верно росло — уже были готовы стены первого этажа. А вот рязанцы меня беспокоили — строили хоть и добротно, да медленно. Эх, не успеем до осени поставить все, что задумано.
— Рязанцы! У вас еще артели есть ли где? Помощь нужна, мне конюшню ставить надо, церковь.
— Помилуй бог, князь! И так в полную силу работаем. Подряжались-то только на избы, а у тебя работы невпроворот. Не, до морозов все сами не осилим.
Пришлось мне посылать Андрея в близкую Коломну — искать плотников. Нашел с трудом: дело шло к зиме, и все торопились завершить строительство.
На следующий день на подводе прибыли пять мужиков. Мы оговорили место для конюшни, ее размеры и цену.
Работа закипела. Мои холопы теперь едва успевали валить и шкурить лес да стаскивать его к месту стройки волокушами. Андрей сообщил, что в лесу уже вырублена изрядная делянка.
— Что предлагаешь?
— Луг рядом, на полянке бы бортника посадить, да с ульями. Богатый медосбор должен быть на следующий год.
— Ищи.
— Попробую. Одно плохо — знакомцев здесь нет, не знаю я, кто на что способен.
— Ты в людях разбираешься — поговори с местными, приглядись. Не мне тебя учить.
Через две недели Андрей все-таки нашел бортника из коломенских. К осени уже и улья на пеньках стояли. Стало быть, следующим летом со своим медом будем.
Одно было плохо — ратников мало. Вологодских, из Васяткиного десятка, я брать не могу — в случае войны Василий сам их выставить должен. И здесь у меня всего один десяток. Мало!
— Вот что, Макар, — решил я поговорить с боярским сыном. — Иди, куда хочешь, но набери себе людей. Твое дело, из кого — из свободных, из холопов, или перекупишь кого. Мне воинство нужно. И не отребье всякое, учти. Сам же и десятником пока у них будешь — воинскому ремеслу обучать. Плохо обучишь — в сече полягут все.
— Это дело по мне, князь. Только ведь деньги надобны.
— Денег дам, когда людей приведешь, да уговоримся.
— Несколько человек из рабов выкупить можно — напрасно скупишься, княже.
Деваться некуда, пришлось отсыпать ему в кошель серебришко.
Макар вскочил на лошадь, гикнул лихо, да и умчался. Стоявший рядом Федька, глядя ему вслед, сказал:
— Конь справный, есть седло и оружие — да теперь еще и деньги при нем.
— Ты о чем, Федор?
— Убыток считаю, чую — не возвернется он.
— Поглядим.
Макара и в самом деле не было долго — около трех недель. Я сожалел сперва, что доверился ему, потом плюнул и перестал ждать. А вдруг — на тебе, Макар объявился! Да не один. Сам впереди на лошади едет, а за ним, пешком — толпа оборванцев идет, едва поспевает. Двадцать пять человек привел! Я такого и не ожидал.
Макар выстроил всех в шеренгу.
Федор услужливо скамейку маленькую для меня вынес, рядом встал. С другой стороны Макар пристроился.
— Ты где их взял?
— Пятерых из плена выкупил, русины литовские. Этих знаю — вояки обученные. Остальных из свободных людей набрал, что на торгу работы ищут — охотники, разорившиеся мастеровые.
— Ну что ж, давай поглядим. Пусть по одному подходят.
Пятерых русинов я принял сразу. За них Макар ручался, да и деньги уже уплачены. С остальными оказалось сложнее. Двоих отсеял сразу — не понравились они мне: глаза бегают, морды разбойничьи. От таких больше проблем будет, чем проку. Другим свободным людям я предложил остаться служить у меня — посмотрю, как они себя проявят.
— Все, Макар, теперь это твое воинство будет. Одевай, вооружай, обучай… Деньги на первое время — вот! — Я протянул ему мешочек с деньгами.
А утром вся ватага пешком отправилась в Коломну, на торг — одеваться, обувь покупать — ведь все пришли босые, оружие присмотреть. Впереди, верхом на лошади, ехал Макар.
Я с тоской смотрел вслед босоногому «воинству». Коней бы им еще, но с этим погодить немного придется: не все к воинскому искусству способны — глядишь, некоторые сами уйдут, когда поймут, что это не их дело.
Проводив взглядом Макара и его «команду», я сел на пенек и задумался. Интересно, все бояре так княжение начинают, или я один такой, можно сказать, невезучий? Все достается тяжело, с потугами. И впрямь, посмотришь — у меня все не так. Может быть, я спешу, хочу всего сразу и быстро?
Бояре на Руси — люди дородные, с животами, чтобы всем достаток их виден был. Худой — стало быть, бедный. Или больной. Так все бояре считают — но только не я!
Вот и с другим атрибутом боярства — шубой — тоже непросто получается. Была у меня такая — подарок Кучецкого. Шубу эту московскую — тяжелую, с длинными рукавами и подолом до пола — не люблю: мешает она. Летом жарко, зимой на лошадь в ней не сядешь, пешком не пройдешь. Бояр в такой шубе двое слуг из доверенных под руки белые поддерживают, я же люблю одежду легкую, чтобы не стесняла движения, чтобы не мешала саблю в нужный момент выхватить или от кистеня увернуться.
А в доме боярском? У всех бояр тараканы в догах так и шастают. Сядешь за стол — в миску со щами потолка падают. И никто с ними не борется. А как е? Тараканы в доме — верный признак, что в нем есть чего покушать. И бояре, можно сказать, гордятся этим. А я чистоту люблю. Сколько раз по зиме этих тварей из дома вымораживал. Способ-то простой. Не топи пару-тройку дней печи зимой, да раскрой двери окна нараспашку — тут и конец мерзким созданиям, тому как они тепло любят. Отсюда и вывод: боярин я неправильный. Ладно, более важными делами надо заниматься. Была у меня интересная мыслишка. Подойдя к Андрею, я сказал ему:
— Андрюша, река под боком, а холопы да ратники суп пустой хлебают. Разве это дело? Чего скажешь?
