Я покачал головой:
— Озверела? Да вы шутите… Эй! — я едва успел увернуться, когда мимо моей головы просвистел шар для боулинга и запрыгал по траве.
— Можешь обратно кинуть? — крикнул кто-то. Обернувшись, я увидел, что ко мне бегут мальчик и девочка. — Кинь обратно, а? Мы играем в «вышибалы».
— Вы что же, по людям шаром для боулинга лупите?! — воскликнул я.
Оба пожали плечами.
— Это не мы виноваты, это миссис Мааарг, — сказала девочка.
— «Вышибалы» с шаром для боулинга — ее любимая игра, — добавил мальчик. — Не будем играть — понизит в таблице. — Он подобрал мяч и обеими руками прижал к груди.
— Да вы что, все тут сговорились?
Девочка пристально посмотрела на меня.
— Новичок?
Я кивнул:
— Только что приехал.
— Ты все поймешь, — сказала она.
Мальчик пошатывался под тяжестью шара.
— Хочешь, поиграем? Не так уж это и больно… пока шаром не засветят.
— Э… пойду-ка я отсюда, — ответил я.
Повернулся и поспешил к служебному зданию. Оттуда мне навстречу вывалился щуплый мальчуган с курчавыми волосами. Клочья растерзанной футболки свисали с узких плеч.
Он поймал мой взгляд.
— Миссис Мааарг сегодня не в духе, — пояснил он. Он придержал для меня дверь, а когда я зашел, бросил вслед: — Удачи.
Я шел по узкому коридору, пока не достиг кабинета, на двери которого огромными буквами было выведено по трафарету: УЧИТЕЛЬНИЦА.
Я набрал полную грудь воздуха, расправил плечи. Напрягся всем телом.
Буду агрессивен.
Пришел, увидел, победил.
Я постучался. Ответа ждать не стал. Распахнул дверь и вошел.
За столом восседала колоссальная тетя размером с грузовик, одетая в свободное красное платье. На голове ее красовалась высоченная прическа.
Мой взгляд остановился на ее могучих ручищах, каждая из которых могла бы потягаться размером с бейсбольной перчаткой. Она сложила их на крышке стола. Длиннющие ногти, выкрашенные черным лаком, загибались, точно звериные когти.
А еще… а еще… на ней была самая безобразная маска монстра из всех, что мне доводилось видеть. Глаза навыкате, на щеках — огромные бородавки, и звериная пасть, нашпигованная рядами острейших зубов.
Такое страшилище не в каждой карнавальной лавке увидишь! Интересно, где она ее раздобыла? Но тратить время на расспросы я не стал.
Мне хотелось щегольнуть перед ней своею отвагой. Мне хотелось, чтобы первым ее впечатлением от знакомства с Томми Фарелли было: «Ого, да этот малый — настоящий ПОБЕДИТЕЛЬ!
Так что я собрал всю свою волю в кулак, подошел к столу и крикнул:
— В жизни не видел такой убогой маски! Думаете, это хоть кого-то обманет?
Вскинул обе руки, ухватился руками за щеки маски и потянул ее с лица миссис Мааарг.
10
— О нееееееет! — в ужасе простонал я, когда пальцы погрузились в теплую кожу.
Это была не маска. Я не сумел найти краев маски… потому что вцепился в ее настоящее лицо!
А миссис Мааарг как завизжит:
— Ты мне делаешь больно!
Ахнув от ужаса, я с огромным трудом заставил себя разжать пальцы. И пятился, пока не уперся спиной в стену.
Сердце колотилось так, что я не мог дышать. Я чувствовал, как лицо наливается жаром, и знал, что покраснел до корней волос. Я все еще чувствовал на пальцах сырые, мясистые складки этой мерзкой рожи.
— Эт-то ваше н-настоящее лицо… — Никогда прежде я не слышал у себя такого тоненького, дрожащего голоска. — Я… я… я…
Она выпучила круглые глаза-луковицы. Она щелкнула острыми зубами. Она вскочила на ноги — такая тяжелая, что вся комната содрогнулась.
Она раскинула руки-окорока, стиснула пальцы в огромные кулаки и с шумом выдохнула; запахло так, будто в комнате разгрузили мусоровоз. Щеки свисали по бокам рычащей пасти, как сырое тесто.
Она вперилась в меня немигающим взглядом. Цветом ее глаза напоминали болотную грязь.
— Ты новичок? Томми Фарелли?
