Почти невидимую яхту охраняла небольшая группа агентов секретной службы, расставленных в стратегических точках на склоне, который мягко повышался к элегантному, выстроенному в колониальном стиле дому Джорджа Вашингтона.
Голосовой контакт поддерживали с помощью миниатюрных коротковолновых передатчиков. Чтобы обе руки всегда оставались свободными, агенты пользовались приемниками-наушниками, батареи крепились к поясу, миниатюрный микрофон — на запястье.
Каждый час агенты менялись местами, переходя в следующую заранее определенную точку, а старший группы непрерывно обходил посты, проверяя охрану.
В доме на колесах, припаркованном на подъездной дороге у старого здания, агент Черная Сова смотрел на экраны мониторов. Другой агент управлял оборудованием системы связи, третий наблюдал за предупредительными огнями, связанными с тревожной сигнализацией вокруг яхты.
— Можно подумать, что национальная служба погоды способна дать точный прогноз для мест хотя бы за десять миль от их главной конторы, — ворчал Черная Сова, допивая четвертую чашку кофе за ночь. — В прогнозе «легкий туман». Если это легкий туман, то как они назовут туман, который можно размешивать ложкой?
Агент, следивший за связью, обернулся и снял наушники.
— На сторожевом катере говорят, что ничего не видят под самым своим носом. Просят разрешения подойти ближе к берегу и пришвартоваться.
— Не могу их упрекнуть, — сказал Черная Сова. — Передайте: разрешение даем.
Он встал и помассировал шею. Потом похлопал связиста по плечу.
— Я присмотрю за радио. Вам нужно поспать.
— Вам самому надо бы лечь.
— Я не устал. К тому же ничего не могу разглядеть на мониторах.
Агент посмотрел на большие стенные часы.
— Время ноль один пятьдесят. Десять минут до смены постов.
Черная Сова кивнул и занял опустевшее кресло. Не успел он надеть наушники, как услышал сигнал с катера береговой охраны.
— Контроль, говорит речная охрана.
— Контроль слушает, — ответил Черная Сова, узнав голос капитана катера.
— Проблемы с нашим сканирующим оборудованием.
— Что за проблемы?
— Наш радар заглушает очень мощный сигнал на той же частоте.
На лице Черной Совы промелькнуло удивление.
— Кто-то вас глушит?
— Не думаю. Кажется, столкновение случайное. Сигнал возникает и исчезает. Впечатление такое, словно передают какие-то сообщения. Думаю, кто-то из радиолюбителей по соседству случайно вышел на нашу частоту.
— Обнаружили что-нибудь?
— В это время на реке никакого движения, — ответил капитан. — За последние два часа только сигнал буксира, который тащил в море баржи с мусором.
— Когда прошел буксир?
— Да он не прошел. Встал у берега в нескольких сотнях ярдов выше по течению. Должно быть, капитан буксира пережидает туман.
— Хорошо, речная охрана, продолжайте держать меня в курсе ваших проблем с радио.
— Обязательно, контроль. Конец связи.
Черная Сова откинулся на спинку и принялся мысленно оценивать возможные опасности.
Движения по реке нет, и потому нет опасности, что с «Орлом» столкнется другое судно. Радар катера береговой охраны работает, хоть и не без перебоев. Никакое нападение с берега невозможно, поскольку нулевая видимость не позволяет нацелиться на яхту. Похоже, туман — настоящее благо, только сразу это не понять.
Черная Сова взглянул на часы. До смены постов одна минута. Он быстро просмотрел план с именами агентов, их постами и временем смены.
Он отметил, что агент Лайл Блок должен стоять на посту номер семь, то есть на самой яхте, а агент Карл Поласки — на посту номер шесть, то есть на причале.
Черная Сова нажал кнопку передачи и заговорил в крошечный микрофон, прикрепленный к полоске на лбу:
— Внимание всем постам. Время ноль два часа. Смена постов. Повторяю, смена постов согласно графику. — Потом сменил частоту и вызвал командира группы, используя кодовое имя: — «Катти Сарк», говорит контроль.
Агент Эд Макграт, ветеран, прослуживший пятнадцать лет, ответил почти немедленно:
— «Катти Сарк» слушает.