— Думал уже об этом, барин. Так ведь лодка для того нужна, сети и, главное — человек знающий толк в сем деле.
— Деньги на лодку и сети я дам. А рыбака можно и среди холопов найти. Ты поспрошай — может, кто раньше занимался рыболовством?
К нашему общему удовольствию, рыбак среди холопов нашелся — из корелов. У холопа, как услышал он о рыбалке, глаза загорелись.
— Князь, я и на удочку половлю, пока сетей да лодки нет. К вечеру всех ушицей угощу.
— Ой ли?! Не дели шкуру неубитого медведя.
— Чтоб я сдох, если вру!
Обрадованный холоп убежал. И что же? К вечеру он и в самом деле пришел, неся на плече прутик с нанизанными под жабры рыбешками. Для первой рыбалки улов неплохой — два щуренка да с десяток окуней. Коли на удочку столько поймал, то с сетью еще ловчее выйдет.
Мы с Андреем переглянулись. Похоже — не врал холоп насчет своего умения.
Холопы сразу развели костры да котлы подвесили. Через полчаса запахло ароматной ушицей. И только уха сварилась, как издалека послышался шум. Что за диво — вроде барабан бьет?
Ратники встревожились, взялись за оружие.
В наступающих уже легких сумерках было видно, как из-за леса выходили люди. Они шагали строем в колонне по четыре, и все были одеты в одинаковые кафтаны, на боку — сабли в ножнах. А сбоку всадник красуется. Я вгляделся. Да это же мой Макар! Фу ты, свои!
Ратники расслабились.
Макар лихо подъехал ко мне, легко спрыгнул с коня.
— Вот, полюбуйся, князь, на дружину свою.
Я прошел вдоль небольшой колонны. Удивительно просто — все в зеленых кафтанах, шапках суконных, сапоги дегтем смазаны. На ремнях — ножи и сабли. А впереди — ратник с барабаном. Прямо пруссаки! Наши так не ходят. Вроде бы и неплохо — чувствуется войско. И пусть пока и кафтаны по фигуре не обмялись, и строй неровный — то придет со временем. А ведь неплохо Макар задумал!
— Молодец! Ты превзошел мои ожидания, — похвалил я Макара. — Но люди твои проголодались, небось. Зови к костру ратников своих. Как раз уха готова, пусть ужинают и — отдыхать. Ну а завтра начинай учить их воинским умениям — бою на саблях, занятиям с тяжестями — словом, делай из них бойцов.
— Будет исполнено, князь!
А ведь не иначе — по литовскому образцу Макар дружину пытается создать. Да и пусть, посмотрим, как он справится. Начало неплохое.
Я уловил взгляд, брошенный искоса Федором на новое воинство и Макара. Ба! Неужели продолжает ревновать?
Следующим днем в деревне и около нее был просто муравейник. Сновали по стройке холопы, рядом с деревней новые ратники под командованием Макара учились ходить строем, собираться в шеренгу и колонну — но два, по четыре. Это азы, и Макар начинал обучение, на мой взгляд, правильно.
Учеба продолжалась до обеда, потом еда, короткий отдых и — снова упорные занятия, до вечера. Когда приблизились сумерки, объявили ужин. После ужина новобранцы просто попадали от усталости, и вскоре их сморил сон.
— Макар, может — полегче немного с ратниками своими? — встревожился я.
— Ничего, тяжело только спервоначалу, а потом втянутся, привыкнут. Зато слабые телом и духом отсеются быстро — сами уйдут, а сильные и выносливые останутся, вот тогда я с ними всерьез и займусь, оружием владеть научу.
— Хм, резонно.
— Коли дозволишь, князь, слово молвить, я снова о деньгах просить тебя хочу. Без них доброе воинство не создашь.
— Это еще на что? — удивился я.
— Кони потом потребны будут, пищали. Сам понимаешь, кони — это быстрота, натиск. Ну а пищали — огонь. Вон у Федора в десятке все ратники — с огненным боем. А ведь у русских бояр далеко не всегда ратники в дружинах пищали имеют. Стало быть, не понимают они пока, что за пищалями — сила. Сабля нужна, но за огненным боем — будущее. Еще хорошо бы пушки — хотя бы пару.
— Ты как мои мысли читаешь. Только я немного погодить хочу — как-то обучение пойдет. Я сейчас не только новобранцев оцениваю, но и твои способности.
— Я понимаю и не обижаюсь, сам бы так поступил.
— Тогда спать ложись.
Макар вздохнул, разделся и улегся спать. Вот ведь чертяка, наблюдательный — не отнимешь. Душу растревожил. Давно уже о пушках думаю, еще с Вологды. Дороги пушки, и на базаре их не купишь, надо идти на поклон в Нарядный приказ, может быть, удастся одну-две из трофейных пушек купить. Но ехать в Москву — время нужно и деньги. А где их столько взять? А вот коней купить надо, вторую конюшню строить — надо, а еще первая не готова — только ставить начали. Баня нужна просто край как. Хорошо, тепло сейчас — лето, хлопцы обмыться бегают на реку. Так ведь оно на исходе, и холода скоро настанут. А я уж и сам по баньке парной соскучился. Без бани нельзя — обовшивеют ратники, тогда жди беды в виде тифа.