Король объяснил:
— Но ведь вчера почтовый корабль столкнулся с государственной границей Ново-Ласкании, потому что было темно. Прежде почтовый корабль заезжал к нам лишь изредка, но теперь, когда у нас есть дипломатические отношения с Дандаем, морское сообщение очень оживилось. Почти каждый месяц приплывает корабль моего уважаемого друга Пунг Гинга, императора Ландая. Еще неизвестно, что может произойти, если он в темноте наткнется на государственную границу. Поэтому я постановил, что надо что-то делать.
— Совершенно верно! — воскликнул господин Рукав. — Это очень мудрое постановление. Да здравствует наш всемилостивейший король!
— Минуточку, — задумчиво сказал Лукас. — Ваше величество, но вы же не сказали, что именно надо делать.
— Мой дорогой Лукас, — с укоризной сказал король, — именно для этого я и собрал вас, чтобы выяснить, что делать. В конце концов, не могу же я все решать один. У меня и так было работы по самые уши с подготовкой двух постановлений. Вы же должны понять.
Лукас поразмыслил, потом предложил:
— А как вы посмотрите на то, чтобы построить маяк?
— Прекрасная идея! — воскликнул господин Рукав. — Это должен быть высокий маяк, чтобы кораблям было видно издалека.
— Вопрос только, где мы его установим, — озабоченно сказал король. — Ведь он должен иметь достаточно широкое основание, чтобы не упасть. А для этого у нас нет места.
— Это верно, — задумчиво проговорил Лукас. — Значит, надо изобрести маяк, достаточно большой, но чтоб он занимал при этом как можно меньше места.
Все растерянно посмотрели друг на друга.
— Так не бывает, — объяснил господин Рукав. — Что-то может быть либо маленьким, либо большим, но то и другое сразу невозможно. Это научно доказано.
Король Альфонс Без-Четверти-Двенадцатый опечаленно вздохнул:
— Но я уже постановил это. Я не могу так легко отменять собственные постановления, это не годится для короля! И не Могу позволить, чтобы они не выполнялись. Постановление есть постановление.
— Но если не получается, — успокаивающе вставила госпожа Каак, — то, может, разумнее было бы отказаться?
— Это ужасно, — в отчаянии сказал король. — На правительственном языке это называется кризис и означает почти то же самое, что революция.
— Ужас, ужас! — побледнел господин Рукав. — Ваше величество, я могу заверить вас от имени всех ваших подданных, что в этой революции мы все без исключения примыкаем к вам.
— Спасибо, спасибо! — ответил король Альфонс Без-Четверти-Двенадцатый и устало махнул рукой. — Но, к сожалению, это не поможет. Кризис все равно остается. О, что же делать, что делать?
— Я знаю, что делать! — вдруг воскликнул Джим.
Все взгляды устремились к нему, и на лице короля разгладились морщины озабоченности. Голосом, полным надежды, он сказал:
— Вы слышали? Он знает! Слово полподданному Джиму Пуговице!
— А нельзя ли… — волнуясь начал Джим, — нельзя ли позвать к нам господина Тур Тура и использовать его вместо маяка? Он займет очень мало места, но издали выглядит, как большая башня. Если его поставить с лампой в руке на вершине, то его будет видно издалека. А жить он может хоть в Ново-Ласкании, если там построить маленький домик. Тогда он не будет так одинок.
Воцарилась ошеломленное молчание. Нарушил его Лукас:
— Джим, старина, вот это идея!
— Более того — господин Рукав поднял вверх указательный палец. — Это гениально!
— Да это лучший план, какой мне приходилось слышать, — воскликнул Лукас и протянул Джиму свою черную ручищу. Джим ударил по ней, и они, смеясь, долго трясли друг другу руки. Маленькая принцесса в восхищении бросилась Джиму на шею и поцеловала его, а госпожа Каак повторяла, чуть не лопаясь от гордости:
— Нет, этот мальчик, этот мальчик! У него всегда такие идеи!
Король Альфонс поднял руку, призывая тишину, и потом торжественно сказал:
— Правительственный кризис преодолен!
— Ура! Ура! Ура! — ликовал господин Рукав, подкидывая вверх свой котелок.
