— Оставьте свой тон. Я вам не вахмистр.
При этих словах офицер и штатский переглянулись.
— Ведь вы не ночевали тут, верно? — спросил штатский. — А не припомните, во сколько вернулись?
— На часы не смотрел. Под утро, уже рассвело.
— Вам повезло.
— Отчего же?
— Да оттого, что этой ночью кто-то умертвил всех постояльцев второго этажа «Харбинского Метрополя», — ответил штатский.
Возникло короткое молчание, после чего штатский продолжил:
— Я вот тоже недавно вернулся. Дела в городе задержали… неважно. Но через то уцелел. Постучался к соседу — справиться насчет времени; свои часы, представьте, остановились — а тот почивает со свернутой шеей. Заглянул в другой нумер — та же картина. Потом вот ротмистр вышел…
— По нужде, — беспечно сказал ротмистр. — Признаюсь, был еще подшофе, так как только воротился от Дорис. И не сразу поверил во все эти страсти. А прошлись мы по нумерам, и такой нам открылся пейзаж после битвы… Хмель — как рукой.
— Отчего не позвали полицию? — спросил доктор.
При этих словах штаб-ротмистр сморщился, а штатский осведомился:
— Вы, должно быть, недавно в Харбине?
— Второй месяц.
— Понятно. Так я вам скажу: раньше местная полиция работала не хуже столичной. А нынче — не то.
— Что объяснять? — вмешался тут ротмистр. — Будем медлить — нас передавят, как кроликов.
— Согласен, — сказал штатский. — Не знаю, кто сотворил такое, но дело он свое знает. Коли вернется — со святыми упокой. Так что поторопитесь, доктор.
— А в нумерах ничего не взято? — спросил постоялец из восемнадцатого, на которого (должно быть, от усталости) нашло некоторое помрачение.
— На первый взгляд нет… — ответил штатский, быстро оглядев доктора. — А вы по уголовной части никогда не служили?
— Никогда. С чего вы взяли?
— Да ведете себя, будто следствие учинить собрались.
Между тем ротмистр махнул рукой, отвернулся и зашагал, бросив на ходу:
— Ну вас, господа, к черту. Я ухожу.
Постоялец из восемнадцатого проворно вернулся к себе. Что взять? Прежде всего — инструменты. Выдернул из шкафа свой саквояж, взглядом зацепился за чемодан. Тоже с собой? Тяжел, свяжет. В конце концов, чем он рискует? Скоро происходящее станет делом полиции. Без ее ведома здесь ничего не тронут.
Переодевшись, накинув на руку пальто, доктор шагнул к выходу. У порога увидел небольшую коробку, похожую на спичечную, только пошире. Откуда взялась? Должно быть, уже лежала, когда он вернулся с Пристани.
Постоялец наклонился к ней.
И в этот самый момент на коробку ступил чей-то черный ботинок.
Доктор поднял глаза — перед ним стоял штатский.
— На вашем месте я бы не стал этого делать, — сказал он.
Штатский нагнулся и осторожно взял непонятный предмет двумя пальцами за углы. Встряхнул — и из предательской коробки со щелчком выскочили два деревянных шипа с черными остриями.
— Что это?
— Китайские штучки, — ответил штатский. — Они мастера на такое, будьте уверены: кончики смазаны ядом.
— Как вы догадались?
— В моем нумере был похожий сюрприз. И у ротмистра — тоже. Мне следовало предупредить.
— Считайте, предупредили. А как вы сами-то догадались?
— Мышь.
— Простите?..
— Мышь была у меня в нумере, — пояснил штатский. — Ну, я не барышня, шуму из такого пустяка делать не стал. А тут прихожу — на полу деревянный гостинец с выскочившими шипами, а рядом — дохлая мышь. Я фактики и сопоставил.
— Понятно.
Ротмистр ждал в коридоре; покосился на саквояж, но ничего не сказал. Уже на лестнице они услышали шум. Остановились: снизу доносились тихие, какие-то черепашьи, шаги.
— Господа, нас трое. Прорвемся, — сказал штатский.
— За меня не беспокойтесь, — тихо отозвался ротмистр.
Доктор спросил:
— Но вы, кажется, без оружия?
— Я умею и без оружия. А вот вам не мешало бы приготовить ланцетик.
