Ай и Маху отправились взглянуть на заключенных. Их сопровождали два писца и два охранника, вооруженных топориками.
При виде топориков у обоих заключенных вырвался сдавленный крик. Ай сказал им:
— Вы посягнули на царское имущество. Вы пытались убить Начальника царских конюшен. Каждое из этих преступлений заслуживает единственного наказания — смерти. Вам ее не избежать. Этот приговор невозможно исполнить дважды, и поэтому перед смертью я заставлю вас страдать от пыток. Более того, вы не удостоитесь погребения. Не надейтесь, что вам удастся как-то выпутаться. Я приказал арестовать всех членов ваших семей: отцов, матерей, ваших жен, братьев, сестер и ваших детей. Их будут пытать на ваших глазах до тех пор, пока вы не сообщите, кто организатор заговора и кто ваши сообщники. Я велю им отрезать носы, уши, затем вырвать глаза — одному за другим. Мужчины будут кастрированы, а у женщин будут отрезаны груди. Затем я велю отрезать им руки, после — ноги.
Заключенные вскрикивали от отчаяния.
Оба писца, обязанностью которых было записывать признания заключенных, замерли от ужаса.
Маху велел привести родственников заключенных, которые непрерывно издавали душераздирающие крики. Все они, связанные, напуганные, не сомневались в неизбежности смерти.
У Ая в руке был кнут. Он стегал оголенные тела обвиняемых.
— Молчать! — кричал он. — Вас будут слушать, только когда вы будете отвечать на мои вопросы. Кто был организатором заговора?
Они оба медлили с ответом. Тогда один из охранников схватил старика, который был отцом одного из обвиняемых. Отец кричал своему сыну, чтобы тот пощадил их жизни.
И сын потерял сознание. Его привели в чувство струей холодной воды и пощечинами.
Этот заключенный все же заговорил.
Признания были короткими: оба обвиняемые были конюхами. У них был сообщник, но он сбежал. Охранники тут же бросились на его поиски. Военный, которого конюхи не знали, представился им как Хнумос, он пообещал каждому из них пять золотых колец за поджог конюшен и за то, чтобы в суете они бросили Начальника конюшен в огонь.
Ай покачал головой.
— Посадить их на кол! — приказал Маху.
Ай что-то прошептал начальнику охраны на ухо, и тот кивнул.
Столбы высотой в шесть локтей были установлены возле конюшен, восстановление которых уже началось.
К удивлению Итшана столбов оказалось четыре. А ведь были задержаны только два преступника. Анкесенамон, которой были известны результаты расследования, ввела его в курс дела.
После пожара гой ночью она больше не спала. Они с Мутнехмет были разбужены шумом и оставались настороже, пока Главный распорядитель церемоний Уадх Менех, трясясь всем своим немощным телом, не пришел к ним, дабы сообщить, что Начальник конюшен цел и невредим.
— Враг не дремлет, — мрачно заметила Мутнехмет.
Анкесенамон осыпала своего любовника нежностями, как никогда прежде: ведь на самом деле целью заговорщиков была она. Она это хорошо понимала. Любовник царицы был наиболее уязвимым из всех ее приближенных. Вновь она подумала о бегстве Меритатон и Неферхеру.
8
ОЧЕНЬ КОРОТКАЯ ЗАУПОКОЙНАЯ РЕЧЬ В ЧЕСТЬ ПРЕДАННОГО, НО БЕЗРАССУДНОГО КОМАНДИРА
Стоя во дворе казарм Мемфиса, Хоремхеб нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Вот уже почти полчаса он ждал появления бывшего начальника армейской разведки Хнумоса, отныне занимающегося, по крайней мере официально, хозяйственными делами в гарнизоне. Во время последней бури крыши протекли, и теперь их надо было срочно починить. Хоремхеб договорился с Хнумосом обсудить последствия бури утром, в восемь часов.
Обычно Хоремхеб не вникал в хозяйственные дела, но почему-то захотел воспользоваться случаем, чтобы проверить вместе с Хнумосом перекрытия в собственных жилых помещениях.
— Кто-нибудь видел Хнумоса? — спросил он одного из командиров.
— Нет, полководец. Обычно он приходит сюда в одно и то же время, но сегодня я его еще не видел.
