— Прекрасно, — произнес он с удовлетворением. — Я на это надеялся. — Он посмотрел на пачку — там оставалось только одиннадцать штук. — Я, знаете ли, эгоист. Хочу оставить их для себя.
Он сел на камень, зажег сигару и жадно затянулся. Бенедетта села рядом.
— Я рада, что вы решили помочь моему дяде.
О'Хара усмехнулся.
— Так решили не все. Некоторых потребовалось убеждать. Но в конце концов голосование прошло успешно.
Она тихо поинтересовалась.
— Как вы думаете, есть ли у нас какие-нибудь шансы на спасение?
О'Хара закусил губу и некоторое время молчал. Потом сказал:
— Не хочу скрывать от вас правду. Думаю, у нас шансы мизерны. Если наши недруги прорвутся по мосту, у нас надежды не будет. Мы пока беззащитны. Есть, впрочем, один шанс. — Он повел рукой в сторону гор. — Если мы разделимся и разбежимся в разные стороны, им тоже придется разделиться. Местность здесь глухая, и кому-нибудь, может, удастся затеряться, а потом рассказать о том, что случилось с нами. Но это, конечно, слабое утешение.
— Зачем же вы тогда решили сражаться? — удивилась Бенедетта.
О'Хара хмыкнул:
— Армстронг привел более чем убедительные аргументы в пользу этого. — Он рассказал ей об их совещании и, заканчивая, сказал: — Но я все равно бы боролся. Эти парни, что на том берегу, мне не по душе. Мне не нравится, как они обращаются с людьми. Неважно, какого цвета у них кожа — белая, желтая или коричневая. Это одно племя.
— Сеньор Форестер говорил мне, что вы вместе с ним сражались в Корее, — сказала Бенедетта.
— Возможно. Очевидно, да, но я никогда его там не встречал.
— Там, наверное, было ужасно — вся эта война.
— Да нет, ничего, — сказал О'Хара. — Сама война — ничего. К ней привыкаешь. Привыкаешь, когда в тебя стреляют Человек ко всему может привыкнуть в конце концов. Только в этом случае войны вообще возможны. Люди приспосабливаются и начинают рассматривать самые ужасные вещи как вполне нормальные. Иначе они бы не выдержали.
Она кивнула.
— Я знаю. Посмотрите, вот, к примеру, мы. В нас стреляют, и Мигель стреляет в людей и не видит в этом ничего особенного.
— Ничего особенного в этом и нет, — резко сказал О'Хара. — Человек — существо воинственное. Это качество и сделало его царем над всей планетой. — Он скривил губы. — Может, это и удерживает его от еще более ужасных вещей. — Он вдруг засмеялся. — Боже мой, сейчас не время философствовать, оставим это Армстронгу.
— Вы сказали странную вещь, — сказала Бенедетта. — Вы сказали про Корею, что сама война — ничего особенного. Тогда что же было там плохого, если не сама война?
О'Хара смотрел куда-то вдаль.
— Я имел в виду бои. А когда они прекратились, когда я перестал воевать, когда не мог сражаться, мне стало плохо.
— Вы были в плену? В руках китайцев? Форестер что-то упоминал об этом.
О'Хара медленно проговорил:
— Я убивал людей на войне — в горячечном состоянии и, возможно, скоро это буду делать снова. Но эти негодяи-коммунисты делают такое с холодным расчетом, рассуждая об этом… Это выше моего… — Он раздраженно покачал головой. — Давайте не будем об этом.
Перед его мысленным взором внезапно предстало равнодушное тупое лицо китайского офицера, лейтенанта Фэнга. Это лицо неотступно преследовало его в снах и заставляло просыпаться среди ночи в холодном поту. Поэтому он и предпочитал сну тяжелое, без снов пьяное забытье. Он сказал:
— Поговорим о вас. Вы хорошо говорите по-английски. Где вы учились?
Она почувствовала, что ненароком коснулась запретной темы.
— Извините, что я так разволновала вас, сеньор О'Хара, — сказала она с раскаянием в голосе.
— Пустяки. Давайте только отставим сеньора О'Хара. Меня зовут Тим.
Она улыбнулась.
— Я училась в Соединенных Штатах, Тим. Дядя послал меня туда после переворота, устроенного Лопецом. — Она засмеялась. — Моя учительница английского была так похожа на мисс Понски.
