Они миновали лес и теперь пересекали поле. «Что же делать? — продолжал размышлять Петька. — Рассказать Даше? Нет, исключено. Незачем ее в это дело вовлекать. Убежать ночью из Благодатного? Но тогда Саянский с сестрицей сделают так, чтобы об исчезновении дяди Миши и не узнали как можно дольше. А там их вообще вряд ли найдут… Да и Причуда не даст Петьке смыться. А если это и получится, то Даша останется совсем одна… Нет уж, лучше прикинуться ничего не понимающим олухом. А там видно будет, что делать».
Петька едва дотащился до дома дяди Миши. Ноги буквально заплетались от усталости. Еще бы, путь был пройден немалый! Для него, москвича, привыкшему к услугам общественного транспорта, вообще невообразимый. Как он мог его вообще одолеть? Да еще в этих огромных валенках, которые точно натерли пятки до крови.
Даша уже спала. Петька разделся, плюхнулся в кровать и, погружаясь в сон опять, как в первую ночь, вдруг услышал из темноты чей-то знакомый голос:
— Держи, держи его, а то убежит!
И опять кто-то долго гнался за Петькой по узким пустым лабиринтам, пока откуда-то на него не обрушилась земля, много земли, и опять тот же голос произнес:
— Ну вот и славненько, хорошо, что успели. А то бы он нам всю малину испортил!
Проснулся Петька от шуршанья газет. Часы показывали без двадцати минут десять. На кухне сидела Причуда и просматривала газеты, судя по пожелтевшим страницам давным-давно устаревшие.
— Ну как спалось? — как ни в чем не бывало спросила она.
— Нормально, — ответил Петька с таким видом, будто ничего не произошло. А что ему еще оставалось делать, находясь в логове врага? Все же после короткой паузы он спросил просто так, ибо ответ был заранее известен:
— Телефон заработал?
— К сожалению, нет.
— И милиция не появлялась?
Причуда отрицательно покачала головой.
Во дворе залаяла Сабля. Послышался голос Даши:
— Сабля, свои! Конечно, проходите!
Петька втайне позавидовал девочке. Ведь она была убеждена, что рядом с ней находятся только друзья. Люди, которые искренне хотят, чтобы дядя Миша и Смирнов нашлись. О, счастливое неведение! Петька незаметно вздохнул. Каково же ей будет, когда откроется истина!
Дверь распахнулась, и на пороге появился Саянский. Лицо его было уставшим и бледным. И похож он теперь был не на лешего, а на зайца, за которым всю ночь гнались волки. Молча кивнув Бумажкину, он обратился к сестре:
— Новости есть?
Та молча покачала головой.
— Что ж, будем ждать, — отозвалась Причуда.
«Интересно, чего же? — подумал Петька. — И потом, почему до сих пор не появилась милиция? — И снова очередная догадка пронзила его. — Да милиция-то скорее всего была. Только вот эти двое напели, что все хорошо. Конечно, была! Ведь Суботин с одной «Б» не мог обмануть, он мог обмануться! Так же и все остальные. Приехали, а им говорят: «Отбой, ребята. У нас все нормально, все на месте…» — «А где же они?» — спрашивают милиционеры. «Да прилегли отдохнуть. Попросили не тревожить». — «A-а, ну тогда мы поехали…» — «Езжайте, езжайте… Если что-то случится, мы сообщим…»
И тут Петьке пришла в голову ну просто сногсшибательная идея! «А я вот сейчас пойду пешком в милицию, и все расскажу. Все, как есть! И про то, что вчера ночью творилось, и про то, как Саянский проводок откуда-то выдернул, чтобы телефонная связь оборвалась!»
Он метнулся к двери, схватил портянку и начал наматывать ее на ногу.
— Вот послушай, Лень, что пишут, — сказала Причуда. — Оказывается, в таких случаях…
«Болтайте, болтайте, сообщнички, — мстительно подумал Петька. — Что же вы думаете, что если я здесь один, без друзей, без родственников, то я вообще ничего не могу сделать? — Он вдруг застыл с поднятой ногой. — То есть как это — один? Но ведь есть же здесь человек… Ну как же я мог забыть-то об этом? Вот уж балбесина!»
Петька открыл дверь. Последние слова, которые он слышал, произнес Саянский:
— Я уверен, что мы успеем. Тем более что уже все известно…
«Мне — тоже», — подумал Петька и выскочил на улицу.