— Но прежде чем покончить с этим вопросом, я хотел бы еще кое-что уточнить, — продолжал король. — Этот господин Тур Тур, как рассказывали нам Джим и Лукас, мнимый великан?
— Да, — сказал Джим, — мнимый, я сам в этом убедился.
И он перебрался в пустыню Край Света, чтобы никого больше не пугать? Так? — уточнил король.
— Да, — сказал Джим, — потому что он очень миролюбивый.
— Надеюсь, — отвечал король, — но если он будет жить у нас, нам не станет страшно? Я думаю прежде всего о благе моих подданных.
— Ваше величество, не беспокойтесь, — сказал Лукас. — К счастью, Ласкания так мала, что тут невозможно взглянуть на господина Тур Тура издали. А вблизи он выглядит также, как мы все.
— Ну, если так, — заявил король Альфонс Без-Четверти-Двенадцатый, — то я постановляю привезти господина Тур Тура сюда.
— Ну, старина Джим, отправляемся, — сказал Лукас.
— Ах ты, боже мой, — всплеснула руками госпожа Каак, вдруг постигнув, что все это значит. — Что же, вам снова придется пуститься в это опасное путешествие?
— Дорогая госпожа Каак, — улыбнулся Лукас, — этого не избежать. Я не думаю, чтоб господин Тур Тур явился к нам сам по себе.
— Аудиенция закончена, — известил король. Он подал всем подданным и почтальону руку, и они покинули замок. Оставшись один, король Альфонс Без-Четверти-Двенадцатый со вздохом облегчения снова опустился на свой трон. Такое множество постановлений и правительственный кризис очень его утомили. Но когда он закрыл глаза, чтобы погрузиться в послеобеденный сон, на его лице играла счастливая улыбка.
Глава 3, в которой начинается путешествие в неизвестность
Когда все общество снова очутилось на кухне госпожи Каак, почтальон сказал:
— Я вижу, ответы на письма уже готовы. Вопрос с маяком тоже решен. Значит, я могу ехать.
— В какую сторону вы теперь направляетесь? — спросила госпожа Каак. — Случайно, не к Ландаю? Тогда бы вы прихватили с собой Лукаса, Джима и Ли Зи, и мне было бы много спокойнее.
— К сожалению, — ответил почтальон, — мой путь дальше пролегает в сторону Канарских островов, там я должен прихватить почту и несколько канареек, чтобы доставить их в горы Гарца.
— Да ладно, мы лучше на Эмме, — объявил Джим. — Верно, Лукас?
— Хм, — задумался Лукас, — я-то ничего против не имею. Но как отнесется к такому путешествию Ли Зи?
— Да, и правда, — растерялся Джим и взглянул на Ли Зи.
Маленькая принцесса колебалась. Конечно, ей бы очень хотелось пуститься по морю на законопаченной Эмме, но, с другой стороны, такое путешествие таит в себе много неприятностей. Вдруг, например, шторм и у нее начнется морская болезнь? Или громадный кит проглотит паровоз вместе с пассажирами? Или у Эммы случится пробоина и они утонут?
— Собственно говоря, — сказала принцесса, — мне совсем не хочется домой в Ландай. Каникулы еще не кончились.
— Это самое разумное! — поддержала госпожа Каак. — Оставайся здесь, Ли Зи! Хоть кто-то будет около меня и поможет мне в лавке.
Почтальон, между тем, упаковал письма в мешок, Джим и Лукас проводили его к кораблю, а потом отправились на станцию взглянуть на свои паровозы.
Джим похлопал маленькую Молли по котлу и повернулся к Лукасу:
— Смотри, она еще немного подросла, тебе не кажется?
— Да, — Лукас благодушно попыхивал трубкой, — и заметно. Но если мы уедем на Эмме, что будет с Молли?
— Ты думаешь, лучше взять ее с собой?
— Как хочешь, Джим, — ответил Лукас. — Ведь это твой паровоз. Ты знаешь, какие опасности могут нас подстерегать. А Молли еще маленькая.
Джим вздохнул. Решение было нелегким. Наконец он медленно произнес:
— А может, и хорошо, что она сразу привыкнет к приключениям.
— Тогда берем ее с собой, — сказал Лукас и посмотрел на небо. После полудня поднялся ветер и постепенно разгонял тучи. Уже кое-где виднелись просветы. — К ночи небо очистится, — со знанием дела определил Лукас. — Ветер благоприятный, я думаю, мы должны этим воспользоваться. Ты согласен?
