— Это святая правда, — подтвердил Портос, — я сам, своими ушами слышал.
— И я тоже, — вставил Арамис.
— Если это так, бесполезно продолжать борьбу, — проговорил д'Артаньян, в отчаянии опуская руки. — Лучше уж я пущу себе пулю в лоб и сразу положу всему конец!
— К этой глупости всегда успеешь прибегнуть, — заметил Атос, — ведь только она непоправима.
— Но мне не миновать гибели, имея таких могущественных врагов, — возразил д’Артаньян. — Во-первых, незнакомец из Менга, затем де Вард, которому я нанёс три удара шпагой, затем миледи, тайну которой я случайно раскрыл, и, наконец, кардинал, которому я помешал отомстить.
— А много ли их? Всего только четверо! — сказал Атос. — И нас ведь тоже четверо. Значит, выходит, один на одного… Чёрт возьми! Судя по тем знакам, какие подаёт Гримо, нам сейчас придётся иметь дело с гораздо большим количеством… Что случилось, Гримо? Принимая во внимание серьёзность положения, я вам разрешаю говорить, друг мой, но, прошу вас, будьте немногословны. Что вы видите?
— Отряд.
— Сколько человек?
— Двадцать.
— Кто они такие?
— Шестнадцать человек землекопной команды и четыре солдата.
— За сколько шагов отсюда?
— За пятьсот.
— Хорошо, мы ещё успеем доесть курицу и выпить стакан вина за твоё здоровье, д'Артаньян!
— За твоё здоровье! — подхватили Портос и Арамис.
— Ну, так и быть, за моё здоровье! Однако я не думаю, чтобы ваши пожелания принесли мне большую пользу.
— Не унывай! — сказал Атос. — Аллах велик, как говорят последователи Магомета, и будущее в его руках.
Осушив свой стакан и поставив его подле себя, Атос лениво поднялся, взял первое попавшееся ружьё и подошёл к бойнице.
Портос, Арамис и д'Артаньян последовали его примеру, а Гримо получил приказание стать позади четырёх друзей и перезаряжать ружья.
Спустя минуту показался отряд. Он шёл вдоль узкой траншеи, служившей ходом сообщения между бастионом и городом.
— Чёрт побери! Стоило нам беспокоиться ради двух десятков горожан, вооружённых кирками, заступами и лопатами! — заметил Атос. — Достаточно было бы Гримо подать им знак, чтобы они убирались прочь, и я убеждён, что они оставили бы нас в покое.
— Сомневаюсь, — сказал д'Артаньян. — Они очень решительно шагают в нашу сторону. К тому же горожан сопровождают бригадир и четыре солдата, вооружённые мушкетами.
— Это они потому так храбрятся, что ещё не видят нас, — возразил Атос.
— Признаюсь, мне, честное слово, противно стрелять в этих бедных горожан, — заметил Арамис.
— Плох тот священник, который жалеет еретиков! — произнёс Портос.
— В самом деле, Арамис прав, — согласился Атос. — Я сейчас пойду и предупрежу их.
— Куда это вас чёрт несёт! — попытался остановить его д'Артаньян. — Вас пристрелят, друг мой!
Но Атос не обратил никакого внимания на это предостережение и взобрался на пробитую в стене брешь. Держа в одной руке ружьё, а в другой шляпу, он обратился к солдатам и землекопам, которые, удивившись его неожиданному появлению, остановились в полусотне шагов от бастиона, и, приветствуя их учтивым поклоном, закричал:
— Господа, я и несколько моих друзей завтракаем сейчас в этом бастионе! А вы сами знаете, как неприятно, когда вас беспокоят во время завтрака. Поэтому мы просим вас, если уж вам непременно нужно побывать здесь, подождать, пока мы кончим завтракать, или прийти потом ещё разок… или же, что будет самое лучшее, образумиться, оставить мятежников и пожаловать к нам выпить за здоровье французского короля.
— Берегись, Атос! — крикнул д'Артаньян. — Разве ты не видишь, что они в тебя целятся?
— Вижу, вижу, — отвечал Атос, — но эти мещане очень плохо стреляют и не сумеют попасть в меня.
Действительно, в ту же минуту раздались четыре выстрела, но пули, не попав в Атоса, расплющились о камни вокруг него.
