Четвертый француз, внезапно соскочивший с надстройки, уже заносил над растрепанной рыжей макушкой швартовый кол.
Новые товарищи Джека еще только-только выбирались на шканцы, и подоспеть к полуюту они никак не могли. И Абсолют тоже ничего не мог сделать. Вот разве что…
Дерущаяся толпа перед ним неожиданно расступилась, как море перед Моисеем. Образовался довольно широкий проход. Скользя на бегу, ибо палуба была щедро полита кровью, Джек метнулся вперед, делая все, чтобы сократить разделявшее его и Хью расстояние, вплоть до момента, когда вражеский кол достиг наивысшей точки подъема, чтобы оттуда с силой обрушиться на рыжее темя. Именно в этот миг молодой Абсолют перекинул саблю в левую руку, а правой сорвал с пояса томагавк.
Размышлять и целиться было некогда. Оставалось лишь следовать наставлениям, полученным им в одну долгую канадскую зиму от могавка Ате. «Сосредоточься, набери воздуху, смотри, куда хочешь попасть… и бросай».
Индейский топор угодил все-таки не совсем туда, куда метил Джек, и вонзился не в грудь, а в плечо врага, но главное было достигнуто. Француз отпрянул и пропал из виду в водовороте боя. Удар сзади Рыжему Хью больше не угрожал.
Однако теперь Джек заметил то, что, должно быть, еще раньше углядел и Макклуни: ожесточенно сопротивлявшиеся французы собирались на юте «Робусты», где реяло белое знамя Бурбонов, с явным намерением перейти оттуда в контрнаступление и выбить остатки абордажной команды «Элизы» со своего корабля.
— За мной! — скомандовал Джек, высоко подняв саблю.
И команда ливерпульского «Константина» с криками последовала за ним.
К тому времени, когда Джек проложил себе путь к полуюту, противников у Рыжего Хью осталось лишь двое.
— Эй! — крикнул Джек, вращая клинок и отвлекая одного малого на себя.
Тот, удивленный неожиданным появлением нового противника, шагнул было к нему, но споткнулся о тело соотечественника, валявшегося с томагавком в плече, и рухнул на палубу. Хью, воспользовавшись моментом, атаковал последнего из французов, провел обманный финт и полоснул его острием клинка по груди. Издав крик, тот упал рядом с товарищем: оба, судорожно елозя ногами, принялись отползать на локтях под прикрытие бочек для сбора воды.
— Джек! — Улыбка ирландца была широкой и дикой, а борода выглядела еще красней, чем обычно, ибо по ней струилась кровь, текшая из-под наползающих на лоб косм. — Где ты только откопал этих ребят?
Между тем приведенные Джеком люди ринулись в схватку, и она тут же приняла иной оборот. Под их натиском французы отходили все дальше.
— Рекрутировал в трюме, — выдохнул, тяжело дыша, Джек. — Можешь ты найти им применение?
— Могу, парень, и прямо сейчас. Ибо если мы захватим это… — постучал он окровавленной саблей по доскам ближней к нему переборки, — то заберем и корабль.
На кормовую надстройку вели два трапа.
— Я туда? — спросил Джек, махнув саблей налево.
— Валяй! А я сюда. — Рыжий Хью указал направо. — Посмотрим, кто из нас первым прорвется к их флагу. С проигравшего в Бристоле пиво.
— Согласен!
Каждый из них побежал к своему трапу, но Джек прежде наклонился, чтобы забрать томагавк, и поэтому некоторые вошедшие в раж моряки с «Константина» опередили его. Двое англичан тут же погибли, но еще двое прорубили дорогу наверх, и Джек устремился за ними. Сквозь круговерть тел он увидел флагшток, приметил, что на пути у Хью толпа потеснее, и решил, что победа в кармане. Абсолют, как всегда, будет первым!
Воодушевляемый этой мыслью, он рванулся вперед с такой яростью, что спустя несколько мгновений между ним и флагштоком остался один лишь француз. Правда, этот малый, наряженный куда как более щеголевато, чем большинство членов экипажа «Робусты», в расшитом серебром небесно-голубом камзоле, с красным платком на шее и треуголкой на голове, похоже, настроился стоять насмерть. Когда он придвинулся ближе, Джек узнал в нем того самого человека, с которым разговаривал перед боем. Только теперь француз был облачен в капитанский мундир.
Джек отсалютовал ему, поднеся к губам рукоять своей сабли.
— Bonjour, mon Capitain.
Глаза, следившие за ходом схватки, теперь остановились на Джеке.
