Стук дверного молотка поднял алхимика с кресла, и он не спеша спустился на первый этаж. Тем временем стук не прекращался, и Эгер, положив руку на засов, строго спросил:
– Кто?
– Именем короля! – прозвучала за дверью пугающая фраза, и Эгер, отодвинув дрожащими руками засов, послушно открыл.
На пороге стояло сразу пятеро. Все они были вооружены, на головах металлически поблёскивали шапели[18], а шлем старшего украшало яркое перо. Эгер безошибочно определил его как офицера городской стражи, остальные четверо были ему неизвестны. Офицер сначала окинул алхимика строгим взглядом, а потом уверенно заявил:
– Так, поскольку Греты нет дома, будем говорить с тобой.
То, что офицер всё знал о служанке, не на шутку перепугало алхимика, однако поначалу он смог держаться уверенно и спросил:
– У вас ко мне дело?..
– Эге, дело… – как-то нехорошо усмехнувшись, ответил офицер и, не спрашивая разрешения, оттеснил хозяина и прошёл в комнату, на ходу кинув остальным: – Осмотреть всё!
Трое из сопровождавших его сразу принялись шарить по закоулкам, а один остался стоять позади офицера, который непринуждённо уселся на стул и, прижмуриваясь, посмотрел на алхимика.
– Ну так что, пане Гебер, дела на Злотой шли плохо?
От неожиданности Вейс-Эгер вздрогул. Он и допустить не мог, что о нём известно так много. Больше того, походило, что его вот-вот спросят о судьбе Баруха и, обмирая от страха, алхимик едва пролепетал:
– Ваша милость, я не понимаю…
– А что тут понимать? – офицер хмыкнул. – Нам известно, что ты был бедняком, но однажды в твоём нищем подвале там, на Злотой, случился взрыв и оттуда повалил жёлтый дым. После чего ты подался сюда и тут везде начал расплачиваться чистым золотом. Или что-то не так?..
С перепугу неспособный хоть что-то ответить Эгер так и торчал с открытым ртом, а офицер, довольный произведённым впечатлением, тем временем продолжал:
– А жёлтый дым, ты и без меня знаешь, откуда и от кого идёт…
Намёк на святую инквизицию был более чем прозрачен, и, уже совсем теряя голову, Эгер забормотал:
– Ваша милость, я ничего…
– Как это ничего? – делано возмутился офицер. – А откуда у тебя тогда настоящее золото, а?
– То… То мои сбережения… – болтнул первое пришедшее на ум вконец перепуганный Эгер.
– Сбережения?.. У тебя?.. Откуда?
Офицер рассмеялся прямо в лицо алхимику и хотел ещё что-то добавить, однако ему помешало появление одного из помощников, который пришёл, чтобы передать найденную где-то большую тетрадь.
– Это ещё что такое? – офицер перевернул несколько листков. – Это же бумага, а не золото…
– А вот, ваша честь, смотрите, – помощник ткнул пальцем в страницу. – Видите, круг с точкой посередине…
– Вижу… – Офицер недоумённо посмотрел на него. – Ну и что?
– Это, ваша честь, знак золота, – пояснил помощник и добавил: – А вот тут, ниже, описание, как его делать.
– Это правда? – обрадовался офицер и довольно откинулся на стуле. – Тогда читай вслух!
Помошник отступил поближе к окну, повернул тетрадь страничкою к свету и начал:
– «Возьми меркурий и обжигай его, пока он не превратится в зелёного, а потом в красного льва. Потом кипяти его в виноградном спирте, чтобы стал он камедистым веществом. Помести его в реторту и перегоняй, пока кимврийские тени[19] не покроют стекло тёмным покрывалом и там возникнет чёрный дракон. Коснись его раскалённым углём, и он вспыхнет лимонным цветом. Сделай так, чтобы он сожрал собственный хвост, и опосля второй перегонки ты получишь искомый еликсир…»
Помощник дочитал, закрыл тетрадь, и тогда офицер, который, судя по его виду, ничего толком не уразумел, обратился к Эгеру:
– Выходит, ты и правда умеешь делать золото?