Четыре выстрела тотчас прогремели в ответ; они были лучше направлены, чем выстрелы нападавших: три солдата свалились убитые наповал, а один из землекопов был ранен.
— Гримо, другой мушкет! — приказал Атос, не сходя с бреши.
Гримо тотчас же повиновался. Трое друзей Атоса снова зарядили ружья. За первым залпом последовал Гримо: бригадир и двое землекопов были убиты на месте, а все остальные обратились в бегство.
— Вперёд, господа, на вылазку! — скомандовал Атос.
Четыре друга ринулись на стены форта, добежали до поля сражения, подобрали четыре мушкета и пику бригадира и, уверенные в том, что беглецы не остановятся, пока не достигнут города, вернулись на бастион, захватив свои трофеи.
— Перезарядите ружья, Гримо, — приказал Атос. — А мы, господа, снова примемся за еду и продолжим наш разговор. На чём мы остановились?
— Я это хорошо помню, — сказал д'Артаньян, сильно озабоченный тем, куда именно должна была направиться миледи. — Ты говорил, что миледи покинула берега Франции.
— Она поехала в Англию, — пояснил Атос.
— А с какой целью?
— С целью самой убить Бекингэма или подослать к нему убийц.
Д'Артаньян издал возглас удивления и негодования.
— Какая низость! — вскричал он.
— Ну, это меня мало беспокоит! — заметил Атос. — Теперь, когда вы справились с ружьями, Гримо, — продолжал он, — возьмите пику бригадира, привяжите к ней салфетку и воткните её на вышке нашего бастиона, чтобы эти мятежники-ларошельцы видели и знали, что они имеют дело с храбрыми и верными солдатами короля.
Гримо беспрекословно повиновался. Минуту спустя над головами наших четырёх друзей взвилось белое знамя. Гром рукоплесканий приветствовал его появление: половина лагеря столпилась на валу.
— Как! — снова заговорил д'Артаньян. — Тебя ничуть не беспокоит, что она убьёт Бекингэма или подошлёт кого-нибудь убить его? Но ведь герцог — наш друг!
— Герцог — англичанин, герцог сражается против нас. Пусть она делает с герцогом что хочет, меня это так же мало занимает, как пустая бутылка.
И Атос швырнул в дальний угол бутылку, содержимое которой он только что до последней капли перелил в свой стакан.
— Нет, постой, — сказал д'Артаньян, — я не оставлю на произвол судьбы Бекингэма! Он нам подарил превосходных коней.
— А главное, превосходные сёдла, — ввернул Портос, на плаще которого красовался в этот миг галун от его седла.
— К тому же бог хочет обращения грешника, а не его смерти, — поддержал Арамис.
— Аминь, — заключил Атос. — Мы вернёмся к этому после, если вам будет угодно. А в ту минуту я больше всего был озабочен — и я уверен, что ты меня поймёшь, д'Артаньян, — озабочен тем, чтобы отнять у этой женщины своего рода открытый лист, который она выклянчила у кардинала и с помощью которого собиралась безнаказанно избавиться от тебя, а быть может, и от всех нас.
— Да что она, дьявол, что ли! — возмутился Портос, протягивая свою тарелку Арамису, разрезавшему жаркое.
— А этот лист… — спросил д'Артаньян, — этот лист остался у неё в руках?
— Нет, он перешёл ко мне, но не скажу, чтобы он мне легко достался.
— Дорогой Атос, — с чувством произнёс д'Артаньян, — я уже потерял счёт, сколько раз я обязан вам жизнью!
— Так ты оставил нас, чтобы проникнуть к ней? — спросил Арамис.
— Вот именно.
— И эта выданная кардиналом бумага у тебя? — продолжал допытываться д'Артаньян.
— Вот она, — ответил Атос и вынул из кармана своего плаща драгоценную бумагу.
Д'Артаньян дрожащей рукой развернул её, не пытаясь даже скрыть охватившего его трепета, и прочитал:
«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. 5 августа 1628 года.
— Да, действительно, — сказал Арамис, — это отпущение грехов по всем правилам.
— Надо разорвать эту бумагу, — проговорил д'Артаньян, которому показалось, что он прочитал свой смертный приговор.
— Нет, напротив, надо беречь её как зеницу ока, — разил Атос. — Я не отдам эту бумагу, пусть даже меня осыплют золотом!
— А что миледи теперь сделает? — спросил юноша.