— Ah, Le Soldat! Que desirez-vous?
— Если вы не возражаете, — отозвался Джек по-английски, решив, что в данном случае говорить на языке врага неуместно, — мне угодно получить ваш корабль. Взамен могу предложить бочку соленой трески.
— Merde, — буркнул в ответ француз, видимо не сумев вспомнить, как будет «дерьмо» по-английски, и рванул из-за пояса пистолет.
Он успел взвести курок, но удар сабли плашмя по стволу выбил у француза оружие. Правда, у капитана в запасе тоже имелась сабля, однако Джек градом выпадов оттеснил его к фальшборту, прижал к лееру и вскинул руку, сжимавшую томагавк.
Как только это произошло, француз опустил свой клинок.
Джек решил, что теперь он снова вправе говорить по-французски.
— C’est finis, Monsieur[13].
Француз вздохнул.
— Oui, c’est finis[14],— отозвался он и медленно вложил в ножны бесполезный клинок, а потом снова извлек его и эфесом вперед вручил Джеку. — C’est finis, — печально повторил он.
Джек прицепил к поясу томагавк, принял у француза клинок и полоснул им по веревкам, удерживавшим белый стяг Франции. Полотнище упало на палубу на радость штурмовавшим ют англичанам. Несколько мгновений после случившегося бой продолжался, но потом угас сам собой. Люди, только что яростно стремившиеся убить друг друга, остановились и опустили оружие.
Джек, в свою очередь, рукоятью вперед вернул саблю французу.
— Monsieur?
Капитан подался вперед, а когда брался за рукоять и лица противников сблизились, громко, как и во время предыдущего разговора, чихнул.
— Sante,— сказал Джек, вытирая с лица капельки чужой слюны.
Глава шестая
ЛИХОРАДКА
Чьи-то руки натягивали на него какую-то ткань. Что еще за чертовщина? Не происходит ли худшее из возможных кошмаров? Не зашивают ли его живьем в парусину, служащую морякам гробом?
Он попытался поднять руки, чтобы отстраниться, но они не повиновались. Потом к его губам прижали что-то твердое, и в рот полилась какая-то жидкость. «Пиво», — радостно подумал он и все так и думал, пока не распробовал пойло. Вода! Ну и гадость! Он никогда не пил воду. В ней совокупляются рыбы. Да он и сам проделывал то же — в Ньюпорте, у вдовы. Он сжал губы, и противная жидкость потекла по подбородку.
— Вы видите, сэр, он отказывается пить воду. Еще один признак того, что я прав.
Чей это голос? К кому он обращается? Кто там еще?
— Дайте мне встать! — потребовал Джек, хлопая руками по ткани.
— Он шевелится, — произнес другой голос, и его он узнал. Это был голос друга.
Веки Джека, затрепетав, поднялись. Над ним склонялись люди, и он вроде бы знал их всех. Но назвать по имени мог только одного — Рыжего Хью Макклуни.
— И видите, в его глазах нет никакой желтизны. Так что это вовсе не «желтый Джек».
— С каких это пор вы стали медиком, сэр?
— Я в медики не набиваюсь, — улыбнулся Рыжий Хью. — Но мой отец умер еще до моего рождения, а у нас на родине столь ранее сиротство компенсируется даром исцеления всяческих лихорадок. Что-что, а уж грипп-то я всегда распознаю.
Джек не был уверен, что расслышал все правильно: после французского пистолетного выстрела он слегка оглох на левое ухо. Но другой склонившийся над ним человек прекрасно все разобрал.
— Суеверие! — отрезал капитан Линк. — Вы понуждаете нас руководствоваться… захолустными предрассудками?
Ирландец заговорил с опасной мягкостью:
— Сэр, вы уже оскорбляли мою родину раньше. Я оставил это тогда без внимания, потому что имелись более насущные нужды. Теперь же я предупреждаю вас…
— А я предупреждаю вас! — возвысил голос Линк, побагровев еще пуще. — Здесь командую я. И я не позволю, чтобы мне угрожали. И команда, которую вы так… очаровали, — последнее прозвучало насмешливо, — не станет поддерживать вас. Моряки тоже боятся заразы. Они провели собрание и решили, что все больные с «Элизы» и с призового фрегата должны быть высажены на берег, на Азорских островах. В Корво есть госпиталь…
— Вы хотите сказать, чертов чумной барак, где процветают всяческие болезни. Из ста человек, которые поступают туда с одним заболеванием, девяносто умирают не от него, а от чего-то совсем другого.
Судовой лекарь ткнул рукой в койку.
