- Через два дня можешь их выпустить, - сказал я главному городскому судье. - Брось ублюдкам немного хлеба и дай несколько ведер воды, а потом оставь там на два дня. Они будут пытаться убедить тебя выпустить их пораньше, пытаться тебя подкупить, но не выпускай их.
- Не буду, господин.
- А если ты это сделаешь, - продолжал я, - станешь моим врагом и врагом леди Этельфлед.
Было время, подумал я, когда такая угроза и в самом деле чего-то стоила.
- И моим, - вступил в разговор Финан.
От тихих слов Финана судья содрогнулся.
- Они останутся там на два дня, господин, обещаю. Клянусь телом Господа нашего, - он повернулся и поклонился в сторону алтаря, где торчали заключенные в серебро перья тех гусей, что Святая Вербурга изгнала с поля.
- Выпустишь их раньше, - добавил Финан, - и за тобой придут духи тех костей.
- Клянусь, господин! - отчаянно воскликнул судья.
- Думаю, меня закопают на перекрестке, - сказал я Финану, когда мы направились обратно к дому Этельфлед.
Он ухмыльнулся.
- Мы устроим тебе достойные похороны. Разожжем такой костер, что затмит солнце. Поверь мне, твои боги узнают, что ты к ним идешь.
Я улыбнулся, размышляя о перекрестках, обо всех построенных римлянами дорогах, что постепенно разрушались по всей Британии. Часть их смыло наводнениями, иногда камни растаскивали, потому что большие плоские валуны хорошо подходили, чтобы разметить границы поля, или для фундамента строений. Путешествуя по стране, чаще всего мы ехали или шли рядом с дорогой, потому что на ее поверхности зияло слишком много ям, мешающих продвижению, и дорога оставалась лишь затянутой сорняками отметиной, указывающей направление. Эти разрушающиеся отметины протянулись по всей Британии, и я гадал, что с ними случится.
- Как думаешь, - спросил я Финана, - после смерти мы увидим, что здесь происходит?
Он бросил на меня странный взгляд.
- Священники говорят, что да.
- Правда? - удивился я.
- Говорят, что можно заглянуть в ад, - нахмурился он, - так почему же нельзя заглянуть в жизнь?
- Мне бы хотелось узнать, что произойдет, - сказал я. Я подумал, что дороги исчезнут, а поля по обе стороны зарастут орешником, а потом его колючие ветки скроют свои саваном старые дороги. Я это увижу из Вальхаллы? И неужели римляне до сих пор смотрят на Сирренсестр, недоумевая, как камень медового цвета и белый мрамор мог превратиться в сырую солому и гнилую древесину? Я знал, что заставляю Финана чувствовать неловкость, но знал также, что три Норны, эти мрачные женщины, контролирующие нашу жизнь, плетут нить моей судьбы и размышляют, не пора ли перерезать ее острыми ножницами. Я уже так давно опасался, что они это сделают, а теперь почти желал этого. Желал прекращения боли и всех бед, но я также жаждал узнать, как всё закончится. И закончится ли? Мы изгнали датчан, но разгорелась новая битва, битва за Мерсию.
- Здесь отец Кутберт, - объявил Финан, и я вынырнул из своих мыслей, увидев, что Осферт привез священника из Фагранфорды в целости и сохранности. Какое облегчение. Жена Кутберта Мехраса приехала с ним.
- Вы едете на север, - сказал я Осферту.
- Господин! - обратился ко мне Кутберт, узнав мой голос. Кнут ослепил его, и он крутил головой из стороны в сторону, чтобы понять, где я нахожусь.
- На север? - спросил Осферт.
- Мы все туда поедем, - ответил я. - Вместе с семьями. Мы едем в Честер.
- Господин? - повторил Кутберт.
- Вы с Мехрасой в безопасности, - сказал я ему.
- От чего, господин?
- Ты единственный оставшийся в живых свидетель первой женитьбы Эдуарда, - объяснил я, - и в Уэссексе есть люди, желающие доказать, что этого брака не было.
- Но он был! - горестно заметил он.
- Потому вы поедете на север, в Честер, - сказал я, - вы оба, - я бросил взгляд на Осферта. - Отвезешь все семьи на север. Хочу, чтобы вы отправились в путь завтра. Возьмешь в Фагранфорде две телеги для припасов и пожитков, и поезжайте через Аленсестр.