Хоремхеб нахмурил брови. Если бы Хнумос заболел, то, разумеется, его бы предупредили об этом.
— Пошлите к нему кого-нибудь, — велел он.
Часом позже посланец возвратился, вид у него был растерянный.
— Полководец, Хнумоса увезли на рассвете со связанными руками четверо приехавших из Фив военных.
— Что?! — вскричал Хоремхеб, выпучив глаза.
— Это сообщила его супруга, вся в слезах. Она как раз собиралась отправиться к тебе, полагая, что это ты приказал его арестовать.
Лицо Хоремхеба стало необычного цвета — нечто среднее между цветом резеды и зрелого плода фиги.
В прихожей раздался женский голос.
— Кажется, это она, — сказал посланец. — Все-таки пришла.
— Приведи ее.
И действительно, вошла супруга Хнумоса. Следы слез были заметны на ее щеках. Едва завидев Хоремхеба, она бросилась к его ногам.
— Полководец, умоляю тебя, какую бы ошибку он ни совершил, я заверяю тебя, что этот человек предан тебе, как собака! Молю тебя, прости его!
Опешив, Хоремхеб попросил посетительницу подняться.
— Женщина, ну сама подумай: если бы я приказал арестовать твоего мужа, то, очевидно, не заставлял бы после этого разыскивать его в собственном доме!
Выражение страха на лице женщины сменило отчаяние.
— Но тогда… — пробормотала она.
— Ты сказала моему посланцу, что его арестовали четверо прибывших из Фив военных. Откуда ты знаешь, что они из Фив?
— Они сказали, что увозят его туда… И он кричал, что не хочет ехать в Фивы…
Хоремхеб с яростью стукнул кулаком по столу. Слетел и покатился по полу свиток папируса. Два находившихся в комнате младших командира слушали, остолбенев от изумления.
— В Фивы? — гремел Хоремхеб. — Почему ты считаешь, что я мог отправить твоего мужа в Фивы?
— Но… разве не ты посылал его туда на прошлой неделе? — допытывалась она.
Удивление Хоремхеба возросло.
— Я посылал его в Фивы?
— Он мне сказал, что едет туда выполнять твое задание. Он взял с собой пятнадцать золотых колец…
— Пятнадцать золотых колец?
Эта деталь была важна, так как было очевидно, что кольца предназначались для официальных расчетов, потому как все платежи осуществлялись исключительно через писцов.
— Где он их взял? — спросил Хоремхеб.
Этого никто не знал.
На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Стали слышны команды, отдаваемые младшим командиром, он обучал новобранцев во дворе, за казармами. Это были отборные новобранцы: берберы ценились наравне с ливийцами.
— Что это еще за история? — ворчливо произнес Хоремхеб. — А вы знали, что Хнумос ездил в Фивы на прошлой неделе? — спросил он у командиров.
— Он действительно мне говорил, что отправляется туда по твоему заданию, полководец, сказал, что ты его отпустил, — ответил один из них.
Женщина удовлетворенно кивнула. Хоремхеб покачал головой.
— Я ему не поручал никаких дел в Фивах. Он вам сказал, чем собирается там заниматься?
— Нет, полководец.
— А тебе? — спросил Хоремхеб женщину.
— Он никогда не рассказывает мне того, что касается службы.
Все стало проясняться: Хнумос ездил в столицу по собственной инициативе. Вероятно, он разработал тайный план, но этот план провалился, раз арестовывать его из Фив явились четверо военных.
Супруга Хнумоса еще больше встревожилась.
— Значит, он арестован по приказу царя! — воскликнула она. — Он в опасности! Я тебя умоляю…
— Не надо меня умолять! — гаркнул Хоремхеб. — Мне ничего не известно об этой истории, поэтому я ничего не могу для него сделать.
— Но что с ним произошло?
— Мне это неведомо.
Он нервно барабанил пальцами по столу.
— Один из вас должен отправиться в Фивы, чтобы узнать, по какой причине арестован Хнумос и какая судьба ему уготована. Мерикей, — обратился он к одному из командиров, — отправляйся к полководцу Нахтмину.
