Первое не очень обрадовало капитана «Саффолка», но гарантии варианта с внутренними язвами немного его успокоили. Тут же была собрана новая «постановочная» команда что и отплыла вскоре к острову с веселившимися там пиратами.
К вечеру вернулся шлюп и хохочущий лейтенант, выбравшийся из него, рассказывал собравшимся вокруг него офицерам, что пиратов пришлось приманивать выстрелами в воздух, настолько на острове все были пьяны и совершенно не обращали внимание на проплывавшие мимо острова кораблики. Зато когда наконец поняли что за добыча плывёт мимо них — немедленно бросились в такие же шлюпы как и у него.
Правда многие разбойники просто расшиблись по пьяни, падая головами прямо на доски палуб и разбивая их в кровь. Начали преследование всего три шлюпа, с половиной, в меру вменяемых, команд на них.
— А их многопушечные корабли? — строго спросил у подчинённого капитан» Саффолка».
— Нет, те как стояли так и не шелохнулись: ни вышли из бухты, ни залпа по нам не дали… — отвечал лейтенант. — Там матросни почти и нет, скорее лишь кто не хочет не берегу спать и по привычке идёт на корабль.
— Хорошо! — подытожил услышанное капитан. — Тогда план такой: ночью высылаем шлюп с разведчиками. Сейчас полная луна и он пойдёт к острову и высаживает осмотровую группу, но лишь для наблюдения! Никакого собственного почина, лишь осмотр! Если всё как мы планировали — тогда наши наблюдатели возвращаются как можно скорее, ранним утром и мы начинаем атаку на пиратов, если же те всё же не настолько ослабли…
— Да нет же! — горячился лейтенант, что и подставлял «даровой баркас», для пиратов. — Они и сейчас то еле смогли взобраться в шлюпы для преследования, а уж завтра…
— Ладно. — бурчал качая головой капитан. — Завтра утром и решим. Думаю следует сразу атаковать десантом, не давая залпа пушками. Тогда и пиратские корабли захватим невредимыми, для торгов с аукциона и рабов белых, которые в здешних землях так ценятся.
Утром началась атака на остров: шлюп с разведчиками вернулся и наблюдатели хором стали рассказывать, офицеры капитану, а матросы с шлюпа — своим друзьям морякам: что пираты лежат чуть живые, никто почти что и не ходит. Вонь страшнейшая и такое ощущение, что все они словно бы после страшнейшего похмелья, когда даже голову с земли поднять невозможно из за сильной боли и того, что конечности совершенно не слушаются. Поселение словно бы вымерло и лишь стоны вразнобой показывают, что ещё кто жив.
Тут же «Саффолк» под полными парусами пошёл на остров и через три часа уже был напротив бухты, где располагались пиратские суда и захваченные ими корабли торговцев.
Джим Хокинс, готовясь зайти в шлюпку в составе восьмой штурмовой команды, с удивлением и любопытством наблюдал заросший пышной, но при этом крайне низкой, словно бы прижавшейся к земле растительностью, остров. Вполне, к слову, приличных размеров.
В бухте, размерами сто на двести метров, расположились три пиратских больших корабля и четверо поменьше, видимо те самые призы, торговцев ромом.
Там же, немного заслоняемые более крупными судами и располагаясь ближе к берегу — стояли на воде и пяток шлюпов, и несколько баркасов, в том числе и тот, что недавно сами офицеры «Саффолка» фактически специально подарили морским разбойникам.
Никто на берегу не бегал и не стрался как реагировать на прибывший огромный военный корабль, что становился сейчас правым бортом к бухте с судами пиратов, словно бы готовясь дать полноценный залп своими несколькими десятками орудий.
Остров и крохотное поселение на нём, словно вымерли: людей не было видно или слышно, не было и никакой реакции от кого-либо на появление нового корабля напротив главной островной бухты. Ничего!
Джим уселся в свою шлюпку, где вместе с ним ещё находилось четверо солдат десанта, в роли стрелков и двенадцать моряков «Саффолка» как абордажная команда, а также ещё один юнга, новичок южанин с Мальты, почти ровесник Джима.