При этих словах офицера к алхимику сразу возвратилась уверенность. Теперь было понятно, какие надежды питает тот, кто послал к нему этих людей, и уже с некоторой долей пренебрежения Эгер взялся пояснять:
– Аристотель учит, что есть четыре элемента мира: земля, вода, воздух и огонь. Есть также четыре основные стихии: тепло, холод, влажность и сухость. Объединяясь тем или другим способом между собой, они образуют самые разные вещества…
– Ты мне голову не морочь! – перебил алхимика офицер. – Говори, по этому чудаковатому описанию можно получить золото?
Эгер точно знал, что по такому рецепту можно получать и превращать уксуснокислый свинец и действительно с его помощью добывать немного золота из раствора соли, которое, кстати, не образуется из чего-то, а просто там есть, и потому уверенно заявил:
– Так, ваша милость. Только должен предупредить, его будет очень и очень немного.
Это было именно то, что надо, и потому офицер решительно приказав:
– Собирайся, пойдёшь с нами! – стремительно встал со стула…
* * *
В середине дня кривыми узенькими улочками маленького немецкого городка шла длинная процессия. Впереди, опустив голову, с руками, связанными за спиною, облачённый в жёлтый балахон, с жёлтым колпаком на голове, брёл неудачник-алхимик, бывший студиозус Эгер, в прошлом житель Златой Гебер, и он же местный негоциант Вейс.
Сразу за ним, выпятив вперёд солидный живот, шагал краснолицый офицер в сопровождении маршировавших по мостовой солдат. Дальше, немного поотстав от охраны, толпой валили горожане, которые в ожидании предстоящего зрелища сбегались со всех сторон.
Хмурая процессия дошла до центра города и остановилась возле ратуши. Тут, посередине небольшой площади, на фоне серых, малость закопчённых зданий, ярко сверкал свежевыкрашенный огненно-жёлтый столб виселицы. Возле него была поставлена на попа бочка, а рядом с нею прохаживался палач в красном одеянии, пряча лицо под чёрным колпаком с прорезями для глаз и раскинутыми по плечам широкими отворотами.
Солдаты в своих мисюрках[20] и шапелях, похожих на железные тазы, выстроились вокруг виселицы, а офицер, заставив алхимика стоять, вытянул из-за отворота мундира бумагу и, глухо откашлявшись, начал громко, так чтоб, было слышно по всей площади, читать:
– «Мы сообщаем, что это известный шарлатан Гебер, который, спрятавшись за чужое имя, поселился в нашем славном городе, чтобы и дальше обманывать добропорядочных бюргеров. К тому же этот нахальный пройдоха, введя в обман нашего правителя, утверждал, будто бы он знает секрет добычи золота из любого вещества, и таким способом старался, по своему обыкновению, обмануть и других уважаемых людей. За эти действия, после тщательного расследования, решением суда мошенник и шарлатан Гебер присуждается к казни через повешение!»
Слыша это, Эгер ошеломлённо крутил головой, поскольку кроме имени в обвинении не было и крошки правды. Тем временем офицер закончил чтение, свернул и спрятал свиток, а затем строгим взглядом обвёл притихшую толпу. Убедившись, что приговор произвёл должное впечатление, офицер вызверился и толкнул Эгера в сторону палача, который сразу же ухватил горе-алхимика за локти и поволок к бочке, стоявшей под виселицей.
Только теперь до Эгера дошёл весь ужас происходящего. Мысли, как горох, заскакали в голове, отчаянно ища какого-нибудь спасения. И именно в этот момент бывший студиозус углядел неприметный возок, запряжённый четвернёй, стоявший немного в стороне от главного входа в ратушу. Не было сомнения, что кто-то из весьма уважаемых горожан приехал посмотреть на жутковатое зрелище, и окрыленный последней надеждой Эгер изо всех сил рванулся к офицеру.
– Ваша честь!.. Умоляю!! Выслушайте!!!
Какой-то момент офицер колебался, но всё же подошёл на шаг и недовольно скривился:
– Ну, говори… Слушаю.
– Там, – Эгер кивнул головой в сторону возка, – кто-то есть. Прошу! Передайте… Я действительно кое-что умею!
Офицер удивлённо посмотрел на приговорённого, который трясся от страха, и неожиданно пошёл-таки к возку. Там он, полуоткрыв дверцу, что-то сказал и, уже трусцой вернувшись назад, потянул за собой Эгера.
– Пошли… Зовут.