— Д-да, — только и смог пискнуть я и еще сильнее вжался в стену.
— Кто-то тебя подучил?! — прогремела она. От ее зычного рева окна кабинета задребезжали. — Тебя кто-нибудь надоумил?!
— Н-нет, — честно признался я.
— Прискорбно. — Она облизала печеночного цвета губы огромным как у коровы, розовым языком. — Хорошенькое впечатление ты произвел на Учительницу!
Я понурился:
— Простите.
— Победители не извиняются, — отрезала она.
— Простите, — повторил я. — Понимаете, я… не поверил, когда мне говорили, что вы — чудовище.
— Ты что же, в монстров не веришь?! — взревела она.
На меня накатил еще один порыв теплого, смердящего помоями воздуха.
— Ну… теперь верю, — произнес я дрожащим шепотом.
Миссис Мааарг поскребла острыми когтями бородавчатую щеку и прищурилась:
— Говорил тебе кто-нибудь, что я придонный едок?
Я сглотнул.
— Простите, — сказал я, — но что это значит?
— Я питаюсь теми, кто окажется на дне моей таблицы, — ответила она и зашагала ко мне — ЧМОК-ЧМОК-ЧМОК.
Я посмотрел вниз и увидел, что она босиком. Похожие на бугристые подушки ноги оставляли на полу влажные отпечатки.
— Мою таблицу ты еще увидишь, — прорычала она. — Но знаешь что? Ты уже там, Томми. Ты уже на дне. — Она растянула рот в ухмылке, отчего ее рыхлые щеки затряслись. — Ты для меня все равно, что завтрак.
Этого быть не может, подумал я.
Это одна из историй, в которых герой просыпается и обнаруживает, что все было кошмарным сном.
Но я понимал, что никакой это не кошмарный сон. Такое страшилище и во сне не увидишь! И потом, во сне ведь не бывает такой вонищи, правда?
Воображение у меня хорошее. Но не настолько же!
Я по стеночке заскользил к двери. Колени тряслись так, что, казалось, вот-вот упаду. Все, о чем я мечтал — поскорее улизнуть.
Но миссис Мааарг метнулась вперед и загородила дверь.
— Тебя не отпускали, волчонок, — прорычала она. — Ты должен понести наказание.
— Наказание? — прошептал я.
Она кивнула:
— За посягательство на учительское лицо.
— Н-но я же п-п-попросил прощения…
— Прости, дружок, но этого недостаточно.
И тут я увидел у нее в руке огромную серебряную ложку. Ума не приложу, откуда она ее достала. Тем не менее, теперь она помахивала ею у меня перед носом.
— Ну-с, Томми, прочисти-ка мне нос.
— Что?! — я уставился на ложку. Она была большущая. Больше столовой. Такой мама разминала картошку в пюре.
Потом я перевел взгляд на ее огромные ноздри. Они зияли у нее на лице, как две пещеры.
Миссис Мааарг сунула ложку мне в руку.
— Бери ложку, волчонок. Живо. Прочисти мне нос как следует.
Я почувствовал, как желудок выворачивается наизнанку. Я подумал, что сейчас меня вырвет.
— Быстро прочистил мне нос.
Я стиснул ложку в руке и уставился во мрак ее ноздрей. Рука дрожала. Желудок вновь скрутило.
Смогу ли я?
11
Я не мог ни вздохнуть, ни охнуть. Трясущейся рукой я поднял ложку к ее носу.
— Прочищай. Прочищай, кому говорят! — рявкнула она.
В недрах ее ноздрей скопились сгустки зеленой слизи. Глубоко-глубоко. Я заставил себя поднять ложку повыше…
А потом как заору:
— Неееееееееееееет!!!
Запулил ложку в стену и сломя голову ринулся к двери.
Я вывалился в коридор и продолжал бежать. Фотографии на стенах, окна, двери — все слилось в одно размытое пятно, когда я, спотыкаясь и пошатываясь, несся к выходу.
Я толкнул дверь плечом и пулей вылетел наружу. Вожатый, несший в руках стопку фрисби, вскрикнул и отскочил. Фрисби раскатились по земле.
Я чувствовал, что грудь вот-вот взорвется. Но бежал со всех ног, не обращая внимания на боль.
Я пронесся мимо бегунов. Их было уже несколько дюжин, и все носились по кругу, подгоняемые животным ужасом.
Смрад дыхания чудовища до сих пор стоял в носу. Неужели он пропитал одежду? Вдобавок, я никак не мог забыть комья зеленой слизи у нее в ноздрях.