Глава 30. Помощь
Петька будто ошпаренный несся по улице Благодатного. Хоть бы тот человек был на месте. Он знал, он чувствовал, что если это так, то все проблемы будут решены. И почему же он раньше не догадался?
Бумажкин миновал Америку, Индонезию, ступил на Индокитай. Хоть бы он был на месте… А впрочем, чего он, Петька, так нервничает, где же ему еще быть?
Слава богу, немного осталось. Вот уже и серое каменное здание виднеется: сначала крыша, потом второй этаж и, наконец, вот оно, все как на ладони. А вот и узкое полуразрушенное крыльцо. Петька в мгновение ока взлетел на него, вбежал вовнутрь и помчался по знакомому уже длинному коридору. Ну вот и нужный кабинет. «Кабинет химии». Петька рванул за ручку двери. Безрезультатно. Он оказался закрытым.
Отчаяние охватило Петьку. Он отошел к высоченному окну и почувствовал себя самым настоящим пленником. Пленником обстоятельств, которые давили, зажимали его со всех сторон, как тиски, и он не представлял даже, как же от них освободиться. Завтра, уже завтра он должен лететь в Москву, домой, но вот улетит ли? Отпустят ли его из Благодатного родственнички — Саянский и Причуда — ой, вряд ли. Как вряд ли и то, что оставят в живых. Зачем им лишний свидетель? Небось уже разработали план несчастного случая, который должен будет произойти с ним, Петькой. Но даже если его все же и оставят в живых, он же не может оставить Дашу? Она здесь совсем одна…
Нет, нет, он не мог отсюда уехать. Но что же делать, ведь послезавтра в аэропорту его будет встречать папик. Петька представил события, которые последуют вслед за этим, и совсем расстроился.
Дома начнется паника. Отец срочно купит билет на самолет и помчится сюда. А здесь ему скажут в худшем случае: «Ваш сын исчез. А что тут особенного? В Благодатном все исчезают. В семнадцатом году двадцатого столетия, например, исчез горный инженер, несколько месяцев назад — еще два горных инженера, неделю назад — еще один, бывший, и журналист, и вот, ваш сын…» В лучшем же…
Но до лучшего случая Петька не дошел. Ему стало так жаль себя, что невольно навернулись слезы. Погиб человек. Погиб, не дожив и до пятнадцати лет.
— Что с тобой? — услышал Бумажкин совсем рядом такой знакомый голос.
Он смахнул слезу и увидел перед собой того, кого так сильно ждал: Геннадия Борисовича.
— Я думал, что вас нет в школе.
— Да куда ж я денусь? — засмеялся Ильин. — У меня же уроки. Вот, прибежал за реактивами. — Он внимательно всмотрелся в Петькино лицо. — Почему у тебя такой вид? Что-нибудь случилось?
«Случилось, еще как — случилось!» — готов был закричать Петька, но только утвердительно кивнул и еле сдержался, чтобы не разреветься.
— Ты… А вот что, пойдем-ка ко мне в кабинет, — предложил Геннадий Борисович, открывая дверь. — Проходи, располагайся.
Впервые за эти длиннющие сутки Петька мог, не таясь, рассказать обо всем, что произошло. Рассказать и встретить и понимание, и сочувствие, и, возможно, помощь. И это каким-то странным образом повлияло на него. По его щекам опять покатились слезы.
Петька плюхнулся на первый попавшийся стул, сжал правую руку в кулак и ударил ей по коленке. Ему было противно, что он ведет себя, как девчонка, и никак не может с собой справиться.
— Ну-ну, — успокаивал его учитель, — в жизни всякое бывает, я слушаю…
Наконец, правда, с трудом он начал свое повествование.
Геннадий Борисович качал головой и временами не мог скрыть своего изумления.
— Ну надо же, что творится! Подумать только! И это средь белого дня!
Вдруг Петька понял, на кого был похож учитель: на Владимира Познера, известного телеведущего. Такая же, как у него, улыбка, такие же добрые глаза… И как только ему могло прийти в голову нелепое сравнение Геннадия Борисовича с террористом!
Потом, когда Петька замолчал, учитель произнес:
— Ну что? Думать надо, что предпринять. Ты же знаешь, что безвыходных ситуаций не бывает.