В Честер вели две хорошие дороги. Одна шла неподалеку от границы с Уэльсом, и я убеждал своих людей ездить по ней, чтобы показать валлийцам, что мы их не боимся, но дорога через Аленсестр была безопасней, потому что лежала гораздо дальше от приграничных земель.
- Возьмешь десять воинов для охраны, - велел я, - и подождешь нас в Аленсестре. И возьми всё ценное. Деньги, металл, одежду, сбрую - всё.
- Мы навсегда покидаем Фагранфорду? - спросил Осферт.
Я поколебался. Ответ, конечно, был утвердительным, но я не был уверен, как мои люди отреагируют, если я в этом признаюсь. Они построили в Фагранфорде дома и воспитывали детей, а теперь я перемещал их к северным границам Мерсии. Я мог бы это объяснить, сказав, что мы должны защищать Честер от норвежцев и датчан, и это была правда, но на самом деле я хотел окружить себя каменными стенами Честера, чтобы защититься от злобы Эрдвульфа и амбиций Этельхельма.
- Мы на время переезжаем в Честер, - туманно объявил я, - и если не появимся в Аленсестре через два дня, то считай, что мы не приедем. Если такое произойдет, отвези Этельстана и его сестру в Честер.
Осферт нахмурился.
- А что может помешать тебе приехать?
- Судьба, - как всегда многословно ответил я.
Лицо Осферта окаменело.
- Ты начинаешь войну, - обвинил он меня.
- Нет.
- Этельхельму нужен мальчишка, - объяснил Финан Осферту, - и он будет драться, чтобы его заполучить.
- Значит, это он начинает войну, а не я, - заявил я.
Осферт переводил взгляд своих серьезных глаз с меня на Финана. Наконец, он насупился и стал на удивление похож на своего отца, короля Альфреда.
- Но ты его спровоцировал, - неодобрительно заметил он.
- Ты бы предпочел смерть Этельстана?
- Конечно, нет.
- Так как же мне, по твоему мнению, поступить? - спросил я.
На это у него не нашлось ответа. Он просто поморщился:
- Сакс против сакса, - безрадостно добавил он. - Христианин против христианина.
- Так оно и будет, - буркнул я.
- Но...
- Так что давай лучше удостоверимся, что победят правильные христиане, - сказал я. - А теперь подготовьтесь к отъезду.
- В Честер? - спросил Финан.
- Осферт едет в Аленсестр, - ответил я, - а мы с тобой - в Глевекестр. Надо заскочить на свадьбу.
И спровоцировать войну.
Моя дочь отказалась ехать с Осфертом и семьями.
- Я отправляюсь в Глевекестр, - настаивала она.
- Ты поедешь с Осфертом, - сказал я.
Она просматривала одежды Этельфлед, небрежно сваленные в кучу во дворе Брисом и его людьми. Она выбрала изысканное платье из редкого темно-бежевого шелка с вышитым на нем узором из дубовых листьев.
- Прелестное платье, - проговорила она, пропустив мимо ушей мой наказ.
- Оно принадлежит Этельфлед, - заметил я.
Она прижала платье к плечам, увидев, что по длине оно ей как раз впору.
- Нравится? - спросила она меня.
- Наверное, стоит больше целого корабля, - ответил я.
Шелк был одной из тех редкостей, что можно было достать лишь в Лундене, где его продавали торговцы, утверждавшие, что привезли товар из некой восточной страны. Шелк там ткали диковинные люди, кто с тремя ногами, кто с собачьей головой, а кто и совсем без головы. Истории различались, но как клятвенно заверял каждый торговец, были правдивыми.
- Оно прекрасно, - с сожалением молвила Стиорра.
- Тогда оно отправится вместе с тобой и Осфертом на север, - ответил я.
Она бережно перекинула платье через руку и вытащила из груды белую льняную накидку.
- Вместе с платьем будет замечательно смотреться, - сказала она.
- Он отвезет семьи на север, - пояснил я. - Он поведет две повозки, можешь оправиться в одной из них.
- Отец, - терпеливо настаивала она, - я могу ездить верхом. И стрелять из лука. Эта будет получше, - она извлекла другую накидку, - она с капюшоном. Ооо! И с серебряной брошью, смотри!
- Ты слышишь меня? - заворчал я.
- Конечно, отец. А можно нам нарвать звездочек?
