Настоящий друг
Теплоход сбавил ход и стал медленно поворачивать к берегу. Пассажиры уже облепили правый борт, ожидая причала. Объявили стоянку сорок минут.
— Желающие могут искупаться!
Родька с Зойкой, конечно, были желающие. Они с нетерпением вглядывались в приближающуюся пристань. Небольшой городок, раскинувшийся на берегу, спускался своей прибрежной улицей прямо к реке.
— Мама наказала Топало, и он будет до вечера сидеть в каюте, — грустно сказала Зойка.
— За что?
— За то, что в тапочках гулял.
— Очень ему нужно в каюте сидеть. Если его закроешь, он сквозь стену пройдет, — уверенно сказал Родька.
— Какой ты смешной. Топало не ходит сквозь стены. Он такой же, как мы, только невидимый. Ну, может, не совсем такой, но все равно такой.
— Ну, какой такой? — с любопытством спросил Родька. — Мне кажется, он с бородой и огромного роста.
— Он красивый, — улыбнулась Зойка. — Глаза черные, усы черные, кудри черные. И среднего роста.
Родька хмыкнул:
— Откуда ты знаешь, если никогда не видела?
— Вот и знаю.
Теплоход осторожно подходил к пристани, примеряясь, как бы помягче прижаться боком к дебаркадеру.
Матросы бросили на дебаркадер канаты, там их поймали, зацепили, и теплоход, дернувшись, остановился.
«Такого большого, и привязали!» — подумала Зойка, наблюдая, как натягиваются канаты.
— Я все-таки уговорю маму, чтоб отпустила Топало, — шепнула она Родьке на ухо. — Подожди меня на берегу.
На небольшой площади, в ожидании теплохода, заранее заняли свои места торговцы ягодами, огурцами, свежей и вяленой рыбой. Как только появились пассажиры, тут же рынок ожил, зашумел. Недалеко от пристани был дикий пляж. Мельниковы и многие другие пассажиры направились туда.
— А вот и мы! — Зойка нагнала Родьку. — Я и Топало. Мама его простила. А сама она не хочет купаться.
Родька на ходу снял футболку. Зойка тоже стащила сарафанчик.
— Какой ты белый! — Зойка хлопнула его по спине. — Солнце к тебе плохо пристает.
По сравнению с ее коричнево-золотистой спиной Родькина спина и правда выглядела белой, не говоря уже про живот.
— А я с бабушкой на сенокосе так прямо сгорела!
Вечером меня бабушка всю-всю сметаной вымазала, чтоб кожа не сошла. Знаешь, какая я смешная была!
Родька и Зойка обогнали всех и прибежали на пляж первыми. Они заняли место под кустом ивы.
Топало шел не спеша: не маленький, чтобы бегать.
В воде барахтались местные мальчишки. Родька не стал ожидать, когда придут родители. Он разбежался и хотел нырнуть, но вместо этого плюхнулся в воду прямо животом. Только брызги полетели. Мальчишки засмеялись:
— Эй, ты, бегемот!
Родька ничего не ответил. Сейчас он докажет, что тоже умеет плавать.
У берега было неглубоко, до пупа, а дальше дно покато уходило вглубь. Родька смело бросился в воду.
— Не плавай далеко! — крикнула Зойка.
Но Родька ничего не слышал. Он изо всех сил стучал по воде руками и ногами и вытягивал шею, чтоб не нахлебаться воды. Плавать он научился только в прошлом году.
А Зойка легко держалась на воде. Она легла на спину и замерла, прищурив глаза. Они были точно такого же цвета, как вода — зеленые, с темными ободками. А небо над Зойкой — чистое, голубое, и в него можно долго-долго смотреть, покачиваясь на волнах.
Зойка даже не припомнит, когда она научилась плавать, ей казалось, что она умела это делать всегда. Как рыбка.
Девочка повернулась на живот, осмотрелась: где Родька? И увидела, что он заплыл далеко. Она быстро поплыла вслед за ним, догнала.
— Поворачивай назад, — сказала Зойка.
Она видела, что Родька плавает плохо, и сейчас ругала себя за то, что отпустила его, проглядела.
