Эмиль Брагинский
Извинение вместо предисловия
Вам приходится вынуть из баула лишние бутылки. Они пригодятся в намеченный для отъезда день, чтобы выпить. Но не на прощанье, а с горя. Потому что в этот день, но ни в коем случае не раньше, выяснится — поездка отложена на неопределенный срок!
Это традиция. Хорошая традиция. Устоявшаяся. В другие страны никто и никогда не выезжает в назначенный срок.
А откладывается поездка до той поры, пока вы окончательно не потеряете надежду куда-либо и когда-либо поехать. Чемодан будет распакован, сувениры розданы детям, собственным и чужим, водка уничтожена в хорошей компании — всегда найдутся охотники выпить и пожалеть при этом хозяина: бедняга, лучше уж никуда не ехать, чем так вот собраться — и на тебе…
Зато потом в самый неподходящий момент (ну, допустим, вы договорились поехать семьей во Владимир и Суздаль) позвонит телефон и вежливый голос скажет:
— Добрый день, товарищ! Завтра вы выезжаете!
Я хотел написать — сегодня вы выезжаете! Но это было бы все-таки преувеличением.
Начинается паника. Надо опять купить сувениры, надо выгладить костюм, надо постричься, надо уложить чемодан, надо его взвесить, надо получить заграничный паспорт, надо получить валюту, еще много чего надо, но времени нет!
И все-таки все успевают собраться, уладить дела и вовремя приехать на аэродром. Настроение отличное. Ничем не омраченное. И только в самую последнюю секунду вы с ужасом обнаруживаете, что позабыли дома электрическую бритву или что-нибудь другое, остро необходимое. Обычно в этот момент самолет выруливает на старт.
Я — исключение. Я ничего не забыл. Потому, что укладывал чемодан не я, а моя жена. Укладывала по списку, который составляла заранее. Список этот в течение нескольких подготовительных месяцев несколько разросся, но я был экипирован как надо. И только в тропиках выяснилось, что невозможно даже зимой носить летние нейлоновые рубашки. Они прилипают к телу и отделяются вместе с кожей. А простых рубашек мне не положили.
Мы вылетели в Индию прекрасным самолетом «ИЛ-62». Мы — это Руководитель писательской делегации и я. Мы задержались с вылетом всего на две недели, по международным масштабам, можно сказать, вылетели раньше времени. Эти две недели Переводчица ждала нас в Дели. На что она питалась, неизвестно, потому что деньги на ее пропитание везли мы.
Нам заранее сделали прививки. Против черной оспы и против холеры. Против холеры делают две прививки, и поэтому болеешь холерой два раза, правда в легкой форме. Нам надавали полезных советов, главным образом гигиенических: не пить сырой воды, не есть немытых фруктов и мыть руки перед едой. Мы готовились и прочли уйму книг. Мы читали Рабиндраната Тагора, и Према Чанда, и Кришана Чандра, и Калидасу, и справочную литературу. Мы зубрили трудные индийские названия, изучали карту и смотрели индийские фильмы. Нам казалось, что мы кое-что узнали. Позже обнаружилось, что мы не знаем ничего.
Разница во времени между Москвой и Дели — два с половиной часа. Когда летишь в Индию, эти два с половиной часа как бы одалживают и возвращают обратно при полете домой.
Мы умчались из Москвы в половине первого ночи. Я перевел стрелку на два с половиной часа вперед и стал ожидать черной икры. Я не знаю, как это назвать — ужин или первый завтрак, — но икра была. Если хотите поесть зернистой икры отменного качества, поднимайтесь на самолете компании «Аэрофлот» на высоту 8 или 9 тысяч метров. Вам подадут. Маленькая, но существенная подробность — самолет должен выполнять полет по международной линии.
После ужина или завтрака я завернулся в одеяло и заснул. И благополучно проспал феерическое зрелище — восход в Гималаях! Не видел ни восхода, ни Гималаев, но опишу их: так поступают многие авторы. Где-то внизу, казалось совсем близко, лежали горы, похожие на макет Гималаев из географического музея. Горы были видны хорошо, альпинистов видно не было, хотя, как известно, они все время штурмуют упомянутые Гималаи. Вдруг горизонт окрасился в желтый цвет, потом в оранжевый, потом в алый. С левой стороны (мы летели на юг, а солнце восходит с востока) появился огненный полукруг, разросся в шар, и алые отблески легли на вершины гор…
Я проснулся, когда второй раз кормили икрой. Это явно уже был завтрак.