- Звездочек? - удивился я.
- Вплести в волосы.
- Ты с ума сошла? Ты отправишься на север с Осфертом. Зачем тебе вплетать в волосы цветы?
- Потому что яблони еще не расцвели, - повернувшись, она бросила на меня взгляд, и у меня перехватило дыхание, так она была похожа на мать. - Отец, - терпеливо продолжила она, - как ты рассчитываешь добраться до Эльфвинн?
- Добраться?
- Она будет во дворце лорда Этельреда. От замужества ее отделяют лишь двери стоящей рядом церкви Святого Освальда, и думаю, что на всём пути будет расставлена стража, как и в самой церкви. Ты не можешь просто влететь туда верхом и схватить ее. Так как ты до нее доберешься?
Я посмотрел на дочь. По правде говоря, я понятия не имел, как найти Эльфвинн. Иногда невозможно составить наперед план действий, ты просто прибываешь на поле битвы и хватаешься за первую попавшуюся возможность. Промах, допущенный Брисом, уныло подумал я, и теперь я собирался сделать то же самое.
- Она моя подруга! - сказал Стиорра, когда поняла, что мне нечем возразить.
- Я видел вас вместе, - скупо признал я.
- Мне она нравится. Не все ее любят, в отличие от меня, но согласно обычаю, девушки сопровождают невесту на свадьбе.
- Неужели?
- Лучше дай мне в сопровождение двух молодых воинов, и мы отправимся во дворец лорда Этельреда со свадебным подарком.
- И они схватят тебя, - отрезал я.
- Возможно, если знают, кто я. Но я провела в Глевекестре лишь пять дней, и у меня не возникло желания наведаться в большой зал, я оставалась в покоях Эльфвинн, в наружном дворе.
- Хорошо, доберешься до наружного двора. А дальше что?
- Скажу, что прибыла с подарком от лорда Этельфрита.
Это имело смысл. Этельфрит был богатым мерсийским олдерменом, чьи земли лежали по соседству с Лунденом. Ему не нравился Этельред. Он мог стать союзником Этельфлед, но был искренне предан восточным саксам.
- А что за подарок? - спросил я.
- Лошадь, - ответила она, - молодая кобыла. Мы выскребем ее и вплетем ленточки в гриву. Уверена, они позволят Эльфвинн взглянуть на подарок.
- Они?
- Ее будут стеречь, - терпеливо объяснила Стиорра.
- И она просто вскочит в седло и умчится вместе с тобой?
- Да
- И стража у ворот вас не остановит? - усмехнулся я.
- А вот это уже задача твоих людей, - ответила она.
- Допустим, она не захочет уехать?
- О, еще как захочет, - уверенно возразила Стиорра, - она не хочет выходить замуж за Эрдвульфа! Он свинья!
- Свинья?
- В Глевекестре не осталось ни одной служанки, на чью честь он бы не посягнул, - ответила Стиорра. - Леди Этельфлед говорила мне, что не следует доверять ни одному мужчине, хотя некоторым можно доверять поболее других, но Эрдвульфу? - она пожала плечами. - К тому же ему нравится избивать женщин.
- Откуда тебе это известно?
- Ох, отец! - она одарила меня жалостливой улыбкой. - Теперь понимаешь? Я отправляюсь с вами в Глевекестр.
Она так и поступила, потому что ничего лучше я придумать не смог. Я склонялся к мысли перехватить Эльфвинн на пути в церковь, но Стиорра была права, этот короткий отрезок будет усиленно охраняться людьми Этельреда. Я мог также войти в церковь, но это было отчаянной затеей - большое помещение будет кишеть сторонниками Этельреда. Мне совсем не хотелось подвергать свою дочь опасности, но до Глевекестра идея получше меня так и не осенила.
Я намеревался прибыть в Глевекестр тем же днем, но поиск повозок занял какое-то время, и еще больше его ушло на выдачу тщательных указаний моим людям, так что мы задержались, выступив сразу после рассвета праздничного дня Святого Освальда. Я также надеялся заполучить шесть повозок, но в Сирренсестре мы отыскали лишь три, но и трех было достаточно. Я отправил их на запад предыдущей ночью. Возницам придется в некотором стеснении провести ночь в ожидании открытия городских ворот, но к тому времени, когда мы выедем из Сирренсестра, две из трех повозок окажутся за городскими стенами. Все они были гружены сеном, а людям было велено сказать страже у ворот, что корм предназначался для конюшен лорда Этельреда.
