А потом воцарилось такое долгое молчание, что Рэнделл подумал, будто его жертва повесила трубку. Но, похоже, Хоуг просто собирался с мыслями.
— Мистер Рэнделл, это ужасно…
— Еще бы!
— Вы полагаете, что я приставал к миссис Рэнделл и напугал ее?
— Вам самому следовало бы это знать!
— Но я не знаю! Честное слово! — На секунду он замолчал, а потом робко продолжил: — Это именно то, чего я больше всего боялся, мистер Рэнделл. Мне всегда казалось, что во время провала в памяти я могу совершить нечто ужасное. Но чтобы обидеть миссис Рэнделл… Она была так добра ко мне. Это ужасно.
— И вы говорите это мне!
Хоуг вздохнул так тяжело, словно неимоверно устал.
— Мистер Рэнделл? — Тот молчал. — Мистер Рэнделл, незачем обманывать себя. Выход у вас один: сдать меня полиции.
— Что?!
— Такая мысль пришла мне в голову во время нашей последней беседы. Я думал об этом весь вчерашний день, но у меня просто не хватало мужества сказать об этом вслух. Я надеялся, что покончил с моей… моей второй личностью, но сегодня все повторилось снова. Я потерял целый день и пришел в себя только вечером, уже попав домой. Мне кажется, я должен что-то предпринять, потому-то и позвонил вам. Я хотел вас попросить продолжить расследование, но я и не подозревал, что окажусь таким мерзавцем и напугаю миссис Рэнделл. — Было похоже, что подобная мысль ужасает его самым искренним образом. — Когда… когда это случилось, мистер Рэнделл?
И тут Рэнделл вдруг обнаружил, что знает, что ему делать. Он разрывался между желанием добраться по телефонному кабелю и свернуть шею этому подонку, который довел его жену до такого отчаянного состояния, и необходимостью оставаться на месте, чтобы ухаживать за ней. Вдобавок ко всему его беспокоило ощущение, что Хоуг совершенно не похож на злодея. Слыша этот тихий голос и взволнованный тон, невероятно было представить его чудовищем, хотя Рэнделл прекрасно знал, что настоящие злодеи частенько бывают весьма обходительными и вежливыми людьми.
И тем не менее он без всякого выражения сказал:
— Около девяти тридцати утра.
— И где я был в девять тридцать этим утром?
— Да не этим, черт бы вас побрал, а вчерашним утром, вчерашним.
— Вчера утром? Но это же невероятно! Разве вы не помните? Вчера утром я был дома!
— Конечно, помню. Но я видел, как вы уходили. Может, еще скажете, что не знали об этом?
— Но вы не могли меня видеть. Впервые за много лет я точно помню, где находился вчера утром. Я сидел дома, в своей квартире. Понимаете, я не выходил из нес почти до часу дня. Потом отправился в клуб.
— Что за…
— Пожалуйста, подождите минуточку, мистер Рэнделл, очень вас прошу! Я расстроен и смущен не меньше вашего, но вы должны выслушать меня. Вы нарушили мой распорядок, помпи-те? И другая моя личность не сумела завладеть мной. После того как вы ушли, я остался самим… настоящим самим собой. По-этому-то я и надеялся, что наконец освободился…
— Черта с два! Почему вы так подумали?
— Я знаю, что на мои показания нельзя особенно полагаться, — спокойно ответил Хоуг, — но я был не один. После вашего ухода пришла уборщица, которая проработала все утро.
— Чертовски забавно, но я не видел, как она к вам поднималась.
— Она работает в нашем доме, — поспешно объяснил Хоуг. — Это жена дворника. Ее зовут миссис Дженкинс. Может, вам с ней стоит поговорить? Вероятно, я смогу найти ее и пригласить к телефону…
С каждой секундой Рэнделлу становилось все более неловко, и он начал понимать, что попал в чертовски затруднительное положение. Ему не стоило обсуждать подобные вопросы с Хоугом и вообще отложить весь этот разговор до тех пор, пока у него не появится возможность пустить в ход кулаки. Да, Потберп оказался прав — Хоуг ловкий и коварный тип. Придумал себе такое отличное алиби!
Кроме того, разговор с Хоугом длился уже минут десять, и за все это время Рэнделлу ни разу не удалось заглянуть в спальню — отсюда ему не было видно Синти. Он уже начал нервничать.