— Конечно!
— Тогда давай готовиться.
Пока Лукас готовил смолу и паклю, Джим сбегал предупредить госпожу Каак. Она столько раз вздохнула, сколько уложила предметов в рюкзак для Джима — носовых платков, теплых вещей, мыло, мочалку и зубную щетку. Она чуть не забыла уложить коробку с фишками, но Ли Зи вовремя вспомнила об этом.
А Джим и Лукас тем временем тщательно законопатили Эмму и Молли, чтобы не просочилась ни одна капля. Слили из котлов воду, чтобы оба паровоза могли плавать на поверхности, как пустые бутылки. Наконец Лукас установил мачту на кабине Эммы и поставил парус. У Молли не было мачты: Молли лучше поедет за Эммой на канате, чтоб не потеряться.
Когда друзья покончили с приготовлениями, был уже вечер. Они помыли руки, перепачканные смолой, используя специальное мыло для машинистов. Потом отправились на кухню госпожи Каак, чтобы как следует поужинать перед дорогой, и Джим переоделся в свой синий комбинезон и кепку. Он был так взвинчен от предстоящей поездки, что потерял аппетит, и госпожа Каак то и дело напоминала ему, что еда стынет.
Но больше она ничего не говорила, хотя ее доброе сердце переполняли тысячи страхов за ее дорогого мальчика.
Принцесса за весь ужин не проронила ни слова, только становилась все бледнее и бледнее. Она поглядывала на Джима с тревогой, и губы ее дрожали. А вдруг Джим не вернется? Вдруг с ним что-нибудь случится? Ведь он такой безоглядный, Ли Зи отлично помнила, как он освобождал ее и других детей из драконьего плена, бесстрашно идя навстречу любой опасности.
После ужина все отправились на берег, где Эмма и привязанная к ней канатом Молли уже стояли наготове. Лукас сперва разместил в кабине весь багаж. Он на всякий случай прихватил с собой весло. Разумеется, госпожа Каак приготовила для них большой пакет бутербродов, вареные яйца и другой провиант.
Осторожно столкнули Эмму на воду. Молли плюхнулась следом. Тут появился король в сопровождении господина Рукава.
— Мои дорогие уважаемые подданные! — сказал король. — Я очень взволнован. Я так взволнован, что не могу произнести ни слова. Простите, что я молчу. Лишь одно я хочу сказать вам на прощанье: Соединенные штаты Ласкании и Ново-Ласкания с гордостью смотрят на вас. Будьте достойны их надежд!
После этого он снял очки и протер стекла своим шелковым платком, потому что они запотели.
Госпожа Каак обняла и поцеловала Джима и сказала:
— Джим, мой мальчик, будь осторожен, слышишь? И следи за собой. Обещай мне это!
Тут она принялась плакать, и Ли Зи тоже не смогла сдержаться, упала Джиму на грудь и всхлипывала:
— Джим, возвращайся скорее! Пожалуйста, возвращайся скорее! Я так боюсь за тебя!
И, наконец, сказал господин Рукав:
— Я тоже присоединяюсь к этим просьбам наших почтенных дам!
После чего он достал свой носовой платок и высморкался, чтобы никто не заметил, как он растроган. Лукас подымил трубкой и проворчал:
— Не беспокойтесь, с нами ничего не случится. Идем, Джим, пора!
И он побрел по мелководью к Эмме, Джим вслед за ним взобрался на крышу кабины. Отвязали канат, парус наполнился ветром, мачта скрипнула, и странный этот корабль с прицепом двинулся вперед.
Оставшиеся махали платками и кричали:
— Счастливого пути! — пока обе вершины Ласкании не скрылись за горизонтом.
Заходящее солнце вымостило золотыми бликами дорогу в бескрайнем океане от одного горизонта к другому, и по этой дороге плыл паровоз.
Лукас обнял Джима, и они любовались этой сверкающей дорогой, которая вела вдаль — может, снова в неизведанные страны.
Глава 4, в которой друзья сворачивают в Варварское море
Звезды сверкали на небе, а друзья сидели на крыше кабины и беседовали.
— Интересно, что скажет господин Тур Тур, когда мы заявимся к нему? — говорил Джим.
