НЕТ СЕРДЦА У ВАЛЕРИКА
Нет сердца у Валерика!
С его щенком — истерика,
Бедняга лает взаперти:
— Гулять, гулять меня пусти!
Но дела нет Валерию,
Что пёс скулит за дверью.
Мы на просмотре фильма
Волнуемся в кино,
Переживаем сильно,
Валерке всё равно!
— Дружить не будем с сухарём!—
Сказали мы Валерию.
Ему билета не берём
На вторую серию.
1963
МЕЧТАТЕЛЬ
В классе тетрадки,
И парты,
И скучный плакат
У дверей.
А где-то слоньы,
Леопарды,
Охота на диких
Зверей.
Там на снегу
Отпечатан
Смелых охотников
След.
Там не пристанут
Девчата:
«Ногти остриг
Или нет?»
Там по дороге
Гористой
Смело шагают
Туристы,
Волки от выстрела
Валятся с ног…
Ах, это не выстрел —
Это звонок!
— Перемена!
Перемена!
Будут игры
Непременно!
— Не хочу я
В игры,
Хочу туда,
Где тигры!
Искать приключений
На Север!
Туда, где медведи
Рычат…
А в классе
Возня и веселье.
А в класс
Притащили
Крольчат.
— Ой, держите!
Удерёт!—
Кролик бросился
Вперёд.
По плакатам,
Картам,
По покатым
Партам…
Сбросил на пол
Расписанье —
И в чернильницу
Усами.
В классе возня
И веселье,
А Вася
Не видел
Зверька.
Вася всё думал
Про Север,
Стоял у окна
До звонка…
Стоял у окна
В коридоре
И думал
О Северном море,
О том,
Как пингвины
Кричат.
И пропингвинил
Крольчат!
1937
ПУГАЧ
Купила бабушка пугач,
Не отдала Серёже в руки.
— Нет, — говорит, — с тобой хоть плачь!
Ты слишком дерзок и горяч,
Мне не нужны такие внуки.
Ты слишком дерзок и горяч,
Вот я и спрятала пугач.
Серёжа взрослый: восемь лет,
И даже восемь с половиной.
И вот проснулся он чуть свет,
Явился к бабушке с повинной:
— Я знаю, где лежит пугач,
Его ты лучше перепрячь,
А то возьму его, пожалуй!
Он был и дерзок и горяч,
Но был он честный малый.
1969
ИГРА В СТАДО
Мы вчера играли в стадо,
И рычать нам было надо.
Мы рычали и мычали,
По-собачьи лаяли,
Не слыхали замечаний
Анны Николаевны.
А она сказала строго:
— Что за шум такой у вас?
Я детей видала много —
Таких я вижу в первый раз.
Мы сказали ей в ответ:
— Никаких детей тут нет!
Мы не Пети и не Вовы —
Мы собаки и коровы!
И всегда собаки лают,
Ваших слов не понимают.
И всегда мычат коровы,
Отгоняя мух.
А она в ответ: — Да что вы?
Ладно, если вы коровы,
Я тогда — пастух.
И прошу иметь в виду:
Я коров домой веду.
1940
НО ПОЙМИТЕ И МЕНЯ
Я считаюсь эгоистом,—
Спит сестрёнка за стеной,
Я же с гиканьем, со свистом
В дом врываюсь как шальной.
Но поймите и меня!
Не успел я слезть с коня.
Не качайте головой,
Я же всадник, верховой!
А недавно было дело,—
Я пропал средь бела дня.
Мама даже похудела.
Но поймите и меня!
Мне кричат: — Серёжа, где ты?—
Но в ответ я ни гугу.
Я лечу вокруг планеты
И ответить не могу.
И вчера мне зря попало,
Я не думал о плохом,
У меня овца пропала,
Я как раз был пастухом.
Я носился среди скал,
Я овцу везде искал.
— Ты куда? — кричит соседка.—
Здесь же лестничная клетка!
Я сказал ей: — Тётя Женя,
Нет у вас воображенья.
Здесь высокая скала.—
Но она не поняла.
На меня из-за овцы
Раскричались все жильцы.
Я и сам не знаю толком:
Виноват я или нет?..
А однажды был я волком,
За девчонкой мчался вслед.
И совсем она не знала,
Эта девочка с косой,
И совсем она не знала,
Что она была лисой.