Родька оглянулся назад, и ему стало страшно: до берега было далеко, а он уже устал. Зойка увидела, как округлились в испуге его глаза. В воде испугаться — это все, последнее дело.
— Давай я тебя подержу, ты отдохни, не булькай все время ногами, — как можно спокойнее сказала она.
Но мальчику казалось: стоит только на мгновение перестать двигать руками и ногами, как он тут же пойдет на дно. Но и двигать он уже был не в состоянии. Страх, что до берега далеко, не доплыть, лишал его последних сил.
А папа и мама Мельниковы не торопясь шли на пляж. По дороге им встретился местный житель, и мама поговорила с ним об урожае, о засушливом лете.
Когда пришли на пляж, вначале они поискали сына среди тех, кто сидел на песке. Таких было немного. Потом среди тех, кто бултыхался у берега. Но Родьки не увидели ни тут, ни там.
— Да вон же он! — воскликнул папа.
— Скорее, скорее за ним, он утонет! — закричала мама.
Папа стал торопливо раздеваться, но от волнения никак не мог расстегнуть рубашку и в конце концов оторвал пуговицу.
Топало сидел в тени, под кустом ивы, и дремал. Услышав испуганные возгласы Родькиной мамы, он тут же сообразил, в чем дело. Пока папа Мельников рвал пуговицу, он бросился на помощь Родьке.
И вот на глазах у всех, прямо от берега, по воде прошла дорожка, как будто кто-то двигался с большой скоростью, оставляя след.
В одно мгновение Топало оказался рядом с Родькой и подхватил его.
— Молодец, Топало! — обрадовалась Зойка.
Родька тут же успокоился. Наконец-то можно не двигать ни рукой, ни ногой, а лежать на воде, как на подушке.
— Спасибо, Топало! — тихо произнес он. — Ты настоящий друг.
— Молчи уж, — проворчал Топало.
— Держись, Родька, держись! — крикнул папа, подплывая к нему.
— Он держится, — сказала Зойка.
К удивлению папы, Родька действительно держался и при этом каким-то странным образом: просто лежал на воде, руки и ноги на поверхности. Но разбираться было некогда.
Родька вцепился папе в плечи, и они поплыли. Зойка рядом, а Топало за ними, тихонько, чтоб никто внимания не обращал. Они благополучно добрались до берега.
— А он молодец! — сказал папа взволнованной маме. — Даже и не думал паниковать. Лежал спокойно… — Тут папа призадумался, вспомнив, как необычно Родька держался в воде.
А на пляже еще обсуждали странное явление, возникшее на реке.
Только Мельниковы не принимали участия в обсуждении: они были довольны, что все кончилось благополучно. Мама даже похвалила папу за его быстроту и ловкость.
Пора было возвращаться на теплоход. Пляж снова опустел, опять остались только местные мальчишки. Они глядели вслед пассажирам, и им тоже хотелось уплыть на этом теплоходе.
Летающие рыбы
В это время Зойкина мама Валя Капелькина сидела на скамеечке и душевно беседовала с капитаном Петровым, который тоже сошел на берег прогуляться.
— Вот вишню опять купила, — говорила мама-Капелькина. — Зоя ее очень любит.
— Славная у вас дочка, — отвечал капитан Петров.
— У вас такая трудная работа, устаете, наверное? — спрашивала мама-Капелькина.
— Нормальная работа, — улыбался капитан. Зойкина мама тоже улыбалась.
Зойка очень обрадовалась, увидев, что мама сидит на одной скамеечке с капитаном. Она тут же присела рядом с ними.
А семья Мельниковых пошла на рынок. Родька все время оглядывался. Ему тоже очень хотелось посидеть с капитаном. Но мама тянула его за собой.
Торговля на рынке уже пошла на спад, но как только появились отдыхающие с пляжа, торговцы снова оживились.
— Покупайте окуня, свежего окуня! — закричал загорелый парень в майке. — Только что поймал!
— А вот и купим! — К парню подходил Павел Михайлович Федулин. Мельниковы тоже подошли посмотреть на окуня.
— С килограмм будет, не меньше! — хвастался парень. — До того силен, чуть не ушел!