После восшествия Ая на трон Нахтмин стал главнокомандующим армии царства. Двоюродный брат Ая и, конечно же, член его клана, он был заклятым врагом Хоремхеба. Хоремхеб не мог больше оставаться в неведении, ведь могли счесть, что он причастен к тому, что совершил Хнумос.
Он вызвал писца и продиктовал ему следующее послание:
Досточтимый главнокомандующий армии, полководец Нахтмин, глава военного ведомства царства,
Этим утром четыре человека, скорее всего военные, посланные из Фив, арестовали в своем доме младшего командира Хнумоса, занимающегося хозяйственными делами в гарнизоне Мемфиса. Буду тебе обязан, если ты сообщишь моему посланцу, командиру Мерикею, причину ареста, так как я об этом не был уведомлен.
Выражаю тебе, досточтимый полководец, свое уважение, — он запнулся и добавил: — и повиновение, — но потом велел вычеркнуть это слово. — Прими пожелания благополучия и славы от полководца Хоремхеба, начальника гарнизона Мемфиса и главнокомандующего армии Нижней Земли.
Седьмой день месяца Шему первого года господства нашего горячо любимого царя Ая.
Горячо любимый царь Ай! Эти слова кололи ему глаза! Он приложил свою печать. Когда краска высохла, папирус был скручен, после чего его вручили командиру Мерикею.
После многократно повторенных просьб защитить ее супруга женщина удалилась. Хоремхеб остался один, снедаемый мрачными предчувствиями.
По прошествии трех дней командир Мерикей возвратился в гарнизон Мемфиса.
Представ перед Хоремхебом, он вытащил из сумки свиток и протянул его своему начальнику. Тот поднял на посланца вопрошающий взор. По одному только выражению лица командира он понял, что новости были плохими. Он развернул папирус.
Досточтимому Хоремхебу, начальнику гарнизона Мемфиса и главнокомандующему армии Нижней Земли.
Я принял твоего посланца командира Мерикея и описал ему устно причины, по которым младший командир Хнумос был арестован по моему приказу четырьмя военными из армейской разведки царства.
После очной ставки с тремя его сообщниками, которым он обещал расплатиться пятнадцатью золотыми кольцами, младший командир Хнумос признался в совершении самого подлого преступления против царского имущества и посягательстве на жизнь Начальника конюшен царя. Разбирательство проводилось под руководством царя. Хнумос приговорен к смерти и посажен на кол этим же утром, чему был свидетелем командир Мерикей.
Я возмущен тем, что один из твоих командиров оказался способен на такое вероломство, и я догадываюсь об истинных причинах этого преступления. Я приказываю тебе не допускать среди твоих командиров и солдат подобных настроений.
Я отправил с твоим посланцем двенадцать из пятнадцати золотых колец, выделенных из царской Казны на обеспечение всем необходимым твоего гарнизона и изъятых у преступников. Мои службы не нашли трех недостающих колец. Я требую навести порядок во вверенном тебе гарнизоне.
Одиннадцатый день месяца Шему первого года правления нашего горячо любимого царя Ая.
Ни приветствий, ни уважительного обращения… Хоремхеб поднял глаза на посланца.
— Он посадил на кол одного из моих командиров! — воскликнул он.
— Я был вынужден при этом присутствовать. Это было чудовищно. Я попытался добиться, чтобы эту казнь заменили на обезглавливание, как подобает командиру, — сказал Мерикей, извлекая из своей сумки двенадцать золотых колец и раскладывая их на столе перед начальником. — Но Нахтмин был непреклонен. Без сомнения, он выполнял приказ Ая.
— Что Хнумос натворил?
Мерикей сокрушенно покачал головой.
— Много чего, полководец. Он организовал поджог конюшен. Ущерб оказался значительным. Двое конюхов подтвердили, что пытались бросить Начальника конюшен в огонь. Но этот человек дал им отпор. В результате он схватил нападавших. Охранники разыскали третьего сообщника. Им устроили очную ставку с Хнумосом. Вчера утром они были посажены на кол на площадке перед конюшней.