Шаги зазвучали громче. Наконец показался поднимавшийся снизу сухонький старичок, совершенно седой, с пышными некогда бакенбардами, сбившимися теперь в войлок. На нем, несмотря на погоду, была шинель, генеральская, сильно изношенная. Одетая на гражданский, мышиного цвета сюртук и полосатые демикотонные брюки. На ногах — башмаки гражданского образца. Обутые, как впоследствии оказалось, на босу ногу.
Увидев незнакомцев, старичок замер.
— Господа?..
Штатский кашлянул.
— Еще один любимец фортуны. Его нельзя тут оставить.
Старичок в генеральской шинели подозрительно глянул из-под кустистых бровей и засеменил мимо.
Штатский протянул руку, намереваясь ухватить его за плечо. Но тот, видать уже битый жизнью, словно ждал этого — шарахнулся к стене, и в руке его блеснул револьвер.
— П-попрошу…
Вперед шагнул ротмистр.
— Ваше превосходительство! Вам надлежит прибыть к Дмитрию Леонидовичу. Нынче же.
Несколько секунд старичок молча смотрел на незнакомого офицера.
— По какой такой надобности?
— Прямых сведений не имею. Но приватно слышал, что вам намерены предложить должность.
Старичок опять замолчал. Должно быть, что-то не складывалось — странен был офицер, и непонятны статские его спутники.
— Да вы, сударь, сами-то кто?
— Штаб-ротмистр Агранцев. Офицер связи.
— Что, при Управлении состоите?
— Так точно.
— Но, позвольте… На вас решительно чужая форма. Отнюдь не Пограничной стражи…
— Ваше превосходительство! Мне ли вам объяснять!
— Потрудитесь… — упрямо сказал старик.
Ротмистр не смутился.
— Я боевой офицер. По ранению эвакуирован. После переворота бежал от красных, попал в Харбин. Недавно выпало счастье вернуться в строй.
Эти слова едва ли развеяли сомнения старого генерала. Но… каждый слышит, что он хочет услышать.
— Ну, коли так… В котором часу меня ждет генерал Хорват?
— Сей же час.
— Но в таком виде…
— Я все устрою, — сказал ротмистр. — Не беспокойтесь.
Он подмигнул штатскому, и в тот же момент, подхватив ветерана под руки, они повлекли его к лестнице. На ходу ротмистр неуловимым движением извлек револьвер из генеральской шинели и опустил в свой карман.
Они стремительно миновали два скрипучих лестничных марша. При их появлении китаец поднялся из-за стойки.
— Господина снова гулять? Когда приходить?
Вместо ответа ротмистр показал ему на ходу кулак. Вышли на улицу.
— Куда теперь? — спросил штатский.
Ротмистр пожал плечами.
— Я, пожалуй, вернусь опять к Дорис. Пережду.
Штатский в задумчивости потеребил подбородок:
— А это мысль. Составлю-ка вам компанию. — Он огляделся, ища взглядом извозчика.
Обернулся по сторонам и постоялец из восемнадцатого. Обнаружилось, что город уже полностью пробудился. Мимо бесприютных обитателей «Метрополя» шел, ехал, а порой так просто бежал самый разнообразный люд.
Прогрохотали три подводы с мастеровыми; свежеструганые доски свисали до мостовой. Прокатилась новенькая коляска; молодая симпатичная дама в чем-то бело-розовом, воздушном окинула подозрительным взглядом непонятную компанию на тротуаре и толкнула сложенным зонтиком бородатого кучера — пошел, пошел поскорей!
Пересмеиваясь и лопоча на своем птичьем наречии, вывернули из-за угла пятеро китайцев — все как один в широкополых соломенных шляпах, синих куртках и белых штанах из хлопка. Эти явно направлялись на рынок — на концах бамбуковых шестов, положенных через плечо, покачивались плетеные короба. Увидев русских, смеяться они стали потише и даже убрались на мостовую, взбивая сухую пыль черными, не знавшими обуви ступнями.
Напротив гостиницы, у подъезда мужского Коммерческого училища, расположились двое лоточников. У одного — петушки из жженого сахара, на палочках, воткнутых в сдобные калачи. А у второго товар поавантажней — оловянные солдатики, модель парусника в прозрачной бутыли, глиняные расписные свистульки. Ничего не скажешь, хитро расположился — с утра поджидает учеников. И ведь знает наверняка, шельма, что товар его для детского сердца совершенно неотразим.
