Попозже, когда холод усилился, женщины принесли в церковь одеяла. Калл завернулся в одно из них как можно плотнее, но спать не стал. Из приоткрытой двери церкви он видел Гаса Маккрае, оживленно о чем-то беседующего с Верзилой Биллом Колеманом и Длинноногим Уэллейсом. Без сомнения, Гас согрелся и наелся и теперь рассказывает всякие байки о своих похождениях, когда он плавал на речном суденышке; или же треплется о том, что как только вернется в Остин, побежит жениться на той продавщице по фамилии Форсайт. Матильда присела и уснула, уронив голову на грудь. Калл вспомнил, что обошелся с ней грубо, не ответив как следует на ее вопросы. Он никак не мог взять в толк, почему у женщин возникает необходимость задавать множество вопросов. Сам он предпочитал не вмешиваться в чужие дела — пусть все идет своим чередом, а действовать надо только при благоприятных обстоятельствах.
Наконец, когда Матильда крепко уснула, он встал и вышел из церкви, но не для того, чтобы погреться — старики поддерживали огонь в костре, — а просто послушать, что там плетет Гас Маккрае. Верзила Билл опять поднес ладони к губам и изобразил, будто играет на губной гармошке, а сам насвистывал мотивчик сквозь зубы. Длинноногий Уэллейс пошел спать и присел, опершись спиной о стену церкви. Несколько стариков смотрели во все глаза на Гаса, будто он явился из другого мира, и им таких пришельцев на их веку видеть еще не приходилось. Неподалеку от костра стояли несколько женщин, завернувшись в тяжелые платки.
— Привет, Вудроу! Ты что, совсем замерз или захотел послушать, как Верзила Билл свистит сквозь пальцы? — приветствовал его Гас.
— Я пришел отодрать тебя как следует, если ты не заткнешь свою пасть, — ответил Калл, — Ты орешь так громко, что не даешь никому заснуть в этом поселке.
— Заткни уши, если считаешь, что я разговариваю слишком громко, — окрысился Гас.
Но тем не менее он подвинулся, и Калл присел около костра. Яркий огонь благотворно подействовал на его больные ноги. Довольно скоро он наклонился вперед и немного задремал. Гас Маккрае продолжал что-то плести про свои приключения на речном пароходике.
7
Рано утром, когда морозец еще прихватывал кукурузные поля и ветки кустарников чапараля, капитан Салазар занялся заготовками продовольствия и средствами передвижения для своего поредевшего отрядика на следующий переход. Лошадей в селении не оказалось, но нашлись два мула, одного из которых Салазар реквизировал для перевозки провианта. Из церквушки вышли техасцы, хмурясь от ярких лучей солнца. Им выдали кофе и по кусочку козьего сыра. Они перекусили и собрались в путь.
— Не терпится мне взглянуть на Эль-Пасо, — промолвил Длинноногий. — С противоположной стороны мы не сумели попасть в него, теперь же, двигаясь с севера, может, и попадем.
— Да, попадете, — заверил капитан Салазар. — А оттуда, думаю, вас переправят в город Мехико. Там есть озеро со множеством островов, а фрукты сладкие-пресладкие — во всяком случае мне так говорили.
Жители Лас-Паломаса проследили, чтобы никто из отряда — ни техасцы, ни мексиканцы — не остались голодными, отправляясь в поход на юг. до Эль-Пасо. Они знали, что группа пойдет по берегу реки, где стоят несколько селений, в которых можно раздобыть провизию, но тем не менее на мула нагрузили столько продуктов, что того не было видно из-под мешков и кулей. Некоторые техасцы даже прихватили с собой одеяла, чтобы укрываться холодными ночами.
Капитан Салазар уже приготовился выводить отряд из деревни, как откуда-то с юга послышалось ржание и фырканье лошадей.
— Не индейцы ли? — всполошился Гас.
Наевшись как следует и погревшись ночью у костра, он почувствовал себя более уверенно и не ожидал уже неминуемой гибели, но понимал, что они все еще находятся на землях, контролируемых апачами. Он не забыл, что говорили деревенские жители по поводу угнанных в рабство детей.
Капитан Салазар внимательно прислушался, а затем проговорил:
— Нет, не индейцы. Это мексиканские кавалеристы.