Хоремхеб вспомнил свой разговор с Хнумосом, состоявшийся около двух недель назад. Теперь он разгадал план Хнумоса. Командир попытался устранить любовника царицы, чтобы лишить ее возможности произвести потомство, чего не способен сделать Ай. Хнумос приступил к выполнению плана, не предупредив об этом своего начальника. Неужели он это сделал для того, чтобы Хоремхебу не были предъявлены обвинения в случае, если заговор будет раскрыт? Или же он стремился к громкой славе, надеясь, что его план сработает? Но этого не произошло.
Хоремхеб пришел к заключению, что отныне следует лишать власти тех, кто способен стать потенциальным родителем наследника.
— Хнумос признался, что им двигало? — вдруг обеспокоенно спросил он.
Мерикей был ему предан, но он не входил в круг доверенных лиц и потому не знал обо всех его тайных планах.
— Да.
Хоремхеба пробрала дрожь.
— Приближенный к Нахтмину командир сообщил мне, что Хнумос заявил о своей ненависти к нерадивым фиванским военным, из-за которых армия царства терпела поражения, покрывая себя позором. Он хотел уничтожить конюшни, которые были предметом гордости военных, считал, что те не заслуживали таких лошадей.
Хоремхеб перевел дух. Хнумос держал язык за зубами даже перед лицом смерти. Оставалось узнать, попались ли на эту удочку Ай, Маху, Нахтмин и другие. Они прекрасно знали, что, как бывший начальник армейской разведки Нижней Земли, Хнумос прекрасно мог отличить лошадей царя от тех, что принадлежали армии. Они догадались об истинных мотивах этого заговора. Нахтмин прямо заявил: «Я догадываюсь об истинных причинах этого преступления».
— Нахтмин был очень разгневан, — снова заговорил Мерикей, не отрывая взгляда от своего начальника. — Странно, какая муха укусила Хнумоса?
Неужели Мерикей сомневался в правдивости своего казненного товарища? Это было вполне возможно, так как многие военные в Мемфисе подозревали о существовании противоречий между полководцем и царем. И Хнумос поступил неосторожно, рассказав, что едет в Фивы по заданию своего начальника.
Хоремхеб покачал головой.
— Мне тоже не известно, что подтолкнуло Хнумоса на это. Но в результате мы потеряли превосходного командира.
Это была единственная заупокойная речь в честь командира Хнумоса. Они не раз пировали вместе, опустошили много кувшинов вина и волочились за многими девушками, но теперь Хнумос был мертв. Как заметил Тхуту, защита сильных мира сего — дело бесполезное и рискованное.
9
ЦАРИЦА ПОДЫСКИВАЕТ ЦАРЯ
Когда страсти, вызванные пожаром, улеглись, причина его стала явной, подобно пятнам плесени, которые проступают на стенах, похожие на раздавленных страшилищ. Избавиться от них можно, только заново отштукатурив стену, а для укрепления династии необходимо было царское потомство.
Неожиданно для себя Анкесенамон проявила заботу о династии. Она сделала все что могла, стараясь забеременеть. Теперь она понимала, что даже ребенка мужского пола будет недостаточно, чтобы защитить династию от посягательств Хоремхеба, — тот попытается захватить трон сразу же после смерти Ая. Надо было выдать замуж своих сестер, царевен.
И мужьями должны стать сильные мужчины.
Стремление найти наиболее подходящих кандидатов занимало ее полностью, первый раз в жизни Анкесенамон не волновал ее внешний вид, душевное состояние, разговоры о румянах и слабительных средствах, размышления относительно гардероба и сплетен придворных дам.
Нужен был такой человек, который одними только своими достоинствами, не обладая царской властью, смог бы противостоять сильным мира сего, и чьего единственного взгляда было бы достаточно, чтобы подчинить себе верхушку знати и верховных жрецов.
Она попросила Ая о встрече. Беседовали они в царском кабинете, Анкесенамон попала туда впервые после смерти Тутанхамона. Пришлось подавить тяжелые воспоминания. Ай ничего там не изменил, только статую покойного царя заменил на свою. Можно было подумать, что с минуты на минуту появится Тутанхамон, хрупкий, с серьезным выражением лица, и сядет в одно из находившихся в кабинете роскошных кресел.
В кабинете был Шабака. Он низко поклонился царице, придвинул ей кресло и по едва заметному знаку своего хозяина удалился.