— Нет, я не желаю разговаривать с ней, — грубо сказал Рэнделл. — Вы все лжете! — Он резко опустил трубку на рычаг и бросился в спальню.
Синти лежала в той же самой позе. Он быстро определил, что она дышит очень слабо, но ритмично. Самодельный стетоскоп поведал ему о том, что ее сердце бьется. Рэнделл сел и снова ощутил тревогу. Он не хотел ни на минуту забывать о своей боли, цеплялся за нее, постепенно достигая того, что многие и многие постигли значительно раньше: даже самая острая боль за возлюбленную слаще тупого равнодушия.
Через некоторое время он заставил себя встряхнуться. Надо иметь в доме хоть немного пищи, чтобы слегка перекусить и оставить на потом. Он пообещал себе, что завтра вернется к делу. Не стоит отказываться от начатого. Агентство ночных наблюдений как раз занимается всякими несложными делами. Оно довольно надежно, к тому же он как-то оказал им услугу.
Он позвонил в кулинарию поблизости и сделал несколько довольно бестолковых заказов, заодно попросив хозяина прислать ему чего-нибудь на свое усмотрение, а уж доставку он оплатит.
После этого Рэнделл отправился в ванную и тщательно побрился, поскольку считал, что внутреннее состояние зависит от внешнего. Он оставил дверь приоткрытой и одним глазом присматривал за Синти. Затем он взял тряпку, намочил ее и вытер пятно под батареей. Окровавленную пижаму запихнул в корзину для грязного белья в туалете.
Рэнделл долго маялся в ожидании, когда же наконец доставят заказ из кулинарии. И все это время думал о разговоре с Хоугом. В нем крепла уверенность, что все очень и очень запутанно. Первоначальная история с амнезией выглядела довольно сомнительно — подумать только, предложить столь высокую цену только за то, чтобы за ним следили! Все дело в тринадцатом этаже, черт побери! Он видел тринадцатый этаж, был на нем, наблюдал, как работает Хоуг с увеличительным стеклом в глазу.
Нет, он не мог быть там.
Какой же отсюда вывод? Может быть, все дело в гипнозе? Рэнделл не особенно верил в подобные вещи. Он прекрасно понимал, что гипноз существует, но но настолько же он всесилен, как пытаются доказать писаки из воскресных приложений к газетам. А что до мгновенного гипноза на многолюдной улице, причем такого сильного, что человек абсолютно ясно запоминает последовательность никогда не происходивших событий, то в это и вовсе не верилось. Если все, что с ним произошло, правда, тогда весь мир может оказаться сплошным обманом и иллюзией. Возможно, так оно и есть…
Может быть, мир не разваливается на части, только когда ты концентрируешь на нем свое внимание и веришь в него. Но стоит тебе заметить несоответствия, и в твою уверенность вкрадываются сомнения, постепенно разрушающие мир на отдельные куски. Возможно, так случилось и с Синти, которая начала сомневаться в своей реальности. Если бы он только мог закрыть глаза и поверить, будто она жива и здорова, тогда бы…
Рэнделл попытался сделать это. Он отрешился от всего и сконцентрировался на Синти… Синти жива и здорова, как всегда, с ее губ слетают колкости, когда она хочет высмеять… Синти утром, полусонная и прекрасная… Синти в сшитом на заказ костюме и дерзкой маленькой шляпке, готовая отправиться с ним хоть на край света. Синти…
Он открыл глаза и посмотрел на кровать. Синти лежала, едва заметно дыша. Он ненадолго ушел в ванную, высморкался и плеснул себе в лицо холодной водой.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Раздался гудок домофона, Рэнделл, не спрашивая, открыл уличную дверь. Ему но хотелось разговаривать с кем бы то ни было, тем более с посыльным из кулинарии.
Прошло несколько минут, и послышался тихий стук в дверь. Рэнделл распахнул ее.
— Заходите…
Он неожиданно осекся: на пороге стоял Хоуг.
Какую-то долю секунды длилось молчание. Рэнделл был ошеломлен, а Хоуг ждал, когда хозяин заговорит. В конце концов он робко произнес:
— Извините, но я должен был прийти, мистер Рэнделл. Можно мне… войти?
Рэнделл таращил на него глаза, лишившись на какое-то время дара речи. Вот это нахальство! Даже наглость!
