— Паровая яхта «Ласточка» из Лондона.
— Кто капитан?
— Частное судно. Лорда Джона Раффли, если вам угодно!
— О, спасибо!
— А ваш корабль?
— Пароход «Бутане» из Бреста, капитан Жардэн, идем через Баттикалоа [61]и Тринкомали [62]в Калькутту. А вы?
— Каботажное плавание. Вам, случайно, не встречалось китайское судно?
— А как же! Джонка «Хай-ян це» капитана Ли Дзона следовала на острова Баньяк [63].
— Вы его проверяли?
— Нет, у меня на то нет полномочий. Adieu и счастливого плавания!
Француз вновь дал полный ход и, дымя, удалился. Мы же не прибавляли скорости, так как знали, что китаец рядом; решено было держаться того же курса, идя на уменьшенной скорости; вскоре мы достигли Хамбантоту и принялись курсировать вдоль берега.
Кругом пестрели паруса; они принадлежали судам, следующим из Тринкомали и Батикалоа либо из Японии, Китая и Индии. Суда, принимая помощь пассата, должны были идти на запад. Они нас не интересовали: в любом случае, искомого судна средь них не было. Бравая яхта скользила, легко передвигаясь по водной глади. Раффли приказал поставить все паруса и был даже несколько удивлен тою скоростью, с коей мы шли, невзирая на муссон.
На этот раз Раффли подозвал Калади:
— Ты хочешь вернуть себе Моламу?
— Сиди, если я ее потеряю, я умру!
— Well! У тебя хорошее зрение?
— Оно остро, как у сокола!
— Тогда ступай к фок-мачте и окинь острым взором корабли, чей курс мы пересекаем. Китаец должен быть где-то среди них, если я не ошибаюсь.
Как кошка вскарабкался отважный сингалец на мачту и стал пристально вглядываться. Действия Раффли показались мне не совсем правильными; я был вынужден спросить:
— Как вы намерены поступить, сэр Джон?
— Я не понимаю вас.
— Я имею в виду, где вы предполагаете ждать китайца?
— Там, где вы мне посоветовали.
— В таком случае, он ускользнет от вас.
— Ого! И почему же?
— Я не думаю, чтобы на данный момент он находился столь близко от побережья, как мы предполагали. Если у него в запасе есть еще возможность совершить побег, он станет дожидаться ночи. Поэтому он лишь сказал французу, что держит курс на острова Баньяк; но это направление в любом случае лишь финт: он пойдет дальше на север. Если я прав в своем утверждении, он нас избежит.
— Чарли, похоже, ваши знания и мудрость проявляют себя лишь потому, что я однажды похвалил вас. «Хай-ян це» идет точно курсом француза прямо нам в руки.
Он так же мог быть прав; я решил повременить с ответом.
Теперь на вахте стоял матрос Билл, а Том готов был сделать все, чтобы заговорила его Харриет. К сожалению, вторая половина вечера близилась к завершению, а парусов джонки так и не было видно. Только тогда Раффли осознал, что я был прав.
— Чарли, я думаю, парень от нас ушел!
— Я так не думаю.
— Вы полагаете, что он еще рядом с нами?
— Нет, он, скорее всего, уже далеко от нас.
— Как — где — что-о? — вскричал сэр Джон, удивленный до крайности, и пенсне его совершило скачок с переносицы на кончик носа. — Это же моя мысль; он далеко от нас, а, следовательно, он от нас ускользнул.
— Он далеко от нас, поскольку мы дали ему уйти, но он скоро вернется, поскольку скоро стемнеет.
— Почему вы так решили?
— Курс на острова Баньяк пирату пришлось бы держать много дольше, поплыви он вместе с французом; то, что китаец пошел севернее, доказывает, что у него были другие мысли и цели.
— Чарли, весьма возможно, что вы не ошибаетесь. Что же тогда нам предпринять?
— Отплыть подальше от побережья вплоть до Пальмиры [64]; на обратном пути мы непременно встретим китайца.
— Хотя я сегодня и совершил ошибку, тем не менее я собираюсь ее исправить, следуя вашим советам.
Теперь мы шли на север, и, если бы ни одно происшествие, мы, заняв каюты, долго бы не покидали их. В полночь, когда все приготовления к отдыху были завершены, нас вдруг позвали наверх. Перед нами стоял штурман.