— Попросите посты номер шесть и семь внимательней наблюдать за рекой.
— В этом супе они ничего не увидят.
— Насколько плохо возле причала?
— Скажем, вам следовало бы снабдить нас белыми тростями с красными концами.
— Сделайте все возможное, — сказал Черная Сова.
Замигал огонек, и Черная Сова отключил Макграта и принял входящий сигнал.
— Контроль, говорит речная охрана. Тот, кто глушил наш радар, теперь делает это постоянно.
— Вы ничего не видите? — спросил Черная Сова.
— Дисплей осциллоскопа на сорок процентов ослеп. Вместо объектов на экране большой клин.
— Хорошо, речная охрана, я сообщу старшему спецагенту. Может, он сумеет отследить источник вмешательства и блокировать его.
Прежде чем сообщить в Белый дом Лукасу о проблемах с радаром, Черная Сова повернулся и с любопытством поглядел на телеэкраны. Никакого изображения на них не было, только неопределенные тени, дрожащие и зыбкие.
Агент Карл Поласки поправил наушники, подключенные к радиоприемнику «Моторола НТ-220», и вытер влагу с бисмарковских усов. За сорок минут, проведенных на причале, он промок и чувствовал себя отвратительно. Он вытер влагу с лица, и она показалась ему маслянистой. Странно.
Его взгляд остановился на прожекторах над головой. Они создавали тусклый желтоватый ореол, но по краям из-за призматического эффекта образовывались радужные переливы. Агент стоял посреди тридцатифутового причала, и с этого места «Орел» был совершенно не виден в тумане. Нельзя было разглядеть даже палубу и огни на мачтах.
Поласки прошел по обшарпанным доскам причала, иногда останавливаясь и прислушиваясь, но слышал только мягкий плеск воды у свай и негромкое гудение генераторов яхты. Он был всего в нескольких футах от края причала, когда в серых щупальцах тумана материализовался «Орел».
Поласки негромко окликнул агента Лайла Брока, который занимал пост номер семь на яхте.
— Эй, Лайл? Слышишь меня?
Донесся голос чуть громче шепота:
— Чего тебе?
— Как насчет чашки кофе с камбуза?
— Смена через двадцать минут. Получишь кофе, когда поднимешься на яхту и займешь мое место.
— Ждать двадцать минут я не могу, — возразил Поласки. — Промок до костей.
— Тяжко. Но придется потерпеть.
Поласки знал, что Брок ни при каких обстоятельствах не имеет права покинуть палубу, но добродушно поддразнивал агента.
— Ну, попросишь меня о чем-нибудь.
— Кстати, о просьбах. Я забыл, куда перехожу отсюда.
Поласки вопросительно взглянул на фигуру в тени на палубе «Орла».
— Загляни в свой график, осел.
— Он размок, ничего не прочесть.
— Пост восемь в пятидесяти ярдах ниже по берегу.
— Спасибо.
— Если захочешь узнать, где пост девять, это будет стоить тебе чашки кофе.
— Да пошел ты. Это я помню.
Позже, при следующей смене, агенты разминулись, лишь помахав друг другу, две неразличимые в тумане фигуры.
Эд Макграт не мог вспомнить, чтобы прежде видел такой густой туман. Он принюхался, стараясь определить необычный запах, висящий повсюду, но потом решил, что это просто горючее. Где-то в тумане залаяла собака. Он помолчал, наклонив голову.
Не лай собаки, преследующей добычу, и не испуганный визг. Резкий лай, извещающий о присутствии чужого.
Судя по громкости, не очень далеко. В семидесяти пяти или ста ярдах, но за периметром безопасности, решил Макграт.
Потенциальный убийца должен быть больным или спятившим — или и то и другое, подумал Макграт, — чтобы бродить в такую погоду по незнакомой местности. Сам Макграт уже успел споткнуться и упасть, наткнуться на невидимую ветку и расцарапать щеку, трижды обнаружить, что заблудился, и едва не получил пулю, когда случайно подошел к последнему посту, не предупредив по рации.