Мы подлетели к Дели и благополучно приземлились через шесть с половиной часов после того, как в снежную метель покинули Москву.
В Дели оказалось неожиданно прохладно. Градусов тринадцать-четырнадцать. Было 28 ноября.
Нас встречали представители министерства образования и наша Переводчица, не погибшая от голода. На таможне лениво взглянули на багаж. В отличие от Москвы здесь никто не потребовал сертификата о прививках. Сикх в белом тюрбане что-то спросил у меня по-английски. Я никогда не учил этот язык, но говорю по-английски. Правда, с этим не все согласны. С сикхом я не столковался — наверное, у него было неправильное произношение.
Вскоре мы покинули аэродром и пошли гулять по Индии. Итак, не счесть алмазов в каменных пещерах…
Девять Дели
По официальному справочнику, в городе Дели — три миллиона жителей. По официальному справочнику, сегодняшний Дели — это уже восьмой город, построенный на месте городов, которые разрушали завоеватели, разные по национальности, но одинаковые в стремлении уничтожать. Большинство завоевателей приходило в Индию с севера, и Дели раньше других городов попадался им на пути. Его разрушали, он снова отстраивался.
…Шофер сел за руль, который находился справа — движение в Индии левостороннее, — и мы покатили от аэродрома Палам по направлению к центру. Мелькнул новый район вроде наших Черемушек — одинаковые стандартные дома. Мелькнули бензоколонки «Эссо» и рядом уже национальная «Индиан ойл». Один за другим пошли роскошные особняки посольств. Среди них и китайское. На крыше на трех языках — хинди, китайском и английском — плакаты с оригинальным текстом: «Долгие годы жизни председателю Мао!».
Вдоль улиц, отбрасывая широкую тень, стояли деревья. Молодые деревца росли внутри железных оградок — защита от коров.
Мы въехали в Новый Дели. Правительственные здания. Особняки в колониальном стиле. Современные коттеджи. Модерн-здания банков и дорогих отелей. Новый Дели, Нью-Дели, построен при англичанах в нашем веке.
Перекрестки оказались шестиугольными: площадь — и от нее не по четыре, как у нас, а по шесть лучей. Это неплохо придумано. Водитель, подъезжая к площади, вынужден снизить скорость. Ему ведь придется ехать по кругу, чтобы затем повернуть на нужную улицу. Для напоминания водителям много дорожных плакатов: «Осторожней!», «Не превышайте скорость!» и т. д. В Дели это особенно важно: большинство водителей не умеет читать…
Миновали торговый центр, знаменитый Коннаут-Плейс. Бесконечные двухэтажные ряды магазинов и колонны внизу, как в ленинградском Гостином дворе. Проехали тибетский базар. Я успел заметить: под навесом на циновках разложены брошки, сережки, всякая ювелирная всячина.
В неожиданной тишине по спокойной дороге прибыли в отель «Джан-патх», по-русски «Народный путь». Вполне современное многоэтажное здание с лужайкой перед входом, с такой же лужайкой во внутреннем дворе. На первом этаже фешенебельные магазины. Бар. Ресторан.
В ресторане официанты в высоких марлевых тюрбанах принесли завтрак: овсяная каша, яичница и кофе, не бог весть какой! Боже мой, стоило ехать в Индию, чтобы есть на завтрак овсянку. Впрочем, овсянку можно было заменить на корнфлекс.
После завтрака я пошел отдохнуть. По номеру разгуливала ворона, самая обыкновенная ворона из Подмосковья. Правда, в отличие от северной родственницы еще более нахальная и, как мне показалось, более черная. Скосила на меня круглый глаз, нисколько не испугалась. Ухитрилась зацепить клювом спичечный коробок и вылетела с ним в окно. Зачем вороне спички? Неужели теперь и птицы втихаря покуривают? Я выглянул: орава ворон и коршунов искала пропитание — на улице, на свалке, в номерах гостиницы. В Индии птицам живется хорошо. Никому не придет в голову кинуть в них камнем или выстрелить из рогатки, вот они и распоясались. Воруют по номерам. Явное следствие доброты, которая, как каждое положительное качество, имеет обратную сторону. Сегодня вороны тащат спички, завтра примутся за чемоданы…
…Мы завтракали в половине двенадцатого. Это из-за того, что поздно прилетели. А в час нас уже пригласили спуститься к ленчу. Те, у кого есть деньги, обедают дважды: от часу до двух — это называется ленч — и в восемь вечера — это называется обед.
