– Я буду здесь, с тобой, Толик.
Наверное, она не покидала его ни на минуту этого он уже не видел, потому что провалился в беспокойный сон.
Открылась дверь. В палату вошли его родители.
– Проснулся, боец? – спросил отец как-то неестественно тихо.
– Проснулся, – отозвался Толик, ощущая боль во всем теле.
Он провел рукой по тонкому одеялу. Его грудь была стянута бинтами.
– Мы только что разговаривали с врачом. – Мама поправила одеяло, присела на стул.
«Наверное, так и просидела всю ночь на этом неудобном стуле», – подумал Толик, глядя на ее измученное лицо.
– У тебя сломано два ребра, легкое сотрясение мозга, многочисленные ушибы, но никаких кровоизлияний, слава богу, нет.
– Через недельку встанешь на ноги,– добавил отец, придвигая свой стул поближе к кровати.
– Толик, кто это сделал? – спросила мама, прикладывая платок к глазам.
Толик еще не готов был отвечать на этот вопрос.
Он должен был подумать. Чтобы не лгать, он прикрыл глаза, сделав вид, что устал.
– Ну спи, сон для тебя лучший лекарь, – сказала мама, вздыхая.
– И ты иди, отдохни, – сказал Толик. – Папа, уведи маму домой.
– Конечно, сынок. Мы вечером придем, – засуетился отец.
Толик остался один. Спустя некоторое время в палату вошла нянечка с ведром и тряпкой.
– Ну, герой, наделал ты ночью шуму, – заметила она, водя шваброй. – Как же это тебя так угораздило? – полюбопытствовала она.
– Вот так и угораздило, – ответил Толик, отворачивая голову к окну.
За стеклом шелестели ветки зеленого дуба.
– Не хочешь, значит, говорить. Твое дело. А баба Маня к болящим всей душой, – сообщила старушка. – К тебе тут с утра приходили. Записку принесли. Так я обещала передать. Сможешь прочитать?
– Смогу. – Толик повернул голову, посмотрел на старушку, отжимавшую тряпку. – А кто приходил?
– Какой-то высокий парень. Спрашивал, как ты себя чувствуешь. Потом записку написал и стал совать мне десять рублей. Да я не взяла. Вот. – Говорливая старушка сняла резиновые перчатки, а потом достала из кармана халата сложенный пополам лист. – Читай. И вообще, ежели чего нужно, крикни: «Баба Маня!» – я всегда здесь, как солдат на посту.
– Хорошо; – пообещал Толик, разворачивая листок. у него все поплыло перед глазами, когда он прочитал текст записки. «Кажется, мы перестарались слегка. Ты уж извини, приятель. Но сам понимаешь, злость трудно удержать в узде. На всякий случай предупреждаем, язык не распускай, иначе вплотную займемся твоей девочкой, я не блондинку имею в виду, а Т. К. Будь здоров, не кашляй!»
Подписи, разумеется, не было. Толик свернул записку и убрал ее под подушку. С этим он разберется позже, сначала необходимо встать на ноги. Сегодня они собирались всей командой отмечать победу в «Лире», а вместо этого он лежит на больничной койке, спеленатый бинтами, словно младенец.
– Баба Маня! – крикнул он и поморщился от резкой боли в груди.
– Чего кричишь, я еще не ушла, – ответила та из коридора.
Она заглянула в палату.
– Баба Маня, у вас есть зеркало?
– Жить будешь, раз внешностью заинтересовался, – вынесла вердикт нянечка, протягивая ему небольшое зеркальце.
Толик взглянул на себя. Хорош! Губа рассечена, под глазом синяк, на щеке ссадина от костяшек пальцев Коленого.
В таком виде не то чтобы на вечер, вообще никому на глаза показываться нельзя. Впрочем, из-за сломанных ребер он и так не скоро сможет танцевать. – А сколько сейчас времени? – спросил он, возвращая зеркало.
– Обед уж скоро. Я тебе принесу, не волнуйся.
А потом к тебе врач зайдет. Зовут его Роман Анатольевич. Очень хороший хирург. Он сейчас на операции, грыжу удаляет…
– А почему я один в палате? – перебил Толик.
– Радуйся, что народу мало. А то в соседних палатах – один храпит, другой кричит, – пояснила словоохотливая старушка.
Толик снова прибег к испытанному средству и прикрыл глаза. У него начала побаливать голова.
– Ну подремли, подремли, – сказала баба Маня, выходя за порог. – Тебе здесь еще долго лежать.