Лай неожиданно оборвался, и Макграт решил, что пса отвлекла кошка или какое-то другое животное. Он дошел до знакомой скамьи у развилки засыпанной гравием дорожки и прошел к речному берегу ниже яхты. И заговорил в микрофон на лацкане:
— Пост восемь, иду к вам.
Ответа он не получил.
Макграт резко остановился.
— Брок, говорит Макграт, я иду к вам.
По-прежнему ничего.
— Брок, ты меня слышишь?
Пост номер восемь вел себя необычно тихо, и Макграт встревожился. Двигаясь очень медленно, шаг за шагом, он осторожно приблизился к охраняемому посту и стал звать, но тяжелая влага в тумане искажала его голос. Ответом было молчание.
— Контроль, говорит «Катти Сарк».
— Слушаю, «Катти Сарк», — послышался усталый голос Черной Совы.
— Агент с восьмого поста куда-то делся.
Тон голоса Черной Совы резко изменился.
— Никаких следов?
— Нет.
— Проверьте яхту, — без колебаний приказал Черная Сова. — Буду у вас, как только извещу штаб-квартиру.
Макграт отключился и быстро пошел вдоль берега к причалу.
— Пост шесть, иду к вам.
— Айкен, пост шесть. Можете подойти.
Макграт поднялся на причал и увидел в свете прожекторов агента Джона Айкена.
— Брока видел?
— Шутишь? — ответил Айкен. — Я ничего не видел с тех пор, как спустился туман.
Макграт побежал по причалу, повторяя по радио позывной подхода. К тому времени как он добрался до «Орла», с противоположной стороны показался Поласки.
— Брока нет, — напряженно сказал Макграт.
Поласки пожал плечами.
— Я видел его полчаса назад, когда мы менялись постами.
— Ладно, оставайся на причале. Посмотрю внизу под палубой. И встречай Черную Сову. Он на подходе.
Когда Черная Сова выбрался на утреннюю сырость, туман расходился, и он видел мерцание звезд за облаками. Минуя пост за постом, у причала он перешел на бег. Видимость улучшилась. Черную Сову охватил страх, ужас, что где-то произошел сбой.
Агенты не оставляют пост без предупреждения и без причины.
Когда он наконец запрыгнул на борт яхты, туман, словно по волшебству, рассеялся. В чистом свежем воздухе засверкали рубиновые огни радиоантенн на противоположном берегу. Черная Сова миновал Поласки и увидел Макграта. Тот сидел на палубе, глядя в пустоту.
Черная Сова застыл.
Лицо у Поласки было бледным, как алебастровая маска. В глазах застыл такой ужас, что Черная Сова понял: случилось худшее.
— Как президент? — спросил он.
Макграт тупо посмотрел на него, губы его шевельнулись, но с них не слетело ни слова.
— Ради бога, президент в безопасности?
— Его нет, — с трудом ответил Макграт.
— О чем ты говоришь?
— Президент, вице-президент, экипаж — они все исчезли.
— Ты спятил! — резко сказал Черная Сова.
— Это правда, все правда… — мертвым голосом сказал Макграт. — Посмотри сам.
Черная Сова бегом спустился по ближайшему трапу и добежал до каюты президента. И без стука распахнул дверь.
Каюта пуста. Постель аккуратно заправлена, но в шкафу нет одежды, в ванной — туалетных принадлежностей. Сердце его упало, его словно зажали между двумя кусками льда.
Как в кошмаре, переходил он из каюты в каюту.
Везде одно и то же; даже в помещениях экипажа нетронутая пустота.
Ужас оказался реальностью.
Все исчезли с яхты, словно их никогда не было на свете.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ОРЕЛ»
Глава 13
29 июля 1989 года Вашингтон, округ Колумбия
В отличие от киноактеров, которым требуется бесконечно много времени, чтобы проснуться и взять трубку, Бен Гринвальд, директор секретной службы, проснулся мгновенно и схватил трубку еще до второго звонка.
— Гринвальд.
— Здравствуйте, — произнес знакомый голос Оскара Лукаса. — Простите, что разбудил, но я знаю, что вас интересует результат футбольного матча.