— Она, вероятно, напишет кардиналу, — небрежным тоном ответил Атос, — что один проклятый мушкетёр, по имени Атос, силой отнял у неё охранный лист. В этом же самом письме она посоветует кардиналу избавиться также и от двух друзей этого мушкетёра — Портоса и Арамиса. Кардинал вспомнит, что это те самые люди, которых он всегда встречает на своём пути, и вот в один прекрасный день он велит арестовать д'Артаньяна, а чтобы ему не скучно было одному, он пошлёт нас в Бастилию составить ему компанию.
— Однако же ты что-то мрачно шутишь, любезный друг, — заметил Портос.
— Я вовсе не шучу, — возразил Атос.
— А ты знаешь, — сказал Портос, — ведь свернуть шею этой проклятой миледи — меньший грех, чем убивать бедных гугенотов, всё преступление которых состоит только в том, что они поют по-французски те самые псалмы, которые мы поём по-латыни.
— Что скажет об этом наш аббат? — спокойно осведомился Атос.
— Скажу, что разделяю мнение Портоса, — ответил Арамис.
— А я тем более! — сказал д'Артаньян.
— К счастью, она теперь далеко, — продолжал Портос. — Признаюсь, она бы очень стесняла меня здесь.
— Она так же стесняет меня, будучи в Англии, как и во Франции, — сказал Атос.
— Она стесняет меня повсюду, — заключил д'Артаньян.
— Но раз она попалась тебе в руки, почему ты её не утопил, не задушил, почему не повесил? — спросил Портос. — Ведь мёртвые не возвращаются обратно.
— Вы так думаете, Портос? — ответил Атос с мрачной улыбкой, значение которой было понятно только д'Артаньяну.
— Мне пришла удачная мысль! — объявил д'Артаньян.
— Говорите, — сказали мушкетёры.
— К оружию! — крикнул Гримо.
Молодые люди вскочили и схватили ружья.
На этот раз приближался небольшой отряд, человек двадцать или двадцать пять, но это были уже не землекопы, а солдаты гарнизона.
— А не вернуться ли нам в лагерь? — предложил Портос. — По-моему, силы неравны.
— Это невозможно по трём причинам, — ответил Атос. — Первая — та, что мы не кончили завтракать; вторая — та, что нам надо ещё переговорить о важных делах; а третья причина: ещё остаётся десять минут до положенного часа.
— Необходимо, однако, составить план сражения, — заметил Арамис.
— Он очень прост, — сказал Атос. — Как только неприятель окажется на расстоянии выстрела, мы открываем огонь; если он продолжает наступать, мы стреляем снова и будем продолжать так, пока будет чем заряжать ружья. Если те, кто уцелеет, решат идти на приступ, мы дадим осаждающим спуститься в ров и сбросим им на головы кусок стены, который только каким-то чудом ещё держится на месте.
— Браво! — закричал Портос. — Ты положительно рождён быть полководцем, Атос, и кардинал, хоть он и мнит себя военным гением, ничто в сравнении с тобой!
— Господа, прошу вас, не стреляйте двое в одну цель, — предупредил Атос. — Пусть каждый точно метит в своего противника.
— Я взял на мушку своего, — отозвался д'Артаньян.
— А я своего, — сказал Портос.
— И я тоже, — откликнулся Арамис.
— Огонь, — скомандовал Атос.
Четыре выстрела слились в один, и четыре солдата упали.
Тотчас забили в барабан, и отряд стал наступать беглым шагом.
Выстрелы следовали один за другим, всё такие же меткие. Но ларошельцы, словно зная численную слабость наших друзей, продолжали подвигаться вперёд, уже врассыпную.
От трёх выстрелов упали ещё двое, но тем не менее уцелевшие не замедляли шага.
До бастиона добежало человек двенадцать или пятнадцать; их встретили последним залпом, но это их не остановило: они попрыгали в ров и уже готовились лезть в брешь.
— Ну, друзья, — сказал Атос, — покончим с ними одним ударом. К стене! К стене!
Четверо друзей и помогавший им Гримо стволами ружей принялись сдвигать с места огромный кусок стены. Он накренился, точно движимый ветром, и, отделившись от своего основания, с оглушительным грохотом упал в ров. Раздался ужасный крик, облако пыли поднялось к небу, и всё было кончено.
— Мы что же, раздавили всех до одного? — спросил Атос.