— Мы находимся на широте Пальмиры, сэр, — сообщил он.
— Какова долгота?
— Восемьдесят один; я забрал несколько восточнее, чтобы обратный путь не был сложным.
— И это правильно. Поворачивай!
Судно описало дугу и взяло курс на юго-запад.
Теперь муссон трепал ванты, машина работала в полную силу, и мы летели так, что пена клочьями охватывала нос и проносилась по палубе.
Калади все еще пребывал на мачте; поиск, а точнее сказать, высматривание вовсе не утомляло его.
Раффли укрепил на юте два подвесных мата, и мы устроились на палубе, постоянно всматриваясь в непроглядную ночь. Муссон принес с собой проливной дождь — большая редкость в этих краях, и мы наслаждались им, но в то же время нас мучило желание поскорее настигнуть китайца.
— Чарли!
— Сэр Джон!
— Не угодно ли пари?
— Гм! О чем же?
— Что мой зонт утрачен. Этот бессовестный жулик ускользнул от нас.
— Я не буду спорить, хотя и считаю, что выиграю пари.
— В вас еще теплится надежда?
— Еще теплится. Мы прошли сейчас Баттикалоа. До настоящего момента мы и не ждали, что встретим пиратов; китаец был в безопасности, плавая в облюбованных водах между этим местом и Тринкомали. Подождите еще полчаса, а затем…
— Чарли, если вы окажетесь правы, я стану считать вас настоящим человеком, хотя вы никогда не соглашаетесь на пари. Для меня крайне важно получить назад мою umbrella-pipe; без нее мне нечего и думать о том, чтобы заявляться в Англию!
— Я полагаю, самое большее — через час вы вновь будете обладать ею.
— Well! Но эта Молама будет помнить мой зонт веки вечные! — проворчал он себе под нос.
Едва успело пройти полчаса, как сверху раздался крик:
— Огонь, прямо на запад!
— Как далеко отсюда? — спросил Раффли.
— Не будет и трех миль.
— Что за огонь?
— Должно быть, на берегу.
В то время, как звучали эти вопросы и ответы, я по вантам подобрался к Калади.
— Покажи-ка трубу!
Труба была отличной. Я различал целый ряд горящих домов и толпу людей, собравшихся перед пожарищем. Потом перевел трубу несколько правее и увидел нескольких мужчин, которые тащили куда-то женщин.
— Хай-хо! — закричал я вниз на палубу. — Там ограблена и разрушена какая-то деревня.
— Китайцы?
— Возможно. Мы слишком далеко, чтобы видеть что-либо отчетливо.
— Быстро паруса на рифы! Всем приготовиться! — скомандовал Раффли. — Машинист, малый ход; рулевой, поворачивай с востока на запад!
В мгновение ока паруса были убраны, и в прибрежные воды яхта вошла плавно и спокойно. Чем ближе подходили мы к берегу, тем ярче играли блики на лицах столпившихся на палубе. Небеса алели все сильнее, и вскоре языки пламени были различимы невооруженным глазом.
При помощи трубы я мог без труда разглядывать все, что творилось на берегу, но в данный момент я больше всего хотел отыскать корабль, команда которого совершила это нападение. Тщательно осматривал я простор моря, и не напрасно, — действительно, по тому курсу, которым мы шли, стояло судно.
— Хай-хо! Корабль на горизонте! — сообщил я.
— Где? — спросил Раффли.
— Прямо перед нашим носом.
— Он проходит мимо? Каким курсом?
— Мне кажется, он на якоре.
— Well, тогда он от нас не уйдет. Чей он?
— Сложно сказать; впрочем, судно выглядит совершенно как «Хай-ян це»!
— Гром и молния! Веди туда, рулевой, веди туда и стань у него с подветренной стороны!
Едва мы подошли к кораблю ближе, как узнали в нем китайскую джонку, а по весьма хорошо нам знакомому такелажу поняли, что перед нами «Хай-ян це».
— Том, картечью заряжай! — скомандовал Раффли.
Стало быть, он намеревался не добиваться спуска флага стрельбой, а переходить в атаку. Я, как мог, быстро спустился на палубу и подбежал к нему.
— Сэр Джон Раффли!
— Чарли!