— А, такая старая треска-энтузиастка, — сказал О'Хара. — Так. Значит, вас послал учиться дядя. А что же родители?
— Моя мать умерла очень рано, а отец… его расстрелял Лопец.
О'Хара вздохнул.
— Мы оба, кажется, бередим раны друг другу, Бенедетта. Извините.
Она печально взглянула на него.
— Так уж устроен мир, Тим.
Он мрачно согласился.
— Тот, кто думает, что в мире идет честная игра, просто дурак. Потому-то мы и попали в эту заварушку. Ну ладно, пошли назад.
Он погасил сигарету и аккуратно положил окурок в карман.
Бенедетта, поднимаясь, спросила:
— Вы думаете, эта идея сеньора Армстронга относительно арбалета осуществима?
— Не думаю, — выпалил О'Хара. — Мне кажется, Армстронг — романтик. Он изучает войны, которые прошли тысячи лет тому назад, и ни о чем другом думать не хочет. Знаете, этакий человек в башне из слоновой кости. Академик. В теории кровожаден, а когда увидит настоящую кровь, упадет в обморок. Кроме того, я думаю, он немного того. — Он покрутил пальцем у виска.
III
Пока Виллис рылся среди металлического хлама, Армстронг сидел, с клекотом посасывая свою пустую трубку. Сердце его колотилось, он слегка задыхался, хотя высота уже не действовала на него так, как в первый раз, когда они ночевали в этом лагере. Он прокручивал в голове детали науки, которой занимался, — науки убивать без пороха. Он четко представлял себе расстояние, траекторию, проникающую способность снарядов, которые могут быть запущены из оружия, сделанного из металлических пластин и жгутов, и старался сопоставить свои мысленные диаграммы с имевшимся в мастерской материалом.
Он посмотрел вверх, на стропила, и новая идея осенила его, но он пока отбросил ее в сторону — первым делом надо было заняться арбалетом.
Виллис наконец-то распрямился, держа в руках плоскую пружину.
— Это часть автомобильной рессоры. Подойдет?
Армстронг взял ее, попытался согнуть и нашел, что она очень упругая.
— Сильная штука, — сказал он. — Сильнее, чем все, что использовалось в средние века. Из этого выйдет мощное оружие. Пожалуй, даже слишком, — только нам бы исхитриться натянуть его.
— Давайте еще раз все обдумаем как следует, — сказал Виллис.
Армстронг стал делать наброски на клочке бумаги.
— Для легких спортивных луков использовались костяные рычаги, но для оружия, которое мы собираемся делать, это не подойдет. Тяжелые военные арбалеты натягивали двумя способами — с помощью специального шкивного устройства, которое во время стрельбы снималось, или воротом с системой блоков, встроенным в арбалет.
Виллис смотрел на грубые наброски Армстронга и кивал в знак согласия.
— Нам надо ориентироваться на ворот, — заметил он. — Ту, другую штуку, нам трудно будет сделать. А в случае необходимости можно чуть ослабить пружину, сточив ее. — Он оглянулся. — А где же Пибоди?
— Не знаю, — сказал Армстронг. — Давайте продолжать.
— Нет, нам надо его найти, — сказал Виллис. — Его мы поставим на изготовление стрел, это сравнительно нетрудная работа.
— Не стрел, а болванок, или пик, — педантично поправил его Армстронг.
— Все равно, как их называть, надо поскорее заняться ими.
Они обнаружили Пибоди в одном из сараев, где он подогревал на огне банку с бобами. Нехотя он пошел за ними в мастерскую, и они приступили к работе. Армстронг был в восторге от Виллиса, чьи искусные руки могли из какой-то металлической ерунды сотворять необходимые детали. Они нашли также старое точило, которое оказалось наиболее эффективным режущим инструментом, хотя для работы с ним требовалась уйма физической энергии. Они крутили ручку попеременно: Армстронг, обливаясь потом и выбиваясь из сил, Виллис молча и сосредоточенно и Пибоди, выплескивая проклятия и ругательства.
Они оторвали от стен электропроводку и освободили кабель от защитных трубок. Затем разрезали металлические полосы на части и пробили в них отверстия для болтов. Руки их занемели от холода и покрылись ссадинами и порезами.
