Быстрое экономическое развитие сопровождается и развитием духовной культуры, главным образом религиозных представлений. Наиболее зримые следы, оставленные предками современных индейцев, — это пирамиды.
Первая пирамида — пока раскопанная лишь частично — была обнаружена в результате счастливого стечения обстоятельств. Она расположена в пределах столицы современного Перу и по названию одного из округов Лимы именуется «Ла-Флорида». Состоит она из нескольких прилегающих друг к другу каменных построек. Раскопки перуанского Национального музея антропологии и археологии показали, что «Ла-Флорида» была большим культовым центром, однако вблизи этой древней монументальной пирамиды люди никогда не строили постоянных поселений.
Некоторые религиозные центры или храмы четырехтысячелетней давности очень обширны. Например, святилище в Лас-Альдас, тщательно обследованное перуанским археологом Росой Фунг Пинедой, имеет 750 метров в длину и 250 метров в ширину.
К святилищу некогда вела более чем тысячеметровая дорога, по которой в храм шли процессии паломников. Большой обрядовый комплекс Чукитанта, найденный все тем же профессором Энгелем, украшает ряд построек, ворот и лестниц. Меньшие по размерам пирамиды той же эпохи сохранились и в перуанской деревне, носящей ныне название Рио-Секо.
Эта часть нашего путешествия по истории перуанских культур началась знакомством с первой выращенной человеком тыквой и заканчивается остановкой перед первой пирамидой. Пирамида со своими ведущими к вершине ступенями была символом достижений древнейших индейцев, свидетельством того, как далеко вперед ушли перуанские собиратели и охотники.
К керамическим черепкам Котоша, найденным профессором Тельо, японцы сделали фантастическое дополнение — «Храм скрещенных рук» — святилище, название которого, вероятно, войдет во все учебники по истории Америки. Под тысячелетними наносами доктор Ицуми и его коллеги нашли древнейшее святилище Перу, самый древний из известных американских храмов, построенный на пятьсот лет раньше первых пирамид в Рио-Секо, Лас-Альдас и Лa-Флориде. Открытие котошского храма было и физически весьма нелегким делом. Сначала японские ученые должны были снять 7-метровый глиняный потолок, под которым древние перуанцы на четыре тысячи лет скрыли свое творение.
Японцы раскапывали засыпанную постройку в Котоше с немалыми трудностями. Сначала отрыли одну из стен этого четырехугольного сооружения. Ее внутренняя сторона (как оказалось позднее, подобно всем остальным) была украшена множеством ниш. В одной из них подсобные рабочие обнаружили странное пластическое украшение. Барельеф в столь древнем святилище? Помощникам-перуанцам был предоставлен свободный день, а Ицуми и его коллеги схватили кисточки и принялись очищать это древнее перуанское творение. Вскоре они увидели, что собой представлял таинственный барельеф: это были скрещенные женские руки, точнее, женские предплечья и кисти рук, почти утонченные, сложенные крест-накрест. Только руки — ничего более. Позднее в другой нише также были обнаружены руки. Ицуми не сомневался, что котошский храм был посвящен этим скрещенным женским рукам, их культу.
Скрещенные женские руки, очевидно, были для древних перуанцев таким же символом веры, как, например, для христиан — крест. Американисты по праву назвали это древнейшее святилище «Храмом скрещенных рук».
Археологов, больше привыкших в Перу к статуям и рельефам, изображающим массивные, коренастые фигуры, эта исключительная находка вдохновила в полном смысле слова на поэтические высказывания. Так, доктор Эрманн Бусе в книге «Перу. 10000 лет» писал: «Эти руки воплощают бесхитростность, набожность, чистоту». Позднее оказалось, что одна из ниш со священными женскими руками находится справа, а другая — слева от более значительной по размерам ниши на северной стороне храма. В этом «главном алтаре», очевидно, некогда было помещено еще одно, более крупное пластическое изображение, возможно, опять священные скрещенные руки.
Вскоре после столь неожиданного открытия Ицуми решил снова посетить Котош, на этот раз с более многочисленной группой. Его экспедиция работала здесь — близ реки Мито — в 1963 году и постепенно откопала весь храм. Она подтвердила, что храм действительно был построен около 1800 года до н. э., то есть еще до зарождения керамики. Ицуми установил, что «Храм скрещенных рук» «посажен» на 8-метровую ступенчатую платформу, что к святилищу верующие поднимались по ступеням, а в помещение со священными руками входили с южной стороны, через ворота высотой в 2,25 метра.
Вторая японская экспедиция тщательно изучила не только стены, но и пол святилища. Археологов интересовало, что под ним скрывается. В результате было сделано еще одно, не менее поразительное открытие: в утрамбованной глине они нашли остатки очага. Очаг в храме? Это казалось странным. Вот почему Ицуми дал указание копать еще глубже. Довольно глубоко под полом храма был обнаружен искусно построенный воздухопровод, выведенный из святилища наружу. Очевидно, он должен был обеспечивать доступ воздуха, чтобы пламя в очаге никогда не угасало. После открытия этой своеобразной храмовой вентиляции стало ясно, что археологи обнаружили не обычный очаг, а место, где должен был гореть — и, вероятно, десятки лет горел — вечный огонь, чье священное пламя четыре тысячи лет назад было для перуанцев символом сверхъестественных сил, которым эти люди, по всей вероятности, поклонялись.