— Если это не «желтый Джек», сэр, значит, тиф, и мы в любом случае должны избавиться от больного.
Тиф! Хотя нить разговора ускользала от Джека, это слово он понял. Он видел эпидемию тифа в Квебеке — сотни валяющихся в палатках людей потели, кричали, плакали и разговаривали с призраками, к которым многим из них суждено было вскоре присоединиться. Джек поежился: еще недавно его бросало в жар, а сейчас пробрало холодом.
— О… оде… одеяло… — заикаясь, пробормотал он.
Рыжий Хью подтянул одеяло к его подбородку, продолжая тем временем вести спор:
— А я утверждаю, что этот человек болен гриппом, да, в тяжелой форме, согласен, но тиф, который еще называют «лагерной» или «тюремной» горячкой, тут ни при чем. Мне довелось бывать и в военных лагерях, и в тюрьмах, так что эту заразу я распознаю моментально. Все, у кого миновал кризис из экипажей «Робусты» или «Константина», пошли на поправку.
— Ага, правда, больше трети той и другой команды отправилось на тот свет. Я не позволю заразе распространиться и на мой экипаж.
— Ваши люди уже заразились, капитан, даже если это пока и не проявилось. Лейтенант Абсолют только первый из многих.
Конечно! Теперь Джек вспомнил, что за три дня до того, как его свалил с ног недуг, чуть ли не половина освобожденных из трюма изможденных пленников тоже слегла. Многие заболевшие, включая капитана «Робусты» с немалой частью французских матросов, умерли от лихорадки, и их тела сбросили в море. Прошел даже слух, что больные составили заговор, пытаясь захватить «Нежную Элизу», да только чего бы они этим добились? Смерть ведь не надуешь.
— И потому мы высадим его на берег.
— А вы не хотите рассмотреть иной вариант? — спросил ирландец.
— Какой?
— Плыть в Лиссабон. Это прекрасный город, где можно получить надлежащую врачебную помощь, а не чумной остров. Сдадите своих больных в карантин, и пусть тамошние призовые агентства рассудят, как быть с «Робустой».
— Я сказал вам, Макклуни, что свою добычу я отведу в Бристоль.
— А разве правила не гласят, что с призами следует разбираться в ближайшем порту?
— К черту ваши правила, сэр! — нахмурился Линк. — «Робуста» представляет собой слишком большую ценность. Меня в Лиссабоне уже раз обдурили, и больше я такого не допущу.
«Это можно понять», — подумал Джек, улыбнувшись. «Робуста» и впрямь была богатой добычей, ибо до того, как потерпеть неудачу в бою, сама ограбила три торговых судна. Может, трюмы ее и не ломились от золота и сокровищ, но дорогими товарами они были набиты битком.
— Так что в Бристоль мы и вернемся, — продолжил Линк. — А те больные, что пойдут на поправку, пусть следуют за нами туда… из Корво.
Рыжий Хью вздохнул и покачал головой.
— Я вижу, капитан, что вы пытаетесь наложить руку на часть приза, которую столь неохотно обещали моему юному другу. Но, как его представитель, я не могу этого допустить. А поскольку я предвидел возможность подобного развития событий, мною были приняты меры предосторожности. Вот только первые из них.
Ирландец вышел из-за стола. Джек из последних сил напряг зрение и убедился, что ему ничего не мерещится: в каждой руке Хью держал по пистолету.
Он помахал ими.
— Надеюсь, вы проявите достаточно благоразумия, чтобы покинуть эту каюту.
На долгий момент воцарилась тишина. Физиономия Линка делалась все темнее.
— Вы затеваете бунт, сэр?
— Нет. Мы не на вашем корабле, а на «Робусте», которую вам бы в жизни не захватить без помощи этого паренька. Поэтому, я полагаю, он заслужил небольшой отдых.
Линка чуть не хватил удар.
— Но я командую обоими кораблями! Мое слово — закон!
— Silent enim leges inter arma. Очень мудрое высказывание — жаль, не помню, кому оно принадлежит. Будь наш юный друг в лучшем состоянии, он наверняка бы припомнил. Он ведь получил классическое образование, причем совсем недавно.
— Ну а сейчас, джентльмены, — ирландец выразительно помахал пистолетами, — будьте любезны удалиться.
Судовой врач ждать себя не заставил. Линк уходил неохотно, с угрозами.
— Бог свидетель, — объявил он напоследок, — я соберу людей и вышибу вас отсюда.
— Вы вольны попытаться, почему бы и нет. Но не забудьте им кое о чем напомнить.