— Кавалерия довольно многочисленная, — заметил Гас. — Может, это американское войско спешит нам на помощь?
— Боюсь, сеньор, вы ошибаетесь, — решил Салазар. — Это приближается мексиканская армия, чтобы сопроводить вас до Эль-Пасо.
Жители селения встревожились — они не привыкли, чтобы к ним так часто заходили солдаты — уже дважды за последние два дня. Кое-кто из женщин поспешил спрятаться в маленьких домишках. Мужчины же, по большей части пожилые и старики, остались стоять на месте.
Через несколько минут на улице показалась колонна всадников. Всего насчитывалось примерно сорок кавалеристов. Ехавшие верхом солдаты были одеты в новенькую форму, вооружены саблями, ружьями и пистолетами. Колонну возглавлял низенький человек в нарядном военном мундире с блестящими нашивками и галунами на нем. Яркие лучи солнца отражались от сверкающих сабельных ножен.
Рядом с кавалеристами вышагивали несколько человек, таких черных, что Калл не смог разобрать, кто они такие — мексиканцы или индейцы. Они не казались уставшими.
Мексиканские солдаты из отряда Салазара пришли в замешательство. Их форма истрепалась и перепачкалась, некоторые были вообще без мундиров, закутанные в одеяла, которые отдали им жители Лас-Паломаса. Они припомнили, что, когда выходили из Санта-Фе, чтобы ловить техасцев, их одели в такую же нарядную форму, как у приближающихся кавалеристов. Теперь же, в сравнении с солдатами с юга, они выглядели нищими оборванцами и понимали это.
Низенький всадник с яркими нашивками на мундире подъехал прямо к капитану Салазару и остановился около него. У него были тоненькие усики с завитушками на концах.
— Вы капитан Салазар? — спросил кавалерист.
— Так точно, майор, — отрапортовал Салазар.
— Я майор Ларош, — представился низенький кавалерист. — А почему эти люди не связаны?
Майор поглядел на техасцев с холодным презрением — от одного лишь его тона Калл закипел от злости.
Гас, увидев майора, весьма удивился — тот был белым и совсем не походил на мексиканца.
Капитан Салазар, похоже, приуныл.
— Я проделал с этими людьми длинный путь, майор, — объяснил он. — Вместе мы прошли по Пустыне смерти. А не связаны они лишь потому, что знают, я пристрелю каждого при попытке к бегству.
Лицо майора Лароша не смягчилось, ни один мускул не дрогнул.
— Может, вы и станете стрелять в них, но попадете ли — в этом весь вопрос, — сказал он. — Думаю, что попасть в них легче, когда они связаны — и не только я один так считаю.
Капитан Салазар посмотрел на майора, ожидая, что тот еще скажет.
— Они военнопленные, — заявил майор. — А пленные должны быть связаны. А затем их нужно поставить к стенке и расстрелять. Так мы поступали с пленниками во Франции.
Майор посмотрел на негров, быстро идущих сбоку от лошадей, и что-то сказал им — один из них подбежал к навьюченному мулу и вернулся с кипой сыромятных ремней.
— Свяжи вот того первым, — приказал майор негру и показал на Длинноногого. — А потом того, который перевернул коляску генерала. Кстати, где он?
Салазар махнул рукой на Калла, и к тому сразу же подскочили двое чернокожих с ремнями в руках.
Длинноногий протянул вперед обе руки, чтобы их связали, а Калл не двигался. Он весь напрягся, приготовившись драться с неграми, но тут Длинноногий и Салазар принялись уговаривать его.
— Пусть их, Вудроу, — увещевал его Длинноногий. — Майор намерен расстрелять нас всех на месте, и сейчас как раз прекрасное утро для такой экзекуции.
— Да, он прав, — подтвердил Салазар.
Калл с трудом овладел собой. Он протянул руки, и один из чернокожих крепко связал их у запястий сыромятными ремнями. Не прошло и нескольких минут, как все техасцы оказались связанными таким же образом.
— Может, их еще и в кандалы заковать? — с издевкой в голосе предложил Салазар. — Как вам, должно быть, известно, техасцы ведут себя довольно буйно.
Майор Ларош не обратил внимания на язвительное замечание капитана.