— Готов биться об заклад, он обрадуется, — улыбаясь, говорил Лукас. — Вопрос только, как мы к нему попадем? Ведь Долину Сумерек завалило.
— Ах да! — с испугом вспомнил Джим. — А я и не подумал.
Они молча смотрели, как всходит луна и море заливается ее серебряным светом. Легкий туман стоял над водой, легкий ветер закручивал волны завитками.
— Добрый день! — вдруг послышался нежный голосок, похожий на плеск волн. — Или, вернее, добрая ночь, это лучше подходит.
Лукас и Джим удивленно огляделись, но никого не увидели. Лукас спросил:
— Кто тут? Мы никого не видим.
— Но я здесь, — послышался голос совсем близко, — смотрите, я помашу рукой.
Друзья внимательно оглядели всю поверхность воды. Вдруг Джим заметил маленькую ручку над волнами и показал Лукасу. И вот они уже отчетливо рассмотрели маленькую изящную девушку, ростом с Джимову руку. У нее было миловидное личико, только глаза чуточку навыкате, рот чуточку великоват, а нос чуточку вздернут, так что она отдаленно походила на рыбку. Ее серебряные волосы стояли на голове торчком, а тело ниже пояса завершалось хвостом. Самым же странным было то, что русалка (ибо сомнений не было, что это русалка) была почти совсем прозрачная, вся будто из зеленого нектара. Поэтому ее так трудно было разглядеть в воде.
— Добрая ночь, — приветливо ответил Лукас. — Какой у вас чудесный хвост, маленькая дама!
— Вам нравится? — польщенно спросила русалка.
— Еще бы! — вежливо ответил Лукас. — Это самый чудный хвост, какой я когда-либо видел у юных особ.
Русалочка рассмеялась, и это было похоже на плеск волн у берегов Ласкании. Потом она с любопытством спросила:
— А куда это вы едете, если позволено будет спросить? Может, вы потерпели кораблекрушение?
— О нет, маленькая дама, — улыбаясь ответил Лукас. — Мы плывем в Ландай и даже еще дальше.
— Ах вон что, — сказала русалочка, — а что это у вас за странный корабль, если позволено будет спросить?
— Этот корабль, — ответил Лукас и выпустил несколько колец дыма, — называется Эмма и, собственно говоря, вообще не корабль.
— А маленький корабль, что волочится следом, — добавил Джим, — называется Молли и тоже, собственно говоря, никакой не корабль.
— К сожалению, мне это непонятно, — ответила русалочка, сбитая с толку. — Что это за корабли, которые, собственно говоря, никакие не корабли? Я с таким еще никогда не сталкивалась.
— Эти корабли, которые вовсе никакие не корабли, — стал объяснять Лукас, подмигнув Джиму, — собственно говоря, паровозы.
— Ах, вон оно что, — сказала русалочка, — значит, это пазово… это, значит, запово… простите, как вы сказали?
— Паровозы! — повторил Лукас.
— Да, извините, — русалочка с любопытством подплыла ближе, — а что такое паровозы, если позволено будет спросить?
— Вы можете спрашивать о чем угодно, маленькая дама, — дружелюбно заверил Лукас. — Итак, паровозы это машины, которые ездят на колесах по земле при помощи пара и огня, понимаете?
— О да, — обрадовалась русалочка, — то есть, как я поняла, эти воропа… эти пазоковины — вид пароходов, только для суши?
— Неплохо, — согласился Лукас и повеселел, — можно сказать и так. Вы умны необыкновенно, маленькая дама.
Русалочка опять польщенно рассмеялась и сказала:
— Итак, этот корабль, который не корабль, все-таки в некотором роде пароход?
И она захлопала в ладоши. Русалки ведь видят мир несколько односторонне — так сказать, с водяной точки зрения. Их очень беспокоит, когда они чего-нибудь не могут понять с этой водяной точки зрения. Но когда им удается, так сказать, разводянить трудный вопрос, они испытывают большое облегчение. Не надо ставить им это в упрек, ведь люди порой ведут себя не лучше. А в остальном русалки очень симпатичный народ.
— А кто вы такие? — продолжала любопытствовать русалочка.
— Я Лукас-машинист, — ответил Лукас, — а это мой друг Джим Пуговица, тоже машинист.