Я пронесся через спортплощадку, через рощицу. Я слышал, как где-то за деревьями плещутся о берег волны.
Куда я бегу? Я понятия не имел. Куда глаза глядят. Я знал лишь, что мне нужно унести ноги от миссис Мааарг, от дяди Феликса, от обезумевших ребят, рвущихся к победе любой ценой.
Этот лагерь был слишком безумен, слишком опасен.
Разумеется, родители мечтали сделать из меня настоящего победителя. Но если б они только знали… если б они только знали всю правду об этом лагере, они ни за что не оставили бы меня здесь.
Мои ноги утопали в песке, когда я вырвался из-за деревьев и побежал к берегу. На берегу не было ни души. Я все еще понятия не имел, куда бегу.
Тучи заволокли небо, отчего вода в озере казалась серо-зеленой. Волны накатывали на песок. Я увидел маленький причал.
Я остановился и уставился на него, тяжело дыша. Катер. Тот самый маленький белый катер, что доставил меня сюда, вернулся, и теперь покачивался у причала.
Пытаясь привести в порядок дыхание, я подошел поближе. Интересно, Джаред там?
Я подкрался к причалу. Катер тихонько стукался бортом о деревянные сваи. Я стоял неподвижно и прислушивался.
Тишина. Лишь ветер свистел в деревьях, плескалась вода, да из лагеря доносились крики ребят.
Окинув настороженным взглядом пляж, я зашел на причал и запрыгнул на корму катера.
— Есть здесь кто-нибудь? — позвал я.
Нет ответа.
Я могу спрятаться в нижней каюте, решил я. Катер заберет меня отсюда — в какое-нибудь безопасное место.
Тогда я смогу позвонить родителям и попросить их за мною приехать.
Я протиснулся в каюту. Она была крохотная, меньше, бельевого шкафа у нас дома. Но мне было плевать. Не до жиру. Мне было все равно, как долго придется ждать, прежде чем катер увезет меня с Острова Победителей.
Я сел на пол, скрестил ноги и откинулся на стену каюты. Футболка отсырела от пота. Очки запотели. Влажные волосы прилипли ко лбу.
Я глубоко вздохнул и задержал дыхание, пытаясь успокоиться. Катер мягко покачивался на волнах. Внезапно я услышал какое-то дребезжание.
Оно было слишком тихим для заводящегося мотора, и слишком громким для стрекота сверчков.
Я чуть не задохнулся, снова услышав звук. Протяжное дребезжание. Словно кто-то тряс погремушкой. Совсем близко.
Все мои мускулы напряглись. Я окинул взглядом крошечное помещение. Мои глаза остановились на написанной от руки табличке, прикрепленной к стене рядом с моей головой:
ОСТОРОЖНО! ЛОДКУ ОХРАНЯЕТ ЯДОВИТАЯ ГРЕМУЧАЯ ЗМЕЯ!
Я ахнул, когда дребезжание стало громче — а в следующий миг что-то с невероятной быстротой метнулось мне прямо в лицо.
12
Я пригнулся.
Змея щелкнула челюстями на высоте примерно дюйма от моего затылка.
Ее крошечные глазки сверкали, когда она отвела голову назад. Черный язычок-вилка метался из стороны в сторону.
Она снова задребезжала трещоткой и свернулась, будто готовясь к новой атаке. Дребезжание становилось все громче и громче; для меня оно звучало, как оглушительный рев.
Я оцепенел, загипнотизированный этим звуком, этими блестящими черными глазками.
Потом я бросился на пол, и в то же мгновение узкая голова метнулась вперед, клацая ядовитыми клыками. ЩЕЛК! Клыки едва не вонзились мне в ухо.
Как только змея вновь угрожающе подняла хвост-погремушку, я вскочил на ноги, споткнулся и с маху треснулся головой о стенку каюты. Не обращая внимания на боль, я обеими руками схватился за перила лестницы и полез наверх.
Змея не сдавалась. Она вновь лязгнула челюстями, буквально в нескольких дюймах от моей правой лодыжки.
Я попытался ее лягнуть. Промахнулся.
Я крепче вцепился в перила и вылез на палубу.
Пытаясь перевести дух, я сделал пару шагов — и врезался в дядю Феликса.
На нем была мешковатая толстовка с надписью «Не зови дядю» на груди. И просторные синие шорты, в которых его ноги походили на зубочистки. Он нахмурился и покачал головой.