— Видите ли, я должен объясниться с вами и заверить вас в том, что никогда бы по собственной воле не причинил вреда миссис Рэнделл, — сказал он просто. — Если же я сделал это неосознанно, то хотел бы загладить свою вину.
— Не слишком ли поздно спохватились?
— Но, мистер Рэнделл, почему вы думаете, будто это я сделал что-то вашей жене? Простите, но у меня даже в голове но укладывается, как я мог… Во всяком случае, не вчера утром. — Он замолчал и с надеждой посмотрел на окаменевшее лицо Рэнделла. — Ведь вы бы не пристрелили просто так даже собаку, верно?
Рэнделл покусывал губу, разрываемый двояким чувством. Сейчас Хоуг казался ему порядочным человеком.
— Проходите, — хрипло велел оп, рывком распахнув дверь.
— Спасибо, мистер Рэнделл. — Хоуг неуверенно переступил порог.
Рэнделл собрался закрыть дверь.
— Вы мистер Рэнделл? — Еще один совершенно незнакомый мужчина стоял на пороге с пакетами.
— Да, — сказал Рэнделл, выуживая из кармана мелочь. — Как вы вошли?
— Да вместе с ним, — ответил мужчина, указав на Хоуга. — Просто вышел не на том этаже. Пиво холодное, шеф, — добавил он заискивающе. — Прямо со льда.
— Спасибо. — Рэнделл добавил еще мелочи к чаевым и закрыл за посыльным дверь.
Он поднял пакеты с пола и направился на кухню. Надо выпить немного пива, решил он, сейчас оно как нельзя кстати. Он сложил пакеты на кухне, вытащил одну из банок, нашарил в ящике ножик и собрался откупорить.
Хоуг нервно переступил с ноги на ногу, и это привлекло внимание Рэнделла — он так и не предложил гостю сесть.
— Садитесь!
— Благодарю вас.
Хоуг неловко присел.
Рэнделл снова занялся своим пивом, но тут же понял, что попался в собственную ловушку. Черт бы побрал его дурацкое пристрастие к хорошим манерам. Он просто не мог не предложить Хоугу выпить вместе с ним.
С секунду Рэнделл колебался, а потом подумал: ни ему, ни Синти от этого вреда не будет.
— Пиво хотите?
— Да, спасибо.
На самом деле Хоуг очень редко пил его, предпочитая беречь вкусовые ощущения для изысканных вин, но в эту минуту, вероятно, он не отказался бы даже от воды из канавы, если бы ее предложил Рэнделл.
Рэнделл поставил на стол стаканы, а затем приоткрыл дверь в спальню, чтобы в любой момент можно было в нее проскользнуть. Синти лежала в той же самой позе. Он осторожно повернул ее на бок, чтобы не затекло тело, и поправил одеяло. Он смотрел на нее и думал о Хоуге и предостережении доктора Потбери. Неужели Хоуг действительно так опасен, как считает доктор? Не является ли он, Рэнделл, и сейчас всего лишь игрушкой в его руках?
Нет, теперь Хоуг уже не может причинить ему вред. Когда случается самое худшее, тут не до мелочей. Если умрет Синти, он просто последует за ней. Он решил это еще днем.
Рэнделл вернулся в гостиную.
Пиво Хоуга стояло нетронутым.
— Пейте же, — сказал Рэнделл, усаживаясь и беря спой стакан.
Хоуг подчинился, не предлагая тоста и не поднимая бокала за здоровье хозяина.
— Знаете, я ловлю себя на мысли, что совершенно не понимаю вас, Хоуг.
— Признаться, мистер Рэнделл, я и сам себя не понимаю.
— Зачем вы пришли сюда?
Хоуг беспомощно развел руками.
— Поинтересоваться насчет миссис Рэнделл, — сказал он. — Выяснить, наконец, что же я такого натворил. Загладить свою втяну, если возможно.
— Вы признаете, что сделали это?
— Нет, мистер Рэнделл. Я не понимаю, как я мог приставать к миссис Рэнделл вчера утром…
— Вы забыли, что я видел вас.
— Простите, но что я делал?
— Вы загнали миссис Рэнделл в конец коридора здания Мидуэй Коптон и пытались задушить ее.
— О, Господи! И… вы видели, как я это делал?
— Нет, я… я был… — Рэнделл неожиданно замолчал, понимая, насколько бы глупо прозвучало, если бы он заявил, будто не мог видеть нападение Хоуга на миссис Рэнделл только потому, что в тот самый момент выслеживал Хоуга в другом крыле здания.