Тут же на корточках примостился китаец, разложил вокруг самоделки из дерева и бумаги. Игрушки непростые, с сюрпризом: подергает за веревочку — они и пойдут вертеться, будто юла, или скакать на лягушачий манер. Можно не сомневаться — и у этого дело пойдет.
Но у постояльца из восемнадцатого деревянные вещицы вызвали нехорошее чувство — уж очень были похожи на тот сюрприз, что чуть не сгубил его в собственном нумере.
— А что же вы, доктор? — спросил ротмистр. — С нами или индивидуальность предпочитаете?
— Я не вполне понимаю, куда вы собрались.
Офицер и штатский снова переглянулись.
— Мы к Дорис, — ответил ротмистр. — Вам это ничего не говорит?
— Решительно.
— Тогда едем, — сказал штатский. — Объясню по дороге. Понравится, если только вы не монах.
— Как знать, — отозвался ротмистр, разглядывая макушку постояльца из восемнадцатого. — Что у вас на голове, доктор? Тонзура?
Макушка у доктора впрямь имела вид исключительный. На самом верху — маленький, с пятак, кружок розовой кожи, начисто лишенной растительности. И было это не тривиальной плешью, а чем-то особенным, по виду имевшим скорее искусственное происхождение.
— Нет, не тонзура.
— Да я сам вижу, — усмехнулся Агранцев. — Похоже на след сабельного удара. Касательного.
— То была шашка, — ответил постоялец из восемнадцатого. — Но это не ваше дело. А что до моих планов… Я отправляюсь в полицию. Делу надобно дать законный ход. Чем скорее, тем лучше.
— Запишут в свидетели.
— Пускай.
— Ну, как хотите, — сказал ротмистр. Он огляделся. — Как назло, ни одного ваньки! Где их черт носит!
Между тем старичок-генерал, стоявший поодаль, этот разговор слушал поначалу с недоумением, а после — с откровенным испугом. Он украдкой проверил карман шинели и, не обнаружив там револьвера, понял, что сбылись его худшие опасения.
— Господа!.. — задребезжал он. — Вы мошенники!..
Все повернулись к нему. Штатский хмыкнул, а ротмистр сказал с укоризной:
— Ваше превосходительство, ну как вам…
Не договорил.
Со стороны «Харбинского Метрополя» раздался хлопок, за ним второй, третий. А затем из углового окна второго этажа, как раз там, где располагался восемнадцатый нумер, выскочило пламя. В солнечном свете было оно почти что бесплотным. В соседнем нумере тоже расколотилось стекло, и тут уж запылало изрядно. А потом и пошло одно за другим: окна лопались, как пузыри, разбрызгивали огонь, а следом дым тянулся наверх, ввинчиваясь под крышу.
Завизжал бабий голос, захныкал ребенок.
Постоялец из восемнадцатого побледнел.
— Господь милосердный…
Потом наклонил голову и стремглав кинулся к мостовой. Но его удержали.
— С ума спятили?! — прошипел ротмистр, сжимая ему плечо.
— Не понимаете!.. У меня чемодан!..
— Что, сударь, вы миллионщик? Деньги у вас? Да хоть бы и так — плюньте. Покойнику капитал ни к чему.
Меж тем публики прибывало.
— Вона-вона занялось! — радостно вскрикнул лоточник со жжеными петушками. — Ну, пойдет черт по бочкам!..
Возле гостиницы образовалась небольшая толпа. Слышались голоса:
— Полицию!
— Куды там! В команду бежать!
— Звони, звони!
— А китаец-то, глянь! Глазищи круглые, что твой француз!
И верно, на крыльцо выбежал Синг Ли Мин, глянул ввысь. Подпрыгнул на месте, хлопнув себя по ляжкам, и тут же скрылся за дверью.
— Конец, — сказал ротмистр. — Надобно уходить, и скорее.
Со стороны вокзала показалась пролетка с мухортой кобылой, бежавшей весьма резво.
— Стой! Сюда, сюда!
Извозчик осадил лошадь.
— Однако, — сказал он, сбив на затылок картуз, — весело тут.
— Поговори у меня, — ответил ротмистр. — Давай в Модяговку! И чтоб духом единым!