— А где же остальные солдаты из вашего отряда, капитан? — спросил майор.
— Они мертвы, — ответил тот. — Апачи преследовали нас на всем пути по Пустыне смерти. Некоторых убили. Потом двоих растерзал медведь. А шестеро умерли голодной смертью.
— Но когда вы уходили из Санта-Фе, у вас были лошади. Куда они делись? — вопрошал майор.
— Некоторые подохли, а других украли апачи, — признался Салазар.
— Думаю, вам, капитан, лучше возвращаться домой, — произнес майор. — Ваш непосредственный начальник захочет узнать, почему вы потеряли половину солдат и всех лошадей. Мне говорили, что провиант у вас достаточно и никто голодать не станет.
— Генерала Димазио убил Гомес, майор, — напомнил Салазар. — Убил он также и полковника Кобба, командира, который привел сюда этих техасцев. Гомес — причина того, что я потерял солдат и лошадей.
Майор Ларош подкрутил кончики своих усов.
— Ни один офицер мексиканской армии не допустит, чтобы его побил дикарь, — произнес он. — Когда-нибудь мне, может, и позволят организовать поимку этого пресловутого Гомеса. И когда я его поймаю, я наброшу ему на шею петлю и повешу на главной площади Санта-Фе.
— Не поймать тебе его никогда, — проговорил Калл.
Майор Ларош искоса метнул на него взгляд.
— Нет ли кузнеца в этом селении? — спросил он.
Никто ему не ответил. Местные жители потупили взоры.
— Очень хорошо, — сказал майор. — Если бы объявился кузнец, я заковал бы этого грубияна в цепи. Но ждать мы не можем. Заверяю, что когда доберемся до Лас-Крусеса, я прослежу, чтобы тебя заковали в кандалы, которых ты заслуживаешь.
Салазар не тронулся с места.
— Майор, — произнес он. — У меня нет лошадей. Нужно ли мне идти в Санта-Фе пешком? Я как-никак капитан мексиканской армии.
— Были капитаном, а теперь разжалованы, — ответил майор Ларош. — Сюда пришли пешком и обратно будете добираться на своих двоих.
— Как? Совсем один? — встревожился Салазар.
— Нет, можете забрать своих солдат, — распорядился майор. — Они мне не нужны — от них мерзко воняет. На вашем месте я увел бы их на реку, чтобы они помылись, прежде чем отправиться в путь.
— У нас мало патронов, — продолжал Салазар. — Если мы пойдем без лошадей, да еще без боеприпасов, Гомес нас всех поубивает.
Из церквушки вышел священник. Он скрестил на груда руки и стоял в ожидании.
— Попросите священника, чтобы он помолился за вас, — с издевкой в голосе произнес майор Ларош. — Если он стоящий священник, его молитва, может, и окажется лучше всяких пуль и лошадей.
— Может, и окажется. Но я все же предпочел бы пули и лошадей, — настаивал Салазар.
Майор Ларош ничего не ответил. Он уже повернул свою лошадь.
Техасцев согнали в центр колонны кавалеристов, следующие позади всадники обнажили сабли и держали их наготове, положив поперек седел. Капитан и его оборванные солдаты стояли на улице и смотрели, как уходят кавалеристы.
— Прощайте, капитан, на вашем месте я бы вечером ушел, — посоветовал Длинноногий. — Если станете придерживаться берега реки и идти по ночам, то, может, и дойдете.
Техасцы в последний раз взглянули на капитана, который захватил их в плен, и на немногих оставшихся в живых мексиканских солдат, с которыми они дошли до этого селения. На прощание времени не оставалось, сзади их теснили кавалеристы с саблями наголо.
Матильду Робертс не связывали. Проходя по улице Лас-Паломаса, она приблизилась к капитану Салазару.
— Адиос, капитан, — попрощалась она. — Мужчина ты вообще-то неплохой. Надеюсь, вернешься домой живой.
Салазар кивнул, но ничего не сказал. Он и его солдаты стояли и молча смотрели, как техасцы двинулись на юг из Лас-Паломаса.