Гринвальд весь подобрался. Всякое сообщение по открытой связи секретной службы, которое начинается со слова „Здравствуйте“, означает совершенно секретный доклад о серьезнейшей ситуации или о преступлении. Следующая фраза не имеет никакого смысла: это предосторожность на случай, если телефонную линию прослушивают. А такая возможность стала вполне реальной после того, как при Киссинджере государственный департамент позволил русским построить здание посольства на холме над городом, тем самым во много раз увеличив способности к перехвату.
— Хорошо, — сказал Гринвальд, стараясь говорить с обычной небрежностью. — И кто же выиграл?
— Вы проиграли свою ставку.
„Ставка“ — еще одно кодовое слово, означающее, что дальше идет зашифрованное сообщение.
— „Джаспер колледж“ — один, — продолжал Лукас. — „Дринкуотер технологический“ — ноль. Три игрока из команды „Джаспера“ вышли из игры из-за травм.
Страшная новость взорвалась в голове Гринвальда. „Джаспер колледж“ — кодовое обозначение похищения президента. Упоминание трех игроков означает, что похищены также три человека, которые последовательно должны были бы заменить президента. Такое Гринвальду не представлялось даже в самых диких кошмарах.
— Ошибки нет? — спросил он, в страхе ожидая ответа.
— Нет, — отрезал Лукас ломким, как стекло, голосом.
— Кто еще знает счет?
— Только Черная Сова, Макграт и я.
— Пусть так и остается.
— На всякий случай, — сказал Лукас, — я организовал сбор запасных игроков и кандидатов в команду.
Гринвальд сразу понял Лукаса. Жены и дети похищенных взяты под защиту; то же самое — преемники президента.
Он глубоко вдохнул и постарался собраться с мыслями. Чрезвычайно важна быстрота действий. Если похищение устроили Советы, чтобы обезопасить себя от предупредительного ядерного удара, поздно что-то предпринимать. Но, с другой стороны, успешное похищение высшего руководства может означать попытку смены правительства.
Больше нет времени на церемонии с секретностью.
— Аминь, — сказал Гринвальд, давая Лукасу понять, что хватит шифроваться.
— Понял.
В голове Гринвальда возникла новая ужасная мысль.
— „Чемоданчик“? — нервно спросил он.
— Исчез вместе со всеми.
О боже, молча взвыл Гринвальд. Катастрофа на катастрофе. „Чемоданчик“, или „человек с чемоданчиком“, — неофициальное обозначение офицера, который днем и ночью находится рядом с президентом. У него с собой „дипломат“ с кодами, позволяющими выпустить десять тысяч стратегических ядерных боеголовок по заранее намеченным целям в Советской России. Последствия попадания этих кодов в чужие руки невообразимо ужасны.
— Известите председателя Комитета начальников штабов, — приказал он. — Потом отправьте группы охраны за государственным секретарем и министром обороны, а также за советником по национальной безопасности и попросите их побыстрей явиться в ситуационный кабинет Белого дома.
— Из администрации президента кто-то нужен?
— Ладно, приведите Дэна Фосетта. Но в остальном пусть клуб будет закрытым. Чем меньше людей будут знать, что Босс отсутствует, тем быстрей мы справимся.
— В таком случае, — сказал Лукас, — разумней провести встречу не в Овальном кабинете. Пресса постоянно следит за Белым домом. Если руководители государства вдруг соберутся в такой час, с утра пораньше, журналисты набросятся на нас, как саранча.
— Здравая мысль, — ответил Гринвальд. Он помолчал и сказал: — Встретимся в Обсерватории.[10]
— В резиденции вице-президента?
— Там почти никогда не видно журналистских машин.
— Постараюсь всех собрать как можно быстрей.
— Оскар?
— Да.
— Очень коротко: что случилось?
После недолгих колебаний Лукас сказал:
— С президентской яхты все исчезли.
— Понятно, — тяжело сказал Гринвальд. Но было ясно, что он ничего не понимает.
Однако Гринвальд не стал тратить время на дальнейшие разговоры. Он повесил трубку и торопливо оделся. По пути в Обсерваторию у него свело живот — реакция на катастрофическую новость. В глазах потемнело, пришлось бороться с позывами к рвоте.