Незадолго перед отъездом домой я снова встретился с дедом Никифором.
— Здоров, охотник, — заговорил он и пристально посмотрел на меня. — Видал ли глухарей?
— Видал. Пять штук прилетало на лиственницы.
— Да ну? Счастливый, видать, ты. А подстрелил сколько?
— Ни одного. Я и ружья-то не брал.
— Неужто не брал? А ведь я хотел попытать тебя — станешь по ним стрелять али нет, — дед лукаво улыбнулся. — Не ошибся, значит. Да разве можно такую чудо-птицу губить? Сам рассуди, их, глухарей-то, совсем мало осталось. Недолго и подчистую извести, а?
— Я и рассудил. А трофеи у меня все-таки есть.
— Это какие такие трофеи? — Никифор насторожился. — Ружье-то ведь не брал?
— Не брал. Зато фотографировал. Вот и трофеи.
— Фотографировать можно. — Никифор сразу переменил тон. — Слушай, я вот маленько с делами разделаюсь, на болото тебя свожу, журавлей покажу. На озере место знаю, где пара лебедок живет.
— Спасибо. Только я уезжаю. Отпуск кончается, на работу надо.
— Жалко. Ну так в другом году приезжай.
— Приеду, — пообещал я.
СКАЗКА ЗИМНЕГО ЛЕСА
Сибирскую косулю у нас на Урале обычно называют диким козлом, а чаще — просто козлом. Встретить косулю трудно — очень пуглива. Не в каждом лесу она есть, надо знать места, где обитает это прекрасное и осторожное дитя леса. Потому и встречи с дикими козами довольно редки. Зато помнятся они долго.
Но бывают случаи, когда косули, спасаясь от преследования волков, забегают в деревню, ищут защиты у человека. В тяжелые месяцы зимней бескормицы они тоже стараются держаться поближе к жилью, выходят к стогам сена на опушках леса. В некоторых охотничьих хозяйствах теперь стали устраивать специальные кормовые площадки, заготавливают сено и веники, выкладывают каменную соль.
Косуля — животное грациозное, буро-серой окраски зимой и рыжей летом, с белым пятном сзади — зеркальцем, как говорят охотники. Голову самца украшают небольшие изящные рожки. Бродят косули большей частью в лиственных или смешанных лесах небольшими стадами, иногда парами и в одиночку.
— Раньше-то, бывало, — рассказывал мой дед, — этих самых козлов по здешним местам водилось не меньше, чем зайцев. Выйдешь в лес за деревню и вот они — следы. А пойдешь по ним дальше, глядь — и рогач выскочил, да не один…
Советская власть взяла косулю под защиту. Долгое время охота на нее не разрешалась. Это помогло сохранить уцелевших животных. Прошли годы, и косули опять стали довольно часто появляться в наших лесах.
На Урале охоту на косуль разрешили только в последние годы, да и то в немногих районах, на короткий срок и по специальным разрешениям — лицензиям.
Первая моя встреча с косулями произошла вот как. В один из воскресных дней я взял лыжи и отправился в сторону озера Кременкуль. Ночью выпала пороша. На чистом, мягком, как самый нежный пух, снегу будут хорошо видны следы лесных жителей.
Я старался найти свежие, или, по-охотничьи говоря, горячие следы зайцев-беляков. Но сколько ни смотрел, всюду расстилалась ровная, никем не тронутая пелена снега. Зайцы куда-то попрятались и, видимо, после пороши еще не выходили.
Тусклое солнце уже прошло зенит и потихоньку стало клониться к западу. Синеватые тени от деревьев на искрящемся снегу быстро вытягивались и густели. Зимний день короток, часа через два начнет смеркаться. До города было неблизко, и я решил возвращаться.
По отлогому склону я скатился в небольшую низину и собирался пересечь видневшуюся сквозь ветки деревьев поляну. В это время неожиданно и заметил косуль. Их было три: две держались вместе, а третья бродила чуть поодаль.
Я замер на месте, боясь малейшим движением выдать себя и спугнуть животных. Стоял как завороженный, благодарный счастливому случаю, позволившему мне увидеть такую чудесную картину. А на фоне заснеженной поляны и заиндевевших деревьев косули выглядели особенно хорошо. Настоящая сказка.