1963
ОБИДА
Моей сестрёнке двадцать дней,
Но все твердят о ней, о ней:
Она всех лучше, всех умней.
И слышно в доме по утрам:
— Она прибавила сто грамм!
Ну девочка, ну умница!
Она водички попила —
За это снова похвала:
— Ну девочка, ну умница.
Она спокойно поспала:
— Ну девочка, ну умница.
А мама шепчет: — Прелесть!
В восторге от Алёнки.—
Смотрите, разоделись
Мы в новые пелёнки.
— Смотрите, мы зеваем,
Мы ротик разеваем!—
Кричит довольный папа.
И он неузнаваем —
Он всю цветную плёнку
Истратил на Алёнку.
Я гвоздь в сарае забивал,
И то не слышал я похвал!
Обиду трудно мне скрывать,
Я больше не могу.
И вот я тоже лёг в кровать
И стал кричать: — Агу!
Взглянул мой папа на меня,
Сказал он: — Не дури!
Ты что вопишь средь бела дня,
Как дети-дикари?
Тогда я лёг лицом к стене,
И ждал я нахлобучки.
Вдруг мама бросилась ко мне:
— Давай возьму на ручки?
А я в ответ: — Я не грудной!
Ты просто так побудь со мной.
1965
МЫ С ТАМАРОЙ
ДЕВОЧКА-РЁВУШКА[1]
Что за вой? Что за рёв?
Там не стадо ли коров?
Нет, там не коровушка —
Это Ганя-рёвушка
Плачет,
Заливается,
Платьем утирается…
Уу-уу-у!..
Вышла рёва на крыльцо,
Рёва сморщила лицо:
— Никуда я не пойду!
Мне не нравится в саду.
Уу-уу-у!..—
Вот вернулась Ганя в дом,
Слёзы катятся ручьём:
— Ой, пойду обратно!
Дома неприятно!
Оо-оо-о!..
Дали Гане молока.
— Эта кружка велика!
В этой не могу я!
Дайте мне другую!
Уу-уу-у!..
Дали рёвушке в другой,
Рёва топнула ногой:
— В этой не желаю!
Лучше дайте чаю!
Аа-аа-а!..—
Уложили Ганю спать,
Плачет рёвушка опять:
— Ой, не буду спать я!
Ой, наденьте платье!
Уу-уу-у!..
Тут сбежался народ.
Чтоб узнать: кто ревёт?
Кто всё время плачет?
Что всё это значит?
Видят — девочка стоит,
Очень странная на вид:
Нос распух, что свёкла,
Платье всё промокло.
Оо-оо-о!..
Уу-уу-у!..
— Что ты плачешь, рёвушка,
Рёвушка-коровушка?
На тебе от сырости
Плесень может вырасти.
1929
ДЕВОЧКА ЧУМАЗАЯ[2]
— Ах ты, девочка чумазая,
где ты руки так измазала?
Чёрные
ладошки;
на локтях —
дорожки.
— Я на солнышке
лежала,
руки кверху
держала.
ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.
— Ах ты, девочка чумазая,
где ты носик так измазала?
Кончик носа чёрный,
будто закопчённый.
— Я на солнышке
лежала,
нос кверху
держала.
ВОТ ОН И ЗАГОРЕЛ.
— Ах ты, девочка чумазая,
ноги в полосы
измазала,
не девочка,
а зебра,
ноги —
как у негра.
— Я на солнышке
лежала,
пятки кверху
держала.
ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.
— Ой ли, так ли?
Так ли дело было?
Отмоем всё до капли.
Ну-ка, дайте мыло.
МЫ ЕЁ ОТОТРЁМ.
Громко девочка кричала,
как увидела мочалу,
цапалась,
как кошка:
— Не трогайте
ладошки!
Они не будут белые:
они же загорелые.
А ЛАДОШКИ-ТО ОТМЫЛИСЬ.
Оттирали губкой нос —
разобиделась до слёз:
— Ой, мой бедный
носик!
Он мыла
не выносит!
Он не будет белый:
он же загорелый.
А НОС ТОЖЕ ОТМЫЛСЯ.
Отмывали полосы —
кричала громким
голосом:
— Ой, боюсь щекотки!
Уберите щётки!
Не будут пятки белые,
они же загорелые.
А ПЯТКИ ТОЖЕ ОТМЫЛИСЬ.
— Вот теперь ты белая,
Ничуть не загорелая.
ЭТО БЫЛА ГРЯЗЬ.
1928