Нет! Долго лежать Толик не собирался.
10
«Как быстро распространяются слухи», – С раздражением подумал Толик, рассматривая себя в зеркале после бритья. Не успел он оказаться в больнице, как об этом узнали все вокруг. К нему началось паломничество, словно в Мекку. Правда, в первый день к нему не допустили никого, кроме родителей. Ребята из команды и Лапушка принесли ему огромный пакет всякой вкуснятины и передали записку с требованием не валять дурака и быстро выбираться из этого строгого изолятора. Он посмеялся, но под подушкой у него лежала другая записка, которая не давала ему возможности расслабиться. Туся была для него всем. Ради нее он готов был горы свернуть. И, угрожая ей, пусть даже косвенно, Коленый не знал, что нажил себе непримиримого врага.
Как и положено, в первый день его навестил следователь. Толик ждал этого визита и подготовился к нему.
– Ты в порядке? – спросил коренастый мужчина, внимательно глядя на него. – Сможешь отвечать на вопросы?
– Да, все нормально.
Какое там – нормально! Хотя по сравнению с тем, что творится в его душе, физическое состояние можно было назвать превосходным.
Опознание фотографий, естественно, •много времени не заняло, но потом дотошный служака битый час донимал его вопросами. И хотя у следователя не появилось ни одной зацепки, он был уверен, что обидчики Толика будут найдены – это лишь вопрос времени. Уходя, он настойчиво посоветовал Толику принять дополнительные меры безопасности. Толик вежливо поинтересовался: какие?
Следователь запыхтел, подыскивая варианты.
– Газовый баллончик носи с собой, – наконец выдавил он из себя.
Да! Это действенный метод против трех лбов, у которых на счету не один привод в милицию.
– Эй, очнись, болящий, к тебе девушка пришла, заявила баба Маня, заглядывая в палату.
Двух дней хватило на то, чтобы между Толиком и нянечкой установились теплые отношения. Он не помнил своих бабушек, а нянечка сообщила ему; что всегда мечтала о таком внуке – разве это не повод для взаимной симпатии?
– Пустить, что ли? – хитро прищурившись, спросила старушка.
– Не нужно, – ответил Толик.
– Что так? Поссорились?
Толик промолчал. Если Вика войдет в эту палату, она уже не уйдет по собственной воле. А он не хотел ни ее заботы, ни ее упреков.
– Баба Маня, скажи ей, что я только что уснул.
– И чего вам парням надо? – Рассуждала баба Маня, неспешно двигаясь по палате. – Уж такая хорошенькая, так нервничает, – слушал Толик в пол уха. – Даже гвоздики тебе принесла.
– Гвоздики? – переспросил он, напрягаясь.
– Да. Три штуки. Белые такие, с красными прожилками. Ты куда это собрался, голубчик!? – встрепенулась баба Маня, укладывая его на кровать. – То лежит не поднять, а то вскочил, как ошпаренный.
– Пусть она придет! – взволнованно попросил он. Не бывает таких совпадений! Это Туся. Она здесь!
Дальше Толик боялся загадывать.
– Кто? – изумилась нянечка.
– Девушка. Пустите ее.
– А еще говорят, что у тебя с головой все в порядке. Ты же ничего не помнишь после этого сотрясения. То не пускайте, то пустите!– Баба Маня сокрушенно покачала головой. – Попрошу Инну Савельевну, чтобы еще раз тебя посмотрела; – сказала она тоном главврача.
– Хорошо. Я согласен. Только позовите ее, а то она уйдет. Вы ее не знаете!
– Иду, иду, – заволновалась нянечка, заметив отчаяние в его глазах. – Ты только так не нервничай. Никуда она не убежит, я ей сказала, чтобы сидела и ждала, пока я не вернусь. Послушная она у тебя, сразу видно.
– Баба Маня! – взревел Толик.
– Иду, иду!
Туся сидела на стуле в коридоре и теребила в руке белые гвоздики с красными прожилками по краям нежных лепестков. Она купила цветы, поддавшись безотчетному порыву.
Несколько месяцев назад Туся совершила огромную глупость. Она наглоталась таблеток и оказалась в больнице. Тогда она думала, что виной всему ее несчастливая любовь к Егору Тарасову: Но спустя некоторое время разобралась, что на этот безрассудный шаг ее толкнуло совсем иное: именно тогда мама погрузилась в работу, забыв о ее существовании, отец перестал звонить и приходить, В довершении ко всему Туся поссорилась с Лизой, единственной подругой, больше, чем подругой! В общем, все пошло наперекосяк! И Туся решила: а зачем жить, если ты никому не нужна?