Я не хочу предстать каким-то необыкновенно жалостливым, сердобольным, но бывают моменты, когда природа словно говорит человеку: смотри, любуйся. Эта красота создана для тебя, береги ее и сохрани потомкам.
Сколько прошло времени, не знаю. Может, минута, а может, десять. В таких случаях теряешь контроль над временем. Косули, не подозревая о присутствии человека (слабый ветерок дул на меня), спокойно обкусывали мелкие ветки на кустах. Внезапно все они разом повернули точеные головы в мою сторону и напряженно замерли. Чем-то я себя все-таки выдал, или ветер чуть изменил направление.
Секунду-другую косули еще стояли не двигаясь. Потом повернулись к лесу, пересекли поляну мягкими прыжками и скрылись среди деревьев.
Сказка зимнего леса кончилась.
ВЕСНОЙ
Впервые я услышал этот странный волнующий звук много лет назад. Запомнил его на всю жизнь и уж не спутаю ни с каким другим.
Весенним тихим вечером пришел я в лес, выбрал подходящее, как мне казалось, место, сел на старый замшелый пенек и стал терпеливо ждать. Медленно угасала заря. Притихший лес незаметно окутывали мягкие сумерки. И вдруг…
— Хорр! Хорр-р…
Завертел головой, оглядываясь по сторонам. Ага, да вон же он! На сиреневом небе показался четкий силуэт небольшой птицы. Она летела медленно и невысоко: почти над самыми вершинами молодых берез и елей, которые как на параде выстроились по обеим сторонам неширокой лесной просеки. Птица, опустив к земле длинный клюв, неторопливо протянула в нескольких метрах от меня. Я даже успел хорошо разглядеть ее мягко округленные крылья.
— Хорр! Хор-р-р… — вальдшнеп исчез так же внезапно в быстро густеющих сумерках, как и появился, словно растаял.
А через несколько минут в торжественной вечерней тишине опять послышалось:
— Хорр! Хорр-р…
В том же направлении тянул еще один лесной кулик.
Сердце мое радостно забилось. Правильно сказал старый лесник Никита Гаврилович: есть в этом лесу вальдшнепы, есть, теперь своими глазами увидел знаменитую тягу. Я знал, что бывает она весной, когда на деревьях начинают лопаться почки, когда от земли так хорошо пахнет прошлогодним прелым листом и талым снегом. В эти последние минуты угасающего дня, когда багровый шар солнца скрывается за неровной кромкой леса на горизонте и все небо расцвечивается дивными вечерними красками, замолкают все птицы, приглушаются таинственные лесные шорохи, наступает особенная тишина…
— Хорр! Хор-р-р!
Вот опять над просекой показался лесной кулик. Не успел я разглядеть его хорошенько, как откуда-то вылетел соперник. Они встретились почти надо мной и началось редкое лесное представление — дуэль в воздухе. Птицы, описывая небольшие круги, наносили друг другу удары длинными мягкими носами-шпагами и крыльями — оружием, мало пригодным для серьезного боя. Да они и не собирались убивать. Ведь всего-навсего требовалось доказать, кто хозяин этого участка леса.
Дуэль вальдшнепов длилась, наверное, всего несколько секунд: победил наиболее сильный и ловкий, а побежденный оставил место сражения. Что ж, так вот и проявляется естественный отбор…
Где-то внизу, из прошлогодней травы и кустов, послышался нежный зов самочки. Это ведь ради нее дуэлянты скрестили свои шпаги-носы.
Тяга вальдшнепов — то же, что и другие весенние игры птиц: драки тетеревов-косачей на лесных вырубках и полянах, токование глухарей в глубине лесных дебрей, бой турухтанов где-нибудь на болоте. Только почти все птицы токуют весной по утрам, изредка днем. А вот вальдшнепы — вечером.
Вальдшнепы живут не в каждом лесу. У нас на Урале обычно они встречаются там, где береза или осина растут по соседству с елью. Эта птица ночная, днем ее увидишь редко. Она чуть побольше лесного голубя-горлинки, буро-рыжеватой, какой-то ржавой окраски с большими черными бархатными глазами. Среди прошлогодних опавших листьев разглядеть ее очень трудно. Вальдшнеп — единственный представитель куликов, живущий в лесу.
