Павлина пригласили на конкурс красоты, в котором принимали участие все местные красавицы и красавцы.
Каждый из участников сам заполнял особую карточку. И когда члены жюри прочли то, что написал знаменитый Павлин, то пришли в ужас и начали глотать таблетки успокоина.
Вот карточка, заполненная Павлином.
Председателем жюри был вспыльчивый лев Нокаут. Он три раза прочел карточку Павлина, почесал лапой свою густую гриву и сказал;
— В жизни не встречал такого неграмотного красавца! У него же сплошные ошибки! Он не написал правильно ни одного слова!
— За такие ошибки я бы кол с минусом поставил! — возмутился попугай Эйты, поправив очки на клюве.
— Это — позорррррр! — заурчала пантера Киса.
— Решено! — стукнул лев Нокаут лапой по столу. — Павлина к нашему конкурсу не допускаем!
— Но ведь он же красивый! — попробовала заступиться зебра Тельняшка.
— У Павлина, кажется, появились защитники? — нахмурился лев Нокаут. — Ну что ж, давайте голосовать. Я — против. Кто — за? Поднимите лапы!
Но никто из членов жюри не стал голосовать за Павлина. Даже зебра. Потому что она не хотела злить льва Нокаута.
Обиделся с тех пор Павлин на всех зверей — и ни с кем не здоровается. Проходит мимо — гордый и надутый. А чего обижаться? Лучше бы грамоте учился и перестал задаваться!
ДЛИННАЯ ШЕЯ
— Давай меняться шеями? — предложил поросенок Кнопка жирафу Долговязику. — Я тебе свою отдам, а ты мне — свою.
— А зачем тебе моя шея? — спросил жираф.
— Пригодится... — ответил поросенок. — С длинной шеей диктант на уроке списывать легче.
— А еще зачем?
— А еще в кино с любого места все видно.
— Ну, а еще?
— Яблоки на высоких деревьях доставать можно.
— Э-э-э, нет! — сказал Долговязик. — Такая замечательная шея мне самому нужна!
КАК УТЕНОК КРЯЧИК СВОЮ ТЕНЬ ПОТЕРЯЛ
Однажды теплым сиреневым утром ковылял по дороге утенок Крячик. Ковылял и зевал. Но не потому зевал, что не выспался, а просто от скуки.
«Плохо быть одному, — размышлял Крячик. — Вот если бы у меня был друг...» Утенок посмотрел по сторонам и вдруг заметил сбоку какое-то темное пятно, которое двигалось за ним по пятам.
Крячик двинулся дальше — и пятно поплыло рядышком, будто на веревке.
«Так это же моя тень! — обрадовался утенок. — Теперь я не один. Теперь нас двое. Теперь я скучать не буду!»
И так ему понравилось гулять вместе со своей тенью, что он решил даже ни с кем больше не дружить. Правда, с тенью разговаривать нельзя, но это, может, даже к лучшему: говори что хочешь — никто тебе возражать не станет.
Утенок от радости даже сочинил песенку. Сочинил и запел:
Ах, какой чудесный день!
Ходим вместе — я и тень!
Если с тенью мы дружны,
То зачем друзья нужны?
Идет Крячик, напевает во все свое утиное горло. А навстречу ему козленок скачет. Поздоровался козленок и спрашивает утенка:
— Я тебе не поме-ме-ме-шаю? Ме-ме-ня Мар-ме-мела-диком зовут... И я всякие сладости очень даже люблю...
— Ну и что? Ну и люби себе на здоровье? — отмахнулся крылышком Крячик.
— Но ведь ты один и я один. Давай дружить? — настаивал козленок.
— Это ты один, — отвечает Крячик. — А я с тенью гуляю. Так что проходи своей дорогой... Мармеладик!
Ничего не сказал козленок, обиделся и пошел прочь. Встретился утенку цыпленок Фью и предложил:
— Будь моим другом.
— А зачем? — спросил Крячик.
— Разве можно жить без друга? — удивился цыпленок.
— У меня тень есть. А ты мне совсем не нужен, — гордо заявил утенок.
Цыпленок Фью даже присвистнул от возмущения и запрыгал дальше без оглядки.
Тут солнышко не выдержало. Ему так неловко стало за утенка, что оно от стыда спряталось за большую мохнатую тучу.
Ищет Крячик свою тень, а ее нигде нет.
— Кря-кря-ул? Укря-кря-кря-ли? — закричал он. — Мою тень укря-кря-ли?
От страха утенок побежал куда глаза глядят — и не заметил, как свалился в глубокий овраг.
Карабкается, подпрыгивает Крячик, а выбраться никак не может.
— Спасите! Помогите! Погибаю! — перепугался утенок. Услыхали козленок с цыпленком — и поспешили на помощь.
— Надо выручать без проме-ме-медленья! — вздохнул козленок.
— А ты сможешь? — пискнул цыпленок Фью.
— Один, конечно, не смогу, — сказал козленок. — А в ме— ме— месте мы обязательно выручим?