Стоял обычный мартовский день. Небо было серым как свинец, и в спину нам дул ветер с холмов. Осферт повел десять своих людей назад в Фагранфорду, где они нагрузят две повозки пожитками и в компании отца Кутберта вместе с семьями отправятся на север. Вместе с ними ехал и Этельстан. Повозки вынудят их двигаться медленней, возможно, слишком медленно, и едва ли десятерых было достаточно, чтобы защитить их в случае возможных неприятностей, но если всё пройдет гладко, я нагоню их еще до наступления темноты.
Если только переживу следующие несколько часов.
Рядом со мной ехала Стиорра, закутанная в темно-коричневый плащ. Под ним на ней было платье из бежевого шелка и накидка из белого льна с серебряной цепью и янтарной брошью. Она выбрала молодую кобылу, почистила ее, расчесала, натерла ей копыта воском и вплела голубые ленточки в гриву, но в дороге к копытам прилипли комья грязи, а капли моросящего дождя спутали тщательно завязанные ленточки.
- Итак, ты язычница? - спросил я, когда мы спустились с холма.
- Да, отец.
- Почему?
Она улыбнулась под толстым капюшоном плаща, скрывавшего цветы в обхватывающем ее темные волосы венке.
- А почему бы и нет?
- Ведь тебя воспитали христиане.
- Может, именно поэтому.
Подобный ответ заставил меня заворчать, и она рассмеялась.
- Знаешь ли ты, как жестоки могут быть монахини? - спросила она. - Они меня били и даже наносили ожоги из-за того, что я твоя дочь.
- Ожоги!
- Вертелом от кухонного очага, - ответила она, закатав левый рукав, чтобы показать мне шрамы.
- Почему ты мне об этом не рассказала? - разозлился я.
- Я рассказала леди Этельфлед, - спокойно ответила она, не обратив внимания на мой гнев, - конечно, этого больше не случалось. А потом ты прислал мне Геллу.
- Геллу?
- Мою служанку.
- Я прислал ее тебе?
- Да отец, после Бемфлеота.
- Да? - в Бемфлеоте было захвачено так много пленников, что я и не помнил большинства из них. - Кто из них Гелла?
- Она за тобой, отец, - ответила Стиорра, и повернувшись в седле кивнула на свою служанку, следовавшую за нами на спокойном мерине. Я поморщился от боли, когда повернулся, чтобы взглянуть на круглолицую девушку со вздернутым носом, смешавшуюся под моим взглядом. - Она датчанка, - продолжила Стиорра, - немного младше меня и язычница. Она рассказывала мне истории про Фрейю и Идунн, Нанну и Хирокин. Иногда мы проводили всю ночь в разговорах.
- Гелле повезло, - ответил я, проехав несколько шагов в молчании.
Я совершенно не знал своей дочери. Я любил, но не знал ее, и теперь имел в своем распоряжении тридцать человек, всего тридцать человек, чтобы расстроить свадьбу и выскользнуть из города, полного мстительных воинов. И я отправлял свою дочь в это осиное гнездо? Что если ее схватят?
- Христиане не в восторге от язычников, - сказал я, - и если люди Этельреда тебя захватят, то будут пытать, преследовать и травить. Именно по этой причине тебя воспитали в христианской вере, чтобы отвести от тебя опасность.
- Возможно, я и поклоняюсь твоим богам, - откликнулась она, - но предпочитаю не распространяться об этом, - она распахнула плащ, показав мне серебряный крестик, висевший на красивом шелковом платье. - Видишь? От него мне никакого вреда, и их заставляет умолкнуть.
- Этельфлед знает?
Она покачала головой.
- Я же сказала, отец, я не кричу об этом.
- А я?
- Даже слишком, - сварливо ответила она.
Часом спустя мы стояли перед воротами Глевекестра, украшенными листьями в честь свадьбы. Восточные ворота, где собралась толпа желающих попасть в город, охраняли восемь человек. Толпу задержал досмотр выстроившихся в ряд повозок. Там стояла и одна из моих, но мои люди не пытались попасть в город. Они остановили повозку с сеном у обочины дороги, не обращая на нас внимания, пока мы пробирались сквозь ожидающую толпу, которая, конечно же, расступилась, ведь все мы были верхом и вооружены.