Скрещенные руки в Котоше остались, а огонь в священном очаге давно погас. Но иной огонь, огонь высоких культур древнего Перу, никогда уже не угасал. Собственно, это и есть конец начала. Огонь Котоша освещал Перу дальнейший путь — путь к первому индейскому государству…
Очевидно, в любой стране есть своя «Швейцария». Вот и в этой южноамериканской республике, где столько прекрасных горных пейзажей, область Черной и Белой Кордильер в районе города Уарас называют «перуанской Швейцарией». Здешний горный рельеф, собственно, и был причиной того, что до открытия Тельо люди посещали Чавин чрезвычайно, редко. Дорога у перевала Коноконча достигает головокружительной высоты — более 4100 метров, а вход в Чавин открывается через туннель, прорытый в 5-километровой горе. Таким образом, местность одновременно на удивление прекрасная и труднодоступная, особенно для человека, приехавшего из страны, расположенной на «нормальной» высоте над уровнем моря. Тут постоянно холодно, иногда бывают даже морозы.
Однако необходимо было проделать этот путь, чтобы открыть храмы, стелы и обелиски, стереть пыль веков с грозных лиц ягуарьих божеств и констатировать, что Чавин — это уникальная культура, следы которой со времен находок Тельо ученые находили и находят по всей обширной территории Перу, от границ с Эквадором на севере до Рио-Гранде на юге; восточная граница влияния культуры Чавин проходит примерно по верхнему и среднему течению реки Мантаро. Когда мы говорим «влияние Чавина», то имеем в виду и художественный стиль чавинцев, настолько характерный, что каждый, кто хоть раз с ним сталкивался, с первого взгляда отличит его от всех других. Орнаменты, которыми чавинские художники украшали керамику, ткани и изделия из кости, незабываемы, как незабываем и сам Чавин, город «сыновей ягуара с копьями», где некогда пылало пламя первой высокой культуры Перу.
ПЕРЕД ПОТОПОМ
Прежде чем начать разматывать клубок загадок, связанных с Чавином, поговорим о потопе. Эта библейская напасть не обошла и город «сыновей ягуара с копьями». Однако если ветхозаветный потоп произошел много веков назад, то потоп, который обрушился на Чавин-де-Уантар, был совсем недавно, уже после того, как Тельо открыл этот город и изучил его культуру. Страшная водная лавина, обрушившаяся на Чавин 17 января 1945 года, залила всю округу, и перуанский город, насчитывающий 3000 лет, оказался под толстым, в несколько метров, слоем грязи.
Как же это произошло? Высокогорное озеро, которое питают тающие на вершинах Кордильер снега, в начале 1945 года приняло гораздо больше воды, чем могло вместить. Вода прорвала берега так же, как она прорывает плотину. Стихийное бедствие нанесло огромный урон древнейшему городу перуанцев, обезлюдевшему более двух тысяч лет назад. Последствия случившейся катастрофы наука ощущает до сих пор. Вода затопила все то прекрасное и своеобразное, что Тельо обнаружил в развалинах и не успел вывезти в перуанскую столицу в надежде реконструировать и экспонировать в самом Чавине. Прежде всего погиб ряд произведений, помещенных археологом в маленьком святилище среди развалин города; потоп унес все это. (К счастью, Тельо успел сделать копии большой части находок.)
Расчищенные остатки города «сыновей ягуара с копьями» вновь скрылись под слоем серой грязи. С того времени ученые только тем и занимаются, что расчищают все, что уже однажды было расчищено.
Археологи сумели определить местонахождение нескольких главных объектов города. Первый из них — «Большая площадь». Сюда, очевидно, стекались паломники из ближних и дальних мест, здесь, по всей вероятности, совершались и некоторые богослужения под открытым небом. «Большая площадь» имеет четырехугольную форму и со всех сторон — северной, южной, западной и восточной — окружена особыми платформами. Сама площадь как бы опущена вниз между этими платформами. В центре ее один из помощников Тельо, житель Чавина Тринидад Альферо нашел одно из самых знаменитых произведений чавинского искусства — высокий обелиск, ныне носящий имя Тельо. На площади сохранилась еще одна работа каменщиков периода расцвета города «сыновей ягуара с копьями» — алтарь, который местные индейцы называют — «Семь козочек», а археологи — «Созвездием Ориона». Алтарь представляет собой огромный каменный блок с семью отверстиями, действительно напоминающими по своему расположению семь звезд Ориона. Но дело не в этом: жители Чавина высоко почитали ягуара, и отверстия алтаря «Семи козочек», по-видимому, лишь попытка изобразить пятна ягуарьей шкуры.