— Продолжайте, мистер Рэнделл, пожалуйста!
Рэнделл в волнении встал.
— Это бессмысленно, — зло огрызнулся он. — Я не знаю, что вы делали. Может быть, вы вообще ничего не делали! Я знаю только одно: с тех пор, как вы вошли в эту дверь, со мной и с моей женой стали происходить странные вещи — отвратительные вещи. А теперь она лежит здесь, точно мертвая. Она… — Он не договорил и закрыл лицо руками.
Хоуг мягко прикоснулся к его плечу.
— Мистер Рэнделл, я сочувствую вам и хотел бы чем-нибудь помочь.
— Я даже не имею представления, чем тут можно помочь. Разве что вы знаете способ ее разбудить. Вы его знаете, мистер Хоуг?
— Боюсь, что нет. Расскажите, что с ней? Я ведь еще ничего не знаю.
— Да тут и рассказывать особенно не о чем. Сегодня утром она просто не проснулась. Она в таком состоянии, что, кажется, вообще никогда не проснется.
— А вы уверены, что она… не мертва?
— Уверен.
— Вы, конечно, вызывали врача. Что он сказал?
— Он посоветовал не трогать ее и внимательно следить за ее состоянием.
— Да, но разве он ничего не сказал по поводу самого заболевания?
— Он назвал это Lethargica gravis!
— Lethargica gravis! И это все, что он сказал?
— Да… А в чем дело?
— Разве он не попытался хотя бы поставить диагноз?
— Но это и есть диагноз — Lethargica gravis.
Похоже, такой ответ несколько озадачил Хоуга.
— Послушайте, мистер Рэнделл, это не диагноз, а всего лишь медицинский термин, характеризующий состояние глубокого сна.
Это все равно, что назвать дерматит — dermatitis, а гастрит — gastritis. А как он ее лечит?
— Ну… Даже не знаю. Я…
— Он хотя бы промыл ей желудок?
— Нет.
— А рентген сделал?
— В ее состоянии это невозможно.
— Вы хотите сказать, мистер Рэнделл, что он только пришел, бегло осмотрел ее, так и не поставив диагноза и даже не дав никаких рекомендаций? Это ваш семейный доктор?
— Нет, — выдавил Рэнделл. — Боюсь, я мало смыслю в медицине. Мы никогда раньше не обращались к врачам. Но вам и самому известно, хорош или плох этот доктор. Это Потбери.
— Потбери? Тот самый доктор Потбери, у которого я консультировался? Как вам пришло в голову пригласить именно его?
— Ну, мы с Синти вообще никогда не болели, а к нему на прием пришли, чтобы расспросить о вас. А вы что-то имеете против Потбери?
— Да в принципе ничего. Просто он был груб со мной. Во всяком случае, мне так показалось.
— Значит, он что-то против вас имеет?
— Ничего не понимаю, — как-то неуверенно произнес Хоуг. — Я видел его всего один раз. Потом еще пришел узнать о результатах анализов. Что это вдруг ему… — Он недоуменно пожал плечами.
— Вы говорите о веществе под вашими ногтями? Я думал, это всего лишь предлог.
— Ну что вы, нет.
— Как бы там ни было, а это не единственная причина, почему он вас ненавидит. После всего того, что он наговорил о вас…
— А что он говорил обо мне?
— Он сказал… — Рэнделл неожиданно замолчал, вспомнив, что Потбери ничего особенного не говорил. — Конечно, сказал он не слишком много, просто я понял, что он ненавидит вас, Хоуг. И боится.
— Боится? Меня?
Хоуг криво улыбнулся. Наверняка он принял это за шутку.
— Конечно, он так не сказал, но это было ясно.
Хоуг пожал плечами.
— Не понимаю. Откровенно говоря, я больше сам привык бояться людей. Погодите… а вам он сообщил результаты моих анализов?
— Нет. Кстати, это напомнило мне об одной большой странности, которой вы обладаете, Хоуг. — Он вдруг вспомнил о невероятном приключении на тринадцатом этаже. — Вы гипнотизер?
— Боже мой, нет, конечно! А почему вы спрашиваете?
И Рэнделл во всех подробностях рассказал ему о своей первой попытке проследить за ним. Хоуг с невозмутимостью слушал рассказ Рэнделла. Вид у него был сосредоточенный и вместе с тем растерянный.