Следуя за офицером, Эгер на ватных ногах подошёл к возку и увидел, что там на бархатном сиденье вальяжно развалился в общем-то неприметный человек, который, придирчиво посмотрев на алхимика, кинул:
– Говори… Что ты умеешь?
– Ваша милость, я показать могу… – Эгер судорожно сглотнул слюну. – Только всё у меня дома…
– Показать?.. – человек задумался и вдруг усмехнулся. – Ну ладно, садись. Поедем, покажешь, что у тебя там есть…
Человек подвинулся, и Эгер, ещё не веря в удачу, неловко, боком, поскольку связанные руки мешали, втиснулся в возок. Подождав, пока бедолага-алхимик кое-как умостился, человек коротко приказал офицеру:
– Ждите… – после чего два вооружённых форейтора вспрыгнули на запятки, а кучер тряхнул вожжами и возок, обогнув толпу, собравшуюся на площади, быстро покатил улицей…
Дорогой Эгера удивило то, что его не стали спрашивать, куда ехать. Наоборот, кучер поехал самым коротким путём. И вскоре возок остановился возле дверей Эгерова дома. Выбираясь следом за алхимиком из возка, человек кинул слугам:
– Развяжите!.. – и Эгер, на ходу растирая занемевшие руки, совершенно свободно зашёл в собственное жилище.
Там, не теряя времени, он заглянул в только ему известный тайничок и, вытянув оттуда кожаный мешочек, отдал его человеку:
– Вот, смотрите…
Человек сам развязал шнурок, высыпал на ладонь пяток красиво огранённых, игравших всеми цветами радуги камешков и заинтересованно взялся их рассматривать. Потом подошёл к окну, выбрал камень покрупнее и провёл по нему краем бриллианта, украшавшего его собственный перстень. Увидев глубокую царапину, сразу появившуюся на грани, человек как-то двусмысленно хмыкнул и удивлённо спросил:
– Это что же… стекло?
– Так, ваша милость, простое стекло, – с готовностью подтвердил Эгер.
– Значит, ты научился делать такие сам?.. Интересно. Очень интересно… – Человек задумался, а потом, отойдя от окна и ссыпав украшения назад в мешочек, остановился против алхимика. – И что же ты хочешь?
– Жить хочу, ваша милость… – вкладывая в эти слова всю свою надежду, проникновенно сказал Эгер.
– Значит, жить… – задумчиво повторил за ним человек и усмехнулся. – А тебе не кажется, Гебер, что для того, чтобы выйти живым из-под виселицы, обычных стекляшек маловато?
– Так, ваша милость, я понял!
Эгер рывком бросился к тайнику, куда-то глубоко засунул руку и, вытянув небольшой бархатный узелок, развернул его перед человеком.
– Вот… Это не я делал… Это настоящий…
Человек придвинулся ближе и от восхищения зацокал языком. В руке Эгер держал большой, лучисто-красный рубин, огранённый на все двадцать четыре грани…
* * *
На улицах Нюрнберга гремели барабаны. Под сенью красных знамён, украшенных свастикою, по Кинг-штрассе парадным шагом шла большая колонна. Сопровождавший её оркестр громко играл прусскую «Глорию», а стройные юноши, одетые в короткие штаны и белые гетры, демонстрируя солдатскую выдержку, маршировали в ногу.
Весна 1940-го года выдалась прохладной, и какой-то невзрачный парень зябко жался возле широко открытых дверей бывшего универмага Ионаса, откуда так и несло теплом. Действительно, в облике Теодора Гашке, узкоплечего, типичного книжного червя в очках, не было ничего воинственного. А вот в душе… И хотя именно сегодня ему как никогда повезло, сейчас больше всего он желал быть не просто наблюдателем яркого зрелища, а вместе с другими идти в колонне и слаженно гупать коваными каблуками по отшлифованным за столетие камням мостовой…
Колонна прошла, и, словно возвращаясь к повседневности, Гашке счастливо прижал к груди папку, которую держал в руках. И было за что… И поэтому, вышагивая и дальше не мостовой, а тротуаром, Теодор в очередной раз вспоминал всё, что случилось утром.
День выдался хмурый, погода настраивала на грустный лад, и, казалось, всё будет как обычно.