Конечно же Петька знал это, как и то, что не бывает случайностей, и что желания, если очень-очень захотеть, рано или поздно сбываются. Теперь ему стало смешно и неловко оттого, что еще несколько минут назад он самым натуральным образом разнюнился.
— Ну, успокоился?
Бумажкин кивнул.
Учитель улыбнулся и подошел к окну, из которого была видна недостроенная школа.
— Не хочется говорить о ком-то плохо, — начал он, — но, признаться, Саянский всегда внушал мне какое-то недоверие. Взять хотя бы вот этот, говоря на языке строителей, недостроенный объект. Куда пошли деньги? Школу не достроили, но ведь и реконструкции шахты, о которой кричали на всех углах, не проводилось… Ничего не понимаю.
Воспоминания о Саянском и его сестрице вызвали у Петьки легкую дрожь. Заметив это, Геннадий Борисович исчез за дверью, ведущей в кладовку, и спустя несколько минут вернулся со стаканом воды.
— Выпей. Успокоишься.
Петька поднес жидкость к губам.
— Как-то странно пахнет…
— Там капли. Успокаивающие. Должен же ты хоть немного прийти в себя. Иначе ведь долго не протянешь. Ну, лучше?
Петька кивнул. Приятное тепло растекалась по всему телу.
— Ну вот и чудненько, — продолжал учитель. — Итак, давай подумаем, что же нам теперь делать? Без милиции тут, конечно, не обойтись. Скорее всего, ты прав: она, наверное, уже приезжала к Саянскому, но тот сказал, что все нормально, и… Нет, об этом, безусловно, нужно сообщить. И как можно скорее… Но вот вопрос: как туда добраться?
— А у местных ни у кого нет хотя бы мотоцикла? — спросил Петька, к которому вновь вернулась способность соображать.
— Что ты! Транспорта в поселке вообще ни у кого нет. А если и стоит у кого старенький «Запорожец», так нет горючего…
— Так может я все-таки пешком?
— Ну, это совсем крайний случай. Очень уж далеко добираться. Пока придешь, уже и темно. Да к тому же, если в милиции нет бензина, твое появление ничего не изменит. Тут надо какой-то другой выход искать. Постой, постой… — Геннадий Борисович приложил руку к виску. — Какое сегодня число?
— Двадцать четвертое.
— Идея! — учитель щелкнул пальцами. — И как это я раньше не догадался? Пошли скорей!
Он бросился к дверям, схватил на ходу куртку и помчался по коридору. Петька едва поспевал за ним.
— Только бы они не уехали! — воскликнул Геннадий Борисович, выскакивая на крыльцо. — Слава Богу, здесь! Стойте, стойте! — Теперь он уже мчался вслед за серебристым микроавтобусом, который уже отъезжал от школы. Петька глазам своим не поверил: его номер состоял из трех шестерок… Между тем учитель уже о чем-то договаривался с водителем. Тот, судя по реакции, не соглашался, Геннадий Борисович уговаривал, убеждал, махал руками и, наконец, сделал Петьке знак, чтобы он подошел.
— Это наши коммерсанты, — пояснил он, когда Бумажкин встал рядом с ним, — привозят продукты раз в месяц. Им, как выяснилось, не очень-то по пути, у них другой маршрут, но они согласны подбросить тебя до райцентра. Дело-то серьезное… И бензином, если нужно, с милицией поделятся. Садись.
В этот момент темное стекло опустилось и из окна высунулась уже знакомая Петьке мордатая физиономия. «Будка», — окрестил про себя Петька водителя.
— Ну ты че, парень, в натуре, едешь ли, нет ли? Тут без твоей милиции дел хватает!
— Понимаете, он… — вступился было за Петьку учитель, но Будка быстро оборвал и его.
— А ты бы дядя молчал бы в тряпочку, а? Скажи спасибо, что согласился крюк сделать…
Петька растерялся. Множество мыслей пронеслось у него в голове. Он вспомнил рассказ Смирнова о том, что Чудного Мужика увез именно серебристый микроавтобус, вспомнил отнюдь не приятную встречу с Будкой у здания читинского аэропорта… В то же время он понимал, что в области, наверное, не один серебристый микроавтобус и что на них могут работать вполне нормальные люди. А то что Будка грубоват малость, так, наверное, свой неизгладимый отпечаток накладывает работа.
