Ночь в Барселоне выдалась душной, и поэтому собеседники расположились у открытого окна, выходящего в сад. Впрочем, облегчения это им не принесло. Аромат чужих цветов кружил голову, но не давал прохлады телу. Рекс расстегнул ворот рубахи и провел потной ладонью по груди. Сигабер был темноволос, что не такая уж редкость среди готов, и кареглаз. Пожалуй, только борода, густая и черная, выдавала в нем варвара. Римляне бород не носили. И даже христианская вера, пришедшая из далекой Палестины, не смогла отучить их от привычки бриться.
– Рим хочет мира, – твердо произнес Сар.
– Вы хотите мира или боитесь крови? – уточнил существенное Сигабер.
– Крови мы не боимся, – холодно отозвался Сар. – Более того, я считаю, что без пролитой крови мира не добиться.
– Ты предлагаешь мне заключить договор с императором?
– А почему бы нет, Сигабер? – пожал плечами Сар. – Зачем готам Африка? Или вы собираетесь проливать кровь за интересы русов Кия. А какое вам дело до Великой Венедии, возродится она или нет?
– А что, Великая Венедия действительно существовала? – прищурился на собеседника Сигабер.
– Возможно. Точно так же, как Великая Свитьод, которую едва не возродили Амалы. Но где теперь те Амалы и где возрожденная ими Свитьод? Во всем надо знать меру, Сигабер. Рексы Верен и Аталав этой меры не знают. Ты слышал, что магистр Иовий разгромил легионы мятежника Гераклиона и отправил бывшего префекта на плаху?
– Допустим, – неохотно подтвердил рекс.
– Я не могу подарить тебе Карфаген, Сигабер, зато я отдам под твою руку Толозу, и ты станешь хозяином Аквитании.
– Ты забыл о рексе Валии, – холодно бросил рекс. – Именно в нем готы, недовольные Аталавом, видят своего вождя.
– Валия получит Каталонию. Как видишь, я человек щедрый, Сигабер.
– Ты обделил князя аланов Атакса, а он своего без крови не отдаст.
– Я же тебе сказал, рекс, – Рим не боится крови. Мои легионы стоят у границ Испании. Мы разгромим аланов раньше, чем князь Верен придет к ним на помощь. А потом наступит черед вандалов. Гусирекс не вечен, и уж тем более он не вечен на этой земле.
– И что ты потребуешь от нас взамен? – пристально глянул в глаза магистра рекс.
– Голову Аталава.
– Древинги нам этого не простят.
– А кому нам? – криво усмехнулся Сар. – В городе полно разного сброда.
– У Аталава за спиной три сотни дружинников, – с сомнением покачал головой Сигабер. – Они убьют всех, кто сунется в логово их вождя.
– А сколько в городе аланов?
– Около тысячи.
– Вот видишь, Сигабер, – ласково улыбнулся рексу магистр. – Сначала коварные аланы нападут на дом Аталава, а потом твои люди, рекс, истребят их. Всех. До единого человека.
– А Тудор? А Валия? – напомнил патрикию гот.
– Все молодые рексы примут участие в мистерии Тора, а мы с тобой, Сигабер, уже слишком стары для подобных утех.
Готский рекс молчал долго, так долго, что у римского патрикия зазвенело в ушах, и он невольно встряхнул головой, чтобы избавиться от досадной помехи.
– Хорошо, Сар, – наконец произнес Сигабер. – Я согласен.
Галла Плацидия все-таки снизошла до встречи с посланцем своего брата, правда, для этого магистру Сару пришлось провести в ожидании целых шесть дней. Впрочем, ему и без Плацидии хватало забот. Подозрительные люди зачастили в дом высокородного Орозия, чем, кажется, не на шутку встревожили хозяина. Бывший ректор был не настолько глуп, чтобы не заметить суеты, поднявшейся вокруг сиятельного гостя.
– Мы готовимся к мистерии, дорогой Орозий, – похлопал по плечу озабоченного хозяина магистр Сар. – Готы любят своих богов. И боги тоже не обделяют их своим вниманием. Возможно, именно в эту ночь будет зачат ярман, достойный занять место божественного Гонория.
– Эти люди больше похоже на головорезов, чем на жрецов, – пробурчал хозяин. – Ты погубишь нас всех, патрикий Сар.
– У тебя есть шанс, высокородный Орозий, умереть раньше, чем на твой любимый город обрушится беда. Ты хочешь им воспользоваться?
– Ты меня не понял, магистр, – пошел на попятный хозяин. – Я просто хотел предостеречь тебя от опрометчивых действий.