Последнее время Гашке копался в архивных документах, отыскивая сведения, необходимые для его научной работы. Однако дело шло медленно, а вот сегодня… Всё началось, когда фрау Мозель, осанистая, начинающая седеть женщина, открыто симпатизировавшая Гашке, с загадочным видом положила перед ним пожелтевший лист.
Теодору с первого взгляда на подвешенные снизу красные печати, одна из которых была оборвана и от неё остался только кончик верёвочки, стало понятно, какая бесценная вещь лежит перед ним. Словно не веря самому себе, Гашке потрогал пальцем печати и, наскоро пробежав глазами текст, благодарно посмотрел на фрау Мозель.
– Откуда это?.. Я же перерыл весь архив…
– Это не из архива, – фрау Мозель усмехнулась. – Ко мне документ попал случайно. Догадываюсь, что его просто нашли на улице после известной вам «Хрустальной ночи»[21].
Гашке рассыпался в благодарностях и, спрятав бесценный для него лист в папку, отправился домой, на ходу обдумывая, как им воспользоваться. Неожиданно ход приятных мыслей оборвал наглый толчок. Гашке растерянно посмотрел на нахала и расплылся в улыбке. Перед ним в чёрной эсесовской форме, туго перетянутый ремнями, стоял не кто иной, как сам Вернер Минхель, единственный гимназический друг, с которым Теодор четыре года просидел за одной партой.
– Что ты тут делаешь, старина?.. – Вернер кивнул на оставшуюся за спиной витрину универмага. – Купил себе ещё пару очков?
Это была излюбленная шутка Минхеля, и Гашке, ни капельки не обижаясь, пояснил:
– Нет, я смотрел, как маршировали наши ребята… Какая впечатляющая сила, какая красота! Вернер, я убеждён в этих молодцах – будущая мощь нашей любимой Германии!
– И вовсе не будущая, дружище, – Вернер, как когда-то прежде, тряхнул Гашке за плечи, – а самая что ни на есть современная! Мы с тобой свидетели просто потрясающих событий!
– Да, ты прав… Вот только жаль, что свидетель именно я… – Гашке сокрушённо вздохнул и завистливо посмотрел на мундир Вернера. – А вот ты… Ты участник… Кстати, где ты был? Я тебя два года не видел, хотя… Понимаешь, я всё время в архиве…
– Сначала в Испании… Потом в Польше… – после короткой паузы ответил Вернер.
– Счастливчик, ты всё время в самой гуще событий, а я вот… – и Гашке безнадёжно махнул рукой.
– Да что ты, дружище! – сейчас Минхель вовсе не насмехался, а говорил искренне. – Ты занимаешься историей, а это ох как важно…
– Ну конечно, история это да, а вот я…
– Да ты не переживай, старина! – Вернер заговорщически подтолкнул Гашке в бок. – На улице что-то прохладно. Пошли, зайдём тут в одну кнайпу, посидим… Я угощаю.
Для Гашке с его мизерными доходами последний аргумент стал решающим, и давние товарищи дружно зашагали рядом. Пройдя с полквартала, Вернер завёл однокашника в довольно приятное и тихое помещение, где несколько в стороне от стойки разместилось с десяток столов. Едва дождавшись, пока Вернер, подозвав официанта, сделает заказ, Гашке нетерпеливо спросил:
– Ну, так ты расскажешь мне?.. Как там было… в Польше?
– Всё как показывают в «Вохеншау», – отмахнулся Вернер. – Лучше ты расскажи, как у тебя?
– У меня? – переспросил Гашке и, внезапно вспомнив про документ, спрятанный в папке, повеселел и, чтобы в свою очередь хоть чем-то поразить Вернера, принялся рассказывать: – Знаешь, мне удалось отыскать кое-что интересное из времён Сигизмунда. Тогда по приказу императора велось некое расследование, но я не мог понять, что к чему… И вот представь себе, именно сегодня я сообразил, в чём дело…
– Ну и в чём же? – Вернер старательно изобразил интерес.
– А вот в чём!
Гашке поспешно раскрыл папку и выложил перед товарищем пожелтевший лист. Вернер скептически посмотрел на старинные печати, пробежал глазами пару строк и усмехнулся:
– Ты смотри, тут какой-то Минхель упомянут. Может, мой предок, а?