— Вышел погулять, — сказал Джеймс.
— На двадцать шесть часов?
— Ну...
— Ложись спать, Джеймс. Утром разберемся.
После «Херувима», «Небраска» показалась Джеймсу еще тоскливее, чем раньше. Он на цыпочках вошел к себе в комнату, но Кайл всё-таки проснулся.
— Здорово, Эйнштейн, — сказал Кайл. — Где пропадал?
— Спи дальше, — недовольно проворчал Джеймс.
— Слыхал о твоих похождениях в баре. Ставлю десять против одного, что тебя подставили.
Джеймс брызнул в нос каким-то обезболивающим препаратом, который ему дали в «Херувиме», и начал раздеваться.
— Нельзя сказать, что ты меня не предупреждал, — сказал он.
— Винс ходит злой как собака. Он считает, что ты его заложил, и теперь тебя переводят в другой детдом, чтобы защитить от него.
— Никого я не закладывал, — досадливо сказал Джеймс. — А с ним я еще поквитаюсь...
— Лучше не связывайся, Джеймс. Дай ему только предлог, и он тебя замочит.
* * *
Джеймса разбудила Рейчел.
— Что ты тут делаешь, Джеймс?! Уже половина одиннадцатого! Тебе давно пора быть в школе...
Джеймс сел и протер глаза. До носа невозможно было дотронуться. Хорошо, хоть головная боль прошла.
— Я вчера лег спать в три утра.
— Не рановато ли тебе слоняться по ночным клубам?
— Нет, я...
Джеймс никак не мог придумать приличного предлога, почему он вернулся так поздно.
— Надевай школьную форму и будь готов через двадцать минут.
— Я устал.
— А кто виноват?
— Я болен. — Джеймс показал на нос.
— Подрался, поди?
— Нет.
— Тогда что случилось?
— Наверно, уснул в неудобной позе.
Рейчел рассмеялась.
— Джеймс, в свое время я слышала немало оправданий, но никто еще не пытался объяснить опухший нос и синяк под глазом тем, что уснул в неудобной позе.
— У меня что, синяк?
— Фингал будь здоров.
Джеймс ощупал ноющую щеку. Он всегда хотел получить финик; с ними выглядишь так круто!
— Можно мне к врачу? — с надеждой спросил он.
— Здесь у нас нет врача. А в Вестроудской школе есть.
— Рейчел, пожалуйста, разреши мне сегодня не ходить в школу! Я чувствую себя ужасно.
— Ты здесь уже три недели, Джеймс. За это время тебя вызывали в полицию, арестовали за кражу пива, мы получили жалобу из школы на твое поведение в классе, а в довершение всего ты исчез на полтора дня. Мы здесь весьма терпеливы, но всему есть предел. Надевай форму. А если хочешь жаловаться, иди к директору.
Джеймс складывал книги в рюкзак, когда в комнату вошла Дженнифер Митчум.
— Ты не слишком устал для школы, Джеймс?
— Рейчел меня заставляет идти.
Дженнифер заперла за собой дверь и села на кровать Кайла.
— Эти тесты очень изматывают, правда?
— Что?!
— Я знаю, где ты был, Джеймс. Это я тебя рекомендовала...
— Последнее, что я помню, это как поднялся к вам в кабинет. Это вы сделали мне укол, чтобы я спал?
Дженнифер улыбнулась.
— Признаю свою вину. Итак, что ты думаешь о поступлении в «Херувим»?
— Там намного круче, чем здесь. Я не вижу причин отказываться.
— Это фантастическая возможность. Мне там очень нравилось.
— Вы были в «Херувиме»? — удивился Джеймс.
— Давным-давно. Мои родители погибли в автокатастрофе. Меня взяли прямо из детдома, как и тебя.
— Вы шпионили и всё такое?
— Двадцать четыре задания. Успела заработать черную футболку.
— Что это значит? — спросил Джеймс.
— Ты заметил, что все ребята в «Херувиме» носят футболки разных цветов?
— Да. Со мной никто не разговаривал, потому что я был в оранжевой.
— Оранжевые футболки — это для гостей. Чтобы поговорить с гостем, надо иметь специальное разрешение от Мака. Красные футболки носят малыши, которые учатся в школе «Херувим». Когда им исполняется десять, они могут пройти базовый курс и стать агентами, если захотят. Курсанты ходят в голубых футболках. Когда ты становишься полноправным агентом, тебе выдают серую футболку. После этого можно «потемнеть»: за успешное выполнение заданий тебя награждают темно синей футболкой. А птицы высокого полета получают право на черную футболку. Для этого нужно выполнить много заданий.
— Много, это сколько?
— Может, три или четыре особенно сложных задания, может, десять. Решает Мак. Последняя футболка — белая. В них ходит персонал и старушки вроде меня.
— Значит, вы всё еще работаете на «Херувим»? — спросил Джеймс.