Окунь бился в ведре с водой. Он то затихал, то с новой силой выбрасывал свое тело вверх, отчаянно пытаясь вырваться из плена.
— Попросим повара, чтоб для всего нашего стола сварили уху, — сказал Федулин.
— Вы возьмите вместе с ведерком, — сказал продавец Федулину. — Отдадите повару окуня и ведерко вернете, подожду.
Федулин взял ведро с рыбой и очень довольный пошел на теплоход.
— Ждем вас, товарищ капитан, на уху, — пригласил он Петрова, проходя мимо.
Топало тоже услышал эти слова. Он подошел к Федулину, заглянул в ведро.
— Будет тебе уха! — пробормотал Топало.
И вдруг на глазах изумленного Федулина окунь выпрыгнул из ведра, пролетел, как на крыльях, несколько метров и ушел в воду.
— Будет тебе уха! — снова пробормотал Топало.
— Летающая рыба! — прошептал Федулин. Ноги его подкосились, и он опустился на землю.
Капитан Петров сидел не двигаясь. Да, он тоже собственными глазами видел, как рыба выпрыгнула из ведра, сверкнула на солнце и полетела к воде. Видел, но поверить сам себе не мог. Он покосился сначала на Зойку, потом на ее маму. Они улыбались как ни в чем не бывало. Капитан потер лоб, стараясь привести свою голову в порядок.
Зойке очень хотелось сказать капитану, чтобы он не переживал, что рыбу выбросил из ведра Топало, но ничего такого она сказать не могла и поэтому делала вид, будто ничего не происходит.
Топало между тем шел по рынку. Он не на шутку рассердился. Опять эти рыбы попались на крючок! Какие же глупые, какие доверчивые! В реке Кутузовке он одного леща три раза спасал, так нет — четвертый раз на червячка клюнул. А в расставленные сети они просто стаями идут!
Рыбаки не раз приходили к бабушке Дусе, жаловались:
— Опять домовой нашу рыбу в реку выбросил!
На что домовой отвечал:
— Никакая она не ваша.
Когда на реке собирались сети ставить, выходил Топало на берег, призывал самую главную рыбу — усатого сома.
— Сети будут ставить, — предупреждал он.
И ни одной рыбки не доставали рыбаки в сетях. А по всему этому в окрестностях деревни Кутузы совсем перестали рыбачить.
Топало шел по рынку, заглядывал в ведерки и выбрасывал из них рыбу в реку.
На рынке произошел страшный переполох. Кто-то вскочил с места, кто-то застыл на месте. Кто-то кричал: «Рыба летит, рыба летит!» Кто-то слова произнести не мог.
Команда теплохода тоже с изумлением смотрела на это невероятное зрелище. Седой штурман Карпов плавал двадцать лет, а такого еще не видал и от других не слыхал.
Наука победит!
Происшествие на берегу взволновало весь теплоход. Только об этом и были разговоры. Тут все окончательно перезнакомились друг с другом, сплотились.
Павел Михайлович был в центре события. К нему подходили, хлопали по плечу, как будто он вернулся из опасного путешествия жив и невредим.
А Федулин тем временем вспоминал все больше и больше подробностей. Он, например, вспомнил, что рыба как будто заговорила человеческим голосом: «Будет тебе уха!»
Капелькины в основном сидели в каюте и старались не слушать разговоры. Мама была подавлена.
— Вот видишь, что ты устроил! Сейчас хоть на палубу не выходи!
— Он не виноват! — защищала Зойка. — Он рыбу спасал!
— Этот Федулин ее хотел съесть, — сказал Топало возмущенно.
— Для того и рыба, чтоб ее есть, — заметила мама.
— Не для того, — возразил Топало.
— А для чего? Для чего тогда она?
— Ни для чего. Живет себе…
Вечером на шлюпочной палубе, где обычно проходят концерты, собралась стихийная пресс-конференция.
Павел Михайлович восседал на сцене, нога на ногу. Он был счастлив. Сейчас весь теплоход знал его в лицо. «Федулин, Федулин, Федулин!» — носилось в воздухе.