Первым, кто поддержал ее в эти трудные минуты, был Толик. Он прибежал к ней в больницу, принес цветы, а она, дура, решила, что букет от раскаявшегося Тарасова. Бросилась писать ему записку с благодарностью. Даже попросила Лизу, с которой помирилась, поработать для нее почтальоном. И опять Толик выручил ее, вовремя отобрав глупую записку у своего бывшего приятеля.
Туся покачала головой. Как недавно все это было, а кажется, что прошла тысяча лет. Не стоил Егор этих рек слез, ни единой слезинки ее не заслужил! А вот Толик! Когда Туся узнала, что он в больнице, она испугалась, что сейчас умрет, и он так и не–узнает, что она любит его.
В конце коридора показалась полная пожилая нянечка. Она спешила к Тусе, смешно переваливаясь. – Беги скорее, он в пятой палате! – выкрикнула она, запыхавшись.
Туся вскочила со стула и побежала! В голове вертелась мысль, что Толику плохо, иначе зачем кричать: «Беги скорее!»
Туся распахнула дверь. Толик лежал на кровати и улыбался. Туся мгновенно успокоилась. Только змея опять выпустила жало: он ждал не тебя! Но Туся не обратила внимания на этот укол, главное, что капитан вполне бодр, если не телом, то, по крайней мере, духом.
– Я только сегодня узнала, – сказала она, делая несколько шагов к нему.
– От кого? – спросил Толик.
Странно. Они даже не поздоровались, удивилась Туся, начали разговор так, как будто она минуту назад вышла из комнаты и вернулась, чтобы сообщить ему какую-то новость.
– Макс Орлов сказал.
Они замолчали, глядя друг на друга.
– Цветы – мне? – спросил Толик.
– Ой, да!
- Тогда поставь их в вазу, пожалуйста.
Туся нашла вазу на подоконнике, налила воды. – Куда их поставить, может быть, возле окна?
– Нет, здесь, на тумбочке.
Туся сделала так, как он просил. Она расправила букет, подвинула его поближе, потом снова передвинула на середину тумбочки, отставив бутылку кока-колы В сторону. Больше она не могла не замечать его синяков, припухшей губы, повязки на груди.
– Сильно болит? – спросила она, дотронувшись до его плеча.
– Не очень. Знаешь, мне за время игры в баскетбол стал известен один проверенный метод борьбы с болью.
– Какой?
– Чем меньше о болячках вспоминаешь, тем меньше болит.
Он повернул голову, его подбородок коснулся ее руки. Тусю словно обожгло, она убрала руку – Капитан вроде бы не заметил ее смущения.
– Ты не думай, я скоро уйду, – торопливо заговорила она, сбиваясь, путаясь в словах. – Ты, наверное, Вику ждал… Просто, когда я. узнала, что ты в больнице, я не смогла… я думала, что умру…
Ну вот, она все сказала, теперь можно и уходить.
Тем более, что и Толик молчит и только как-то странно смотрит на нее.
– Наклонись ко мне, – внезапно попросил он. Туся нагнулась, она уже ничего не соображала, голова была будто в тумане. Наверное, он хочет ее о чем-то попросить?
Толик обхватил ее рукой за шею, притянул к себе и крепко поцеловал в губы. Сердце Туси пропустило удар, а потом забилось в сумасшедшем ритме.
- У меня с Викой все кончено, давно, в день финала, – прошептал он, отпуская ее.
Туся в изнеможении присела на кровать рядом с ним. Внутри у нее что-то начало предательски подрагивать.
– А у нас? – тревожно спросила она.
– У нас все только начинается, – ослепительно улыбнулся Толик и ласково сжал ее пальцы в своей руке.
– Завтра придешь? – спросил Толик спустя час.
Баба Маня уже пару раз заглянула к ним, намекая, что пора и честь знать.
– Конечно, приду.
– Во сколько?
– Часов в пять. Утром мне нужно быть на студии, – оправдывалась Туся, проводя рукой по волосам Толика.
Ей все время хотелось к нему прикасаться. И было заметно, что ему это нравится.
– Туся! – Толик прижал ее руку к груди, там, где билось его сердце. – Я теперь тебя никуда не отпущу, – сказал он серьезно. – Ты понимаешь, это навсегда.