Шлюпки быстро приблизились к судам пиратов с многими пушками и на них первым делом стали заскакивать первые абордажные группы англичан.
Вскоре они появлялись у бортов и сигналами показывали что суда уже ими полностью взяты под контроль и что пиратов на них — всего по паре человек, не более!
Успешный и столь быстрый захват основной боевой силы пиратов настолько ободрил всех оставшихся на «Саффолке» матросов, что они тоже стали наперебой проситься высадиться на острове, каждый боялся что не сумеет поучаствовать в столь лёгком и видимо прибыльном, деле.
Капитан разрешил спуститься в шлюпы ещё полусотне человек, для усиления десанта и стал ждать что же далее случится на берегу, в стоявшем прямо при бухте крохотном городке.
Тем временем Джим Хокинс, вместе с остальными бойцами восьмой штурмовой команды «Саффолка» — уже высаживался вместе с остальными десантниками в воду на отмели и скоро пробежав участок берега, перед поселением, врывался в дома что стояли ближе всего к бухте.
К немалому удивлению подростка, почти всюду, в том числе на улицах городка — лежали заблёванные, обмочившиеся, и не только это, разбойники, в грязных косынках и рваных кожаных жилетах до пояса.
Большинство из них было уже мертво, но те кто поднимал головы и что то невнятно спрашивал, видимо не понимая где именно он находится, тут же получали укол штыком в грудь или удар топориком по голове и умирали вскорости, уже не мучаясь.
Торговцы ромом не обманули и пиратская база оказалась беззащитной не против боевого корабля, а лишь обилия шаровой выпивки, в том числе и отравленной, а также привычной пиратам беспечности — верной подруги веселящихся на берегу команд разбойников, после удачных рейдов.
Оставшихся в живых, еле державшихся на ногах, пиратов — десяками выволакивали из домов и после краткого допроса, на месте, убивали без сострадания и жалости: кого рубили, кромсая шматами плоть, кого кололи, а некоторым, видимо в качестве развлечения — просто разбивали голову камнями, как кокосовые орехи бьют обезьяны на осколки.
Часть моряков с «Саффолка» баграми оттаскивали уже убитых пиратов куда в джунгли и видимо устраивали там место их массового захоронения.
Хокинс решил не терять времени и оторвавшись от своей команды, бросился как можно дальше на самую противоположную к воде, окраину поселения.
Потом, заприметив возле богатого дома, в садике, лежащего в гамаке между двумя пальмами, более менее богато одетого пирата — подскочил к нему и озираясь начал обшаривать одежду мужчины.
Увидев на толстом, волосатом пальце пирата перстень, с зеленоватым камнем средних размеров, примерно как очень крупная горошина — Джим деловито положил кисть руки неподвижного человека на огромный булыжник валявшийся в траве и с помощью собственного кортика, тут же откочерыжил палец с украшением.
— Что?! Ох… УУУ!! — завопил, хватась за свою окровавленную кисть, человек, которого Джим только что таким страшным образом ограбил и поднялся на руках с гамака.
Он не был мёртв, как в начале думал подросток, скорее сильно пьян или отравлен пойлом торговцев ромом.
Джиму помогло отойти от внезапного шока то, что его жертва, уже через секунду после своей бурной реакции, принялся изогнувшись, как сломанная кукла ручного театра — блевать, в рядом росшую траву и это несколько успокоило юнгу.
Подождав пока пират прекратит, Джим приставил кортик к шее мужчины и прошипел: «Говори скотина, где деньги твои! Говори тварь! На каком корабле или острове и где ты их спрятал! НУ, говори!!!»
Мужчина с отрезаным пальцем лишь таращился как баран на подростка, видимо не понимая кто это и где он сам сейчас находится, и Джиму пришла в голову интересная идея: он связал длинным шёлковым поясом свою жертву, точнее лишь руки за спиной и оттащил куда подальше от городка, в чащу зарослей острова, что бы не встретиться с кем из десантных команд «Саффолка».
Потом, совершенно спокойный, юнга взял камень и принялся дробить пирату пальцы рук и ног, требуя при каждом ударе что бы рассказывал ему о всех своих тайниках.