«Раньше-то, бывало, пройдешь бочком, никто тебя и не заметит, — думал Павел Михайлович. — А сейчас сижу на сцене, интервью даю».
Вот так нежданно-негаданно поворачивается судьба!
Павлу Михайловичу задавали множество вопросов, даже спросили, женат ли, на что он ответил очень остроумно: «Уже не женат!» Да и на все другие вопросы он отвечал с некоторой долей юмора, чуть снисходительно, но тем не менее вполне уважительно к публике.
— А правда, что окунь говорил человеческим голосом? — Этот вопрос был, конечно, самым злободневным.
— Может быть, может быть… — отвечал Федулин. — Все может быть! Я признаюсь: мне послышалось, что окунь сказал: «Будет тебе уха!»
Кто-то засмеялся, на него зашикали. Всем очень хотелось, чтобы рыба говорила человеческим голосом.
Мельниковы, поприсутствовав на пресс-конференции, вернулись в каюту. Они были люди здравомыслящие и в говорящую рыбу не верили.
— А в летающую? — спросил Родька.
И в летающую они тоже не верили, но тем не менее видели это своими глазами.
— Вообще-то летающие рыбы существуют, — сказал папа. — Где-то в океане. Но не думаю, чтобы они выпрыгивали прямо из ведер и всем своим видом напоминали окуня.
— Я убеждена, что это аномальное явление местного характера, — твердо сказала мама.
Тут папа опять вспомнил, как Родька странно лежал на поверхности воды, и подумал, что, возможно, мама права, в этой местности что-то происходит. Как философ он признавал, что природа полна загадок. Папа к загадкам природы теоретически был подготовлен. Но практически он ожидал чего-то другого, не летающих рыб.
— Никакое это не аномальное явление, — сказал Родька.
— Что же это такое? — спросила мама, хотя понимала, что Родька на такой вопрос не ответит.
— Это тайна.
— Что-то слишком много тайн, — сказал папа. — То домовой, то Зойкины тапочки, то летающая рыба.
— А это одна и та же тайна.
— Может быть, ты нам объяснишь?
— Я объяснял, но вы не верите. Но если хотите, чтобы я еще раз объяснил, то поклянитесь, что никому не скажете.
Мама с папой переглянулись и тут же поклялись.
— Все это устроил домовой, — спокойно сказал Родька. — И зовут его Топало.
— Вы с Зойкой слишком много фантазируете, — сказала мама.
— Фантазируем? А кто меня сегодня спас, когда я чуть не утонул?
— Папа. Кто же еще!
— Папа, ты ведь знаешь, что я был уже спасен? Просто лежал и отдыхал.
— Что-то такое было… — неуверенно произнес папа.
— А летающие рыбы? Да их просто Топало выбрасывал из ведер! Пусть живут!
— Логично, логично, только все это сказка. — Папа стал ходить по каюте. «Странностей, конечно, слишком много, — думал он. — И все они необъяснимы. Но ничего… Наука победит!»
Мама тоже стала ходить по каюте. «Мало ли что происходит с рыбами, — думала она. — Вот что происходит с Родькой? Кажется, он серьезно верит в домового?»
Ходить вдвоем по каюте было тесно. Папа сел.
Мимо окна проходили пассажиры, говорили только про летающих рыб. Иные стояли у борта и все ждали, не полетит ли еще какая-нибудь рыбка. Но рыбы больше не летали.
— Жаль, не поели ухи, — сказала мама, чтоб разрядить напряженную обстановку.
— Свежую рыбу сейчас на каждой пристани будут продавать, — заметил папа.
— Всю выловят, — мрачно произнес Родька.
— На твой век хватит, — успокоила мама.
Папа оживился, стал листать книгу «Пейзаж будущего». Видимо, что-то вспомнил.
— Я прочитал, что нашли ископаемую рыбку, у которой были и жабры, и легкие!
— Ну и что? — Мама ничуть не удивилась.
— А то, что она могла жить в воде, и на земле! Какое совершенство! И исчезла. Бесследно исчезла!
— И окуни исчезнут, — сказал Родька.
— Окуней на всех хватит, — еще раз успокоила его мама.