— Вы действительно хотите атаковать китайца?
— Конечно! Команда на берегу, а мне просто не терпится получить назад мой зонт. Пара человек, которые, быть может, есть на борту, не кажутся мне достаточно весомой причиной для промедления.
— Безусловно, но мы еще не замечены с джонки, поскольку борта яхты не так высоки. Так почему бы нам не подобраться незаметно к китайцу и не завладеть им?
— Вы вновь правы, Чарли. Стоп, машина! Рулевой, разворот!
Яхта стала замедлять ход и описывать весьма сложные фигуры, чтобы подойти к китайцу абсолютно беззвучно. Раффли обернулся ко мне:
— Я прикажу спустить лодку!
— Нет, сэр Джон. Посмотрите в трубу. На борту всего два человека, тем не менее этого достаточно, чтобы поддерживать дрейф. Я сейчас же поплыву с Калади и заставлю их замолчать.
— Что ж, подходит; но такой ли вы хороший пловец, Чарли?
— Отсюда я доплыву спокойно. Калади!
— Сиди! — отозвался тот с мачты.
— Спускайся!
Он не заставил себя долго ждать.
— Хочешь ли увидеть свою Моламу так скоро, как только это возможно?
— Сиди, пусти меня! Я предам всех, кто есть на палубе, своему кинжалу!
— Мы пойдем вместе, — сказал я.
— Но что потом? — спросил Раффли.
— С нами ничего не случится; подобный случай нельзя упускать. Как только мы завладеем кораблем, светом фонаря дадим вам знать об этом, и тогда от вас потребуется одно — поспешить к нам. Все остальное подразумевается само собою.
— Хорошо! Тогда не задерживайтесь.
— Принесите мне мое оружие, — попросил я; затем сложил свою одежду, взял нож и поплыл.
Калади последовал за мною незамедлительно. Он был превосходнейший пловец и постоянно держался близ меня. Чем ближе подкрадывались мы к врагу, тем осторожнее становились. Опасаясь, как бы нас не заметили, мы держались глубоко в воде, что, естественно, затрудняло плавание, и все же мы счастливо достигли борта джонки. Двое находившиеся в джонке, стояли у борта, обращенного к берегу, и потому нас не заметили. С одного из бортов свисал канат, почти касаясь воды привязанным к нему ведром. Я зажал нож зубами, схватил канат и стал карабкаться вверх. Едва я забрался на борт, подъем начал Калади. Мы постояли некоторое время на палубе, обратившись в слух. Абсолютно точно — на борту, кроме тех двоих, никого нет. Мы могли приступать.
— Вперед, Калади!
Подобно тени проскользнул сингалец, не слышимый и не видимый никем, кроме меня. В следующее мгновение он очутился около стоящих на палубе и, схватив одного левой рукой за волосы, правой вонзил ему нож меж лопаток настолько глубоко, что острая сталь прошла сквозь сердце.
Издав лишь тихий стон, тот упал. Второго человека пленил я, но у меня были причины его не убивать.
— Веревки! — крикнул я Калади.
Тот произвел мгновенное обследование, быстро обнаружил их, после чего мы связали нашего пленника; я приставил нож к его груди.
— Ты понимаешь малайский, Калади?
— Немного, сиди.
— Спроси его, есть ли еще кто-либо на борту!
— Нет, — ответил пленный.
— Сколько человек сошло на берег?
— Двадцать три.
— Хорошо, поставь его к мачте и привяжи покрепче.
Я подошел к сигнальному ящику, достал оттуда желтый фонарь, зажег фитиль и повесил на флагштоке. Знак был замечен, и яхта подошла, чтобы встать с «Хай-ян це» борт о борт.
— All right? — спросил Раффли.
— Все отлично, сэр. Заходите сюда, а яхте стоит пока отплыть, чтобы ее не заметили раньше времени.
Я передал управление Раффли. Тот распорядился переправить с яхты еще двух мужчин. Теперь нас было пятеро, тогда как бандитов было двадцать три, и мысль о том, что нам удастся спастись, представлялась в высшей степени абсурдной.
— Где же Молама? Теперь я могу ее искать? — спросил Калади.
— Постой! — приказал ему Раффли. — От берега отошла первая лодка, и на палубе нам понадобятся все руки.