Раньше, когда разрешалась весенняя охота, были любители постоять на тяге вальдшнепов. На просеку, лесную дорогу или опушку охотник приходил при последних лучах солнца, устраивался под деревом или за кустом и терпеливо ждал. Угасали солнечные лучи, лес наполняли прозрачные вечерние сумерки. И вот чуткую тишину засыпающего леса нарушал характерный звук:
— Хорр…
На фоне темнеющего неба рисовался силуэт летящей птицы. Она приближалась, проплывала над охотником, и в этот момент гремел, раскатываясь по лесу, беспощадный выстрел. Вальдшнеп, словно скомканная тряпка, падал на землю. А немного погодя появлялся другой, за ним третий, четвертый… Сумерки плотнели, стрельба затруднялась и окончательно прекращалась, когда уже ничего нельзя было разглядеть, кроме звезд, щедро усыпавших весеннее небо. Вся охота длилась не более получаса.
Бывалые охотники мне рассказывали, что выпадали такие вечера, когда вальдшнепы не летали, хотя точно было известно — они есть в лесу. Полагают, что чаще всего тяга зависит от погоды. В пасмурные вечера лесные кулики не устраивали дуэлей.
Теперь весенняя охота запрещена, а потому и тяга почти забыта. Только по осени некоторые охотники иногда добывают вальдшнепов на так называемых высыпках, когда птицы перед отлетом скапливаются на полянах и опушках.
Мне повезло. Я увидел настоящую тягу да еще стал свидетелем воздушного боя.
Вспомнил рассказ знакомого охотника. Он говорил, что если, стоя на тяге, подбросить шапку, то кулик ее заметит, примет за своего собрата и бросится к ней. На мне как раз была старая шапка-ушапка, выгоревшая от солнца и ставшая неопределенного цвета.
Я снял ее, зажал в руке и в нерешительности оглянулся. Дело в том, что забыл одну маленькую, но существенную деталь — когда надо бросать шапку: увидев вальдшнепа или так, на авось. После недолгого раздумья решил не ждать, ведь кулики летят очень короткое время.
Подбросил шапку раз. Вальдшнеп не появился. Второй — тот же результат. Еще и еще — то же самое. «Видно, это была просто шутка», — подумал я, и в этот момент метрах в ста от меня опять обозначился силуэт лесного кулика. Я торопливо высоко подбросил шапку, и вальдшнеп, заметив ее, круто повернул ко мне. Он пролетел совсем близко, издавая свой характерный крик и, видимо, недоумевая, куда же исчез соперник.
Окончательно стемнело. Последняя нежно-розовая полоска на небе померкла. Теперь видны были только острые вершинки елей да яркие лучистые звезды. Счастливый тем, что удалось наконец побывать на тяге вальдшнепов, я зашагал по лесной дороге к светящимся вдали огонькам деревни.
НА КАМЕННОМ ОСТРОВЕ
Озеро Соленое начиналось сразу же за деревней. Оно напоминало широкую подкову, один конец которой упирался в поросшую соснами скалистую гряду, а другой терялся в болотах, постепенно переходящих в луга. Сквозь прозрачную воду в тихую погоду хорошо были видны длинные бурые и зеленые травы, устилавшие дно, стайки серебристых чебаков или мелких полосатых окуней. Говорили, что местами глубина Соленого достигала двадцати метров. В непогоду по нему ходили высокие пенистые волны, и вода становилась мутно-серой.
Южная часть озера, густо заросшая тростником, представляла собой хорошее укрытие для водоплавающей птицы. Там были такие узкие проходы, соединявшие небольшие плесы, попасть в которые легко, а чтобы выбраться, надо затратить немало сил. В этих малодоступных местах охотно гнездовали кряквы, чирки, лысухи, а осенью во время перелета ненадолго задерживались северные утки и даже гуси. Рассказывали еще, будто и лебедей не раз видали на Соленом. Кстати, вода в озере была самая обычная, пресная, а почему его так назвали, никто не мог объяснить. Возможно, что состав воды со временем изменился — в озеро втекало несколько речушек и ручьев.