– Я рад, Орозий, что ты решился наконец помочь нам, – мягко улыбнулся растерянному чиновнику любезный гость. – Я слышал, что в легионерские казармы, где ныне разместились аланы, ведет подземный ход. Это правда?
– К казармам ведет целая сеть подобных ходов. Их проделали еще во времена Августа, дабы легионеры могли быстро и безопасно добраться до городских стен.
– Вот и отлично, Орозий, – кивнул Сар. – Ты поможешь нам не заблудиться в этом рукотворном аду.
Галле Плацидии уже перевалило за тридцать. Сказать, что она за минувшие годы не утратила и грана своей красоты, значило сильно ей польстить. Сестра императора Гонория всегда отличалась хорошим аппетитом, что не могло не сказаться на ее формах. К тому же ей не шел венедский наряд, которым она, видимо, рассчитывала ослепить римского магистра. Разумеется, Сар осыпал супругу рекса Аталава градом похвал, но за его любезностью чувствовалась откровенная насмешка. Манеры Плацидии тоже оставляли желать много лучшего, видимо, сказалась среда, где ей в последнее время пришлось вращаться. Немудрено, что рекс Аталав сильно поостыл к своей жене, предпочитая ей юных наложниц. Ходили упорные слухи, что верховный вождь готов собирается взять в жены сестру рекса Валии, что, между прочим, не возбранялось ни готскими, ни венедскими богами.
Письмо Гонория Плацидия читала столь долго, что у Сара едва не лопнуло терпение. Впрочем, с содержанием этого братского послания он уже успел ознакомиться. Прямолинейный Гонорий настоятельно советовал своей сестре поменять древингского сокола на иберийского петуха. Под иберийским петухом понимался, естественно, префект Константин. По милой привычке всех куроводов Гонорий ценил петухов выше остальных птиц и потому не видел в столь сомнительном сравнении ничего обидного для чужого самолюбия. К сожалению, у сестры императора было на этот счет иное мнение, что Сар без труда определил по ее нахмуренным бровям и поскучневшему лицу. Все-таки сиятельный Константин был слишком слабой приманкой для разборчивой Галлы Плацидии. Магистр это учел, а поэтому явил матроне римского орла, во всем блеске молодости и красоты. Трибун Аэций отвесил сестре императора небрежный поклон и все свое внимание сосредоточил на хозяйке дома, благородной Пульхерии. Такое откровенное пренебрежение задело гордую Плацидию до глубины души, а потому Сар нисколько не сомневался, что она сделает все возможное и невозможное, чтобы заманить орла в силки. Перед светлейшим Аэцием стояла, в общем-то, посильная задача: соблазнить чужую жену и скрасить ей горечь расставания с некогда любимым мужем. Ибо в противном случае капризная дочь Феодосия Великого могла просто проигнорировать призыв венценосного брата и поискать утешения в объятиях какого-нибудь гота или алана. Такого пренебрежения своей волей Гонорий не простил бы ей никогда. А заодно затаил бы злобу на сиятельного Сара, который вышел бы в глазах императора кругом виноватым.
– К мистерии все готово? – тихо спросил магистр у Пульхерии.
– Да, – вскинула на него порочные глаза римская матрона. – Нам предстоит великая ночь, несущая спасение Риму.
Ночь действительно предстояла беспокойная. Она могла стать первым шагом к спасению империи, но могла и не стать. Магистр Сар отдавал себе отчет в том, что затеял игру рискованную, чреватую многими жертвами. И вполне возможно, что одной из этих жертв станет сын патрикия Руфина, взваливший чудовищную тяжесть на свои широкие плечи.
Орозий сильно нервничал, Сар, наоборот, был абсолютно спокоен. Ночь выдалась как на заказ, лунной и звездной. Возможно, постарался бог Тор, пожелавший порадовать своих почитателей. Все участники предстоящей мистерии уже покинули Барселону. Ибо подобные таинства надлежало творить вдали от городской суеты, под сенью вековых дубов. Магистр не знал, растут ли дубы под небом Испании, но в данную минуту его это заботило менее всего.
– Люди готовы? – спросил он у расторопного Фавста.
– Пятьсот человек, – с готовностью подтвердил головорез. – Как ты и заказывал, сиятельный магистр.
