А Гаврилка даже не обратил на Римму внимания. Он дождался, когда выйдет из раздевалки Света, и, протянув ей свою папку с книгами, приказал:
— Отнеси ко мне домой.
— Как — отнеси? — не поняла Света.
— Отдай матери и скажи, что я остался баскетболистов судить. — Гаврилка нагнулся совсем близко к Свете и зашептал, точно заговорщик: — Ещё скажи, что мы завтра всем классом за город едем и нужен рубль. Понятно?
— Разве мы едем? — удивилась Света.
— Тьфу ты! — разозлился Гаврилка. — Никуда ты не едешь. Это я с дружками за город собрался. Осенью полюбоваться. Ну и рубль нужен. На дорогу. Соображаешь?
Света промолчала. Вот ведь до чего противная робость доводит! Человеку хочется сказать: «Ни за что я твой портфель не понесу и про рубль не скажу. Разве хорошо мать обманывать?»— а с языка совсем другое срывается:
— Ты… где живёшь?
— Самый крайний дом перед пустырём. Двухэтажный он, оштукатуренный. Позвонишь с крыльца два раза и спросишь Тюрину Марию Семёновну. Это моя мать.
«Тюрину?» — повторила про себя Света и почему-то вспомнила слова Синеглазки: «Гаврилка у нас первый драчун». И ещё её совет вспомнила: «Если ты чего-нибудь боишься, подумай — это совсем не страшно, вот сразу и посмелеешь». Подумала так Света, посмотрела на Гаврилкины кулаки в ссадинах и… ещё больше испугалась.
— Ты чего ждёшь? — прикрикнул на неё Гаврилка. — Иди! Да, погоди! — остановил он Свету. — От моего дома обратно той же дорогой не иди. Беги сразу на пустырь и спрячься где-нибудь. А то мой дед выскочит и ремнём отстегает. Страх не любит, когда я у матери деньги выпрашиваю. Поняла?
— Поняла, — кивнула головой Света и вышла из школы.
Настроение у неё сразу испортилось. Нет, видно, она всю жизнь будет такой робкой и никогда-никогда не перестанет делать то, что ей не хочется. Совсем приуныла Света, шагая к Гаврилкиному дому. Только позвонив два раза, немножко обрадовалась: Гаврилкиной матери не было дома. Не пришлось врать о завтрашней поездке за город. Отдала Света портфель соседке Гаврилки и поскорее убежала.
Записка от неизвестного
Может быть, Гаврилкиного дедушки тоже не было дома, Света этого не выяснила. Но той же дорогой обратно всё равно не пошла. Мало ли что может случиться? Вдруг дед наблюдал за ней из окна. Выскочит, вернёт обратно и начнёт расспрашивать. Вот и придётся врать. А на пустыре от кого хочешь за любой бетонной плитой спрятаться можно.
На пустыре Свете понравилось. Огромные цементные плиты с торчащими из них железными прутьями лежали на земле, точно расплюснутые жуки. А плоские бетонные блоки походили на большущие серые кирпичи, из которых строят себе жилища сказочные великаны.
Света осмотрела пустырь, забравшись на сложенные сваи, и тотчас придумала ему название: «Королевство будущих стен», а старый, оставленный жильцами домик на самом краю пустыря окрестила «Избушкой медвежонка Тапа». Ведь этим домиком кончался их большой, шумный город. Дальше шёл овраг, а за ним лес.
«Буду играть здесь с Тапом после школы», — подумала Света и заглянула в домик. Внутри него не было перегородок — одна большая комната с печкой и двумя высокими дверями. Света тут же выяснила, что вторая дверь ведёт на чердак. Но пойти туда побоялась.
— Очень нужно, что мне с Тапом здесь места не хватит, что ли? — сказала она самой себе и, поставив портфель у стены, принялась обставлять будущую гостиную своего плюшевого друга.
Первым делом она отыскала на пустыре два деревянных столбушка и широкую доску. Из них мог получиться отличный стол. Потом нашла чурбаки поменьше и доску покороче. Это уже для скамейки.
Расставив в домике только что приобретённую мебель, Света сразу поняла, чего в нём не хватает для уюта.