После начавшихся воплей, подросток зажимал пирату рот и ждал пока тот перестанет конвульсивно дрыгать конечностями и тут же продолжал свой пыточный допрос.
Никто к ним не подбегал и Джим всё сильнее злился, что тратит своё время впустую, с этим, по всей видимости офицером разбойничьей команды — вместо того что бы скорее обирать дома на острове и обыскивать карманы уже мёртвых пиратов.
— Мразь, скотина!!! — срывался на крик Хокинс, кромсая лицо бородача кортиком и отрезая тому уши в припадке подростковой истерики. — Говори! Как свинью разделаю!
— Тюлень! — захрипела с окровавленным ртом, жертва истеричного допроса подростка.
— Что?!
— «Тюлень»! Камбуз… под шкафом с ножами небольшая выдолбоина, там храню что успел…
В кустах раздались шаги и довольный своим успехом Джим, радуясь что наконец узнал что хотел, ловким ударом в сердце загнал кортик на половину лезвия в грудь мордатого бородача пирата, так напоминавшего ему о недавних временах и подобных же «бородачах», что вместе с его отцом и устроили береговую «каманду Адмирала» на родине мальчика.
Из кустов однако появился не кто то из моряков или солдат десанта, а напарник Джима по шлюпке, юнга ровесник, взятый недавно на Мальте.
Увидев Хокинса, поднимающегося на ноги с недовольной гримасой на лице и убитого покалеченного пирата — смуглый новичок покачал длинными, чёрными как смоль и грязными волосами, и на ломанном языке произнёс: «Хорошо! Плохо! Ты убиваешь всех: мой брат, далёкий брат — удушил тряпкой! Сейчас, вот его — просто зарезал… Ты негодяй и убийца, и я тебя тоже убью! Месть! Кровь! Семья!»
После этих слов, вышедший из зарослей юнга «южанин» кинулся на своего товарища и Джиму пришлось отскочить на несколько шагов назад, так как оказалось что его новый враг довольно сносно владеет своим кортиком и умело пытался им порезать или уколоть своего «кровника».
С минуту подростки бегали друг за другом по кустам и вокруг низеньких, изогнутых к земле, пальм — постоянно рубя воздух многочисленными атакующими ударами и стремительно спасаясь от подобных от врага.
Однако Джим был чуть старше и явно опытнее, участвуя в сражении с берберами в Средиземноморье, голландцами у Фрисланда и недавних преследованиях карибских разбойников: Хокинс носком своего низкого сапожка зацепил рыхлую землю и швырнул её прямо в лицо своего противника.
Когда юнга мальтиец на секунду остановился что бы протереть глаза — Джим словно бы гадюка подскочил к нему и нанёс сильнейший удар, снизу вверх, в живот своему визави.
Новичёк мальтиец что то коротко крикнул — потом свалился на траву, держась за живот двумя руками и бросив собственный кортик.
Хокинс медленно поднял оружие врага и спокойным, виденным ранее на родине жестом, как ему несколько показывали «бородачи» — перерезал горло ещё живому врагу.
Юнга «мститель за брата», слегка захрипел, однако ничего более не произошло и Джим, каким то совершенно спокойным, тусклым взглядом наконец осмотрелся: перед ним лежал офицер пиратов с отрезанным им, Джимом, пальцем и разможжёнными кистями рук, зарезанный, в конце концов, своим мучителем. Немного вдалеке стоял сам Хокинс, возвышаясь над второй своей сегодняшней жертвой, таким же как и он сам, юнгой с «Саффолка».
Джим несколько истерично хмыкнул и решив что пора как можно скорее начать осматривать пиратский схрон на «Тюлене», пока суда ещё в бухте и в неразберихе продолжавшегося боя его могут беспрепятственно пропустить на борт пиратского корабля — скорым шагом вернулся в поселение, где солдаты и моряки десанта «Саффолка» уже вовсю куражились над оставшимися в живых, обнажёнными сейчас, женщинами островитянками — разыгрывая всех их по условным номерам в странную игру, с метанием свинцового шара по выставленным на земле костяшкам.