Так они проработали всю ночь, и, когда стало светать, Армстронг взял в руки готовое оружие и осмотрел его с некоторым удивлением.
— Это не совсем то, что я представлял себе, — сказал он, — го, думаю, работать оно будет. — Он устало потер глаза. — Пойду отнесу его поскорее вниз.
Виллис привалился к стене мастерской.
— У меня есть идея, как усовершенствовать эту штуку. Но сначала я должен поесть и поспать. — Его голос стал затихать, глаза быстро слипались.
— Я поем внизу, — отозвался Армстронг и, взвалив на плечи арбалет, вышел наружу.
IV
В течение всей ночи противник освещал мост автомобильными фарами, и о попытке какой-либо вылазки в его сторону не могло быть и речи. Но и те не появлялись на мосту, опасаясь получить пулю из глубины ночи.
Форестер с презрением заметил:
— Вот дураки. Если мы не можем попасть в них днем, то тем более не сможем и ночью. Если бы они что-нибудь соображали, они бы постарались вызвать огонь на себя и засекли бы нашего стрелка. А тогда его можно было бы изрешетить пулями.
Но днем работа на мосту продолжилась, и там уже меньше боялись обстрела. Стало ясно, что опасность быть подстреленным довольно мала и только случайный удачный выстрел мог бы попасть в цель. К утру у Родэ оставалось всего шесть патронов, а на мосту уже было девять новых досок.
К девяти часам Родэ истратил еще две пули, и в этот момент появился Армстронг со своим оружием.
— Вот, — сказал он, — это арбалет. — Он потер воспаленные, покрасневшие глаза.
— Господи, как вы быстро управились! — сказал О'Хара.
— Мы работали всю ночь. Надо ведь было торопиться, — заметил Армстронг.
— Ну и как эта штука работает? — спросил О'Хара, с любопытством разглядывая арбалет.
— Вот эта металлическая петля — так называемое стремя. Вы кладете его на землю и ставите в него ногу. Затем берете вот этот крюк на шнуре и, зацепив им тетиву, крутите эту ручку. Тетива натягивается, пока не доходит до спускового механизма, где она закрепляется. В эту трубку вставляется болванка, и арбалет готов к стрельбе. Нажимайте спусковой крючок, и тетива освободится.
О'Хара взял арбалет в руки. Он показался ему довольно тяжелым. Лук был сделан из автомобильной рессоры, а тетива представляла собой жилу, скрученную из пяти электропроводов. Такая же жила, только из трех проводов, использовалась и в натягивающем устройстве. Спусковой крючок был сделан из дерева. Это было торжество импровизации и выдумки.
— Пришлось немного ослабить пружину, — пояснил Армстронг. — Но все равно у нее достаточная упругость. Вот — болванка, мы изготовили их дюжину.
Болванкой служил кусок ржавого арматурного железа, три восьмых дюйма в диаметре и пятнадцать дюймов в длину. Один конец был заострен, и на другом прикреплено грубое оперение, сделанное из жестяных банок из-под молока. Она была весьма тяжелой.
— Как насчет дальности? — спросил О'Хара.
— Думаю, что она даже больше, чем я первоначально рассчитывал. Болванка тяжелее средневековых стрел — те делались из дерева, только наконечник был металлический, но лук у нас получился очень мощный. Может, попробуем?
О'Хара поставил свою ногу в петлю и начал крутить ручку. Это оказалось труднее, чем он предполагал — лук оказался очень упругим. Он вложил болванку в трубку и сказал:
— Ну, во что же будем стрелять?
— Может, в тот склон?
Они выбрали место на склоне ярдов в шестидесяти от них. О'Хара поднял арбалет, но Армстронг остановил его.
— Попробуйте лежа, так, как мы будем стрелять. Траектория очень пологая, так что у вас трудностей с прицелом не будет. Потом мы приладим прицел. — И он достал из кармана приспособление, сделанное из проволоки.
О'Хара улегся поудобнее на землю и плотно прижал грубый деревянный приклад к плечу. Он посмотрел в трубу и прицелился в коричневую полоску земли на склоне. Затем нажал на спусковой крючок. Арбалет сильно ударил его в плечо, и почти тут же на склоне брызнул фонтанчик земли.