В лодке, о которой говорил сэр Джон, сидели женщины и девушки, а гребли шесть матросов. Они приблизились к судну и крикнули. Калади коротко ответил, и трап начал опускаться. В то время, как один из мужчин остался сидеть в лодке и приглядывал за пленницами, пятеро поднялись на борт. Их изумление и быстрота наших действий позволили без какого-либо шума спустить всех пятерых за борт. Калади спрыгнул в лодку, чтобы расправиться с шестым. Это ему удалось, но в ту же секунду женщины в ужасе ринулись на корабль. Они не понимали ни слова, но все же спокойный голос Раффли вскоре привел их в чувство. Вторую лодку, пришвартовавшуюся к первой, постигла та же участь, с той лишь разницей, что бандиты не были убиты, а лишь связаны. Мы решились на это, поскольку третья и последняя лодка была еще далеко.
Обе освободившиеся лодки отвели к другому борту джонки. Наконец, приблизилась и третья; в ней должен был находиться главарь. Он взошел по трапу первым и вид имел геркулесовый, к тому же был до зубов обвешан оружием. Впрочем, действия по отношению к нему не отличались от обхождения с остальными: Раффли закинул обе руки его за шею, а Калади связал по рукам и ногам. Со следовавшими за ним пиратами произошло то же; теперь мы были полноправными хозяевами судна.
— Фонари зажечь! — приказал Раффли, и скоро на палубе стало светло.
Пленники были помещены в одну из кают, к ним была приставлена усиленная охрана, после чего мы отправились на обследование трюма. В нем содержались обильные и, в чем не было никакого сомнения, наворованные запасы корицы, риса, табака, эбенового дерева и… похищенные женщины. Среди них были и те, которых увезли из Галле, и, конечно же, Молама, «цветок жизни». Радость свидания ее и Калади описывать не берусь, впрочем, как и не берусь описывать те выражения, в коих на великих магараджей из Англистана и Германистана изливалась их благодарность.
Похищенные этой ночью женщины, осознав, что все уже позади, излили свою благодарность в рыданиях. Они рассказали нам о случившемся. Мужчины при нападении убежали, пираты же связывали женщин вместе, сколько им удавалось, и уводили с собой; после чего предали огню убогие хижины деревни.
Очень скоро Раффли положил конец оглушительному изъявлению радости. После того, как веревки с женщин были сняты, он приказал им отправляться обратно на берег. Они исполнили это крайне быстро, причем особый восторг вызвало в них то обстоятельство, что лодки переходили в их полное распоряжение.
С наступлением утра мы произвели необходимые работы, а затем отправились в каюту плененного капитана. Первая же вещь, которая буквально с порога привлекла наше внимание, был зонт Раффли, о котором его владелец так и не спросил Моламу.
— О, wonderful [65], моя chair-and-umbrella-pipe! — вскричал англичанин, подпрыгнув, подобно чертику из табакерки.
Затем он обратился ко мне, глядя прямо в глаза и подняв вверх три пальца правой руки:
— Чарли!
— Сэр Джон Раффли!
— Клянусь всеми китайскими бандитами и морскими разбойниками, что не спущу с этой роскошной umbrella-pipe глаз, пока не вернусь вновь в Лондонский клуб путешественников на Нир-стрит, 47!
Я, придав лицу всю серьезность, на которую был способен в эту минуту, ответствовал:
— А я обещаю сопутствовать вам денно и нощно в охране этой дорогой pipe, пока земля вертится и облака движутся!
— Well! Теперь неплохо и оглядеться.
Маленькая комната была обставлена с восточной роскошью, но особое любопытство вызывал выполненный из меди ларец, который мы открыли кинжалом. В нем была незначительная сумма денег и несколько жемчужин, кои, безусловно, были похищены на острове Каретиву.
Теперь пленников поместили в трюм; джонка, на которой подняли часть парусов, была взята яхтой на буксир; затем, держа курс на юго-восток, мы обошли Хамбантоту, Тангаллу и мыс Сандер-Хед с его знаменитыми развалинами храма и прибыли ближе к вечеру в Галле, где наши приключения вызвали всеобщий восторг. По сути, это было беспрецедентно, когда частное судно вступает в борьбу с превосходящими по численности girl-robber и пленяет их, не произведя при этом ни единого выстрела.