Джек услышал негромкое звяканье. Хью постучал стволом пистолета по какому-то металлическому предмету.
— Как уже было сказано, эти маленькие мечущие свинец механизмы — только одна из предусмотренных мною оборонительных мер. А поскольку ваши люди видели в действии и другие мои игрушки, не думаю, что они проявят такое уж рвение, выполняя ваши приказы.
Если Линк и собрался что-то ответить, то все его возражения остались за захлопнувшейся дверью.
Джек услышал приглушенную брань, звук удаляющихся тяжелых шагов. Потом с палубы донеслись выкрикиваемые капитаном приказы.
— Пива, — прошептал он.
— Прости, парень, сейчас тебе нужна вода, и побольше.
Он поднес к губам друга черпак, и Джек неохотно к нему приложился.
— Прошлой ночью шел дождь, поэтому вода свежая.
— А мы… — пробормотал Джек, — мы…
— В безопасности? — Рыжую бороду расщепила улыбка. — Ну… скажем так, не в великой. Но надеюсь, мои доводы возымели какое-то действие. К тому же Линк не пользуется любовью матросов. Он будет пыхтеть, бушевать и пытаться уморить нас голодом, а потом направит оба корабля в Бристоль, где попробует повернуть дело так, чтобы по прибытии меня повесили.
Джек исходил потом, и в то же время его бил озноб.
— Я умру? — спросил он.
Ирландец опять улыбнулся.
— Ты разве не слышал, как я говорил о своем врачевательском даре. К тому же у меня всегда есть при себе нечто целительное. — Он потянулся за шляпой и показал ее Джеку. — Ты разве никогда не замечал на ней ветку омелы? Это не просто украшение. Из нее готовят прекрасный отвар. А потом… дай-ка взглянуть. — Ирландец пошарил за шляпной лентой и выудил что-то, похожее на лесной орех. — Ну-ка, посмотрим, сумеем ли мы сыскать для него паучка.
Он отодвинулся и пропал из виду.
— Паучка? — Джек покачал головой. — Конечно: паучку нужен дом.
Он хихикнул, веки его медленно закрылись, причем перемещение юноши обратно в туман словно бы сопроводила услышанная раньше цитата. Ирландец не ошибся, Джек и вправду знал, кому принадлежит эта латинская фраза.
— Цицерон, — пробормотал он. — Во время войны законы молчат.
— Как ваши дела, лейтенант Абсолют?
— В общем, неплохо, сэр, — ответил Джек. — Правда, неплохо.
* * *
Он малость преувеличил. Прошла всего неделя с той ночи, которую Рыжий Хью назвал «кризисной». После нее Джек действительно с каждым днем чувствовал себя лучше, но до поправки было еще далеко. Правда, в ходе болезни произошел явный перелом, хворь отступала, однако пока что больной офицер мог лишь недвижно сидеть на вынесенном на палубу стуле и смотреть, как «Робуста» рассекает волны. Зрелище завораживало, благо все паруса были подняты и наполнены ветром, который, не собираясь ослаблять свой напор, бодро гнал корабль вперед.
— Рад это слышать, — промолвил Энглдью и, отвернувшись, заговорил с Лавалье, французом, исполнявшим у него обязанности боцмана.
В морских терминах Джек разбирался слабо, но понимал, что старый морской волк, ныне распоряжавшийся на мостике призового фрегата, использует в этом рейсе весь свой немалый опыт, чтобы держать «Нежную Элизу» сзади и на порядочном удалении — в пределах видимости подзорной трубы.
Джек оглянулся, но для его невооруженного взгляда «Элиза» являлась лишь точкой на горизонте. Почему старший помощник Линка предпочитает не сближать ведомое им судно с кораблем капитана, было тоже ясно как день. Линк пришел бы в ярость, заметив на палубе захваченного фрегата свободно разгуливавшего Макклуни или спокойно посиживавшего Абсолюта. Вверяя «Робусту» Энглдью, он приказал штурмовать занятую бунтовщиками каюту и арестовать их обоих, однако старый моряк проигнорировал это распоряжение. Энглдью остро нуждался как в лекарском даре ирландца, так и в его недюжинном авторитете, чтобы управляться со своей разношерстой командой, сбитой из экипажей «Робусты», «Элизы» и «Константина». Лихорадка не пощадила ни англичан, ни взятых в плен французов, из которых за борт отправилась почти половина, однако все сходились на том, что, не будь рядом Рыжего Хью с его настойчивыми советами побольше отдыхать и почаще пить воду, покойников было бы гораздо больше.