Он первым заскочил в пролетку. Оглянулся, встретившись на миг глазами со штатским. Тот ухватил под мышки старого генерала и рывком переправил в пролетку. Забрался следом. Рессорный экипаж качнулся. Возница, крякнув, поворотился, но ничего не сказал.
— Трогай! — прикрикнул ротмистр.
Кучер подхватил было вожжи, но тут штатский глянул на тротуар, где остался гость из восемнадцатого.
— Придержи-ка, — сказал штатский вознице и повернулся к доктору. — Сударь, поехали с нами. Ей-богу, теперь сыскным не до вас. Позже порадуете их откровениями. Если охота не отпадет. Давайте, что ли, свой саквояж!
* * *
Особняк стоял за узорчатой чугунной оградой. Он был двухэтажным, с двумя флигелями. Дом казался прелестным, и даже бледно-розового цвета стены нимало его не портили.
Позади кованых узких ворот на высоком стуле восседал швейцар в ливрее и при золотых позументах. Сбоку, на решетке, имелась небольшая полочка, на которой стояла тарелочка для визиток.
— Не прикажете ли за цветами? — спросил кучер, перегибаясь с козел. — Тут уж так принято. Знаем-с.
Ротмистр молча вручил ему ассигнацию и спрыгнул наземь.
— На чаек бы добавить… — заныл по привычке кучер, но, поймав взгляд офицера, немедленно смолк.
— Прибыли, — констатировал штатский, когда пролетка скрылась за поворотом. — Пойдемте, господа.
От ворот к особняку, через газон с розовыми кустами, вела широкая дорожка, посыпанная песком. Выводила прямиком к крыльцу — с портиком, с мраморными колоннами.
На первом этаже открылось просторное помещение. Нечто промежуточное между ресторацией средней руки и хорошей кондитерской. На стенах — картины в тяжелых рамах (постоялец из восемнадцатого машинально отметил копию Батоне, весьма неплохую), в центре зала — белый концертный рояль. Поодаль расположился оркестрион. А вдоль стен, под снежными скатертями, стояли столики. На венских стульях — немногочисленные, надо сказать, посетители. Только мужчины, без дам. Прислуживали двое официантов. В белых брюках, заправленных в красные полусапожки, белых перчатках и в малиновых рубахах с золочеными поясками.
Дальний угол занимал ломберный стол с зеленым сукном, за ним шла игра.
Ротмистр уверенно прошествовал в зал.
Штатский подмигнул доктору:
— Пойдемте.
Уселись все четверо — правда, после некоторой заминки, потому что старый генерал ни за что не соглашался расстаться с шинелью. В конце концов от него отступились, и он, покряхтывая, сел — с видом подозрительным и недовольным. Подлетевший официант подал меню. Однако еще до заказа на столе появились запотевший хрустальный графинчик, рюмки и блюдо с нарезанной бужениной.
Ротмистр устроился так, что свободно мог наблюдать за игрой, которая его увлекла совершенно. Он сидел вполоборота и, казалось, вовсе позабыл спутниках.
— Не возражаете, если закажу на всех? — спросил штатский, подвигая меню.
— Я не при деньгах, — сказал постоялец из восемнадцатого.
— Это понятно, — ответил штатский. — Но, может, согласитесь принять угощение? Не чинясь? Скажем так: в долг.
Доктор пожал плечами. С того самого момента, как они покинули «Харбинский Метрополь», он почти все время молчал и вид имел несколько оглушенный.
— Вот и славно, — проговорил штатский, — люблю, когда без церемоний. А все эти морген-фри терпеть не могу! Давайте-ка лучше выпьем.
Он наполнил рюмки и выпил, не дожидаясь. Закусил бужениной.
— Вот что я думаю, господа, — сказал штатский, повеселев. — То, что мы тут собрались, не случайно. Это судьба. Фата-моргана. Или, если угодно, рука Провидения. Коли так, надо ж нам наконец познакомиться. А то как-то не по-человечески получается.
Он вытащил из серебряного кольца салфетку, заложил и произнес со значением:
— Сопов Клавдий Симеонович. Купеческого сословия.
— Клавдий Симеонович?.. — переспросил ротмистр. — Экого бравурного звучания у вас имя-отчество!
— Уж какое есть.
— Не обижайтесь. Это я от зависти. Мое именование значительно проще. Штаб-ротмистр Агранцев, Владимир Петрович.
— Где вы служили? — спросил вдруг старик в генеральской шинели.