— Я… — я… — заикался я. Я не знал, что сказать. — Как вы догадались?..
— У нас повсюду камеры, волчонок, — ответил он. Он показал на крошечную камеру, прикрепленную к одной из свай на причале, и скрестил на груди руки. — Слушай сюда: победитель никогда не сдается — и победитель никогда не пытается удрать.
— Но я хочу домой! — закричал я.
— Домой, волчонок, ты вернешься только победителем, — ответил он. — Неудачники никогда не покинут остров.
— Вы знаете про миссис Мааарг?! — завопил я. — Знаете, что она вытворяет?!
Он уныло кивнул.
— Разумеется, знаю. Принес же черт ее! — пробормотал он. — Я добился от нее обещания, что она сожрет не больше одного ребенка. Это лучшее, что я смог для вас сделать.
— Но… как вы могли ей такое позволить?! — воскликнул я. — Как вы могли…
Он поднял руку, чтобы я замолчал.
— Педагог она, в общем-то, неплохой, — сказал он. — Разве что малость прожорлива…
Он положил руку мне на плечо и повел обратно в лагерь.
Я остановился и повернулся к нему.
— И что вы теперь со мной сделаете? — спросил я дрожащим голосом.
13
— Я помещу тебя в ежедневный класс к Учительнице, — сказал дядя Феликс. — Она уже знает, что ты пытался сбежать… Уверен, она поместит тебя на дно таблицы.
— Я уже на дне, — буркнул я.
— Знаешь мою вечную присказку? — спросил дядя Феликс. — Победитель ситуацию переломит, а неудачника ситуация переломит.
У него таких пустопорожних фразочек — вагон и маленькая тележка. Неужели он и впрямь верит в подобную белиберду?
Омерзительное чудовище вознамерилось сожрать меня на следующей неделе, а он мне втюхивает, что я должен переломить ситуацию и сделаться победителем.
Почему бы меня просто не посолить-поперчить, да не подать на блюде? «Эй, миссис Мааарг, вам нравится Томми? Тогда возьмите еще кусочек!»
— Ты сможешь стать победителем, — говорил дядя Феликс, когда мы уходили с пляжа. — Но тебе, волчонок, придется положиться на самого себя. Никто тебе не поможет. Только неудачники кому-либо помогают. Победитель же помогает себе — и только себе.
— Угу… благодарю за совет, — ответил я. Стараясь говорить не слишком ехидно.
Мы вошли в круг домиков. Я увидел ребят, спешивших к зданию, расположенному неподалеку от служебного здания.
Дядя Феликс показал пальцем:
— Вот тут Учительница проводит ежедневные занятия. — Он легонько подтолкнул меня вперед. — Удачи. Не опоздай.
Я кивнул и пошел за остальными. Некоторые ребята бежали взапуски. Я увидел Рикардо и Софи, мчавшихся бок о бок.
Но тут я повернулся, и увидел, что дядя Феликс удаляется вверх по тропинке, идущей через домики мальчиков.
Он не пойдет к себе в офис, понял я.
Внезапно, меня осенила идея.
— Победитель не сдается, — пробормотал я себе под нос. Мне ужасно хотелось улизнуть с проклятого острова — подальше от этого ужасного лагеря. Как знать? Может, моя идея сработает.
Я поднялся к домику для персонала. Оглянулся, дабы убедиться, что никто за мной не следит. После чего прошмыгнул внутрь.
Двое вожатых в красно-синей униформе зашли в кабинет в конце здания. Меня они не заметили. С колотящимся сердцем я поспешил к кабинету дяди Феликса.
Заглянул в окошко. Ни души. Я знал, что действовать нужно быстро. Одному Богу известно, как скоро дядя Феликс вернется.
А если меня тут застукают…
О таком мне и думать не хотелось. Нужно как можно скорее совершить задуманное.
Я юркнул в кабинет и осторожно прикрыл за собой дверь. Бросил взгляд на потолок. Камер вроде нет.
Потом повернулся к столу. Да! Я не ошибся. На краю стола покоился темно-синий телефон. Должно быть, единственный телефон на острове. Я его еще с первого визита запомнил.
Я глубоко вздохнул и поспешил к столу. Покосился на окно кабинета. Никто за мной не следил. Никто мне не помешает.
Теперь я смогу позвонить родителям и сообщить им, что за ужас тут творится. Стоит мне все им рассказать, и они заберут меня завтра же — если не раньше.