Идти с таким войском, собранным из случайных людей, на аланов лоб в лоб было бы чистейшим безумием. Зато перебить спящих этим подонкам вполне по силам. На всякий случай Сар подстраховался, прихватив на кровавое дело сотню своих клибонариев. Сейчас главным было вовремя добраться до казарм и напасть на аланов раньше, чем готы Сигабера пойдут на штурм дворца Аталава. В противном случае поднятый шум разбудит соплеменников рекса Атакса, и они, чего доброго, похоронят одного из самых умных сановников Римской империи в барселонских катакомбах.
Надо отдать должное Орозию: несмотря на сильное волнение и дрожь в конечностях, он уверенно торил путь наемникам Фавста. Зажженные факелы сухо потрескивали над головами убийц, освещая сложенные из камня стены подземного сооружения. Шли заговорщики недолго. Во всяком случае, Сар отсчитал не более полутора тысяч шагов, когда Орозий поднял вдруг руку, призывая всех к осторожности. Магистр прижался спиной к холодным камням, пропуская вперед головорезов. Люди, нанятые Фавстом для кровавого загула, видимо, не в первый раз участвовали в делах подобного рода. Во всяком случае, по лестнице, ведущей вверх, они двигались почти бесшумно. Атака барселонских подонков была столь внезапной и стремительной, что сотни аланов были убиты раньше, чем успели вырваться из сладкой пучины сна. Впрочем, нашлось немало и таких, которые успели взяться за оружие и сейчас дорого продавали свои жизни. Услышав крики и звон стали, Сар обернулся к центенарию Феликсу:
– Помоги им.
Сотня клибонариев, облаченных в доспехи, железным клином ринулась на растерявшихся аланов. Орозий, уже успевший выбраться из катакомб вслед за Саром, вскрикнул от ужаса, случайно наступив в лужу крови. В дальнем конце казармы еще дрались. Опомнившиеся аланы сумели отбросить головорезов, не слишком искусных в воинском деле. Однако атака спешенных клибонариев решила исход дела в считанные минуты. Пленных магистр Сар брать не собирался. Ему не нужны были свидетели. Тех, кто подавал признаки жизни, безжалостно добивали.
– Веди своих людей к дому Аталава, – негромко приказал Сар Фавсту, прибежавшему доложить об одержанной победе. – Не щадите никого, ни детей, ни женщин.
Орозий охнул от испуга, но Сар в его сторону даже не обернулся. Начало спасению Рима было положено, и теперь многое зависело от решительности и удачливости рекса Сигабера.
К курии, где поселился Аталав, Сар и его клибонарии двинулись бегом. Высокородный Орозий отстал на полпути, но магистр этого даже не заметил. Он уже слышал шум битвы, разразившейся в самом центре Барселоны, и очень надеялся, что это будет не последняя кровавая стычка в его жизни. Мечников у рекса Сигабера было вчетверо больше, чем у Аталава. Но, к сожалению, рексу не удалось застать древингов врасплох. Захватив первый этаж курии, готы никак не могли прорваться на второй. Лестница была буквально устлана трупами, и атакующие продвигались вперед по телам своих соплеменников. Счастье еще, что в этом здании не было подземного хода. Во всяком случае, Орозий клялся и божился, что это именно так. Тем не менее у Аталава была возможность выпрыгнуть из окна второго этажа и затеряться на узких улочках Барселоны.
– Он здесь, – возразил Сару рекс Сигабер. – Я видел его только что.
Головорезы Фавста не столько помогали готам, сколько грабили дом, хватая все, что плохо лежит. Впрочем, иного от них Сар не ждал, а потому только рукой махнул в их сторону.
– Нужны приставные лестницы, – крикнул Сар рексу готов.
– А где я тебе их возьму? – огрызнулся тот.
Магистр обернулся к центенарию Феликсу:
– Рубите деревья и используйте их.
Стремительная атака клибонариев центенария Феликса, вломившихся в курию через второй этаж, решила исход дела. Готам наконец удалось проломить древингскую стену из закованных в железо тел.
– Окружите дом, – крикнул Сар Фавсту, – и убивайте всех, кто появится в поле зрения.
Фавсту удалось криками и угрозами собрать вокруг себя две сотни головорезов и вывести их за стены курии. Впрочем, главное было уже сделано. Рекс Сигабер, свесившийся через перила лестницы, крикнул стоящему внизу Сару:
– Аталав убит.
– А его сын? – напомнил рассеянному готу магистр.
– Сейчас узнаем.
Галлы Плацидии в курии не было, это Сар знал совершенно точно. Распутная сестра божественного брата проводила ночь в объятиях Аэция, сумевшего в короткий срок исполнить поручение отца. Конечно, ребенка можно было бы пощадить, но, увы, пожелание Гонория на этот счет было высказано достаточно определенно. Император даже мысли не допускал, что его преемником может стать сын варвара. И, возможно, он прав в своей жестокой непримиримости.