— Да, чёрт побери, похоже, что всех, — подтвердил д'Артаньян.
— Нет, — возразил Портос, — вон двое или трое удирают, совсем покалеченные.
В самом деле, трое или четверо из этих несчастных, испачканные и окровавленные, убегали по ходу сообщения к городу. Это было всё, что осталось от высланного отряда.
Атос посмотрел на часы.
— Господа, — сказал он, — уже час, как мы здесь, и теперь пари выиграно. Но надо быть заправскими игроками, к тому же д'Артаньян не успел ещё высказать нам свою мысль.
И мушкетёр со свойственным ему хладнокровием уселся кончать завтрак.
— Мою мысль? — переспросил д'Артаньян.
— Да, вы говорили, что вам пришла удачная мысль, — ответил Атос.
— Ах да, вспомнил: я вторично поеду в Англию и явлюсь к Бекингэму.
— Вы этого не сделаете, д'Артаньян, — холодно сказал Атос.
— Почему? Ведь я уже раз побывал там.
— Да, но в то время у нас не было войны, в то время Бекингэм был нашим союзником, а не врагом. То, что вы собираетесь сделать, сочтут изменой.
Д'Артаньян понял всю убедительность этого довода и промолчал.
— А мне, кажется, тоже пришла недурная мысль, — объявил Портос.
— Послушаем, что придумал Портос! — предложил Арамис.
— Я попрошу отпуск у господина де Тревиля под каким-нибудь предлогом, который вы сочините, сам я на это не мастер. Миледи меня не знает, и я могу получить к ней доступ, не возбуждая её опасений. А когда я отыщу красотку, я её задушу!
— Ну что ж… пожалуй, ещё немного — и я соглашусь принять предложение Портоса, — сказал Атос.
— Фи, убивать женщину! — запротестовал Арамис. — Нет, вот у меня явилась самая правильная мысль.
— Говорите, Арамис, что вы придумали! — сказал Атос, питавший к молодому мушкетёру большое уважение.
— Надо предупредить королеву.
— Ах да, в самом деле! — воскликнули Портос и д'Артаньян.
И последний прибавил:
— По-моему, мы нашли верное средство.
— Предупредить королеву! — повторил Атос. — А как это сделать? Разве у нас есть связи при дворе? Разве мы можем послать кого-нибудь в Париж, чтобы это не стало тотчас известно всему лагерю? Отсюда до Парижа сто сорок лье. Не успеет наше письмо дойти до Анжера, как нас уже засадят в тюрьму!
— Что касается того, как надёжным путём доставить письмо её величеству, — начал, краснея, Арамис, — то я беру это на себя. Я знаю в Туре одну очень ловкую особу.
Арамис замолчал, заметив улыбку на лице Атоса.
— Вот так раз! Вы против этого предложения, Атос? — удивился д'Артаньян.
— Я не совсем его отвергаю, — ответил Атос, — но только хотел заметить Арамису, что он не может оставить лагерь, а ни на кого, кроме нас самих, нельзя положиться: через два часа после отъезда нашего гонца все капуцины, все шпионы, все приспешники кардинала будут знать ваше письмо наизусть, и тогда арестуют и вас и вашу ловкую особу.
— Не говоря уже о том, — вставил Портос, — что королева спасёт Бекингэма, но не спасёт нас.
— Господа, то, что сказал Портос, не лишено здравого смысла, — подтвердил д'Артаньян.
— Ого! Что такое творится в городе? — спросил Атос.
— Бьют тревогу.
Друзья прислушались: до них и в самом деле донёсся барабанный бой.
— Вот увидите, они пошлют на нас целый полк, — заметил Атос.
— Не собираетесь же вы устоять против целого полка? — спросил Портос.
— А почему бы и нет? — ответил мушкетёр. — Я чувствую себя в ударе и устоял бы против целой армии, если бы мы только догадались запастись ещё одной дюжиной бутылок.
— Честное слово, барабанный бой приближается, — предупредил д'Артаньян.
— Пусть себе приближается, — ответил Атос. — Отсюда до города добрых четверть часа ходьбы. Следовательно, и из города сюда понадобится столько же. Этого времени для нас более чем достаточно, чтобы принять какое-нибудь решение. Если мы уйдём отсюда, то нигде больше не найдём такого подходящего места для разговора. И знаете, господа, мне именно сейчас приходит в голову превосходная мысль.