— Цветов! — воскликнула она уверенно. — Букет создаст домашнюю обстановку. — И она побежала к оврагу, где росли высокие и стройные, как оловянные солдатики, золотые шары.
Для букета понадобилась ваза. Её Света нашла очень скоро. Рядом с домиком валялась чуть треснутая бутылка из-под молока. А около бетонных плит виднелась водопроводная колонка. Света покачала её ручку взад-вперёд, и бурный водопад чистой и необыкновенно холодной воды вырвался из колонкиного рта. Света попробовала воду и осталась довольна. В такой воде цветы не завянут, наверное, неделю.
С букетом жёлтых цветов и ярко-красных листьев, какие только можно раздобыть на пустыре в начале осени, и с вазой, наполненной чудесной свежей водой, Света вернулась в «Избушку Тапа». И тут ваза с букетом чуть не выпала у неё из рук, а сама Света испуганными глазами уставилась на только что сделанный ею стол. На нём, прикрытый глиняным черепком, лежал исписанный крупным почерком листок бумаги. Сверху, не трогая черепка, можно было прочитать: «Кто посмел войти… Того ждёт… спасти себя… может…»
В этот миг на чердаке домика что-то зашуршало. Света схватила портфель и, не оглядываясь, припустилась бежать так быстро, точно за ней гнались сто казаков-разбойников.
Безвыходное положение
Света вбежала в свой подъезд и перевела дыхание. Неизвестная опасность осталась далеко позади. Но, успокоившись немного, Света опять расстроилась: как же она убежала, не дочитав записки! Ведь в ней сказано, что её теперь ждёт, раз она вошла в домик без спроса. А она, недотёпа, самое главное и не прочитала. Наверное, тот, кто подбросил ей эту записку и шуршал на чердаке, уже выследил, где она живёт. Вот пойдёт Света на улицу, он и нападёт на неё.
«Надо сидеть дома и никуда не выходить, — приняла решение Света, но тут же подумала: — А как же я дочитаю записку, не выходя из дома?»
Ну и положение! Но Света всё-таки нашла выход: «Дождусь маму или отца и позову прогуляться на пустырь. Будто просто так, новую местность посмотреть. А сама заскочу в домик и дочитаю записку».
Света немного успокоилась и сразу почувствовала, что она ужасно голодна. В холодильнике нашёлся компот из слив, котлеты и кастрюля с супом. Компот был сладкий и очень вкусный. Света попила его прямо из стеклянной банки. Потом съела одну самую поджаристую котлету и заглянула в миску с супом. Сверху суп был покрыт корочкой жира. Света надломила корочку, проглотила ложку супа. Заморив таким образом червячка, Света принялась учить уроки. Их нужно было сделать до прихода родителей. Покажет решённые задачи, тогда можно и о прогулке заговорить. К тому же сейчас уже пятый час, а отчим всегда требует, чтобы Света садилась за уроки точно по режиму дня. Света старается всё выполнять в срок, но никак не может приноровиться к этому. То начнёт уроки позднее, а кончит раньше, а то наоборот: и начнёт раньше, и кончит позднее. Просто руками разведёшь! Правда, если Света занимается дольше, чем положено по режиму, отчим не сердится. Его раздражает только, когда Света бездельничает.
В прошлом году, в мамин день рождения, кто-то из гостей похвалил Свету за режим: он прочёл её расписание над тахтой. Но отчим сказал гостю:
— Режим у нашей Светланы особенный. Приглядитесь-ка к нему хорошенько. Вот, например, написано: 8 часов 30 минут утра — вставать, умываться, завтракать. 10 часов — учить уроки. (Тогда Света занималась во вторую смену.) А читать это надо так: 8.30 — не вставать, не умываться, не завтракать, а отбиваться от мамы и, закутавшись с головой, продолжать спать.
Гости засмеялись, а отчим продолжал:
— Тут только один пункт выполняется, причём с превышением.
— Гулянье! — догадался полный гость и раскатисто рассмеялся.
А Света стояла растерянная и красная как рак. Хорошо, что гости тут же забыли о ней.
Зато сегодня Света, кажется, прозанимается долго. По режиму дня уже пора кончать, а она ещё упражнение по русскому языку не сделала. И всё потому, что не может сосредоточиться на уроках. Перед глазами так и стоит недочитанная записка под глиняным черепком. И что её теперь ждёт?