— Я согласен, — кивнул клювом Фью. — Займемся фьюзкультурой?
— Держись, утенок! С нами, ме-ме-жду прочим, не пропадешь! — стал успокаивать Крячика неунывающий Мармеладик.
Козленок с цыпленком изловчились — и вытащили утенка из оврага. А он глаза опустил и жалобно говорит:
— Некря-кря-сиво получилось! Я вас прогнал, а вы мне помогли. Может, кто-нибудь из вас еще не передумал дружить со мной?
— Я... не передумал... — сказал Мармеладик.
— И я тоже не передумал, — поддержал козленка цыпленок. — Но как же ты поступишь... со своей тенью?
— Ее укря-кря-ли... — печально проговорил Крячик. Из-за тучи снова выглянуло солнышко. И знакомое темное пятно опять оказалось рядышком с утенком.
— Нашлась! Нашлась! — закричали Фью и Мармеладик — Твоя тень нашлась!
Крячик немного подумал и сказал:
— Ну и пусть! Но дружить я буду — с вами.
И все трое пошли по дороге рядышком, как положено настоящим друзьям.
РОМАШКИ В ЯНВАРЕ
Щенок Тявка и утенок Крячик смотрели, как на дворе кружатся снежинки, и ежились от мороза.
— Холодно? — клацнул зубами щенок.
— Летом, конечно, теплей... — сказал утенок и спрятал клюв под крылышко.
— А ты хочешь, чтобы сейчас лето наступило? — спросил Танка.
— Сейчас? Сразу?
— Конечно!
— Хочу. Но так не бывает...
Щенок достал листок бумаги и коробку с разноцветными карандашами. Через несколько минут он показал свой рисунок продрогшему Крячику.
На листке зеленела трава и повсюду светились маленькие солнышки ромашек. А над ними в углу рисунка сверкало настоящее летнее солнце.
— Это ты хорошо придумал! — похвалил Тявку утенок. — Я никогда еще не видел ромашек... в январе!
На землю по-прежнему падал снег. Щенок и утенок глядели на веселые цветы, и казалось им, что наступило доброе ромашковое лето. И стало им обоим очень тепло.
ТРУДНОЕ ЗАДАНИЕ
В день рождения слоненку Лусу подарили фотоаппарат. И он сразу стал заправским фотографом. Целыми днями ходил и щелкал затвором. Сначала Лус снимал всех подряд. Сядет на ветку попугай. Щелк — и порядок. Выглянет из-за куста антилопа. Щелк — и готово. Потом звери к нему сами ходить повадились.
Бегемотик Булочка попросил сфотографировать его для удостоверения личности, и почему-то обязательно в профиль.
Очковая змея Окулярия сочинила книгу под названием «Мои встречи» — и ей срочно нужен был снимок на обложку.
У пантеры Кисы родился малыш. Разве можно его не сфотографировать? Вот подрастет — и память будет.
Слух о замечательном фотографе вскоре разнесся повсюду. Как-то утром в дверь слоненка Луса постучали.
— Кто там? Входите! — сказал слоненок Лус.
— Не помешаю? — спросил незнакомый шимпанзе и приподнял шляпу.
— Спасибо. Я уже почти не сплю, — невпопад ответил слоненок, вставая с постели.
— Чем могу служить?
— Видите ли, я к вам по важному делу. Меня направили сюда из газеты «О многом понемногу». Надеюсь, вы читаете эту газету?
— Гм... Я больше люблю книжки про шпионов. Но мой папа...
— Это не имеет значения. Моему шефу, я имею в виду редактора, многие хвалили вас как большого мастера фотографии.
— Ну, пожалуй, это слишком.
— Не скромничайте. Итак, о деле. Нам срочно нужна фотография... солнца... в хорошую погоду...
— Но ведь в плохую погоду солнца и не бывает.
— Бывает. Только за тучами. Но нас интересует солнце в хорошую погоду. Ясно?
— Почти.
— Итак, о деле. Вы согласны?
— Попробую.
— Значит, договорились? Тогда ударим по лапам. Кстати, меня зовут Бананас.
— Красивое имя.
— Не жалуюсь. Итак, о деле. Вот вам наш адрес. Присылайте свои снимки. Привет!
Шимпанзе Ба напас приподнял шляпу, поклонился и ушел.
Целый день слоненок Лус фотографировал солнце. Погода стояла чудесная: круглый золотой шар солнца так и сверкал на голубом экране неба.
Но ни один снимок не получился. Все кадры были засвечены. Полная неудача? Позор?
Слоненок Лус испортил десять фотопленок — и бесполезно. Он очень огорчился и чуть не заплакал от досады. Что теперь скажет о нем Бананас?
И вдруг слоненок подумал: «А почему я должен фотографировать солнце обязательно в небе? Могу же я сфотографировать солнце... в реке? Или в лесу, когда оно отражается в капле росы? А чем плохи такие снимки: солнечные колечки, рассыпанные в траве под деревьями, или солнечные зайчики на крыше гостиницы «Три поросенка » ?