— Нет, я работаю на Кэмденский городской совет, но, когда вижу человека вроде тебя, то даю рекомендацию. Однако прежде чем ты примешь окончательное решение, хочу тебя кое о чём предупредить.
— О чём?
— Жить в лагере нелегко, особенно поначалу. Придется многому научиться, а «Херувиму» нужно, чтобы ты усвоил эти навыки и сумел применить их прежде, чем станешь взрослым. Тебе будет казаться, что у всех остальных получается лучше, чем у тебя. Как ты думаешь, справишься?
— Хочу попробовать, — ответил Джеймс — Когда меня позавчера вечером арестовали, полицейский сказал, что парни вроде меня всегда кончают в тюрьме. Это мне совсем не понравилось. Он говорил, что так всегда и бывает. Я не хочу ничего плохого, но почему-то всегда попадаю в беду.
— Ты хочешь подумать еще немного или я могу позвонить в «Херувим» и сказать, что ты согласен?
— Да о чём тут думать? — сказал Джеймс.
* * *
За Джеймсом должны были приехать в три, и у него еще оставалась целая куча времени на сборы. Было немного жаль Кайла. Он неплохой парень и заслуживает большего, чем убогая комнатенка в «Небраске» и три фунта в неделю на карманные расходы. Джеймс вытащил из пачки две пятидесятифунтовые банкноты и положил Кайлу под подушку. Потом нацарапал записку:
«Кайл!
Ты настоящий друг. Я переезжаю в другой детдом.
Джеймс.»
И тут в дверях появился сам Кайл. Джеймс даже перепугался: он совершенно не умел придумывать объяснений.
— Во сколько за нами приезжают?
— Что?! — не понял Джеймс.
— Что слышал. В котором часу автобус до «Херувима»?
— Тебя тоже завербовали?!
— Когда мне было восемь лет.
— Ничего не понимаю, — признался Джеймс.
Кайл принялся выгребать вещи из своего шкафа.
— Четыре месяца назад я был на задании в Карибском море. Я взял в руки одну вещь, которую брать было нельзя, и положил ее не на то место. Это заметили те кому не надо, заподозрили неладное и скрылись. Куда — никто не знает. Два года работы дюжины взрослых агентов пошли коту под хвост. И всё из-за меня!
— И как это связано с твоим появлением здесь?
— Когда я вернулся в «Херувим», то, понятно, оказался не на лучшем счету, вот меня и послали на задание по вербовке новичков.
— Сюда?
— Вот именно, Джейми. Я застрял в этой дыре, подыскивая для «Херувима» новых ребят. Дженнифер прочитала твою школьную характеристику и решила, что ты именно тот, кто нам нужен. Она сделала так, чтобы тебя поселили в этой комнате и я смог бы оценить тебя.
— Значит, всё, что ты рассказывал мне о родителях, было враньем?
Кайл улыбнулся.
— Прости, брехня на сто процентов... Ты, кажется, хотел отомстить Винсу. У тебя есть план?
— Ты же советовал держаться от него подальше.
— Я его терпеть не могу, — сказал Кайл. — Он жил у приемных родителей и повздорил с семилетним малышом. Сбросил мальчишку с крыши и сломал ему позвоночник. Парень всю жизнь проведет в инвалидной коляске...
— Господи!
— Знаешь, где держат песок для детской песочницы? — спросил Кайл.
— Под лестницей.
— Сходи, принеси два мешка. Я буду ждать в комнате Винса.
— Она заперта, — сказал Джеймс.
— Ничего, как-нибудь справлюсь.
Отдуваясь и обливаясь потом, Джеймс затащил наверх два мешка песка. Кайл успел вскрыть замок и уже был в комнате.
— Я считал тебя неряхой, пока не увидел этого, — сказал Кайл.
Винс и его младший брат Пол были не сильны в домашнем хозяйстве. Повсюду были раскиданы грязные шмотки, журналы и компакт-диски.
— Нормальная мальчишеская спальня, — сказал Джеймс.
— Такой она останется недолго. Давай, рассыпай везде песок, а я поищу чего-нибудь жидкого.
Джеймс посыпал песком кровати, шкафы и стол Кайл притащил из кухни большие бутылки пепси. Они потрясли бутылки, так что газ вышиб пробки. Когда работа была закончена, комната утопала в вязкой бурой слякоти.
— Хотел бы я посмотреть на его рожу, — рассмеялся Джеймс.
— К тому времени мы будем уже далеко. Хочешь поглядеть, что у него в шкафчике?
Кайл достал из кармана какую-то штуковину.
— Что это такое? — спросил Джеймс.
— Универсальная отмычка. Справляется почти с любым замком. Тебя научат ею пользоваться в базовом курсе.
— Круто! — восхитился Джеймс.
Кайл сунул отмычку в замок на шкафчике Винса и крутил ее, пока металлическая дверца не распахнулась.