В передней один за другим раздались три продолжительных звонка.
«Должно быть, он! — обрадовалась Света. — Три звонка».
Это был условный семейный звонок. Вчера за вечерним чаем так звонить всем своим предложил отчим. Очень хорошо предложил. Теперь не надо больше волноваться и гадать, кто стоит за дверью, свой или чужой. Позвонили три раза подряд, значит, за дверью отчим или мама. Иди и спокойно открывай. Света так и сделала. И ей тут же досталось.
— Что же ты открываешь, не спрашивая? — рассердился отчим.
— Ты позвонил три раза, — напомнила ему Света. — А мы договорились…
— Тссс… — Отчим приложил палец к губам. — Зачем же говорить об этом при открытой двери. Тем более, что на площадке кто-то стоит.
— Кто стоит? — вздрогнула Света.
— Не знаю, — безразличным голосом ответил отчим. — Может, сосед. Вот и надо молчать. А то про наш уговор весь дом узнает. А это семейная тайна. — Отчим вошёл в прихожую и стал снимать пальто.
Света хотела загладить свою вину и подать ему домашние туфли, но Александр Константинович опередил её и, сменив обувь, прошёл прямо в кабинет. Света помолчала немножко и спросила:
— Тебе разогреть обед или будешь ждать маму?
— Я пообедал на работе, — не сразу ответил отчим. — А мама придёт поздно. У неё собрание, она мне звонила.
«Вот почему он сердитый, — подумала Света, — не любит, когда мама задерживается».
Отчим надел пижаму и сел за стол читать газету. У Светы сразу рухнули все планы. Звать гулять отчима теперь бесполезно. Не станет он опять одеваться. Как же быть? Может, не поздно сходить на пустырь завтра после школы? Нет! Разве столько времени пролежит в этом домике записка? Скатится со стола глиняный черепок, вот ветер и унесёт её неизвестно куда.
Постояла Света в передней, а потом надела пальто и тихо сказала:
— Папа, уроки я сделала, можно мне во дворе погулять?
Отчим ничего не ответил. Света вздохнула, приоткрыла дверь и, убедившись, что на площадке никого нет, вызвала лифт.
У дома на двух неумело сколоченных скамейках сидели друг против друга два старичка и старушка. Старички что-то оживлённо обсуждали. Лица у них были серьёзные, даже суровые. Старушка слушала их, вязала рукав для кофты и вздыхала.
«Может, позвать кого-нибудь из них на пустырь? Сказать: там воздух лучше. Вдруг пойдут? — мелькнуло у Светы в голове. — Только кого? Я ж ни с кем не знакома. Ещё скажут: «Ишь какая гулёна объявилась, сиди здесь». Тогда неудобно будет».
Тут к старичкам подсел ещё один пожилой дядя. И Света решила: «Как наберётся пять человек, выберу самого доброго и попрошу». Она подождала ещё. Стало уже смеркаться, а к старичкам никто больше не подсаживался. Вместо этого во двор из второго корпуса, что напротив их дома, выбежал председатель Колька Колпаков. Он увидел Свету и крикнул, точно пулемётную очередь выпустил:
— Уроки сделала? Задачка трудная получилась? Какой ответ, а?
— Сорок шесть гектаров, — сказала Света.
— Правильно! — радостно закричал Колька и, подбежав к Свете, уставился на неё, как на заморское чудище. Даже спросил не сразу: — Ты чего… такая варёная? Случилось что?
— Самописку потеряла, — придумала Света и встрепенулась. — Была днём на пустыре и потеряла. Сбегаем поищем?
— Жалко, Пух-Перо куда-то исчез. Он бы твою самописку в момент отыскал, — сказал Колька и опять обрадовался, но уже тому, что есть возможность похвалить своего одноклассника. — Ты даже не представляешь, какое у Витьки чутьё. По наследству, должно быть, передалось. У него отец следователем работает. Природный разведчик Витька! Вот прошлой весной посеял я линейку. Искал везде, так и не нашёл. А Витька, как узнал об этом, сразу сказал: «Ты её не в парте ищи, а на огороде».
— Почему? — удивилась Света.