Немного пробродив в поселении и увидев что на него никто уже не обращает внимание, Хокинс было решил также поучаствовать в розыгрыше какой понравившейся ему самки — но тут же получил отказ и посыл себя в дальнее путешествие: матросы не собирались делиться ещё и с юнгами, как с солдатами из десанта, примерно полутора десятками захваченных ими женщин и хотели как можно скорее, пока офицеры не прекратили вакханалию на острове, успокоить свою похоть.
Прыжки и ужимки, с боевыми криками «пороховой обезьяны» и размахиванием кортиком — никого ни в чём не убедили и в конце концов один из солдат просто выстрелил в землю прямо возле Джима, предупредив того, что в следующий выстрел просто-напросто прикончит его, если «пацанёнок только рыпнется на что претендуя».
Видя решимость остальных мужчин из очереди, не допустить ему взгромоздиться, на поваленную на куче покрывал, прямо на улице, какую то толстую индианку — Джим, ругаясь на чём свет стоит, прошёл далее к бухте.
Тут же, заметив что офицеры «Саффолка» осматривают захваченные боевые корабли пиратов и вспомнив об узнанном им схроне на «Тюлене», подросток опрометью кинулся спрашивать ещё одного юнгу, бывшего на пару лет его младше, где именно находится корабль «Тюлень».
Стоявший по приказу лейтенанта юнга, который ждал матросов с добычей что бы их учитывать чёрточками на доске пустого ящика из под рома — и сам этого не знал.
Джиму пришлось ещё минут десять спрашивать у проходящих мимо по берегу юнг и моряков, прежде чем ему указали на стоявший посредине бухты корабль пиратов и на его грязную, почти что совершенно слившуюся с почерневшими досками, табличку с названием.
На палубу «Тюленя» Хокинс влез по канатам и был тут же было изгнан прочь с судна, там находившимися боцманами и офицерами. Но быстро нашёлся и сказал что его прислали для помощи при описи, что бы старшие носили, а он помогал учитывать, как делали выставленные с этой же целью, прочие юнги на берегу.
Через пару минут «описи» отпросившись отлить, Хокинс как можно скорее бросился на поиск местного камбуза, что оказался возле трапа верхней палубы и после некоторого поиска смог наконец найти, указанный ему разодетым пиратом, шкаф, коих было на камбузе целых семь штук и отодвинув его, обнаружил в тайнике под ним — кожаный длинный кошель, наполненный чем то звонким.
Первый же осмотр показал, что там находилось пять золотых дублонов, два десятка серебряных монет различных стран и размеров, от совершенно крохотных до почти что десятиграммовых, пара простых золотых колечек и три, с камушками, правда бывшими меньше того, перстень с которым Джим снял с отрубленного пальца бывшего хозяина всего этого богатства.
После кратких раздумий как всё это пронести на борт «Саффолка» и избежать процедуры обыска, единственной разумной идеей подростку показалась следующая: здесь и сейчас взять шлюпку и прибыть на собственный корабль, с неким придуманным «сообщением» от десантного отряда: что город взят и господин капитан может прибыть с осмотром и принятием победы.
Подросток знал, что офицеры на берегу — специльно пока что не посылали вестового с подобным сообщением своему командиру, желая как можно больше получить выгоды от грабежа и насилия, и опасаясь что капитан это всё немедленно прекратит своим приказом.
Быстро вернувшись с «Тюленя» на берег и найдя небольшую пиратскую лодку, которой мог и в одиночестве добраться о своего корабля — Джим вскоре уже стоял на палубе «Саффолка» и сообщал помощнику капитана что поселение взято, а пираты большей частью уничтожены и можно начинать грузить призы — люди на берегу к этому давно готовы.
В радостной суете на борту и криках что «наконец то» и «давно пора», никто не заметил, как принесший столь давно всеми на корабле ожидаемую новость юнга куда то на время исчез, а чуток погодя появился из корабельного гальюна — уже без свёртка в руках, который до этого скрывал на пузе, под рубахой.
Джим решил что если аккуратно свернуть часть досок на «седле» и аккуратно закрепить на них своё богатство, а потом вернуть доски на место и прибить их вновь, то можно не беспокоиться за обнаружение своей островной добычи и почти что быть уверенным в том, что она достанется именно ему, а не кому ещё.