Видно, он был настоящим фотографом, этот слоненок Лус, если ему в голову пришла такая прекрасная мысль. Верней, он был наполовину фотографом и наполовину — поэтом.
Нащелкал слоненок Лус солнце в разных видах и послал фотографии в редакцию. Через два дня пришло письмо :
Четвертый дом от угла, напротив парикмахерской «Брижка и стритье». Или, кажется, «Стрижка и бритье». Слоненку Лусу. Лично.
Дорогой друг!
Фотографии получили. Ровно семнадцать штук. Итак, о деле. Шефу, я имею в виду нашего редактора, снимки понравились. Решили дать тебе премию за выдумку и юмор. Что такое юмор, я не знаю. А про премию знаю. Три ящика морковки получишь позавчера. То есть послезавтра.
Твой приятель Бананас.
Слоненку Лусу письмо понравилось. У него было такое хорошее настроение, что он не удержался и сфотографировал себя, а снимок повесил на самом видном месте.
БОСОЛАПКИ НА КОЖАНОМ ХОДУ
Бегемотику Булочке босолапки купили. На каждую лапу — по босолапке. По новенькой. Со скрипом. И на кожаном ходу. Увидел слоненок Лус у бегемотика обновку и попросил:
— Дай поносить немножко.
Снял Булочка свои босолапки и говорит:
— Возьми. Походишь-походишь, а потом мне вернешь.
И тогда все звери сказали:
— Какой добрый бегемотик!
Пришел к бегемотику тигренок Полосатик и тоже попросил:
— Дай свои босолапки поносить!
— Не дам! — отвечает бегемотик. — Они мне самому нужны.
— Я чуточку поношу — и отдам, — настаивал тигренок. — Договорились?
— Нет! Не договорились!
— А почему же ты слоненку свои босолапки давал?
— Так они мне тесноваты были. А теперь не жмут нисколечко. Слоненок-то их уже разносил!
— Выходит, неправду говорили, будто бы ты добрый. Придется тебя, Булочка, жадиной называть... — грустно сказал тигренок Полосатик.
— Не надо меня жадиной называть! — испугался бегемотик. — Лучше походи немножко в моих босолапках — мне совсем не жалко!
ЭЙ, ТЫ!
Никто из зверей не хотел проходить мимо домика, в котором жил попугай Эйты. Иначе его и не называли, потому что самое любимое выражение попугая было «Эй, ты!». Увидит он бегемота и кричит:
— Эй, ты! Бегемот! Твой портрет — в журнале мод! Увидит крокодила и насмехается:
— Эй, ты! Крокодил! Как ты в лужу угодил? Увидит носорога — и проходу не дает:
— Эй, ты! Носорог! Не цепляйся за порог! Кому захочется мимо такого вредного попугая проходить? Но приходилось все-таки. Ведь домик попугая Эйты стоял на самой центральной улице, напротив самого центрального универмага.
Больше всех был недоволен этим дразнилкой директор универмага жираф Долговязик, потому что к нему почти перестали заглядывать покупатели. Никому не хотелось, чтобы его при всех дразнили.
И тогда жираф Долговязик придумал хитрый ход. Он преподнес попугаю Эйты ко дню рождения большущее новенькое зеркало.
Увидел Эйты свое изображение в зеркале и решил, что это совсем другой попугай на него смотрит.
С того дня он все время торчит возле зеркала и сам себя дразнит:
— Эй, ты! Попугай! Сиди дома, не гуляй!
РАЗНОЦВЕТНЫЕ ЗВЕРЯТА
На опушке леса, примостившись на пеньке, сидел лягушонок Прыг-Скок и рисовал кисточкой на холсте бабочку, которая покачивалась на ромашке. Рисовал и пел.
Услыхал песенку лягушонка Зайчонок, выглянул из-за березки и выбежал на опушку. Высунул из кустов мордочку Медвежонок — и тоже заковылял к лягушонку.
— Как красивое — вздохнул Медвежонок, взглянув на картину. — Я так не умею.
— А ты, лягушонок, где-нибудь учился... на художника? — поинтересовался Медвежонок.
— Нет. Я такой родился, — ответил лягушонок. — А вам нравится... бабочка на моей картине?
— Она... такая... розовая... И поэтому красивая... — сказал Зайчонок. — Вот если бы я был таким розовым, то меня бы, наверно, тоже считали самым красивым Зайчонком на свете!
— А я бы хотел быть... наполовину зеленым, а наполовину — синим, — мечтательно произнес Медвежонок. — Тогда бы я тоже сделался самым знаменитым Медвежонком в нашем лесу?
— Вот квак? — удивился лягушонок. — Если все дело только в этом, то я согласен вам помочь. Кисточки у меня есть, краски тоже найдутся.
Лягушонок взял в лапки две кисточки и принялся за работу.
— До чего же ты розовый? — ахнул Медвежонок и погладил Зайчонка по головке.
— А ты тоже... до чего же... зелено-синий... Ну, просто совсем... сине-зелененький! — похвалил Зайчонок и погладил Медвежонка по спине.