– Сделано, – спокойно сказал Сигабер, медленно спускаясь по лестнице.
В курии погибло более шестисот человек. Половина убитых – готы. Часть из них следовало убрать и заменить аланами. Работа, что и говорить, не слишком приятная, но необходимая.
– Телеги готовы? – обернулся Сар к Орозию, добравшемуся наконец до курии и теперь недвижимо застывшему в дверях. Бывший ректор был напуган происходящим до икоты, но у него все же хватило сил, чтобы произнести короткое «да».
Трудно сказать, что думали мирные обыватели Барселоны по поводу маневров, осуществлявшихся на их глазах, но в любом случае их мнение не волновало Сара. Куда важнее для магистра и Сигабера было то, что скажут по поводу кровавой резни, учиненной в городе, Валия и Тудор. И у того и у другого хватало причин не любить упрямого рекса Аталава, но это вовсе не означало, что они простят убийцам его смерть.
Глава 3
Соправитель
Рекс Валия холодно выслушал сбивчивые объяснения Сигабера по поводу происходивших в городе событий. Патрикий Сар, присутствовавший при разговоре в качестве свидетеля, помнил Валию непоседливым мальчишкой и теперь с интересом изучал рослого молодого человека, очень похожего на своего покойного отца. Именно этого девятнадцатилетнего голубоглазого юношу готы прочили в верховные вожди, и Сар одобрил их выбор. Правда, у Валии был конкурент. Рыжеватый, как и все Гасты, рекс Тудор недвижимо стоял у окна, и его зеленые выразительные глаза буквально горели от ненависти. Если судить по выражению лица молодого древинга, то он не верил ни единому слову косноязычного рекса Сигабера. Сигабер не отрицал очевидного: он действительно не успел прийти на помощь верховному вождю. Но ведь он сам подвергся нападению и вынужден был защищать и себя и своих близких. В конце концов, более трех сотен готов пали на улицах Барселоны – какие еще нужны доказательства их доблести и преданности рексу Аталаву? Кто же знал, что аланы поведут себя столь вероломно. Ведь ничто не предвещало кровавой развязки. Между прочим, убит не только рекс Аталав, убито еще восемь вождей, как готских, так и древингских, и всех их следует похоронить с честью, а потом отомстить за их смерть.
Несчастный Орозий, которого готские и древингские вожди привлекли в качестве чуть ли не единственного ответчика, лишь разводил руками и клялся, что знать не знал о замыслах аланов, иначе сделал бы все от него зависящее, дабы предотвратить резню, грозящую разорением всей Каталонской провинции. Магистр Сар с готовностью подтвердил, что высокородный Орозий всю эту ночь и предшествующий ей день провел в стенах своего дома. Да и вряд ли аланы стали бы посвящать бывшего имперского чиновника в свои коварные замыслы. По мнению Сара, готам и древингам следовало бы сейчас не искать виновных в своих рядах, а готовиться к войне. Ибо князь Атакс, заманивший готов в ловушку, уже наверняка собрал свои силы в кулак.
На тризну по убитому Аталаву съехались вожди и старейшины как готов, так и древингов. Все отлично понимали, чем обернется для готов и их союзников барселонская резня. И уже не столь важно, кто в ней виноват, рекс Сигабер или князь Атаке, – результатом ее будет война. Причем война не только с аланами, но и с вандалами и свевами, поскольку Гусирекс не бросит в беде своих давних союзников. К сожалению, в рядах вестготов сразу же наметился раскол. Многие старейшины считали, что Валия слишком молод для верховного вождя. И что в создавшейся сложной ситуации нужен опытный муж, способный не только сплотить готов, но и разгромить их многочисленных врагов. Имя нового верховного вождя прозвучало еще во время тризны по вождю прежнему. Рекс Сигабер был известен как умом, так и доблестью всем без исключения старейшинам. Его кандидатуру одобрили многие готы. Зато большинство древингов склонялось на сторону младшего брата Аталава. Соперничество трех вождей могло обернуться большой бедою, и, видимо, поэтому рекс Тудор решил заручиться поддержкой магистра Сара, который в дни скорби намеренно ушел в тень, не желая мозолить глаза расстроенным потерями варварам. Приглашение Тудора Сару передала Пульхерия, что патрикия слегка удивило. Похоже, высокородная матрона, связав в благословенную ночь Тора судьбу с одним из своих любовников, не торопилась порывать с другим.