— Ничего себе, — сказал он, вставая и потирая ушибленное плечо, — какой прыткий.
Армстронг слегка улыбнулся.
— Пошли принесем обратно болванку.
Они прошли к склону, но болванки там не нашли.
— Она же попала сюда, — с недоумением спросил О'Хара, — я сам видел.
— Я же говорил вам, что это мощное оружие, — заметил Армстронг, рассмеявшись. — Вот она.
О'Хара издал удивленный возглас, когда понял, что имеет в виду Армстронг. Болванка полностью ушла в землю и была почти не видна. Пока Армстронг выкапывал ее, О'Хара сказал:
— Нам надо поупражняться с этой штукой и выяснить, кто самый лучший стрелок. — Он посмотрел на Армстронга. — Пойдите-ка немного поспите. Вы выглядите совсем измученным.
— Я пока подожду. Надо еще посмотреть, как работает арбалет. Может быть, придется что-нибудь подкорректировать. Виллис сейчас делает еще один. Он там кое-что усовершенствует. А Пибоди изготовляет болванки. — Армстронг выпрямился с болванкой в руках. — Мне еще надо наладить прицел.
Они все начали упражняться в стрельбе из арбалета, и лучшим стрелком оказалась мисс Понски, что в конце концов было не удивительно. Вторым шел Форестер, а О'Хара — третьим. От стрельбы плечо мисс Понски заболело, но она сделала себе мягкую подушечку и продолжала стрелять, уложив восемь стрел из десяти точно в двенадцатидюймовый круг.
— У нее не хватает сил натягивать его, — заметил Форестер. — Но спускает она его бесподобно.
— Это все решает, — сказал О'Хара. — Она будет первой, кто атакует врага, конечно, если она сама согласиться. — Он повернулся к ней и улыбнулся. — Похоже, что вам предстоит начинать нашу битву. Согласны?
Ее лицо побледнело, нос еще более заострился.
— О! — воскликнула она в смятении. — Вы думаете, я смогу это сделать?
— Они положили еще четыре доски, — тихо заметил О'Хара. — А патроны Родэ должен беречь, их осталось всего четыре. Вы наша последняя надежда, ведь вы — наш лучший стрелок.
Она постаралась взять себя в руки и решительно вздернула подбородок.
— Хорошо, — сказала она. — Я постараюсь.
— Отлично! Пойдите взгляните на мост. Надо поточнее определить расстояние и, может быть, еще поупражняться на этой дистанции.
Он отвел ее туда, где лежал Родэ.
— Мисс Понски будет стрелять из арбалета, — сказал он.
Родэ повернул голову и взглянул на них с интересом.
— Что, он работает?
— И дальность, и скорость вполне приличны, — сказал О'Хара. — Он должен работать хорошо.
Он сосредоточил все внимание на мост. Два человека только что принесли еще одну доску и уходили. Проем в мосту заметно уменьшился, и скоро должен был наступить момент, когда кто-нибудь смог бы перепрыгнуть через него.
— Когда будете стрелять, цельтесь в ближнего из них, — сказал О'Хара. — Вы прикинули, какое здесь расстояние?
Мисс Понски задумалась.
— Чуть меньше, чем та дистанция, на которой я практиковалась. Полагаю, что я готова. — Голос ее слегка дрожал.
О'Хара посмотрел на нее.
— Это необходимо сделать, мисс Понски. Помните о том, что произошло с миссис Кофлин. И представьте себе то, что они сделают с нами, если им удастся перейти через реку.
— Со мной все будет в порядке, — почти прошептала она.
О'Хара удовлетворенно кивнул.
— Ложитесь на место Родэ. Я буду немного поодаль. Не торопитесь, спешить некуда. Представьте себе, что вы стреляете по мишени на обычной тренировке.
Форестер уже натянул арбалет и передал его мисс Понски. Она вложила болванку, легла на живот и заняла удобное положение. О'Хара подождал, пока она устроится, потом пошел в сторону вдоль ущелья. Оглянувшись, увидел Форестера, который что-то говорил Армстронгу, растянувшемуся на земле.
Он выбрал подходящее место и стал ждать. Вскоре появились те же двое с новой доской. Они ползли по мосту, толкая перед собой доску, пока не добрались до дыры, и там стали прилаживать доску к тросам.