— Вот и я тогда глаза на него вытаращил, — засмеялся Колька. — А Витька правильно определил. Перед математикой-то у нас природоведение было. Мы на школьном огороде копались. Соображаешь? Я портфель раз десять открывал. То тетрадку выну записать что-нибудь, то карандаш. Побежал я на огород и нашёл линейку между грядками. Может, и твою самописку найдём. Ты подожди меня, я только фонарик возьму. С ним искать легче.
Колька сбегал за фонариком, и они пошли на пустырь. Света за ним едва успевала. Председатель нёсся так же быстро, как и говорил. Он даже под ноги себе не смотрел. Ни канава его не смущала, ни лужа.
— Коль, а на пустыре не опасно? — спросила Света.
— Чего опасного? — обернулся председатель.
— Ну… это… ребят там никто не бьёт?
— А зачем? — удивился Колька и вдруг засмеялся так весело, что Света тоже не удержалась и стала улыбаться. Отсмеявшись, Колька затараторил: — Два пьяных третьего дня там друг друга лупили. Не поделили что-то. А ребят никто не трогает. Вот только техник-смотритель грозился Гаврилке Тюрину уши оторвать. Он все подъезды мелом исчертил.
Но Света уже не слушала Кольку. До домика, в котором лежала записка, оставалось всего несколько шагов.
— Вот здесь я начала махать портфелем, а там, — Света показала рукой за домик, — перестала. Ты всё здесь осмотри, а я на том конце.
— Ладно! — Колпаков щёлкнул своим фонариком и, хотя было ещё всё видно, принялся кружить вокруг бетонных плит и прочёсывать лучиком света землю, точно прожектором небо.
Света посмотрела на Кольку и очень обрадовалась, что он занялся поисками всерьёз и не смотрит за ней. Вообще чувствовалось, что председатель привык всё делать основательно. Ну и пусть старается. Скорее в домик! Добежала Света до двери и остановилась. А вдруг там кто-нибудь есть? Но ждать нельзя. Пока Колька не подбежал к ней, нужно войти в домик и прочитать записку. Света глотнула побольше воздуха, точно собиралась нырнуть под воду, и вошла.
На доске, которая была столом, не только записки, даже глиняного черепка не было. Под «столом» и «скамейкой» тоже ничего не валялось. Света пошла из домика и вдруг у самого порога увидела записку. Она подняла её, но прочитать не успела. В дверях появился Колька.
— Ты чего застряла? — закричал он. — Надо искать скорее, уже темнеет.
— Пошли домой, — весело сказала Света. — Может, я ещё не потеряла самописку. Посмотрю как следует в портфеле.
— Так надо было сначала портфель осмотреть, а потом на пустырь идти? — накинулся на неё Колька. — Кто ж так всё шиворот-навыворот делает. Это тоже недостаток. Изживай его скорее.
— Постараюсь, — сказала Света и, размахивая рукой, в которой была зажата записка, стремглав побежала к шоссе. Ей уже нечего было опасаться. Стоило только развернуть записку — и она сразу узнает, что надо сделать, чтобы остаться невредимой и избежать всех неприятностей.
Теперь торопыга Колька едва успевал за ней.
Придумала!
Во дворе Света тотчас распрощалась с Колькой и пошла домой. На лестнице, у лифта, она столкнулась с «долгоиграющей пластинкой» — Риммой Зиминой. Сегодня Света опять сидела с ней и Витей Пуховым за одной партой. Римма все уроки ворчала: то у неё самописка текла, то бумага в тетради оказалась шершавой. А на последнем уроке Римма вдруг на дождик рассердилась: «Разошёлся, когда нам из школы уходить пора». Свету даже смех разобрал:
«Ворчит, всё равно как старушка столетняя».
«И зачем она пришла?» — подумала Света.
— Я уже была у тебя, — сказала ей Римма сладким голоском, совсем не похожим на тот, каким она разговаривала с ней в школе. — Ты все задачки сделала? Дай списать.
— Номера списать? — переспросила Света.
— Зачем номера? — фыркнула Римма и смешно повела плечами. — Решения. Я письменные задания всегда у кого-нибудь списываю, потому что мне времени не хватает. Только устные учу. Ты-то у родителей одна, а нас четверо. И я самая старшая. В кухне сейчас такой ворох белья лежит, всё перестирать надо.