8
Майор Ларош не делал никаких скидок на усталость. К полудню техасцы уже вымотались и не могли сохранять темп движения. На отдых майор отпустил не более десяти минут, на обед выдали по пригоршне кукурузных зерен. Нагруженный на мула провиант, который жители Лас-Паломаса собрали для пленных, теперь стал собственностью мексиканской кавалерии. Техасцы не успели отдохнуть, как поход возобновился. Пока они дожевывали твердые кукурузные зерна, мексиканские кавалеристы уплетали козий сыр, переданный техасцам жительницами Лас-Паломаса.
Гас недоумевал, почему командовать эскадроном мексиканской кавалерии назначили француза.
— Почему же французы воюют вместе с мексиканцами? — спрашивал он. — Я знаю многих французов из Нового Орлеана, но не знал, что они поселились даже в Мексике.
— Думаю, они нанялись в мексиканскую армию за деньги, — объяснил Длинноногий. — Я за всю свою службу так и не сколотил никакого капитала — деньги по большей части уплывали на всякие развлечения, но немало уходило и на содержание.
— Я служу вообще не из-за денег, — заметил Калл. — Конечно, приходится зарабатывать на жизнь, но сражаюсь я по другим причинам.
— По каким же? — поинтересовался Гас.
Калл не ответил. Он не хотел, чтобы его компаньон задавал вопросы, и сожалел, что вообще заговорил об этом.
— Ты что? Разве не слышал? Я спросил тебя, по каким причинам? — не унимался Гас.
— Вудроу не знает, почему и за что он сражается, — ответила за него Матильда. — Не знает он и зачем перевернул тогда коляску, за что его исхлестали плетьми. А мой Чад не знал, зачем он странствовал — просто по природе своей он был таким странником. А Вудроу по природе драчун и забияка.
— Сражаться вообше-то можно, — высказался Длинноногий. — Но есть время, удобное для сражения, а есть и неподходящее. Сейчас вот мы связаны по рукам и ногам и к тому же безоружны. Так что время для сражения никак не подходит.
Они шагали весь оставшийся день и большую часть вечера, который выдался довольно холодным. Калл шел вместе со всеми, хотя у него вновь разболелась нога. Майор Ларош выслал вперед негров разведать дорогу. Сам он на пленников не оглядывался. Они видели, как он время от времени вскидывал руку и подкручивал усы.
Утром небольшие лужи около реки покрылись тоненьким ледком. Пленникам выдали по чашке кофе; пока они пили, майор Ларош построил своих солдат в шеренгу и поехал вдоль строя, внимательно оглядывая каждого. То и дело он указывал на всякие мелкие нарушения — то лямка подпруги неправильно закреплена, то мундир не застегнут на все пуговицы, то ножны сабли не надраены до зеркального блеска. Те, у кого он нашел нарушения, немедленно выходили из строя и принимались устранять недостатки, а майор лично следил за ними.
Закончив осмотр своего эскадрона, майор поехал осматривать и техасцев. Они знали, что одеты в тряпье и покрылись грязью, но когда майор посмотрел на них придирчивым взглядом, они почувствовали себя еще более грязными и оборванными. Майор заметил, как Верзила Билл Колеман принялся ожесточенно чесаться — большинство рейнджеров давно уже завшивели.
— Джентльмены, — обратился к ним майор, — вам нужна баня. В Эль-Пасо мы устроим вам великолепную церемонию приема. Там мы будем находиться целых четыре дня. А сейчас я намерен развязать вас, чтобы вы смогли вымыться. Здесь течет прекрасная река — почему бы не искупаться в ней? Если станете купаться каждый день, пока не прибудем в пункт нашего назначения, то, возможно, будете иметь приличный вид, когда начнется церемония в вашу честь.
— А что это будет за церемония, майор? — поинтересовался Длинноногий.
— Пусть она станет сюрпризом для вас, — ответил майор Ларош без тени улыбки на лице.
Гасу очень не понравилась манера майора Лароша говорить — резко и с издевкой в голосе. Гас не видел причин, почему французу, да и вообще любому другому, так уж необходимо вести речь таким лающим тоном. Более медленную и не столь резкую манеру разговора было бы значительно легче воспринимать, особенно холодным утром, когда надо приложить столько усилий, чтобы хоть чуть-чуть согреться.
— Я собираюсь развязать вас, чтобы вы вымылись, — повторил майор. — Снимайте грязную одежду — мы ее сожжем.