— Индийскую кухню или европейскую?
— Индийскую! — ответил я не подумав. Это был первый из опрометчивых поступков, который я совершил в Индии, первый, но далеко не последний.
Индийская еда делается легко. Ее можно готовить не только в Дели или Бомбее, но и в Москве, Харькове или Свердловске — где угодно, было бы желание. Надо взять горсть риса, отварить, потом пожарить или потушить немножко мяса, добавить туда по вкусу двадцать пять пряностей: шафрана, корицы, гвоздики, тамаринда, горчицы, имбиря, мускатного ореха, чеснока, лука, тмина, мака — словом, всего, что подвернется под руку. Теперь, значит, имеется вареный рис, жареное или тушеное мясо и соус из ароматных приправ. Но отсутствует самое главное — перец. Для ленча на двух персон в соус, в рис и в мясо надо положить один килограмм перца. Если перец не очень острый, надо положить полтора кило. Подавать это к столу в таком горячем виде, чтобы при первом прикосновении получался ожог третьей степени. Да, на стол отдельно надо поставить перец, чтобы добавлять по вкусу. Если у вас есть в Индии знакомые, пусть пришлют маленький зеленый перец. Он убивает наповал.
Приготовленный по такому рецепту соус к рису называется «карри». Плов с курицей (сто граммов риса, сто граммов курицы, полкило приправ и килограмм перца) называется «чикен бирияни». Многие индийцы не едят мяса. Но и вегетарианская еда делается по тому же перечному принципу.
Все это дьявольски вкусно, но новобранцу надо после еды оказывать медицинскую помощь. Есть еще еда, великая, называется «тандури-чикен». Это цыпленок, в перце конечно, его запекают в земляных печах при высокой температуре.
Закончив ленч, я побежал в номер и выпил из водопровода всю воду, хотя в Москве дал клятвенное обещание не пить сырой воды. Но я еще не знал про карри…
А потом мы поехали в город. Просто так, без конкретной цели. Город будто подменили. Он зашумел. Загрохотал. Улицы заполнились людьми, а мостовые — черными такси с желтыми крышами, «викториями» — извозчиками с крытой пролеткой, велорикшами — рикшами второй половины века, уже не бегущими босыми по улицам, а едущими по ним на велосипеде, к которому сзади на третьем колесе прицеплена коляска, и, наконец, чисто местным изобретением — «скуттером». Скуттер — это мотоцикл с прицепом. Прицеп в виде домика под холстиной, рваной или целой. Удивительное трясущееся сооружение, которое почему-то не рассыпается на ходу.
Херлуф Бидструп, известный датский художник, сказал о Дании, что это страна, густо населенная велосипедистами. Наверно, он не был в Дели. Велосипед здесь не только признак известного благосостояния, не только роскошь, но и средство передвижения. Расстояния огромны. Автобусов мало. В автобусах давка. Такси, велорикши — за все это надо платить. Велосипед тоже стоит порядочно, но зато уж потом езди себе бесплатно, выписывай по мостовым затейливые кренделя, везя жену на багажнике, а детей на руле. Любой делийский велосипедист мог бы подписать контракт с нашим цирком. Номер проходил бы с успехом…
Несколько минут — и мы оказались в Старом Дели.
Тут уже нет ни тенистых садов, ни особняков, ни просторных улиц. Тут путаница узких переулков, бесконечный базар, двухэтажные и трехэтажные дома, которые толкают соседние и держатся друг за друга, чтобы не упасть. Из домов со вторых этажей выпирают балконы, свешиваются над улочками. Везде рекламы. И, судя по ним, здесь не магазины, а дворцы: «Дворец игрушек» — на маленькой лавке, «Дворец тканей» — на лавке еще меньше. А вот почему-то реклама по-русски: «Обувной магазин Суриндра» и «Кабульский магазин»; в скобках добавлено: «шелк». Здесь зазывают, хватают за руку. Магазины нараспашку, у входа в тесную лавочку вывален весь товар. Покупателей я не видал буквально ни одного. Однако продавцы все равно суетились, разглаживали добро, перебирали — словом, состояли при деле.