— Ну че, созрел, нет ли? — опять закричал Будка. — Не едешь — тогда я рванул!
Петька взглянул на Геннадия Борисовича.
— Больше возможности не будет, — развел тот руками.
Вздохнув, Петька открыл дверцу и сел рядом с Будкой. Машина тронулась и помчалась с неимоверной скоростью. Петька взглянул на спидометр. Он показывал сто сорок километров в час. Бумажкин не любил слишком быстрой езды, но даже несмотря на это, Петька сейчас был бы счастлив от того, что едет спасать близких ему людей. Был бы, если бы ехал в другом автомобиле. И не прими он за полчаса до этого успокоительных капель, сейчас бы уже извелся от того, что мчится в серебристом микроавтобусе.
Молчание нарушил Будка.
— Слушай, а че это мне твоя морда знакома, а?
Как ни странно, но это «приветливое» обращение немного успокоило Петьку. Оно как бы давало гарантию, что все будет хорошо.
— Да мы встречались, — сказал Бумажкин.
— Что-то не припомню.
— В аэропорту, — пояснил Петька. — В воскресенье вечером.
— Погоди! — на лице у Будки появилось некое подобие улыбки. — А, вспомнил! Ты еще под колеса полез!
— Да не лез я, — начал оправдываться Петька. — Просто у сумки ручка оторвалась…
— А, бывает, — согласился собеседник, — вот у меня, например, тоже… Поехал я как-то к другу на дачу…
«И чего это я так испугался? — подумал Петька, отмечая про себя, с каким трудом возникают в голове мысли. — Вроде нормальный мужик. И поговорить можно…»
— А здесь-то че случилось? — видимо, в продолжение своего рассказа спросил Будка. Петька очнулся от секундного оцепенения. — Говорят, опять кого-то похитили?
— Да что-то вроде этого…
— Козлы, а! И что им неймется? Устройся ты на работу, живи по-человечьи и все будет о’кей… Так нет же, в криминал лезут!
Между тем автобус уже выехал за пределы поселка и теперь мчался по трассе, проходящей через поле. Вот уже с одной стороны начался лес, вот показалось старое шахтоуправление.
— Пешком-то до райцентра, поди, часа три переться, — произнес Будка, — а мы за каких-нибудь двадцать минут доедем. Вот что значит транспорт!
Петька совсем расслабился, успокоился и даже чуть-чуть вздремнул. И все же когда автобус начал приближаться к повороту на старую шахту, невольно напрягся. Не заговаривает ли ему водила зубы, не свернем ли к сопке? Но нет, автобус промчался, даже не замедляя скорости.
Теперь Петька совсем успокоился. Он просто думал. Лениво и неохотно. «Вот сидят в доме у дяди Миши преступнички, — думал он, — братец с сестрицей и думают, что теперь-то уж точно никто в милицию не сообщит. А вот — фиг вам! Еще немного — и поплатитесь вы за все свои делишки!» Бумажкин и не заметил, как эти мысли незаметно растворились и в его голове ничего не осталось. Приятная дрема охватила его…
Глава 31. В ловушке
Вдруг автобус резко свернул с дороги и помчался через степь. К сопкам. Бумажкин вздрогнул, проснулся, к нему опять вернулась способность соображать.
— Эй, остановитесь! — закричал он. — Мне не туда, мне в милицию надо! Куда ты меня везешь? А-а-а-а!!!
— Слышь, Пинцет, — не оборачиваясь, произнес Будка, — заткни-ка рот этому ненормальному.
«Что еще за Пинцет? — удивился Петька. — Мы же вдвоем ехали!» Но до конца удивиться он не успел: сильный удар по голове чем-то тяжелым на какое-то время отключил сознание.
Когда Бумажкин пришел в себя, автомобиль уже стоял на месте, а откуда-то сверху, будто волнами, наплывал голос Будки:
— Вот и славненько… Хорошо, что мы успели. А то бы он нам всю малину испортил.
Петька понял, чей голос слышал он во сне целых две ночи. Это же Будки, Будки голос! Но вспомнил Бумажкин и еще об одном: о предупреждении бабы Груни. Похоже, и оно начинает сбываться.
Петька открыл глаза. Рядом с машиной били копытами две лошади: рыжая и черная. На черной сидел бородатый всадник. На седле второй лежали какие-то мешки.
— Очухался? — спросил Будка.