Приехал я сюда в конце августа, во время очередного отпуска, порыбачить. В иные дни вместе с деревенскими ребятишками ходил за грибами и ягодами, которых в местных лесах было вдоволь, или лазил на прибрежные скалы, чтобы с высоты нескольких десятков метров полюбоваться просторами озера и синеющими вдали горами. От ребят я узнал, что на Соленом есть небольшой скалистый остров, называемый Каменным, и возле него хорошо ловится крупная рыба. С прибрежных скал разглядеть его не удавалось. Мне захотелось побывать на этом островке, но все как-то не приходилось: то одно мешало, то другое.
Однажды, уже в конце отпуска, я выехал половить на дорожку щук. Захватил все необходимое и поплыл на небольшой легкой двухвесельной лодке. Очень скоро мне удалось поймать великолепную щучку килограмма на два. Следом за ней попался окунь, тоже довольно крупный. Потом поклевки прекратились. Намотав бечеву дорожки на левую ногу, я не спеша греб, почти бесшумно разрезая спокойную гладь озера. В нем, как в зеркале, отражались ближние тростники и покрытые темно-зеленым лесом скалы. Незаметно отплыл довольно далеко от деревни.
Внезапно бечева резко дернулась и натянулась — я почувствовал тот характерный тупой удар, какой бывает, когда блесну схватит крупная рыба. Взяла опять щука. Она свечой выскочила из воды метрах в пятнадцати от лодки, изогнулась и снова ушла в воду. Но хищница села на тройной крючок, и все ее попытки выплюнуть блесну ни к чему не приводили. Однако, прежде чем щука попала ко мне в лодку, с ней пришлось изрядно повозиться. А когда борьба с хищницей, поглотившая все мое внимание, закончилась, я увидел, что озеро потемнело. Порыв ветра пробежал по воде, покрывая ее мелкой рябью.
Я с беспокойством взглянул на небо. Оно затянулось хмурыми облаками, за которыми скрылось солнце, упало несколько крупных капель. Вот она, наша уральская погода: никогда нельзя предвидеть, какой будет даже через час. Я оглянулся: до деревни далеко, а вокруг ничего, кроме воды. До самого горизонта расстилалось волнуемое ветром озеро. Желто-белые барашки все чаще вскипали на гребнях волн. С каждой минутой ветер усиливался, срывал хлопья пены и уносил их вдаль.
С трудом управляя вертлявой лодкой, я старался определить, куда же держать направление, где искать укрытие. В путанице серых облаков сверкнул ослепительный зигзаг, над головой оглушительно треснуло, раскатился первый удар грома. За ним последовал второй, третий… «Гроза в сентябре! — удивился я. — Вот тебе раз!»
Пошел крупный и сильный дождь. Плаща у меня с собой не было, и в несколько минут я вымок до нитки, да к тому же окончательно потерял ориентировку: сквозь частую сетку косых струй невозможно было разглядеть берега. Лодку вертело и швыряло, греб я наугад, изо всех сил налегая на весла, стараясь держать ее по ветру, боясь, чтобы не залило водой или не перевернуло. Большие волны швыряли лодку из стороны в сторону, то поднимая на высокие гребни, то сбрасывая в провал. Каждую минуту могла случиться беда. А молнии вспыхивали одна за другой, разрывая серое небо. Не успевал затихнуть один раскат грома, как его нагонял другой. Стоял такой сплошной гул, что даже звенело в ушах.
В эти минуты я и увидел выступающее из воды нагромождение камней. Лодку несло прямо на них. «Наверное, это и есть Каменный остров, — подумал я. — Может, укроюсь на нем и пережду грозу». Волны и ветер тащили меня на камни. С большим трудом я все-таки повернул плоскодонку носом к острову и, собрав остатки сил, налег на весла. Кое-как уберег лодку от встречи с камнями и пристал к пологому в одном месте берегу.
Выйдя на косу, я первым делом оттащил лодку от воды, огляделся. Остров оказался небольшими длину около двухсот метров, а в ширину не более ста. Не мудрено, что его не разглядеть со скалистого берега. Кое-где виднелись редкие кусты и отдельные невысокие березки. Как же тут укрыться от непогоды?.. Взгляд упал на лодку. Не мешкая, перевернул суденышко и залез под него. Лежал и утешался, что раз дождь грозовой, он скоро прекратится и, как только озеро немного успокоится, можно будет вернуться в деревню. Но, вопреки всем приметам, дождь лил не переставая.