– Навсегда. Как это здорово звучит. В этом есть что-то надежное, вечное. – Она улыбнулась ему, и тревога из его янтарных глаз исчезла. – Поправляйся, капитан, ведь скоро твой выпускной вечер.
– Теперь я быстро пойду на поправку, – заверил Толик. – У меня появился отличный стимул.
– Какой?
– Вот какой!
Туся вдруг оказалась в объятиях Толика, и они оба замерли в долгом, нежном поцелуе.
Дипломатичное покашливание заставило их отскочить друг от друга. Толик, тяжело дыша, откинулся на подушку, а Туся обернулась, поправляя растрепавшиеся локоны. Она была уверена, что к ним опять зашла баба Маня, но в дверях стояла мама Толика.
– Здравствуйте, – выдохнула Туся, чувствуя, как ее щеки заливает предательский румянец.
– Здравствуй, Наташа. Проведать пришла нашего героя? Вот и молодец! – Мама Толика вела себя так, будто ничего такого не видела. Она прошла в палату, поставила на стул сумку, принялась доставать из нее какие-то пакеты и баночки. – Я уж звонить тебе собиралась. А то он скис совсем.
– Мама!
– Вот именно, мама! А мамы на то и мамы, что бы все замечать, – мама обернулась через плечо, иногда…
Туся переглянулась с Толиком, он подмигнул ей, мол, не дрейф, прорвемся! Туся прикрыла ладошкой рот, чтобы не рассмеяться. Настроение у нее было просто отличное!
11
«Да! Именно так выглядят влюбленные, когда им отвечают взаимностью», – сказала себе Туся, увидев свое счастливое отражение в зеркале.
Она посмотрела на Лизу, стараясь понять, не разгадала ли та ее тайну. Но нет мысли подруги явно заняты чем-то другим. Интересно, чем же?
– Лиза, о чем ты задумалась?
– А?
– Бэ. О чем так размечталась, подружка? – насела Туся, чувствуя, что за этой рассеянностью скрывается нечто особенное.
– Мне позвонили из редакции.
Туся ахнула!
– Вот это да! И что хотят? – полюбопытствовала она, загораясь.
– Хотят напечатать мой рассказ.
- И?
– Нужно заключить какой-то договор. Я в этом не разбираюсь.
На Лице Лизы появилась растерянность. Кажется, она уже и сама была не рада, что послала свой рассказ в редакцию.
– Ничего, разберешься. Я же разобралась со студийной кухней, – успокоила Туся с присущей ей самоуверенностью. – Ну что, идем?
– Идем.
Лиза отодвинула Тусю от зеркала, чтобы хоть мельком взглянуть на себя. Все же они собирались не куда-нибудь, а в Останкино. Для Туси это был первый рабочий день, а вот Лиза отправлялась на «фабрику грез» на экскурсию. И все благодаря Константину Сергеевичу, который оказался не только режиссером молодежного сериала, где должна была сниматься Туся, но и хорошим знакомым Тусиной мамы.
– Когда войдем в студию, ты сядь в заднем ряду, будто ты одна из нас, – учила Туся, проходя мимо голубых елок, посаженных у входа.
Лиза кивнула.
– Как только закончится знакомство и распределение ролей, Константин Сергеевич проведет нас по павильонам. Там безумно интересно. Увидишь, где снимаются наши криминальные сериалы, – тарахтела подруга, заходясь от восторга. -•А знаменитостей там сколько! С ума сойти можно! Я уже и Харатьяна видела, и Буйнова, и Амалию Мордвинову…
– Кто такая? – спросила Лиза.-
– Ну ты даешь! – Туся посмотрела на нее так, будто она свалилась с Луны за компанию с Бибигоном, одним из героев детских книжек Чуковского.
– Смотрела сериал «Охота на Золушку»?
- Нет.
– А «Самозванцы» на ТВЦ?
– Смотрела несколько серий! – обрадовалась Лиза, что не оказалась такой уж отсталой. – Вот., Она там играет Нину…
– А-а, – уважительно произнесла Лиза. Несколько минут спустя они уже находились в студии, где собралось человек пятнадцать молодежи, почти весь будущий 10 «Б».
Вошел Константин Сергеевич, вместе с ним весьма странная личность – девушка с ярко красными волосами, которую Туся назвала «хлопушкой». В руках у нее была толстая папка.
– Почему «хлопушка»? – Лиза дернула подружку за рукав, чтобы привлечь ее внимание.
– Вообще-то, ее зовут, – она озорно блеснула глазами, – только не упади в обморок… Серафима. А «хлопушка» – это ее профессия.